Правила Ордена непреложны.
Охотиться в одиночку.
Не проливать чёрную кровь без разрешения.
Вступив в Орден, подчиняться беспрекословно.
Кто и какое из правил нарушил первым? Теперь не разобрать.
Когда Принц появляется на пороге дома тысячи лис, ответ ему не нужен, как не нужна и справедливость. Там, где раньше было место правилам, осталось выжженное поле и желание мстить. Остатки рассудка шепчут, что вся кровь мира не принесёт успокоения, и лучше бы Принцу остановить это безумие прямо сейчас, воткнув наконечник стрелы себе в глаз.
Пару месяцев назад он, ужаснувшись того, что сотворил, так бы и поступил. Но не теперь.
– Лиса здесь, господин.
Теперь вместо правил – руки в крови по локоть.
Осколки хрусталя из бара лопаются под подошвами ботинок, когда Принц переступает порог. Взмаха руки достаточно: трое охотников покидают дом, оставляя Принца с кицунэ наедине.
Не так давно он приходил сюда, чтобы восстановить силы после неудачной или тяжёлой охоты, но вспыхнувшая война вывернула прошлое наизнанку, и теперь вывороченные шёлковые кимоно торчат из раскрытых ящиков, как внутренности из распоротых животов. Ледяной сквозняк гуляет в занавесках, но воздух внутри тяжёлый от запахов пудры, огня и смеси духов из разбитых флаконов.
Гун Ли ждёт Принца, откинувшись на обитую красным бархатом спинку кушетки, отчего выглядит бледнее обычного. Зеркало на стене за её плечом расколото надвое, и, подойдя, Принц видит в нём своего двойника: чёрная мантия седая от пепла, а в туго собранных волосах блестят остатки первого снега. Из-за впалых щёк линия скул обострилась, а глаза, подчёркнутые полукружьями синяков, разгорелись ярче, сравнявшись по цвету с ультрамариновым оперением стрел за спиной.
– Ты задержался.
– Был занят, прости. Вендетта требует времени, – Принц сжимает пальцы на дуге лука. Кожа перчатки на правой ладони скрипит, и звук этот стальным крюком цепляет образ в глубинах памяти.
…Айдо в учительском кресле. Ноги небрежно закинуты на стол поверх непроверенных контрольных, так, что виден рисунок подошв на его кроссовках. Традиционная рубашка для кюдо испачкана кровью ёкай. Айдо стаскивает перчатку зубами, морщится, разминая запястье, и Принцу так хочется узнать, болит ли рука, которой Шэнли натягивает тетиву…
Принц не спрашивает. Ни в тот раз и ни в какой другой. При мысли об этом в груди что-то сжимается так остро, что Принц едва не сгибается пополам. Сознание снова проходит по краю воронки под именем Айдо Шэнли, но Принц – в который раз? – удерживает себя от падения в пропасть.
– Где остальные? – спрашивает он.
Гун Ли улыбается. Конечно, она не скажет. Не то чтобы Принца и в самом деле заботил ответ. Где бы лисы ни были, их найдут и, скорее всего, убьют – стольких, скольких успеют, пока ошарашенные ударом в спину Кланы не соберутся снова и не уничтожат кучку повстанцев под предводительством Принца.
Ждать недолго, но страха перед близким возмездием нет, как нет и других чувств.
Ничего, кроме холодной ярости.
– Пришёл убить – так не тяни.
– Мне жаль.
– Не жаль. Не ври мне, Принц-гэ. Я ведь твой друг, помнишь? И знаю тебя лучше себя самой.
Слова Гун Ли не достигают цели. Всё, что могло бы отозваться, что умело чувствовать и сожалеть, всё живое, что было в Принце, давно мертво.
Он знает, что лиса, напротив, была его другом долгие годы. Ещё пару месяцев назад он убил бы за неё без раздумий – и вот, где они оказались. Теперь месть – та самая звезда на небе, при взгляде на которую становится ясным путь.
Принц не колеблется, когда достаёт из-за обтянувшего талию пояса стеклянный пузырёк. Щепотки чёрного порошка внутри хватит.
– Всех, кто приложил руку к аннигиляции спутника, я убиваю лично. Но тебя не трону. Несмотря на то что сделала, ты заслуживаешь достойного конца, – Принц кидает пузырёк, и Гун Ли ловит его на лету. – Сделай это сама.
Если Гун Ли и боится, то вида не подаёт. Отложив пузырёк, она до боли знакомым движением чиркает колёсиком зажигалки, и воздух мгновенно наливается запахами мяты и табака.
– Ты пожалеешь, – говорит Гун Ли сквозь дым. Под окном взрывается петарда. Кто-то кричит, и Принц чувствует ледяной сквозняк на коже. – Когда поймёшь, что натворил. Ты сравнял Орден с землёй. Обескровил кланы, выпотрошил всё, чего коснулся. Но ради чего? На что именно ты надеешься? Чуда не случится, Принц-гэ. Он не вернётся. Ты посеешь хаос, а потом умрёшь, и тьма истории проглотит тебя, как рисовое зерно. Но перед этим… Ты. Горько. Пожалеешь.
Гун Ли не пытается выторговать себе жизнь, о нет. Даже сейчас, перед лицом смерти, она по старой привычке надеется вправить Принцу мозги, как делала уже сотни раз.
Принц молчит. Гун Ли, докурив в тишине, оборачивает худые ноги девятью хвостами. Когда она тянется за пузырьком с ядом, Принц прикрывает сухие до красноты глаза.
– Единственное, о чём я жалею, – шепчет он, борясь с подкатившим к горлу комком, – так это о том, что не могу повернуть время вспять.