Ты уже не юная Джульетта,
Я не романтический герой.
Ах, любви безумства в наши лета…
Да зачем нам этот геморрой?!
Ни к чему высокой страсти пламя,
Пусть горит огонь, но небольшой.
Не губи прохладными губами,
Не души горячею душой.
Мы в любви не школьники, однако.
Знаем жизнь поболе, чем иной.
На моём счету четыре брака,
Три развода за твоей спиной.
Так давай оставим молодёжи
Охи-ахи-вздохи под луной.
Лично мне спокойствие дороже.
Думаю, согласна ты со мной.
В чувствах важно время знать и место,
Помнить, что есть «газ» и тормоза.
Нам в любви не требуется presto,
Moderato хватит за глаза.
Не заводит жёсткая порнуха,
Хоть вполне упругие тела.
Нужно быть опорой друг для друга,
Нужно быть источником тепла.
Ни к чему высокой страсти пламя,
Пусть горит огонь, но небольшой.
Не губи прохладными губами,
Не души горячею душой.
Ах, подпоручик, я прошу – не надо слов,
Ведь я о Вас сегодня многое узнала.
Нет веры в главном, если Вы солгали в малом,
И говорить теперь не стоит про любовь.
Да, Вы пьяны от многочисленных побед,
Себя считаете бывалым ловеласом,
У Вас наверное заходит ум за разум
От подозрения, что дама скажет «Нет!»
Но вот сегодня Вы нарвались на барьер,
И Ваша лошадь проиграла в этой скачке.
А тёмно-русые нафабренные бачки
Мне безразличны, уверяю Вас, мон шер.
Ступайте прочь и развлекайтесь с инженю,
Делитесь с ними Вашей страстью, Вашим пылом.
Прошу забыть всё то, что между нами было,
Иначе я Вас никогда не извиню.
Я так надеялась, наивная, а Вы!
Вы растоптали сердце женское ботфортом.
Короче, сударь, мой ответ – идите к чёрту!
Роман со мной у Вас не сложится, увы.
Да, подпоручик, я прошу – не надо слов,
Ведь я о Вас сегодня многое узнала.
Нет веры в главном, если Вы солгали в малом,
И говорить теперь не стоит про любовь.
Плясали на стене сиреневые тени,
От сладкого вина кружилась голова.
А юный кавалер, уверенный в измене,
Без устали бросал Вам горькие слова.
Вы выслушали всё, не подавая вида,
Как больно ранил Вас огонь его речей.
И только две слезы – свидетели обиды
Сверкали в уголках фиалковых очей.
В руке у Вас дрожал бокал с французским «Шерри»,
И кровь напоминал искрящийся ликёр.
Ни слова не сказав, кивнули Вы на двери,
Тем самым дав понять, что кончен разговор.
А он всё продолжал выкрикивать упрёки.
Несправедливый гнев пылал сильней костра.
Он говорил, что Вы коварны и жестоки,
И что любовь для Вас не боле чем игра.
Смеялись Вы над ним, а вовсе не любили,
У ангела в груди змеиная душа,
И сердце Вы ему безжалостно разбили,
А жизнь его теперь не стоит и гроша.
Вы бросили бокал в безумного мальчишку,
Воскликнув: «Это ложь! Уйдите! Уходи!»
Кровавое пятно окрасило манишку,
И капало вино из раны на груди.
Сердце запело сладко и грустно
То ли в томленьи, то ль от желанья.
Вы испугались этого чувства,
Не захотели снова страданья.
Вы заточили сердце в темницу.
В грудь положили слиток металла.
Заперли в клетке вольную птицу,
Чтобы не пела, чтоб не летала.
Вы надевали разные маски,
Вы неприступной казались и строгой.
Сердце рыдало ночью без ласки,
Сердце просило любви хоть немного.
Вы защищали сердце от боли,
Вам так привычно было в покое,
Чувства смиряли усилием воли,
Только напротив… больней стало вдвое.
