Люблю тебя до отвращенья,
И если вдруг я чувств лишусь,
То это просто от волненья –
А вдруг тебе я не сгожусь?!
– Рад приветствовать вас на первом профильном занятии, господа студенты, – окинув нас цепким взглядом, сухо кивнул чародей. Назвать его наставником я не могла даже мысленно, ибо любовно взращенный фантазией образ не желал сдаваться суровой реальности, отравляя восприятие и не позволяя смириться со свершившейся несправедливостью.
Какой, ну какой из него наставник?! Да он же не старше моего братца Стослава, а у того до сих пор ураганный ветер в голове гуляет! От обиды я готова была расплакаться, уже и слезы на глаза навернулись…
– Какой хорошенький! – донесся едва слышный шепот, и я мигом раздумала разводить сырость, тем паче в подвале ее и без того хватало.
Чуть повернувшись влево, я увидела рыжую девицу, восторженно глазеющую на преподавателя. Ее волосы, заплетенные во множество мелких косичек, спускались почти до пояса, из-под челки сияли подведенные фиолетовыми тенями серо-зеленые глаза, а на скрещенных на груди руках я разглядела длиннющие ногти, покрытые алым лаком с блестками.
В многочисленных красочных журналах, оставшихся во дворце после сестры и пролистанных мною от нечего делать, в один голос утверждалось, что такой образ является романтичным, модным и достойным подражания. Лично я не хотела бы встретить подобную романтичную модницу в темном коридоре, не говоря уж о том, чтобы ей подражать.
– Хорошенький, – согласно выдохнули рядом.
К моему ужасу, это была Лантэлия. А ведь ночью она показалась нормальной! Ничего я в жизни не понимаю… Ланка чувствительно пихнула меня локтем в бок, явно требуя поделиться соображениями по столь животрепещущему вопросу, как внешность некроманта, и я решила приглядеться к мастеру внимательнее.
Хорошенький? Ну не знаю… Привыкшая оценивать братцевых приятелей по критерию «догонит не догонит – побьет не побьет», я все же подозревала, что здесь нужен другой подход.
Среднего роста, не слишком широкий в плечах, с особой грацией движений и зелеными, с желтизной, глазами, мастер походил на лесного кота. Да, пожалуй, действительно красив. И опасен. Хорошо, что мы не боевые маги и у нас не предусмотрены спарринги – от таких противников даже мой порой отлучающийся в неизвестном направлении инстинкт самосохранения советовал держаться подальше.
Поймав себя на этой мысли, проглотила нервный смешок. Вот и оценила. Кажется, девчоночьи игры пока мне не доступны.
– Может быть, вы все-таки отвлечетесь от своих безусловно важных размышлений, госпожа ученица, и обратите внимание на тему нашего занятия? – раздался голос мастера. В нем не чувствовалось и намека на насмешку, а вот на грядущие неприятности – еще как…
Я старательно покраснела и подняла на чародея виноватый взгляд. Главное – не переиграть, но в подобных делах у меня имелся весьма богатый опыт.
– Простите, – пробормотала я, растерянно хлопнув ресницами. – Больше такого не повторится.
– Надеюсь, – равнодушно пожал плечами Ривенс. – В первую очередь это нужно не мне, а вам.
Некромант подошел к столу, остановился, в задумчивости покачался с пятки на носок, обвел нас внимательным взглядом, тяжелым, как могильная плита. Я поежилась, но глаз не опустила. Еще, чего доброго, сочтет профнепригодной и отправит домой, на радость батюшке… Вздрогнув, украдкой ущипнула себя за локоть и сосредоточилась на происходящем, дабы вновь не провалиться в пучину обрывочных, вязких мыслей.
– Хорошо, господа студенты, – усмехнулся мастер, закончив буравить нас взглядом. – Посмотрим, на что вы годны…
Ладонь Ривенса опустилась на стол, задев покрывало. Оно натянулось, четче обозначая контуры лежащего под ним предмета.
