Снова шорох, на этот раз сзади, возле входа. Кто-то явно пытался обойти меня с тыла. А если он не один? Если их много? А я без одежды, оружия и хоть какой-то защиты посреди глубокого бассейна… но моя интуиция спала. Словно это был и не человек вовсе.
Неужели сам Темный? Надоело ему, что я прикрываю его именем свою израненную душу, и пришел покарать глупую девчонку. Легенды говорят, что в темном остроге дева может жить веками, ублажая своего властелина. А если натворит что-то, кара будет так велика, что смерть покажется избавлением. Воображение рисовало образ жуткого чудовища, нагоняющего страх на каждого, бездушной твари, желающей только одного: убивать и крушить все подряд.
На груди полыхнул жаром кулон, и я, не думая, накрыла его ладонью. Надо же, в первый раз за десять лет отозвался. Я думала, остыл давно, ведь обряд третьей ступени жизни мне так и не дали пройти.
И вроде бы надо радоваться, но не получилось. Что же могло разбудить кулон, что такое страшное он почувствовал? Кто тот человек, стоящий в нише и пристально меня изучающий? Я отчетливо чувствовала его взгляд, пробирающий до самых костей.
Страх ледяной волной прошел по позвоночнику, и я едва не выпрыгнула, услышав:
– Вот ты где!
Ко мне, обливаясь липким потом, который стекал некрасивыми ручейками, смывая весь броский макияж, спешила мадам Силс.
– Ты посмотри, куда забралась! Расхозяйничалась тут, как у себя дома. Быстро вылазь!
– Вы сами меня бросили, – ответила ей и снова посмотрела на нишу, которая на этот раз оказалась пуста.
Исчез? Но когда? Почему я этого не почувствовала?
– Ты еще поскандаль мне! Кому сказано, вылезай. Не для тебя тут все приготовлено. А если узнает кто? Мало ли что этим дикарям в голову придет? А может, и надо тебя им оставить, наигрались бы с тобой, покорнее стала бы.
– Каким дикарям? – переспросила, выбираясь из бассейна и кутаясь в широкое полотенце, принесенное брезгливо осматривающей меня женщиной.
– Делегация в замке гостит с острова Каросса.
– Каросс? – удивилась я.
К сожалению, после смерти родителей я лишилась не только дома, но и учителей, и старинной библиотеки отца. Одной из самых больших в Империи. Моим воспитанием занималась няня, которая старалась, как могла, в меру своих способностей. Именно она рассказывала легенды и сказки нашего мира. Став старше, я начала пропадать в небольшой библиотеке на несколько сотен томов, которая располагалась в ратуше. Но даже этого хватило, чтобы я вспомнила название.
Каросс – большой остров на юге Империи, крохотная точка в водах Великого океана. Беспокойная и независимая провинция, которая наотрез отказывалась беспрекословно подчиняться кому бы то ни было. Остров, живущий по своим законам и правилам, игнорируя всех вокруг. Я видела картинки в большом географическом словаре, читала язвительные комментарии автора книги о быте, одежде и нраве островитян, которые оказались непохожими на имперские. Но в этом и была их прелесть.
А теперь островитяне в Империи. Целой делегацией. Почему мне показалось, что именно это – причина моего приезда во дворец?
Отдадут в жертву? Сомневаюсь. Не для этого император оставил меня в живых десять лет назад.
– Быстрее, шевелись, давай. Повелитель ждать не будет.
– Император? – Я пошла следом за женщиной в первый зал и подхватила с пола свой узелок. – Разве аудиенция назначена на сегодня?
– Она состоится сейчас, – рявкнула придворная, обмахивая себя платком. В купальне было жарко, и мадам едва дышала. – Как только мы тебя оденем и приведем в порядок. Хотя это очень сложно.
Это было странно. Я думала, что меня продержат здесь пару дней, заставят сходить с ума от страха и гадать, какая участь мне уготована.
Меня провели в какую-то комнату, находящуюся совсем недалеко от купален. Отдельный вход, небольшая терраса и милая спальня в лимонно-зеленых тонах.
Там уже ждали три девушки-служанки. Не те, что помогали купаться, а другие, они еще не знали, кто я.
