В целом низкую самооценку можно объяснить двумя причинами: 1) генетическая предрасположенность; 2) формирующий опыт в детстве. Конечно, и опыт, который мы приобретаем во взрослой жизни, оказывает влияние на наше самосознание, но фундамент закладывается родительским воспитанием и генами. В наших наследственных задатках присутствуют определенные черты характера, напрямую влияющие на самооценку. Например, дети рождаются с разной степенью готовности к страху. Застенчивость как личностная черта также в значительной степени заложена генетически. Например, есть дети, которые получают очень доброжелательное и поддерживающее воспитание, но при этом чрезвычайно застенчивы в социальных контактах, по крайней мере с незнакомыми людьми. И наоборот, бывает, что родительские методы воспитания не отличаются эффективностью, но у детей, несмотря на это, хорошо развито самосознание. Между родительским воспитанием и самооценкой не существует жесткой связи: слишком много факторов, влияющих на развитие, играют здесь свою роль.
Например, личностные черты интровертов и экстравертов также связаны с самооценкой – и эти качества человека в значительной степени врожденные. Типичные качества экстраверта: общительность, болтливость, энергичность, склонность к риску и предприимчивость. Для интроверта же характерны молчаливость, задумчивость, рефлексия и надежность. В основном экстраверты настроены более жизнерадостно и оптимистично, чем интроверты. Это заставляет их искать больше социальной поддержки в решении проблем, в то время как интроверты склонны разбираться с трудностями самостоятельно. Здесь пролегает связь с самооценкой: лучшая стратегия решения проблем экстравертных людей – поговорить о своих проблемах и активно обратиться за помощью – благоприятно влияет на их самовосприятие.
Экстраверты часто получают больше положительных отзывов от окружающих, потому что сами относятся к ним открыто. Поскольку эта предрасположенность на 90 % заложена генетически, проявляется она уже в детском возрасте: ребенок-экстраверт запросто подходит к другим детям и взрослым и любит поболтать, поэтому с ним легко вступить в контакт, он быстро завоевывает симпатию и обретает друзей. А ребенок-интроверт немного застенчив и замкнут в общении с незнакомыми людьми, поэтому покоряет сердца не так быстро, как ребенок-экстраверт. Более жизнерадостное базовое настроение экстравертов может оказать положительное влияние и на самооценку. Тем не менее интроверты необязательно обладают низким уровнем самосознания. Интроверсия просто делает их немного более чувствительными к проблемам с самооценкой по сравнению с экстравертами.
Независимо от того, интроверт вы или экстраверт, важно принимать себя таким, какой вы есть. Как у интровертов, так и у экстравертов есть среди личных качеств свои преимущества и недостатки. В конечном счете ни одно из проявлений не лучше и не хуже, чем другое, даже если на первый взгляд может показаться, что у экстравертов есть начальное преимущество. Однако у интровертов таких достоинств тоже множество: умение хорошо переносить одиночество; бо́льшая независимость от внешнего признания; настойчивость в решении сложных задач; глубокий внутренний мир. Кроме того, генетическая обусловленность не говорит о том, что возможностей для изменений не существует.
О детских впечатлениях, которые могли привести к низкой самооценке, я подробно поговорю в следующих разделах. Если вы страдаете от низкой самооценки, вам будет полезно повнимательнее приглядеться к своему детству. Это позволит вам лучше понять себя и прежде всего те внутренние убеждения, которые были привнесены извне, то есть родителями.
Я расскажу о некоторых стилях воспитания, следствием которых может стать низкая самооценка. Список неполный, поэтому, конечно, не каждый читатель найдет в нем себя. Однако углубленное рассмотрение причин заняло бы слишком много места, поэтому мне придется несколько ограничить себя. Последующие рассуждения могут послужить опорой для понимания связи между вашими ранними импринтингами и самооценкой.
