– У тебя всё нормально? – спросил Алекс, проходя мимо с подносом.
– Да, – коротко ответил я, даже не пытаясь скрыть, что мне не до его разговоров.
День начался, как обычно. Кофейня наполнилась звуками, запахами, движением. Алекс пожал плечами и ушёл. Я продолжал работать, но мысли никак не отпускали. У меня внутри бурлило что-то тягучее и неприятное. Я не мог избавиться от мысли о ней. Её слова, её взгляд, её улыбка – всё это застряло в моей голове, как заноза, которую невозможно вытянуть.
"Ты будто прячешься."
Эта фраза эхом звучала во мне, вызывая раздражение. Клиенты приходили, уходили, заказывали свои привычные напитки. Но всё это было где-то на фоне. Её слова задели что-то внутри меня, что я долгое время старался скрыть. Она смотрела на меня так, будто видела больше, чем должна была. Это злило.
Кофемашина зашипела, выбрасывая горячий пар. Я заливал молоко в очередной стакан, но мои движения были рваными, неловкими. Я почувствовал, как гнев поднимается внутри, как горячая волна, которая вот-вот захлестнёт.
– Серьёзно, что с тобой? – снова Алекс.
– Ничего, – ответил я, почти бросая стакан на стойку.
Он хмыкнул, но больше ничего не сказал. Я снова обернулся к клиентам. Её не было, но каждый раз, когда дверь открывалась, я автоматически поднимал голову, ожидая увидеть её. Это бесило меня ещё больше. Почему я вообще так реагирую? Она просто клиентка. Просто человек, который сказал несколько слов. Но эти слова задели меня. "Ты будто прячешься."
Я чувствовал, как это колет, как заноза под кожей. Она права. Я действительно прячусь. Я закрываю все двери, отгораживаюсь от мира. Но почему она это заметила? Почему её слова вдруг вывели меня из равновесия? Гнев смешивался с беспомощностью. Я ненавидел это чувство – быть пойманным врасплох. Она появилась, как внезапная буря, разрушив мой хрупкий баланс. Я смотрел на стойку, на кофемашину, на клиентов, и чувствовал, как мир вокруг становится невыносимо шумным.
– Возьми перерыв, – раздался голос Олега.
Я обернулся. Он смотрел на меня с таким выражением, которое говорило: "Я всё понимаю".
– Я в порядке, – ответил я сухо.
– Ты так думаешь? – он приподнял бровь.
Я хотел возразить, но передумал. Раздраженно снял фартук и вышел из кофейни. На улице было прохладно, воздух резал лёгкими порывами ветра. Я сел на ступеньки у входа, уткнувшись лицом в ладони. Всё это казалось бессмысленным. Но внутри меня кипела буря, и я не знал, как её успокоить.
Почему она не выходит из моей головы? Почему её слова до сих пор жгут, будто она знает обо мне всё? Я поднял взгляд на улицу, где люди торопились по своим делам. Может, потому, что она права?
Я сидел на ступеньках кафе, не двигаясь, пока ветер тихо трепал волосы и уличный шум сливался в монотонный гул. В груди всё ещё закипало раздражение, но вместе с ним возникало и что-то ещё. Оно не было гневом, скорее болью, скрытой под слоем злости. Её слова крутились в голове, как назойливая мелодия. "Ты будто прячешься."
Она видела меня насквозь, и это пугало. Я ведь привык быть для всех невидимым, пустым местом. Никто никогда не пытался узнать, что у меня внутри, и я сам давно перестал искать ответы.
– Ну? – голос Олега вернул меня к реальности.
Я поднял голову. Он стоял рядом, скрестив руки на груди.
– Ты так и собираешься сидеть здесь, мрачный и задумчивый?
– Просто беру паузу, – отозвался я.
– Паузы – это хорошо, – сказал он, садясь рядом. – Но у тебя вид такой, будто ты хочешь порвать весь мир.
Я усмехнулся, но горечь не исчезла.
– Нет. Только одного человека.
– Она так сильно тебя задела? – спросил он, не отрывая взгляда от дороги перед нами.
Я замялся.
– Она сказала… то, что не должна была говорить.
– И что же?
– Что я прячусь.
Олег кивнул, будто это был самый очевидный ответ на свете.
– Так может, ты действительно прячешься?
Его вопрос ударил в точку, но я отвернулся, чтобы он не увидел, как это задело меня.
– Не твоё дело, – буркнул я.
– Может, и не моё, – спокойно ответил он. – Но ты уже второй день ходишь, как бомба с часовым механизмом. Если не хочешь, чтобы это тебя разорвало, лучше разберись с этим.
Я ничего не сказал.
– Люди не просто так выводят нас из себя, – продолжил он. – Обычно они говорят то, в чем мы сами боимся себе признаться.
Я почувствовал, как его слова попадают прямо в цель.
– Знаешь, – сказал он, поднимаясь, – злость – это не решение. Она только скрывает то, что по-настоящему важно.
Он ушёл, оставив меня одного на ступеньках. Я провёл рукой по лицу, чувствуя, как внутри всё кипит. Олег был прав. Она затронула что-то, что я старался игнорировать годами.
Когда я вернулся в кафе, Олег снова сидел за своим столиком, а Алекс что-то тихо насвистывал, протирая стаканы. Я занял своё место за стойкой, пытаясь отвлечься. Но всё вокруг напоминало мне о ней: пустой столик у окна, запах лаванды, который до сих пор казался мне отчётливым. Почему её слова задели меня сильнее, чем что-либо за последние годы?