Девушки помогли надеть белье, нижнюю юбку, которая оказалась такой широкой, что едва можно было ходить. Зашнуровали корсет, и я с трудом смогла дышать Надели дорогое платье с золотой вуалью – оно так сдавило грудь, что та стала почти плоской.
Как только с одеждой было покончено, слуги взялись за прическу и макияж.
Лицо обсыпали белой пудрой, пытаясь как-то скрыть мою обветренную загорелую кожу, которая никогда не знала масок, кремов и прочей ерунды. Нарисовали губы и глаза, нацепили мушку. Закрутили волосы щипцами, едва не подпалив кожу. В конце этого обряда, больше похожего на пытку, обсыпали золотистой пудрой грудь, лицо и волосы.
Смотреть в зеркало я отказалась. И раньше не была красавицей, а сейчас, наверное, просто кошмар. Но в стиле императорской аристократии – блеск и фальшь во всем своем великолепии.
– Сделали все, что могли, – сообщила мадам Силс, скривившись.
Ее мой внешний вид тоже не впечатлил.
– А теперь быстрее, император не любит ждать.
В глубину дворца меня повел один из лакеев в белоснежной форме с алыми эполетами и нашивками, напоминающими кровь. Бесконечные коридоры, проходные залы, мраморные лестницы, множество гобеленов, ковров, золото и блеск, от которых слепило глаза. А еще очень много слуг, снующих туда-сюда.
Туфли, что мне вручила мадам Силс, страшно давили, каблуки были слишком высокими, и к концу пути я едва поспевала за слугой. Еще немного, и попросила бы сбавить темп и дать мне передохнуть. Корсет впивался в ребра, с каждым шагом становилось труднее дышать, от пудры чесалось лицо.
– Ожидайте здесь, – произнес мужчина, открывая передо мной дверь.
Я вошла внутрь, сделала пару шагов и застыла статуей, задыхаясь от боли и отчаянья, которые обрушились на меня лавиной.
Прямо напротив двери на стене висел огромный портрет одной из самых красивых женщин нашего мира. Прекрасная наяда с волосами цвета лунного серебра, манящими коралловыми губами, белозубой улыбкой и бездонными глазами, которые могли поспорить яркостью с зеленью Великого леса.
На ней было легкое белоснежное платье, не скрывающее обнаженных лодыжек. Ноги погружены в ручей. Я видела крохотные капельки влаги на ее коже. Казалось, что время остановилось, еще немного, и девушка сойдет с картины, чтобы поприветствовать меня.
Именно такой я ее запомнила, именно этот образ хранила в сердце. Самая красивая наяда, один взгляд на которую мог свести с ума.
Герцогиня Колдер.
Моя мать.
Надо же, как один портрет может лишить покоя, сбить с толку, внушить неуверенность и взвинтить до предела!
Император ничего не делал просто так. Никогда. И то, что меня привели именно сюда, в эту комнату, тоже было неспроста.
Что он хотел сказать этим портретом? Что та безумная страсть никуда не делась? Или – что знает все о нашей жалкой попытке спастись?
Я продолжала смотреть в лицо матери, еще счастливой, не знающей, что ее ждет.
Весь мир словно исчез, я забыла о боли, тугом корсете, неудобных туфлях. Просто смотрела, заново знакомясь с дорогими чертами, вспоминая ее тихий смех, улыбку и нежные объятья. То, чего меня лишили.
Мне было известно, когда и по какому случаю создали этот портрет. Подарок верховной жрицы младшей сестре – женщине, которая оказалась слишком своевольной, чтобы следовать чужой указке, и пошла за любовью, не ответив на страсть человека, против которого не могли выстоять даже сильнейшие этого мира.
Пойти против всех, чтобы умереть в один день с любимым. Вместе.
Жалела ли она о своем выборе? Нет. Никогда. Даже тогда, в самый последний момент, крепко обнимая, она шептала, что любит меня, и просила жить. За себя, за нее и за отца.
А жила ли я? Существовала, боясь лишний раз вздохнуть, ожидая прихода красных волков и объявления воли императора, который вроде бы забыл обо мне на десять лет. Постоянная тревога и смирение. Даже сейчас я ничего не могла ему противопоставить.