Раннее детство – это время, когда дифференцированно формируются наши мозговые структуры. Именно поэтому фундамент нашего отношения к жизни и самооценки обычно закладывается в это время. Например, в ходе неврологических исследований было доказано, что наш мозг имеет систему вознаграждения и систему наказания, каждая из которых активируется с помощью различных нейромедиаторов. В мозге детей, чьи родители предпочитают воспитывать большим давлением и строгостью, система наказания проникает в церебральные структуры глубже, чем система вознаграждения. Это приводит к тому, что такие люди, даже став взрослыми, очень чувствительно реагируют на раздражители, которые могут быть истолкованы как направленные на то, чтобы отвергнуть или наказать их. Даже небольшого жеста со стороны собеседника может быть достаточно, чтобы активировать их систему наказания. Тогда они интерпретируют этот жест как направленный против себя. Люди, чья система наказания сильно развита, при неудаче дольше остаются в состоянии фрустрации и с бо́льшим трудом приходят в себя, чем люди с хорошо сформированной системой вознаграждения. Однако не следует воспринимать эти неврологические импринтинги как неизбежную судьбу. Например, сила воли и решимость способны помочь активному переключению между системой вознаграждения и системой наказания. О том, как это сделать, я расскажу подробнее в части «Я хочу выбраться оттуда!», в разделе «Я хороший!».
Рано укореняется в нашем мозге и так называемое базовое доверие. Базовое доверие определяет наше отношение к жизни на очень глубоком уровне. Если у человека развито базовое доверие, это означает, что он в принципе чувствует себя желанным и принятым в этом мире. Базовое доверие несет отпечаток опыта, который ребенок получает в течение первого года своей жизни, то есть оно возникает в отношениях ребенка с его основным опекуном – будь то мать, отец, бабушка или кто-то еще. У многих детей базовое доверие формируется несколькими членами семьи, например матерью и отцом. Важно, чтобы рядом был хотя бы один опекун, который заботился бы о ребенке с любовью и нежностью. Поскольку чаще всего это бывает мать, а для меня слишком затруднительно с точки зрения языка всегда упоминать в угоду равноправию также и отца или еще какого-то опекуна, в своих последующих рассуждениях я буду ссылаться на мать – и, конечно же, предполагаю, что эту роль может взять на себя и другой человек.
Когда младенец появляется на свет, он полностью зависит от матери и в течение первых нескольких месяцев жизни даже не знает, что мать и он – разные существа. Младенец полностью находится во власти собственных потребностей и чувств. Его эмоциональная жизнь делится на чувства удовольствия и неудовольствия. Задача матери – избавить его от таких неприятных ощущений, как голод, жажда, холод, жара или физический дискомфорт, и тем самым снизить его стресс. Когда младенец выражает свой стресс криком, задача матери – утешать его, кормить, согревать, короче говоря, заботиться о нем. Однако у ребенка есть не только потребность в физическом обеспечении, но и врожденная потребность в социальном контакте и человеческой поддержке. Таким образом, задача матери состоит и в том, чтобы обеспечить ребенку комфорт человеческого участия и поддержку.
В последующие месяцы жизни ребенок все больше учится управлять своими движениями: он хватается, ползает, а к концу первого года жизни постепенно начинает ходить. Благодаря улучшенной моторике у ребенка развивается двигательный навык, растет интерес к окружающей среде, которую он стремится исследовать. Поэтому перед матерью стоит задача не только удовлетворять физические потребности своего малыша, обнимать и проявлять участие в вербальной форме, но и отпускать ребенка, когда тот отправляется в исследовательские «экспедиции». В конце концов, ребенок не только хочет, чтобы о нем заботились и ласкали, но и испытывает потребность в самостоятельности и автономии. Чуткая мать в целом понимает, когда ей нужно отпустить ребенка, а когда ему необходима ее поддержка. Итак, когда ребенок обретает опыт того, что мать всегда заботится о нем и оставляет в покое, если он этого хочет, малыш узнает, что, во-первых, может положиться на свою мать, а во-вторых, что может влиять на отношения с другими людьми и не зависит от них. Ребенок узнает, что может доверять своей матери. Он приобретает базовое доверие. Это базовое доверие можно рассматривать как общее физическое ощущение: ребенок накапливает в своем теле чувство того, что его принимают и любят. Это чувство надолго останется с ним как основное жизнеутверждающее настроение.