Я вспомнил себя в школе. На переменах всегда стоял в коридоре один, прижимаясь спиной к стене. Остальные дети смеялись, шутили, толкались, словно их жизнь была переполнена энергией и свободой. Но не моя. Я старался быть тенью. Меня это устраивало. Но её взгляд был другим. Он говорил: "Я вижу тебя." И это пугало меня сильнее всего.
Кафе постепенно погружалось в вечернее затишье. Клиенты расходились, оставляя за собой лишь полупустые стаканы и случайные слова, сказанные вполголоса. Я сидел за стойкой. Взгляд уткнулся в кофемашину. Она продолжала шипеть и издавать привычные звуки. Но даже это привычное и успокаивающее не могло вернуть меня в состояние покоя.
Я снова смотрел на её столик у окна. Пустой. Но в моём сознании он был заполнен её присутствием. Почему она так легко ворвалась в мою жизнь? Эта мысль не давала покоя. Её слова крутились в голове, вызывая противоречивые эмоции. Я злился на неё за то, что она сказала правду, которую я старательно скрывал даже от себя. Я вспомнил её взгляд. В нём не было осуждения, только интерес и, может быть, даже сочувствие. Это раздражало.
– Задумался? – раздался голос Олега.
Я обернулся. Он стоял рядом с кружкой кофе в руках, смотрел на меня с лёгкой улыбкой.
– Просто устал, – ответил я.
– Устал? Или пытаешься понять, что внутри тебя сейчас творится?
Я ничего не сказал, вернувшись к своему привычному молчанию.
– Рассказывай, – продолжил он, садясь на высокий стул напротив.
– О чём?
– О том, что тебя гложет.
Я хотел отмахнуться, но его взгляд был слишком внимательным.
– Ты всегда лезешь не в своё дело? – огрызнулся я.
– Только когда вижу, что кто-то сам не справляется, – спокойно ответил он.
Его слова прозвучали так просто, что я на мгновение забыл о раздражении.
– Она задела тебя, правда? – продолжил он.
Я замер, но решил не отрицать.
– Да.
– Чем?
– Она говорит так, будто знает меня. Будто понимает, через что я прошёл.
Олег кивнул, его лицо стало серьёзнее.
– И это плохо?
– Не знаю. Я просто не хочу, чтобы кто-то копался в моей жизни.
– А может, она не копается? Может, она просто хочет помочь?
Я замолчал. Олег продолжал:
– Люди не всегда хотят причинить нам боль, даже если задевают за живое. Иногда они видят то, что мы сами боимся признать.
– И что я должен сделать? – спросил я, чувствуя, как гнев смешивается с растерянностью.
– Решить, будешь ли ты прятаться дальше или откроешь дверь.
Его слова застряли во мне, как и её. Я знал, что он прав. Снова посмотрел на пустой столик у окна.
– Ты думаешь, она вернётся? – спросил я неожиданно для самого себя.
Олег усмехнулся.
– Если ей это нужно, она вернётся.
Я ничего не ответил. В голове возникло странное ощущение: будто я стоял на краю чего-то большого, чего-то нового. И я понятия не имел, готов ли я сделать шаг. Ночь окончательно накрыла город. За окнами мелькали редкие фары машин. Свет от уличных фонарей ложился мягкими полосами на кафельный пол кафе. Олег ушёл, пожелав мне доброй ночи и бросив напоследок:
– Найди время для себя.
Эти слова эхом прозвучали в пустом помещении. Впервые за долгое время я остался совсем один. Но это тихое одиночество, которое обычно приносило мне странное успокоение, сегодня давило на грудь.
Я снова посмотрел на столик у окна. Его пустота будто отражала мою собственную. Я ненавидел это чувство, ненавидел, что её присутствие разбудило то, что я годами старался забыть.
В детстве я сидел в своей комнате после очередного скандала. Мне тогда было десять, и я уже знал, каково это – бояться того, что должно быть безопасным. Отец тогда громко кричал на маму в другой комнате. Я сжимался в углу, закрывая уши руками, надеясь, что всё прекратится. Тогда я пообещал себе, что больше никогда не позволю никому проникнуть внутрь. Никто не увидит меня настоящего. Никто не сможет сделать мне больно. Но теперь… Теперь появилась она. И её взгляд, слова, лёгкая усмешка казались слишком близкими.
– Ты же хотел этого, да? – вдруг произнёс я вслух, обращаясь к пустому кафе.
Голос отразился от стен. Мне стало почти смешно от того, как глупо это звучало. Я встал, подошёл к стойке и посмотрел на своё отражение в кофемашине. Тёмные глаза, слегка растрёпанные волосы, уставшее лицо. Всё это казалось чужим. Я пытался понять, что она во мне увидела. Почему её слова так сильно задели? "Ты будто прячешься." Возможно, она увидела то, что я сам больше не мог игнорировать. Может, она просто произнесла то, что я боялся признать: я давно закрылся, выстроил стены и убежал от самого себя.
Я вспомнил её улыбку. Она была лёгкой, но в ней чувствовалось тепло, которое я давно не испытывал. И тогда я понял: дело не в том, что она задела меня. Дело в том, что она показала мне, что я могу быть другим. Эта мысль одновременно пугала и притягивала.
Я ещё долго сидел в тишине, размышляя о том, что будет дальше. И в какой-то момент я поймал себя на том, что жду её возвращения. Не для того, чтобы избежать своей боли. А чтобы, возможно, найти способ снова стать собой.