Убить его – не получится, Око Сайрона бережет своего сына. Убить себя? Наверное, только это и останется. Быстро, резко, уходя от жутких пыток и надругательств.
Я вздрогнула, прогоняя страшные мысли.
Еще ничего не известно, а я уже хороню себя.
Едва слышно скрипнула дверь, нервы натянулись до предела. Как только император сделал первый шаг, я упала на колени, смиренно склонила голову и задержала дыхание, вслушиваясь в каждый шорох.
Каждый шаг, словно удар сердца, которое так громко билось в груди, что оглушало. Столько лет я ждала и боялась этой встречи. Надеялась и оттягивала. А теперь смиренно ожидала приговора.
Потерять меньшее, чтобы получить большее.
Я верила в это. Вера – это все, что мне осталось.
Он подошел совсем близко – я видела кончики его дорогих туфель из дубленой белоснежной кожи, украшенные драгоценными камнями – и замер, изучая мою макушку.
Это длилось всего пару секунд, показавшихся вечностью. Император резко схватил меня за подбородок, заставил поднять голову и показать ему свое лицо.
Подчинилась, но в глаза не смотрела, сосредоточилась на вазе за его спиной. Замерла, давая возможность внимательно осмотреть меня. Пристально, жадно.
Едва слышное проклятье сквозь сжатые губы, и император принялся стирать белоснежным рукавом пудру и краски с моего лица. Быстро, раня кожу, пытаясь разглядеть за этой маской меня настоящую.
А я терпела и ждала.
Стер, добился своего и теперь изучал результат.
Вечность в паре ударов сердца. Наконец, мужчина с шипением оттолкнул меня и отшатнулся. Это произошло так неожиданно, что я едва не упала, но успела вовремя опереться на руки и впервые взглянула на него.
Гордый императорский профиль был выбит на всех монетах, его статуи стояли в каждом городе, а портреты украшали площади во время великих праздников. Но в реальности он производил совсем иное впечатление. Высокий, уже оплывший, утративший былую жилистую фигуру. С небольшим брюшком, которое не смог скрыть даже широкий халат, расшитый золотыми нитями, сплетающимися на белой ткани в изображения огненных птиц.
Время не пощадило его, когда-то густые черные волосы поредели и засеребрились на висках. Пухлые влажные губы, короткая окладистая борода, крючковатый нос и темные, почти черные глаза. Они сейчас так пристально смотрели на меня, что страх вновь поселился в сердце.
Неужели догадался, и все было зря, а мамина жертва оказалась напрасной?
Мне хотелось сбежать, но я усилием воли заставила себя застыть на полу. Бегство – это не выход, далеко уйти все равно не дадут.
– Так похожа… и такая другая, – наконец произнес мужчина.
Молчать, держаться, ни словом, ни взглядом не выдавать истинных чувств.
Он прав.
Похожа на мать и не похожа одновременно.
Будто взяли ее совершенное лицо и провели по нему губкой, стирая краски, смазывая черты, лишая их притягательности и красоты.
Светло-карие, почти желтые глаза, прямой нос, обычные губы (не пухлые и не тонкие), прямые, совсем не пышные русые волосы. Безликая девушка, каких много в этом мире. Не уродина, но и не дочь одной из самых красивых супружеских пар Империи.
Проклятье за грехи родителей. Только мы оба знали правду.
Мужчина отвернулся и, чуть пошатываясь, подошел к столику, налил вино в бокал, который тут же осушил парой глотков, стоя ко мне вполоборота.
Я видела, как алые капли стекали по бороде, оставляя разводы на белой рубашке. Он пил и смотрел на портрет – зло, отчаянно.
– Вставай! – не оборачиваясь, процедил император.
Подчинилась, подниялась и вновь склонила голову.
– Я пощадил тебя десять лет назад, хотя мог бы отправить на казнь вслед за родителями. Пора отдавать долги. Ты слышала о гибели моей сестры и ее дочери полгода назад?