Решающую роль играет то, что базовое доверие связано с уверенностью человека в своей способности влиять на межличностные отношения, а не просто зависеть от них. Если командная игра и взаимодействие между матерью и ребенком складываются, у малыша примерно со второй половины первого года жизни развивается также надежная внутренняя привязанность к матери. Дети (а позднее – взрослые), ощущающие надежную привязанность, характеризуются двумя основными качествами: они обладают хорошей уверенностью в себе и базовой готовностью доверять другим людям. Их основная установка такова: «Я в порядке – ты в порядке».
Поскольку большинство детей – по крайней мере в течение нескольких лет – растут с отцом и матерью, сейчас я хотела бы остановиться на особой роли отца в формировании самоуважения. Эта роль была хорошо изучена, и особые заслуги в этом принадлежат супругам Карин и Клаусу Гроссман из Билефельдского университета, которые наблюдали за развитием ста детей на протяжении более двадцати двух лет.
В результате не только их исследований, но и работ других ученых стало очевидным, что отцы, как правило, играют иную роль и берут на себя выполнение других задач в воспитании детей, нежели матери. В большинстве семей мужчина в меньшей степени выполняет обязанности по уходу за ребенком, связь между отцом и ребенком возникает скорее в результате общения в игровой форме. Если мать – надежная опора для снабжения и ласки, то отец – веселый партнер по играм. Отцы чаще побуждают заниматься интересными и новыми вещами, на которые дети не решились бы без их помощи. Матери, со своей стороны, более склонны опасливо защищать ребенка. В некоторых случаях эта склонность к опеке приводит к тому, что матери всегда с тревогой следят за тем, как отцы занимаются с детьми, а некоторые доходят даже до того, что не оставляют ребенка одного на попечении отца, ведь это, по их мнению, было бы слишком опасно. Традиционно в большинстве культур отцы – это те, кто поощряет ребенка на решение новых сложных задач. Они с удовольствием передают свои знания и знакомят детей с миром. Часто именно отцы учат детей кататься на велосипеде и плавать, лазят с ними по деревьям, впервые дают проехаться на пони, исследуют с ними лес, учат обращаться с инструментами или, к не удовольствию многих мам, запускают с ними петарды в канун Нового года. Конечно, активные матери-одиночки это тоже делают, но если в распоряжении ребенка есть отец, то такие занятия чаще входят в его круг обязанностей. Это снимает нагрузку с матери и обогащает ребенка.
Связь между отцом и ребенком в значительной степени окрашена чутким игровым поведением отца. Слово «чуткость» здесь означает, что отец хорошо понимает желания и способности своего ребенка и поддерживает его, не предъявляя чрезмерных требований. Исследования, проведенные супругами Гроссман, продемонстрировали, что отец оказывает значительное влияние на коммуникабельность ребенка и его самооценку в будущем. Взрослые, которые могут вспомнить хорошее отношение отца, в среднем демонстрируют более высокую самооценку и больше доверяют дружбе и любовным отношениям, чем те, кто не имеет такого опыта.
Итак, хотя первый год жизни и представляет собой очень сложный период, последующие годы, конечно, тоже оказывают большое влияние на развитие человека. Чаще всего оказывается, что матери или другие родители, которые смогли хорошо прочувствовать своего ребенка в первый год жизни, демонстрируют высокую степень компетентности и в дальнейшем.
Повышение самооценки – это стиль воспитания, который включает в себя следующие послания родителей ребенку:
• Мы любим тебя таким, какой ты есть, но это не означает, что мы одобряем любое твое поведение.
• Ты не должен выворачиваться наизнанку, чтобы соответствовать нашим ожиданиям. Мы продвигаем и поддерживаем тебя в соответствии с твоим потенциалом, а не с нашими собственными желаниями.
• Ты не должен старательно приспосабливаться, чтобы избежать наказания от нас. Конечно, мы разрешаем тебе не все, ты должен соблюдать определенные правила, тем не менее тебе можно и даже желательно обладать собственной волей. Мы готовы к переговорам. Ты можешь говорить «нет», не опасаясь того, что лишишься нашей любви или что реакция с нашей стороны будет пугающей. Хотя мы не всегда будем подчиняться твоему волеизъявлению, у тебя есть неплохая возможность убедить нас в том, что твое намерение должно осуществиться.
