Хранительница на дежурстве
Не смотри в глаза
Не смотри в глаза её бездонные.
Пропадешь.
Бросишь всё, как будто незнакомое,
Побредешь,
За края светов, за звезды яркие,
Не найдешь,
Ты тропы её, она упрятана.
Не возьмешь
Ты её в свои объятья без согласия,
Назовешь
Коль своей без спроса, без понятия,
Обретёшь
Только боль сердечную, навечную.
А поймёшь,
Что она сама себе владычица,
Обретешь
Друга верного, в любви навек, всегда космической
Заживёшь!
На перекрестке восьми дорог стоит неприметная избушка. Да, нет же! Не на курьих ножках! Вот что, за приверженность к стереотипам?!
Обычная такая избушка, окна почти в землю вросли, давно потому что стоит.
Но и не только по этому.
Из таких окон сразу видно, зачем индивидууму разных сущностей этот перекресток понадобился.
Что он собой представляет, обувь мигом покажет. От дела бегает, аль дело пытает.
Коль обувь удобная, натруженная, знать, по делу ему срочно надо перекресток пройти. Свой путь найти.
Ну… а каблуки семимильные, да ботинки лаковые бездельников живо с потрохами сдадут. Ибо невозможно дорогами судьбы пройти, да каблуки не сбить и носы не поцарапать. Не только у обуви.
А знаете, у кого самая сбитая обувь, стертые пятки, натруженные руки и надсаженная душа?
У тех, кто настоящую любовь ищет!
Им в этом мире труднее всего приходится.
Столько всего отвлекает, ох, да и только!
И кормиться надо, и старших слушать приходится, и вокруг посмотришь… какая такая любовь?! У всех счетчики в глазах!
Но это только на первый взгляд. Вообще-то в этом мире много, очень много тех, кто любовь ищет.
Но пока найдут её… охохонюшки, сколько всего испытать придется, сколько ложных паутин и чужих путей пройти…
Ни в сказке сказать, ни пером описать…
–Яггусенька, ты чего пригорюнилась?
Баюн вальяжно ввалился в сторожевую избушку. Это неделя выпала им. Дежурства распределялись строго. Отговорки не принимались. Больничные не оплачивались. Отпуск давался в соответствии с графиком.
–Ох, Баюн, Баюнушка. Сколь мы с тобой уже на этом перекрестке провели часов. Сколь душ на верный путь направили… а вот сама я....эх…
Баюн понимающе посмотрел на Хранительницу. В самом соку девка! Всего – то двадцать четыре тыщи с хвостиком на днях минуло. А вот да… и космические силы не помогают… Не встретился ей тот, за кем пошла бы на край света.
В промежутке между дежурствами.
Да и если подумать, какой добрый молодец согласится любушку свою голубушку на пост отпускать?! А вдруг там кто уведет, заманит?!
Поискать ещё такого надобно. Чтоб и понимающий был, и добрый, и щедрый, и с руками, ногами, головой дружил повсеместно. Да чтоб всю жизнь, как отряд верных богатырей, плечом к плечу с супружницей да детками… будущими…
Вот и сидит Ягга Бабаевна в избушке придорожной, зрит в корень, да смету домиков для Домовых рассчитывает.
А у самой тоска в глазах! Знать, весна не за горами! Аль просто время приспело.
– Не грусти, дева милая! Не кручинься! Найдется и на твою шею… ой прости, знаю, что хомут ты в клочки порвешь, ведаю! Найдется и тебе друг сердечный. В своё время.
– Да когда ж оно уже придет, время-то это?!
Ягга в сердцах отодвинула от себя толстую пачку документов, потому что за окошком послышались шаги очередного искателя.
Потом раздался длинный выдох, как будто последний, и рядом со входом брякнулось что-то тяжелое.
Баюн с Бабаевной переглянулись, и опрометью выскочили на улицу.
Рядом с избушкой лежал богатырь. Но такой изможденный, что понять его принадлежность к богатырской когорте, можно было с великим трудом, и только путем просвечивания и сканирования.
Хранительница вздохнула, посмотрела на Баюна, тот виновато выставил вперед мягкие лапки.
Ягга крякнула, и взвалила богатыря на свои нежные дамские плечики.