Кивнула, не решаясь произнести ни слова. Эти смерти наделали много шума. Нападение диких ящеров во время дипломатической миссии, последовавшие за ним стычки на границе и нависшая над миром угроза новой войны, раздуваемой жаждущими кровавых жертв правителями.
– Ты займешь место Маргузы, – произнес мужчина, называя имя погибшей племянницы. – Ведь, несмотря на предательство Арнольда, в тебе все еще течет императорская кровь.
Он снова начал пить. Глотал вино, как воду, и смотрел на мамин портрет. Словно ожидал, что тот сейчас оживет и остановит его. Но мама молчала и с улыбкой глядела на нас. Вот только улыбка больше напоминала оскал.
– Во дворце находится делегация с острова Каросс, у нас давнее соглашение, которое сейчас особенно важно. Империи нужны союзники в грядущей войне. Ты станешь залогом будущего и даром прошлого.
Я продолжала молчать, зная, что следующая фраза мне не понравится.
Император повернулся, на его когда-то красивом лице играла безумная улыбка.
– Выйдешь замуж за главу их дипломатической миссии.
– Замуж, – хрипло повторила я, забыв обо всем на свете, и об осторожности в том числе.
Конечно, как бы мне ни было трудно, я, как и любая девушка, думала о том, какой будет моя жизнь. Даже пару раз позволяла себе помечтать, как некая неведомая хворь свалит императора и его детей, а на трон взойдет кто-нибудь другой (очередь была большой и весьма разношерстной, когда-то в ней имелось место и для меня). Родителей оправдают посмертно, меня оставят в покое, и жить станет легче. Но даже в самых смелых фантазиях я никогда не видела себя замужней. Семья, брак и тем более дети – не для таких, как я. Никто не захочет связывать себя с проклятой, несостоявшейся наядой, связь с ней может обойтись слишком дорого.
И теперь эта новость – как гром среди ясного неба. Брак, да еще с островитянином, дикарем, которого ни разу в жизни не видела. Его мир и образ жизни были для меня загадкой, полной мрачных и интересных тайн.
– Надо же, оказывается, ты и говорить умеешь, – язвительно произнес император. – Еще немного, и я бы поверил, что ты немая. Да, замуж. У Империи с Кароссом древний договор, который выполнишь ты. Поверь мне, Тьяна, на тебя были другие планы, совсем другие. Но Сайрон решил по-своему. Маргоза мертва, Этель слишком важна, из ближайших родственниц остаешься лишь ты. Да, есть еще Ферроу, младшая сестра Маргозы, но ей всего десять, а долг надо отдать уже сейчас.
Долг? О каком долге он говорит? И как с этим связано мое происхождение?
Император молчал, ожидая ответа, который все равно ничего не изменил бы.
И что я должна была сказать? Упасть на колени с воплями: «Спасите, помогите, не хочу?!» Ведь если отбросить в сторону удивление, то уехать из Империи, из-под грозного ока правителя, даже хорошо. Больше шансов спастись. А муж… С ним можно будет договориться. Я очень на это надеялась, в конце концов, если он захочет заполучить наследника, ему придется пойти на уступки. Пусть я не была наядой, но два круга пройдено, и условия соблюдены.
– На все ваша воля, мой повелитель, – ответила приглушенно.
– Смиришься и даже не станешь возражать?
– Моя жизнь в ваших руках.
К моему большому сожалению.
Стакан с грохотом опустился на стол, что заставило вздрогнуть и еще сильнее напрячься. Сейчас можно было не прятать эмоции и чувства.
– Я помню, какой ты была десять лет назад. Независимая, своенравная и непокорная. Помню, как разбила нос Ремалю и отрезала волосы Этель. Не боялась моего гнева и гнева родителей.
– Годы меняют каждого.
Как и испытания, выпавшие на долю восьмилетней девочки. Жизнь впроголодь, в холоде, в жутких условиях. То, что должно было сломать, уничтожить. Или закалить, как сталь.
Страшно подумать, что бы со мной стало, если бы не няня, которая на свой страх и риск решилась остаться с опальной племянницей императора.
– Но кровь Сайрона сильнее. Кровь, текущая в твоих жилах.