Благодаря этим родительским посланиям и поведению растущий ребенок узнает, что с ним все в порядке, – тем самым он учится принимать себя таким, какой он есть. Сюда относятся и слабые стороны, но это не значит, что человек не должен хотеть работать над ними и совершенствоваться. Ведь собственные слабости – это не источник стыда, а возможности для развития.
С другой стороны, дети, которые столкнулись с авторитарностью или даже унижениями со стороны родителей, очень стыдятся своих слабостей, и это чувство они по-прежнему часто испытывают и во взрослой жизни.
Кроме того, ребенок отзывчивых родителей рано узнает, что может влиять на эту жизнь, потому что взрослые уважают его волю – в разумных границах. Благодаря этому ребенок узнает (в позитивном смысле), что у него есть сила. У детей же, чьей воле уделяется слишком мало внимания, с большей вероятностью разовьется чувство бессилия по отношению к окружающим. Такие люди не осмеливаются выражать свою волю и заявлять о потребностях из страха, что их не услышат или отвергнут. В целом, когда родители слушают и понимают детей, те узнают, что на них обращают внимание и, следовательно, уважают. Так дети обретают уважение к себе. Кроме того, они учатся урегулированию конфликтов, потому что им разрешено практиковаться в этом с раннего возраста: родители позволяют им спорить. А еще дети получают опыт того, что им можно сказать «нет» и родители не воспримут это как личную обиду и не накажут лишением любви.
Совокупность этого положительного детского опыта обеспечивает наиболее прочную основу для развития здоровой самооценки.
У детей, имеющих изменчивый опыт общения со своими матерями, развивается так называемая небезопасная привязанность по отношению к ним. Это может привести либо к тому, что такие дети будут слишком сильно цепляться за свою мать, либо к тому, что они будут держаться подальше от нее, то есть избегать близости с ней. Вот почему различают тревожно-цепляющуюся и тревожно-избегающую привязанности (для профессионалов среди читателей: в терминологии я основываюсь на работах Ким Бартоломью[3], а не Эйнсворт[4] или Боулби[5]).
У людей, которые в детстве приобрели тревожный стиль привязанности, будь то цепляние или избегание, обычно имеются проблемы с самооценкой. Им не хватает базового доверия и уверенности в том, что они могут повлиять на человеческие отношения. Кроме того, в детстве из-за плохого отношения своей матери или родителей они чувствовали, что их не принимают такими, какие они есть, поэтому даже в более поздние годы у них сохраняется основополагающее чувство того, что они – такие, какие есть на самом деле, – не заслуживают любви. Любовь родителей к таким детям в большинстве случаев была связана с определенными условиями. В благоприятном случае эти условия были для ребенка предсказуемы и, следовательно, потенциально выполнимы, например: «Ты должен быть прилежным и приносить домой хорошие оценки». В неблагоприятном случае условия варьировались в зависимости от настроения и режима дня матери и (или) отца. Таким образом, они были малопредсказуемы для ребенка, из-за чего представляли собой угрозу. Тогда подспудный смысл послания родителей таков: «Если ты хочешь, чтобы мы тебя любили, то веди себя так, как мы ожидаем!» Таким родителям нравится наказывать ребенка лишением любви. Из-за этого у выросших детей возникают проблемы с тем, как вести себя по отношению к ожиданиям окружающих. Итогом становится либо гиперадаптация к желаниям других, либо радикальное отстранение. В первом случае люди очень любят гармонию и стремятся всем угодить. Во втором – реагируют на ожидания окружающих довольно фобично и сознательно (или бессознательно) делают многое для того, чтобы не оправдать их, потому что ни в коем случае не желают, чтобы другие доминировали над ними. В обоих случаях речь идет о том, что эти люди не научились самоутверждаться надлежащим образом.
