Несмотря на непростое начало, к концу вечеринки я нахожу свой дзен. Избегаю людей, которых стоит избегать, много и вкусно ем, смеюсь, танцую, общаюсь и даже нахожу темы для беседы с Алиной и Мариной.
Когда мы с Сашкой решаем вернуться в отель, на часах уже давно за полночь. Оставляю своего парня в компании Макса и Сергея – того самого блондина из свиты Благова, а сама иду в раздевалку переодеваться. Где сам Благов, мне не интересно. Не удивлюсь, если в эту минуту он устраивает марафон в кровати с покладистой подружкой в красном бикини. И меня это нисколько не волнует, а то, что в животе от этой мысли все сжимается в тугой узел, – так у меня, наверное, проблемы с пищеварением. Серьезно, я переела.
Быстро принимаю душ, меняю купальник на нижнее белье, натягиваю джинсы и широкую футболку, обнажающую одно плечо. Влажные волосы промокаю полотенцем и выхожу из душевой в смежную комнату, чтобы взять фен.
Не успеваю причесаться, как входная дверь позади меня открывается, и в отражении большого зеркала я ловлю непроницаемый взгляд Даниила Благова.
Рука с расческой замирает в воздухе. Адреналин разгоняет кровь по телу. Резко втягиваю в легкие воздух, но дышать не могу. Жду, что он уйдет.
Но он не уходит.
Через раздевалку можно пройти в душ и туалет – рассчитываю, что это и есть пункт его назначения, поэтому вздрагиваю от неожиданности, когда он закрывает за собой дверь и прислоняется к ней спиной, спокойно спрашивая:
– Хорошо провела время?
Я, конечно, могу послать его, но в данный конкретный момент он не сделал ничего плохого, а мне нужно учиться контролировать свои эмоции с людьми, которые раздражают. Поэтому, когда я отвечаю ему, мой голос звучит совершенно нейтрально.
– Да, хорошо.
Все еще стою к Благову спиной, наблюдая за ним в зеркале. Он успел натянуть простую черную футболку, но по-прежнему в пестрых шортах. И ноги босые, а в руке стакан с янтарной жидкостью.
– Ты красивая.
Этот безыскусный комплимент, произнесенный с мягкой хрипотцой, производит на меня эффект разорвавшейся бомбы.
– Тебе не стоит так говорить, – одергиваю его.
– Не понимаю почему, – он как-то раздраженно вздыхает и запускает пальцы свободной руки в свои густые волосы. – Это правда.
Если бы я не знала, насколько Благов бессердечный, подумала бы, что нервничает.
– Потому что в соседней комнате находится мой парень, – отвечаю резко. – Это тебя не заботит?
– Нет, – произносит он, даже не задумываясь.
– Ты самоубийца? – спрашиваю прямо. – Саша убьет тебя, если ты только попробуешь…
Не успеваю договорить, как Благов делает шаг в мою сторону.
– Я люблю острые ощущения.
С его стороны это звучит как признание, и я чувствую, как от этих слов по моей спине ползет холодок страха.
Нет, я не боюсь его. Я боюсь того, что может произойти, если он активизирует свои атаки, а я буду не в силах дать достойный отпор.
– Я закричу, если ты подойдешь ближе. – Сердце бешено колотится, и мне приходится облизать губы, потому что они совершенно сухие.
– Кричи. – Благов кривится, махом осушает свой стакан и с глухим стуком ставит его на деревянную лавку. – Хочу послушать.
Оборачиваюсь к нему, распаляясь. Чувствую, как внутри булькает раскаленная лава ярости и самоконтроль, который я собиралась тренировать, уплывает, как песок сквозь пальцы. Знаю, что это опасно, но не могу взять себя в руки.
– Что. Тебе. От. Меня. Нужно? – произношу в запале, четко выделяя каждое слово.
– Честно? – его гипнотические синие глаза в этот момент почти черные. – Сам не знаю. Но точно знаю, что если ты будешь честна сама перед собой, то согласишься, что с первой встречи между нами что-то происходит. Что-то такое, что не зависит от нашей воли и желания.
– По-моему, ты путаешь реальность с каким-нибудь дешевым сериалом, – едко бросаю я. – В жизни так не бывает.
– Тебе-то откуда знать? – его губы растягиваются в ироничной полуулыбке. – Ковальчук сказал, что вы с ним почти с пеленок вместе. Это не тот опыт, исходя из которого можно делать такие заявления.
– И что же еще Ковальчук успел тебе сказать? – спрашиваю срывающимся голосом, злясь на Сашку за неуместную откровенность в разговоре с этим человеком.
– Я мало слушал, – отвечает Благов с откровенностью, граничащей с грубостью. – Все остальное я предпочитаю узнать сам.
От его слов напряжение в комнате достигает апогея. Тишина становится оглушающей. Сглатываю, потому что ком в горле мешает мне нормально дышать, и непроизвольно сжимаю руки в кулаки, ощущая, как зубчики расчески впиваются в мягкую кожу правой ладони.
Благов делает еще несколько шагов по направлению ко мне. Медленно, словно боясь спугнуть, не показывая ни малейшего признака спешки. А я стою и смотрю на него и почему-то даже не думаю о том, чтобы уйти.
Я растеряна. Не могу понять природу странной пугающей дрожи, которая охватывает нерв за нервом, мускул за мускулом. Боюсь, что вот-вот переступлю невидимую черту, из-за которой уже не будет возврата. Разрываюсь между противоречивыми эмоциями, одна из которых советует спасаться, а другая вопит, чтобы я сражалась.
Это просто безумие.