Кровь? Что она дает, кроме неприятностей?
– Ее слишком мало, – ответила я. – У меня нет титула, родных и положения. Нет ничего. Я обычная жительница Империи, которая готова служить своему повелителю.
Мужчина приблизился, вновь схватил меня за подбородок, впился ногтями в кожу.
– Почему я не верю тебе?
– Не могу знать. А вы уверены, что посол захочет взять в жены дочь предателей?
– Ему важна лишь твоя кровь.
Снова кровь. Никогда не слышала, чтобы она что-то значила, и родители никогда не упоминали о ее особенностях, больше говорили о роли наяд в моей жизни.
Интересно, почему в голове сразу возникли картинки кровавого обряда? Мое обнаженное тело на жертвенном камне и алые брызги вокруг. Хотя книги утверждали, что учение Каарха не признает кровавых жертв, но мало ли что островитяне творят за закрытыми стенами своих замков…
– А как же проклятье? – попыталась отказаться от почетной должности жертвенного агнца.
– Я буду рад, если Сандер падет от его силы и умрет в страшных муках, – равнодушно ответил мужчина, отпуская мой подбородок и снова подходя к столу. – Но ведь смысл проклятья не в этом.
Сандер. Значит, так зовут моего будущего супруга.
– Свадьба состоится сегодня на закате. Тебя подготовят к обряду.
Надо же, какая поспешность. Чтобы я не сбежала или он?
– И я должна буду уехать с мужем на Каросс? – осторожно поинтересовалась, смирившись с неожиданным будущим. По крайней мере, на время.
– Да, и провести там остаток своих дней.
– Я могу взять с собой няню?
Вопрос сорвался с губ прежде, чем я поняла, что делаю.
– Няню? – удивленно переспросил император, разворачиваясь ко мне.
– Да. Хельга Тойс, та женщина, которая растила меня.
– Ах, эта. Зачем она тебе?
Темные глаза зловеще вспыхнули на смуглом лице. Как же хотелось замолчать, но было уже поздно. Я сама виновата в том, что проболталась. Новость о браке так удивила, что я забыла об осторожности, и вот результат.
– Она моя семья.
– Семья, говоришь? – улыбнулся император, и я едва не застонала от ужаса, окончательно поняв, как сильно ошиблась.
Дура! Нельзя было открывать ему свои карты. Нельзя было показывать слабое место, по которому можно ударить. Я сама дала ему в руки нити, за которые меня можно дергать как марионетку.
– Она останется здесь. А если ты хочешь, чтобы твоя нянька была живой, здоровой и жила в богатом доме с кучей слуг, сделаешь то, что я скажу.
Ради нее я была готова на многое, если не на все.
– И что я должна сделать?
– Убить Сандера ты все равно не сможешь, твоя участь предрешена. Но вот рассказывать мне, что творится на острове, сможешь.
Из его фразы я узнала сразу две важные вещи. Первая – у меня уже есть какая-то предрешенная участь, видимо, не очень радостная, а вторая новость состояла в том, что в живых меня в любом случае оставят. Мертвые – плохие доносчики.
– Вы думаете, мне позволят отправлять вам сообщения и никто не заметит? Сомневаюсь, что будущий муж не предвидит такой возможности.
– Он не так всесилен, как считается. Так ты согласна?
Этот вопрос столь часто задавался сегодня, что я потеряла счет этим «согласна».
– Мне нужны гарантии, что с няней ничего не случится.
– Даю слово.
И он думает, я ему поверю, особенно после того, что произошло? Слово? Он уже не раз нарушал его и будет нарушать дальше.
– Слово императора, которое можно легко дать и легко забрать назад, – произнесла я и покачала головой. – Нет.
– Надо же, как ты заговорила, сбросила маску деревенской дурочки. Я читал отчеты о тебе. Так что играла ты зря. Я знаю, какая ты.
Подозревала ведь, что за мной следят, но не думала, что императору так интересна моя жизнь. Ведь ничего примечательного в ней не было. Сплошное выживание.
– Я ведь могу заставить тебя действовать по своему желанию, – перешел повелитель к угрозам.