Те, кто восстает против ожиданий окружающих, – это люди, которым, образно говоря, нужно сказать: «Я бы хотел, чтобы ты поставил вазу слева», – когда на самом деле вы хотите, чтобы она стояла справа. К макрофобам – людям, боящимся ожиданий, – присоединяются стервы. Они испытывают непреодолимое желание – в основном подсознательное – быть независимыми от других и не допускать чьего-либо покровительства. Даже безобидная просьба может быть неверно воспринята ими как приказ, которому надо сопротивляться. Движущая сила макрофобов – это жесткое отстранение от мелочной родительской опеки, сопровождавшей их в детские годы. Иначе говоря, в отличие от любителей гармонии, они встали на сторону бунта, а не на сторону адаптации.
Некоторые люди с тревожной привязанностью также колеблются между неохотной адаптацией и вызывающим отказом. В большинстве ситуаций, особенно когда дело доходит до принятия важных решений, они не могут спокойно сказать ни «да», ни «нет».
Люди, которые приобретают цепляющийся стиль привязанности, переживают со своими матерями очень разный эмоциональный опыт. Поведение матери ситуативно нестабильно. По отношению к ребенку она ведет себя ненадежно, непредсказуемо. Иногда она может быть ласковой и чуткой, а затем вновь становится отстраненной, холодной или злой. Ребенку бывает очень трудно оценить, как поведет себя мать в той или иной ситуации. По-видимому, поведение матери или отца зависит от их настроения на данный момент.
Поэтому такие дети постоянно заняты тем, что оценивают настроение матери и стараются почувствовать, чего она от них ожидает, что нужно сделать, чтобы она вела себя ласково или хотя бы не наказывала. Они проводят тончайшую подстройку своих эмоциональных антенн к настроению матери и подчиняются ее ожиданиям. Интерес этих детей к своему окружению ограничен, так как их мать не является прочной базой, от которой они могут с уверенностью сепарироваться. Они предпочитают держать мать в поле зрения, чтобы суметь контролировать ее настроение. Поэтому способность к автономии и самостоятельности у таких детей развивается слабо, а вместо этого формируется ярко выраженное чувство зависимости.
Также эти дети обладают низкой самооценкой, потому что винят себя в перепадах настроения матери. Все дети склонны искать ошибку в себе, когда родители сердятся на них, ведь взрослые в их видении «большие» и непогрешимые. Дети с тревожно-цепляющейся привязанностью чувствуют ответственность за капризы матери и обретают внутреннее убеждение в том, что они просто недостаточно хороши. Двойственное поведение матери они объясняют собственной неудачей, при этом возводя мать на пьедестал. Она недосягаема. Часто это поклонение дополнительно усиливается матерью или обоими родителями, которые дают ребенку понять, что они всегда правы, а ему самому нужно многому научиться. Тем самым у детей формируется внутренняя программа, которую можно кратко изложить так: «Я не в порядке, а ты в порядке». Эта программа продолжает воздействовать на их жизнь и во взрослом возрасте: такие люди постоянно заняты поиском одобрения и признания со стороны других. Они постоянно готовы принять невысказанные ожидания окружающих и исполняют их с опережающей покорностью. Для них быть отвергнутыми, а тем более брошенными, – катастрофа, ведь это подтверждает глубоко укоренившееся убеждение в том, что они недостаточно хороши. Здесь следует отметить, что, разумеется, даже люди с надежной привязанностью испытывают сомнения в себе. Потерпев неудачу, они тоже задумываются о том, что в чем-то не оправдали ожиданий окружающих. Самооценка людей с надежной привязанностью точно так же уязвима. Разница заключается в степени и интенсивности отчаяния и удара по самооценке.
Люди, которые усвоили шаблон избегающей привязанности, в детстве столкнулись с игнорированием своей потребности в привязанности. Вместо того чтобы цепляться, они предпочли держаться от матери подальше. Да и во взрослой жизни таким людям трудно вступать в близкие отношения.