– Что это? – встрял любопытный как кошка Алтэк.
Он даже подался вперед, смешно вытянув шею, а так как я стояла прямо перед ним, то вынужденно шагнула к подозрительному столу и оказалась к оному куда ближе, чем хотелось.
– С этим вам предстоит работать, – ровно ответствовал мастер, не обратив на наши перемещения ни малейшего внимания, и ловко сдернул покрывало.
– Тьма!.. – придушенно выдала я и шарахнулась назад. Запнулась о чью-то ногу, не удержала равновесия и ощутимо приложилась затылком к полу.
Последней была мысль о том, какой нехороший человек додумался погасить свет в комнате, на поверку оказавшейся склепом…
Я сидела на чем-то деревянном и неровном и пыталась разогнать мелькающие перед глазами разноцветные пятна. Хотя зрелище было красивым и достойным кисти лучших художников, пишущих исключительно после употребления некой настойки… Ривенс осторожно ощупывал мой затылок, и его прохладные пальцы приносили облегчение. Если бы он еще не читал нотаций, было бы вообще замечательно, но – увы и ах – он твердо решил напомнить нам все писаные и неписаные правила безопасности, не забыв особо подчеркнуть, что паника до добра еще никого не доводила. Я упрямо молчала, отстраненно любовалась на бесплатную выставку психоделических картин и делала вид, что меня здесь нет.
А мастер, однако, и в целительстве не промах! Мне стало лучше – мелькающие круги исчезли, боль, въедавшаяся в затылок, как тупой топор в сырую древесину, тоже отступила, и я, наконец-то получив возможность оглядеться, поняла, на чем именно сижу.
Со стола, занятого обмотанным саваном мертвяком, меня словно ветром сдуло.
– Впервые вижу, чтобы так быстро бегали! – восхищенно прищелкнул языком Алтэк, за спину которого я и нырнула.
– Думаю, ты можешь не хуже, – огрызнулась я, стискивая подрагивающие руки в замок. – Главное – стимул!
– Виорика, куда же вы? – недовольно вопросил Ривенс, отстукивая по столешнице нервную дробь. – Раз уж вы так рвались к экспонату – милости прошу, не смею сдерживать столь страстные порывы юных душ.
– Н-никуда я не рвалась, – запнувшись, возразила я, предусмотрительно не высовываясь из-за Алтэковой спины.
– Ее душа страстно рвалась прочь от экспоната! – насмешливо хмыкнул кто-то из парней.
Юморист, Тьма все побери. Его бы туда, под бочок к экспонату… Посмотрела бы я, куда бы стала рваться его душа!
– Виорика? – не сдавался Ривенс, приглашающе похлопав по обтянутому саваном «наглядному пособию».
Шумно сглотнув, я отчаянно замотала головой.
– Госпожа ученица! – Голос мастера сделался жестким. – Будьте добры взять себя в руки, подойти ближе и ознакомиться с учебным материалом! Или вы совершили ошибку в выборе своего пути?!
А вот это весомый аргумент. Настолько весомый, что я, выбив зубами замысловатую дробь, собралась с силами и подошла к мастеру.
Ох, не все так страшно, как казалось! По крайней мере, обморок мне явно не грозит…
– Виорика, будьте столь любезны, откройте глаза! – предельно вежливо попросил Ривенс.
Ох ты ж бесья круговерть, как говаривал один знакомый домовой!
Выругавшись про себя, я разлепила веки и уставилась на костяк, обтянутый уже начавшей слезать кожей. Боги, где Ривенс откопал эту мерзость?!
– Что скажете? – тем временем полюбопытствовал чародей, причем таким тоном, словно речь шла о погоде.
– Оно не первой свежести, – сглотнув, выдавила из себя я.