– Можете, но сегодня к закату послу нужна жена с императорской кровью. Живая и здоровая. Да, я буду сообщать вам о ситуации на острове, но при этом должна быть уверена, что с няней все хорошо. Что она жива, здорова и ни в чем не нуждается.
– Торгуешься?
– Пытаюсь выжить, как выживала все эти годы.
– Что Микелла сделала с тобой? – вдруг резко спросил император, снова сменив тему разговора и прищурившись. – Это ведь твоя мать прокляла тебя.
– Предательство и почитание Темного бога.
– Мы с тобой оба знаем, что Арнольд не участвовал в заговоре, – оборвал он, перекратив игру.
И фактически признался в том, что осознанно замучил ни за что в Башне смерти, а потом казнил своего брата и его жену на глазах маленькой дочери. Сбросил маску и предложил мне сделать то же самое.
– Столько лет прошло, – пошла на попятную, не желая обсуждать эту историю.
Еще неизвестно, куда заведут такие откровения. За сомнения в справедливости императора и закона казнить могут. И пусть разговор начал император. Главное, как на него реагировать.
«Следи за словами, Тьяна… следи».
– Я была совсем ребенком, – быстро продолжила, не дожидаясь его ответа и новых откровений. – Всего восемь лет.
Восемь лет и один день.
Красные волки пришли, когда праздник по случаю моего дня рождения еще не успел отгреметь. Этот жуткий контраст не давал мне покоя и сейчас.
В тот день на мой праздник были приглашены не только отпрыски знати, поместья которых находились недалеко от нашего замка, но и дети слуг и арендаторов, с которыми я прекрасно ладила и играла целыми днями. Конечно, многим это не нравилось, но спорить с герцогиней мало кто решался.
– Помни о том, что все мы создания богов, – говорила мама, присаживаясь передо мной на колени. – У всех есть чувства, желания и мечты вне зависимости от положения и статуса. То, что здесь, – она осторожно положила ладонь туда, где билось мое сердечко, – намного важнее блеска золота и драгоценных камней.
Я до сих пор помнила вкус того торта с воздушным кремом из взбитых сливок, нежным бисквитом и вишневой прослойкой с легкой кислинкой. Помнила, как сладкая шипучка горела на губах и во рту, щекотала нос и пузырилась в бокалах, а мы смеялись – громко, заразительно. Помнила гору подарков в блестящих коробках с огромными бантами, которые мне так и не удалось открыть. Папа нежно обнимал маму, и они с улыбками наблюдали за шумной бегающей детворой.
– Но ты не забыла.
– Факт участия в Заговоре пятнадцати был доказан. Суд вынес приговор, который привели в исполнение.
Император коротко рассмеялся, не желая оставлять опасную тему.
– Суд? Ох, Тьяна, хватит играть, я все знаю. Ты ведь ненавидишь меня и много лет вынашиваешь план мести. Хочешь убить.
– Это невозможно, – спокойно отозвалась, не пряча взгляда.
– Да, – мужчина коснулся груди там, где было надежно скрыто под одеждами Око бога. – Эта вещь все усложняет, не так ли? Ты ведь не ответила на мой вопрос, Тьяна. Что Микелла с тобой сделала?
– Не знаю, – пожала плечами. – Почти не помню те дни. После их ареста я две недели пролежала в горячке. Все считали, что я не выживу. Лишь молитвы и помощь няни вернули меня из-за грани. А когда пришла в себя, оказалось, что болезнь забрала мою внешность, украла краски жизни, сделала такой.
Серой, безликой, пустой. Один взгляд на меня побуждал мужчин против воли морщиться и отворачиваться. Не потому, что так уродлива, из-за проклятья.
«Прости меня, милая. Ты поймешь, я верю, что поймешь. Так надо… он не остановится. Страшный, жуткий человек… Я должна тебя уберечь. Пусть так, но должна… Помни, что всему есть причины. Все можно вернуть…»
– Лжешь, – вырвал меня из воспоминаний голос императора. – Но это уже неважно. Возвращайся к себе в комнату. Тебя проводят. Документы скоро будут готовы. Их принесут перед обрядом и дадут внимательно ознакомиться.