Уже который день подряд
Хандрю, печалюсь и тоскую,
И не хожу на променад
С друзьями ночью на Тверскую.
Прошу – не трогайте меня
И унесите стылый кофий.
Пылает сердце без огня,
И мозг кипит без философий.
Я у ворот готов стоять
С утра до самого темна,
Себя маня надеждой дерзкой —
Карета здесь промчит опять,
И Ненаглядная Княжна
Мелькнёт в окне за занавеской.
Потрачен молью доломан,
Клинок ненужный брошен в ножны,
Я без вина сегодня пьян,
И без вины в душе тревожно.
К чертям театры и балет!
О них не может быть и речи.
Мне опостылел белый свет,
Я в ожиданьи новой встречи.
Я у ворот готов стоять
С утра до самого темна,
Себя маня надеждой дерзкой —
Карета здесь промчит опять,
И Ненаглядная Княжна
Мелькнёт в окне за занавеской.
Её пленительный портрет
Рисую саблей на сугробе.
Поможет только пистолет
Забыть о княжеской особе.
Там ухажёров из князей,
Не мне чета, поди, без счёта.
Но вновь спешу на встречу с ней
К воротам, словно на работу.
Я у ворот готов стоять
С утра до самого темна,
Себя маня надеждой дерзкой —
Карета здесь промчит опять,
И Ненаглядная Княжна
Мелькнёт в окне за занавеской.
В любви не может быть вины,
В ней места нет для покаянья.
И извиненья не нужны
Тем, кто познал её сиянье.
Когда в сердцах горит пожар,
И губы жаждут единенья,
Воспринимай любовь как дар.
За что же тут просить прощенья?
Любовь прекрасна как весна,
Она рассудку неподвластна.
И коль пришла к тебе она,
То не грусти о ней напрасно.
Опять при встрече отвели глаза
И мимо посмотрели нарочито.
Ужели поздороваться нельзя,
Любая тропка связи перекрыта?
Чего Вы так боитесь? – Не пойму!
Ведь я для Вас… за Вас подвину горы…
Прислушайтесь к сердечку своему,
Оно честней, чем сплетни-наговоры.
Да нет, конечно, в силах я понять:
Покой привычный дорог, стоит мессы,
Тем более, когда не двадцать пять,
И в жизни есть другие интересы.
Но дней капель затычкой не заткнуть.
А времени любви не так уж много
У нас осталось. Помните – чуть-чуть,
А дальше – только старость, безнадёга.
Поэтому примите мой совет,
Мне больше лет, я, стало быть, мудрее.
Не нужно говорить сердечку «нет!»,
Не стоит быть бездушнее камеи.
Ну что семья? Да, у меня семья.
Но это – нашим чувствам не помеха.
Как стёклышко в любви прозрачен я.
Один намёк – и я в плену успеха!
Пожар погас, осталось пепелище…
Чуть-чуть дымятся угли под золой.
Я был богат вчера, сегодня – нищий,
Всё впереди покрыто серой мглой.
И нет желанья двигаться куда-то.
Теперь живу как будто в полусне.
Исчезли цели жизни без возврата,
И этот мир не нужен больше мне.
Не говорю – Не уходи!
Ты всё давно уже решила,
Любовь осталась позади,
Я удержать тебя не в силах.
Не говорю – Не уходи!
Лишь об одном сейчас молю —
Не нужно слёз и злых упрёков.
Запомни, я тебя люблю,
И без тебя мне одиноко.
Лишь об одном сейчас молю…
Не оставляй свои ключи,
Ведь что-то может измениться,
И ты когда-нибудь в ночи
Вернёшься раненною птицей.
Не оставляй свои ключи.
Ты снова в этот дом войдёшь,
И будет всё у нас как прежде…
Пусть за мечтою скрыта ложь,
Но не лишай меня надежды.
Ты снова в этот дом войдёшь.
Не причиняйте мне добра
Своей неискренней заботой.
Смертельно душит, как гарротой,
Насквозь фальшивая игра.
Не причиняйте мне добра!