Их матери были неласковыми и отстраненными, а то и саркастичными, унижающими достоинство или жестокими в обращении. В раннем детстве эти люди получили преобладающий опыт отверженности. Младенцами и малышами они не смогли развить в себе ощущение того, что желанны в этом мире. Это определило всю их дальнейшую жизнь. Из-за этого у них сформировался сильный страх быть отвергнутыми. Они страдают как от низкой самооценки, так и от глубокого недоверия в межличностных отношениях. Их внутренняя программа такова: «Я не в порядке, и ты не в порядке!» Одновременно они продолжают стремиться к привязанности и близости, неся в себе неутолимое желание быть принятыми. Однако, поскольку эти люди глубоко убеждены в том, что рано или поздно будут отвергнуты, они боятся по-настоящему вступать в доверительные отношения. Они очень недоверчивы. В отношениях, особенно любовных, это приводит к постоянному конфликту «сближение – избегание»: люди мечутся, внутренне разрываясь между надеждой на счастливый конец и одновременной уверенностью в том, что для них счастья не существует. Им одинаково тяжело что с партнером, что без него.
Самооценка этих людей очень неустойчива, и их легко оскорбить.
Матери, которые слишком изнеживают своего ребенка и привязывают его к себе, тоже нарушают его самооценку. Подавляющая материнская любовь очень слабо поощряет детскую самостоятельность. Такие матери (или оба родителя) боятся, что ребенок может слишком отдалиться от них. Он нужен им, чтобы удовлетворить собственную потребность в близости. Стремление ребенка к самостоятельности и собственной жизни воспринимается матерью как неприятие ее самой, и на отдаление ребенка она реагирует грустью и разочарованием. Это, в свою очередь, вызывает у ребенка сильное чувство вины, и он возвращается «добровольно». Некоторые матери открыто выдвигают требования и налагают запреты, чтобы заставить ребенка оставаться с ними как можно дольше. Другие действуют, сочетая оба приема. Так или иначе, ребенок понимает, что не может отдалиться от матери, не вызвав у нее разочарование или гнев. Потребность этих детей в автономии, в самостоятельном «Я», которое может существовать независимо от матери, сильно фрустрируется. В результате такие дети способны воспринимать и выражать собственные потребности лишь частично. Они не могут противостоять матери. Подавление собственных желаний в сочетании с низкой способностью отстаивать свои интересы и потребности приводит к слабому чувству собственного достоинства.
Однако есть и такие дети, у которых реакция на родительские ожидания и шантаж любовью проявляется не в виде адаптации или отстраненности, а в виде неповиновения. Эти дети противятся родительским требованиям и расстаются с отцом и матерью как можно раньше. Или же они бывают послушными дома, потому что мать явно обладает большим влиянием, а за его пределами демонстрируют крайнюю степень неповиновения и сопротивления. Будет ли ребенок развиваться в направлении адаптации или в направлении сопротивления, зависит как от его темперамента, так и от ситуации в семье. Ребенок, который растет один с матерью, не может позволить себе – по крайней мере в раннем возрасте – выступить против нее, потому что тогда у него вообще никого не останется. Как единственное чадо матери-одиночки, он более зависим, чем ребенок, растущий в семье с братьями и сестрами. С братьями и сестрами нередко случается так, что один из них играет роль адаптированного и послушного, а другой – бунтаря, то есть дети подсознательно разделяют роли внутри семьи.
Дети, которые защищают свои личные границы, бунтуя, позже развиваются в направлении стерв. Они всегда наблюдают за окружающими с некоторым подозрением и ведут себя довольно энергично, временами даже агрессивно. При этом они часто ведут себя так, как не хотели бы, чтобы вели себя с ними. Большая проблема стерв заключается в том, что чувство неполноценности (в котором они, однако, не всегда признаются самим себе) заставляет их воспринимать других людей как превосходящих, поэтому они легко склонны приписывать окружающим доминирование и злые намерения. Правда, те носители подорванной самооценки, что принадлежат к фракции любителей гармонии, тоже чувствуют, что уступают многим из своего окружения. Таким образом, они подвержены риску ложного приписывания собеседникам стремления к власти, однако не проявляют это столь агрессивно и из-за своей потребности в гармонии не так подозрительны и недоверчивы, как стервы. Они даже более склонны подавлять и преуменьшать реально существующие конфликты, чтобы не оказаться на грани ссоры. Стервы же прямо-таки стремятся к выяснению отношений.