– Да, мой повелитель, – я попятилась назад, путаясь в длинной юбке и шатаясь на неудобных каблуках.
Развернулась и поспешила к двери, желая оказаться как можно дальше от этого человека.
– Тьяна, – его голос нагнал, когда я почти вышла. – Помни, что даже на Кароссе я смогу найти тебя. У меня хватит людей и возможностей для того, чтобы тебя уничтожить, прежде чем искупать в собственной крови старую няньку. Так что не думай, что сможешь обмануть меня, скрыться и зажить счастливой жизнью. Я тебе не позволю.
Я знала.
За дверью ждал все тот же лакей. Он молча проводил меня в комнату с большой террасой и окнами на императорский сад и так же беззвучно удалился.
В комнате никого не было. Надо же, они совсем не боятся, что я сбегу или что-нибудь с собой сделаю.
На столике стоял большой поднос, заставленный тарелками с едой. Призывно заурчал желудок, напоминая, что мне сегодня не удалось толком поесть. Ту жидкую кашу на воде, сваренную для себя и няни, трудно было назвать едой.
Прежде чем накинуться на обед, я сбросила туфли (платье из-за корсета и шнуровки на спине самостоятельно снять было невозможно), проверила блюда на яд и наркотики.
До заката оставалось часа четыре.
Утолив голод, но постаравшись не переедать – так и желудок заболеть может – вытерла руки о белоснежную салфетку и забралась в постель. Кожа на лице еще чесалась, хотя не так сильно, и я безжалостно сняла остатки пудры рукавом платья.
Перина оказалась очень мягкой и так отличалась от твердой лавки, на которой пришлось спать последние годы, что я с тихим стоном вытянулась, наслаждаясь блаженством.
Сложив руки на животе, уставилась в потолок, пытаясь понять, как жить дальше. Только выбора не было. Свадьба состоится, хочу я этого или нет. Сбежать не получится, да и некуда мне бежать. Стоит только шагнуть за пределы замка, как тут же объявят в розыск, пообещав круглую сумму за мою голову. Няню из лап императора мне сейчас не вытащить, поэтому придется следить за мужем в интересах повелителя. Как бы гадко это ни звучало.
Надо же, как быстро он все понял и обязал меня доносить в обмен на жизнь дорогого человека! Я была не настолько наивна, чтобы подумать о том, что это случайность. Нет, император знал, ведь он сам рассказал о докладах, которые изучал. Знал и ждал, когда я вспомню о няне. А потом поймал меня.
А я еще считала себя умной. Как, оказывается, легко меня вывести из равновесия и сыграть на чувствах!
Да, до императора мне расти и расти.
Примерно через час в дверь постучали, и в комнату вошел уже знакомый мне капитан волков Урли.
– Пакет от императора. Велено прочитать, выучить наизусть и уничтожить, – протягивая мне конверт, сообщил мужчина.
А вот и инструкция.
– Благодарю, – ответила, принимая послание.
Капитан кивнул и уже собрался уйти и закрыть за собой дверь, но неожиданно остановился.
– Завтра утром император сделает вам подарок. Свадебный. Разрешит выбрать одного из королевских грифонов. Не спешите… Дойдите до самого конца кормушек.
– Зачем? – спросила, не понимая, к чему и для чего эта информация.
Но Урли ушел, не проронив больше ни слова.
Закрыв дверь, я вернулась на кровать и открыла конверт.
Первой из него выпала небольшая золотистая бумажка с алым отпечатком. Королевское слово. То самое, которое нелегко забрать назад и сделать все по-своему. Даже уничтожив эту бумажку, клятву с императора я не сниму. Она останется до ее исполнения.
С меня такую клятву брать не обязательно. У него моя няня, а это дороже любого слова.
Еще там был шифр и адрес доверенного человека, которому я смогу передавать донесения. И – очень подробная инструкция на все случаи жизни.
Оставшееся время я провела, запоминая шифр, который оказался совсем несложным.
К моменту, когда служанки пришли готовить меня к обряду, я уже успела уничтожить все в камине, который пришлось разжигать самой.
– Пора, – произнесла мадам Силс, возникнув в дверях.