И, если есть моя вина,
То Вас обидев поневоле,
Взамен я принял столько боли,
Что искупил её сполна.
Скажите, в чём моя вина?
Поговорим начистоту!
Вы совершаете ошибку,
И я за вежливой улыбкой
В глазах читаю пустоту.
Поговорим начистоту!
Зачем Вы встали на пути?
Я умоляю, ради Бога
Идите Вашею дорогой
И дайте мне от Вас уйти.
Зачем Вы встали на пути?
Живите так, как Вам Господь велит,
Я отойду, тревожить Вас не стану.
Ведь я, увы, не доктор Айболит,
Чтоб исцелять чужого сердца рану.
Мне рядом с Вами было так тепло,
У Вас глаза сияли тоже счастьем.
Не знаю… что-то вдруг произошло,
И интерес сменился безучастием.
Лишь мимолётом иногда
Ловлю Ваш взгляд такой, как прежде,
Но снова вьюжат холода,
И значит места нет надежде.
У Вас спокойный, свой привычный мир,
Его Вы создавали скрупулёзно.
Шагнуть за романтический блезир
Иль выйти из игры, пока не поздно?
Ваш прежний опыт дал отмашку «Стоп!»
Вы с виду независимы? Быть может.
Но право, ни к чему фонендоскоп,
Чтоб угадать – Вам сердце что-то гложет.
Лишь мимолётом иногда
Лучистый взгляд любовью брызнет,
Но снова вьюжат холода,
И мне нет места в Вашей жизни.
Бумажные листы чисты и непомяты,
Писать Вам не могу – запал в душе исчез.
Вы сами, милый друг, Вы сами виноваты,
Меня не пригласив на первый полонез.
Ведь я пришла на бал, чтоб с Вами повстречаться.
Но лучше было б мне тотчас уйти назад.
Вы вихрем пронеслись с графиней в первом танце,
Не бросив на меня и мимолётный взгляд.
Всё дрогнуло в груди от Вашего коварства.
Да как посмели Вы со мной так поступить?!
От преданной любви есть верное лекарство,
И я решила Вам жестоко отомстить.
Когда же я в кругу подруг и ухажёров,
Сквозь слёзы хохоча, забыть пыталась Вас,
Не в силах вникнуть в суть их светских разговоров,
Ко мне Вы подошли, чтоб пригласить на вальс.
Вы стали так бледны в своём мундире сером,
Когда я Вам в ответ сказала гордо – Нет!
Ах, как над Вами зло смеялись кавалеры,
А юный князь Орлов Вам шутку бросил вслед.
Задета Ваша честь, ведь шутка – это слишком!
К тому же мой отказ пришлось Вам проглотить.
Вы молча подошли к нахальному мальчишке…
Перчатка на полу. Назад не отступить.
Не знала я тогда, что князь весьма опасен,
Бретёр и дуэлянт, хоть с виду юных лет.
Наутро вы сошлись, и был исход ужасен.
У князя, как всегда, не дрогнул пистолет.
И вот я третий день дежурю у палаты,
Не в силах написать прощального письма.
Вы сами, только Вы в прошедшем виноваты.
Ну, может быть, чуть-чуть виновна я сама…
Ты с работы вернёшься поддатым,
Весь в грязи, в синяках и без шляпы,
Сразу ужин потребуешь матом,
Распускать станешь наглые лапы.
Я яичницу быстро поджарю
И небрежно швырну сковородку.
Ты покрутишь опухшею харей,
Из загашника вытащишь водку.
Проглотив вожделенную дозу,
Будешь долго разыскивать спички,
И слюнявя во рту папиросу,
За столом захрапишь по привычке.
Я тебя дотащу до дивана,
Сброшу на пол штаны и ботинки,
Потому что, хотя ты и пьяный,
Но с тобою мы – две половинки.
Я укрою тебя, причитая:
«Ну, за что мне такая награда?»
И налью себе рюмку до края…
Я ж люблю тебя всё-таки, гада.