– Оно не колбаса, чтобы быть первой свежести, – невозмутимо парировал некромант и пристально уставился на затаивших дыхание студентов, не спешащих приблизиться к «учебному материалу». – И поверьте – вам придется столкнуться с еще более неприглядными явлениями, чем это. А пока… Не поздно одуматься и уйти.
– У нас же дар! – недовольно воскликнула Тэка, благоразумно отошедшая к противоположной стене.
– У многих есть дар, – жестко усмехнулся Ривенс. – Но не у всех есть сила и желание его использовать. В некромантии нет ничего романтичного, – добавил он, бросив косой взгляд на залившуюся краской рыжую модницу. – Это кровь, смерть и боль. Тот, кто не чувствует в себе достаточной воли к обучению, кто не имеет четкой мотивации и твердого желания достичь цели – может уйти прямо сейчас. Возможно, директор найдет другое применение вашему таланту. Возможно, вам придется покинуть Школу. Но! Это гораздо лучше, чем заниматься нелюбимым или, более того, ненавистным делом. Изо дня в день. Всю жизнь.
Студенты дрогнули и, сбившись в кучку, зароптали. Я же не сводила с мастера взгляда. Даже тогда, когда он решил поиграть со мной в гляделки. Нет уж, господин чародей, я не уйду. И не мечтайте. Есть кое-что похуже крови и боли. Нежеланное замужество, например. Оно, знаете ли, тоже на всю жизнь.
За нерадостными мыслями я не сразу заметила, что в подвале стало подозрительно тихо. Одногруппники дружно воззрились на меня, причем с таким видом, словно я только что отрастила рога и хвост. Мастер весьма странно хмыкнул и приподнял левую бровь, смотря поверх моего плеча. Я нахмурилась, но тут кто-то ободряюще погладил меня по руке. Застыв на долю мгновения, я очень медленно обернулась…
Полуистлевшее тело жизнерадостно оскалилось и вновь похлопало меня по предплечью костлявой дланью.
Никогда не думала, что умею визжать так громко. Уши заложило напрочь, ладони охватил нестерпимый жар, а перед глазами стало темным-темно, словно я опять ударилась головой.
В себя я пришла на руках у весьма озадаченного моим поведением Ривенса. Студенты пораженно молчали, пол возле стола был усыпан желтоватыми костями и чем-то еще, мерзким на вид и запах, на столешнице сиротливо лежал жутковато оскалившийся череп.
Бесья круговерть… Это что, моя работа?! Судя по остекленевшим взглядам однокурсничков – так оно и есть…
– Вам удобно? – желчно поинтересовался слегка оглушенный мастер.
Тьма, а я про него уже и думать забыла! Судорожно кивнув, еще крепче вцепилась в мага. Плевать на приличия, плевать на все, но на пол не встану ни за какие коврижки!
– И слезать, как я понял, вы не собираетесь? – угадал ход моих мыслей некромант.
Я энергично затрясла головой.
– Может, вас еще в целительские покои отнести? – осведомился он.
О, а ведь это шикарная идея! Ступать на заляпанный ошметками пол не улыбалось совершенно, а судя по нехорошо сузившимся глазам мага, сейчас меня в этот пол еще и носом тыкать будут, словно нашкодившего щенка, так что… Действительно, почему бы столь сильному мужчине, как мастер Ривенс, не отнести столь хрупкую девушку, как я, в целительский покой?! Не надорвется небось…
Вспомнив, что мне и без ожившего мертвяка сегодня досталось, я слабо охнула, закатила глаза – и вполне сносно изобразила обморок, понадеявшись на благородство чародея, которое, по моим расчетам, все-таки должно было присутствовать в его душе.
Вопрос только в том, что случится раньше – триумфальное явление этого самого благородства из глубин души мастера или же мое разоблачение с неминуемыми неблагоприятными последствиями.
Но волновалась я напрасно – как выяснилось на практике, ничто человеческое не чуждо даже грозным некромантам…