Там, за стеной, мой парень. Друзья. Кто угодно может войти сюда в эту самую минуту. Я должна положить этому конец. Закричать, если потребуется. Но я не могу. Весь мир сжимается до размеров этой комнаты. Все чувства сосредотачиваются здесь. И когда Благов наконец останавливается всего в полуметре от меня, я не делаю ничего – только смотрю на него, рвано дышу и слушаю неистовое биение собственного сердца.
Теперь его лицо совсем рядом. Теплое дыхание касается моей щеки. Синие глаза смотрят так пристально, словно хотят просканировать меня насквозь.
Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем он поднимает правую руку и подушечкой большого пальца проводит по моей нижней губе, надавливая в центре. Это движение настолько чувственное, настолько порочное, что я едва сдерживаюсь, чтобы не высунуть язык и не лизнуть его палец. Глотаю готовый сорваться с губ стон и ловлю пронзительное ощущение разбегающихся по телу электрических импульсов.
Собираю последние оставшиеся силы и поворачиваюсь к нему спиной, демонстрируя этим единственный знак протеста, на который сейчас способна. Теперь Благов стоит прямо за мной, но, несмотря на то что зрительный контакт разорван, я вижу наши фигуры в отражении зеркала.
Я хочу сказать ему, чтобы прекратил. Но не говорю. Ощущение такое, будто я тону. Отчаянно цепляюсь за остатки здравого смысла, но их сметает какое-то необычайно сильное и совершенно новое чувство, которому я не могу дать определение. Мне трудно дышать, а внизу живота возникает болезненное тянущее ощущение, которое тем не менее не вызывает дискомфорта. Скорее наоборот.
Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного. Сознание будто погрузилось в сон, но тело живет собственной жизнью, чутко реагируя на каждое действие Благова.
Как завороженная слежу, как он касается моего обнаженного плеча. Не могу пошевелиться, когда пальцем он чертит дорожку к моей шее, приподнимая свободной рукой все еще влажные после душа волосы. Ощущаю легкое покалывание, кожа словно просыпается от его прикосновения. Куда бы он ни вел свой палец, за ним тянется след невероятных ощущений.
– Пожалуйста, не надо, – произношу я голосом, который сама не смогу узнать, настолько низко он звучит.
– Удивительная комбинация слов, – вкрадчиво шепчет Благов прямо мне в ухо, не прерывая мучительной ласки. – Так «пожалуйста» или «не надо»?
Чувствую, как он берет в ладонь мой подбородок и слегка приподнимает его, еще больше обнажая шею. Ощущаю его горячее дыхание у себя на плече, кожа покрывается мурашками, и ноги больше меня не держат. Закрываю глаза. Обессиленно отклоняюсь назад, только чтобы понять, что теперь моя спина прижимается к крепкой груди Благова, под которой ритмично стучит его сердце.
Меня спасет лишь чудо, думаю отстраненно. Только чудо.
– Открой глаза, Мирослава. – Мое имя звучит непривычно. Сексуально, вызывающе, соблазнительно. Шею сзади приятно тянет от его дыхания.
Приподнимаю ресницы и вновь наблюдаю в зеркале откровенно порочную картину – два тела, прижатые друг к другу.
– Что ты видишь?
Сквозь пелену чувственного тумана растерянно смотрю на свое отражение. Меня пугают дикий лихорадочный блеск в глазах, которые стали черными от расширившихся зрачков, приоткрытые губы, пунцовые щеки, высоко вздымающаяся грудь и бешено пульсирующая жилка на шее.
– Рассказать тебе, что вижу я? – не дожидаясь ответа, спрашивает Благов, обхватывая рукой мою талию.
Я молчу. Не нахожу сил даже на то, чтобы кивнуть, лишь нервно вздыхаю, ощущая, как по всему телу волнами расходится жар.
– Страсть. – Это слово звучит коротко и отрывисто, как удар хлыста. – Между мной и тобой, с самой первой встречи. – Свободной рукой он гладит меня по щеке. – От этого не убежишь, как ни старайся. Это чувство не отпустит. Может, оно притупится, если мы проведем достаточно времени вдали, но не исчезнет совсем. Подумай об этом.
– Я не хочу этого, – слабо протестую я и чувствую острое разочарование, когда Благов опускает руки и отстраняется от меня.
– Возможно, – соглашается он. – Пока.
На этот раз его голос наглый, бескомпромиссный. Мне кажется, я даже различаю в нем злые нотки, словно он вновь бросает мне вызов. Это немного отрезвляет меня.
Разворачиваюсь и смотрю прямо ему в лицо, больше не позволяя таинственному блеску синих глаз затмить мой разум. Делаю шаг назад, до конца не веря, что позволила случиться такому.
– Нас уже, наверное, потеряли, – бормочу я, все еще с трудом ворочая языком.
– Слабый предлог, чтобы сбежать, – бросает он хлестко.
– Никуда я не сбегаю, – протестую я.
– Ты убегаешь, Мирослава, – настаивает он. – С самой первой встречи.
Я пытаюсь обойти его, но чувствую, как на плечи опускаются сильные руки, пригвождающие меня к месту.
– Пусти меня.
Он тут же убирает руки. Быстро. Слишком быстро.
– Видишь, незачем бояться, – говорит он чуть насмешливо.
– Я не боюсь. – Мой голос срывается на крик. Нервным движением поправляю волосы и нетвердой походкой иду к выходу.
К черту фен, к черту мокрые волосы, в голове пульсирует лишь одна мысль – спастись.
У самой двери я оборачиваюсь.
– У меня есть парень, – говорю тихо, но твердо. – И я его люблю.
Благов удерживает мой взгляд всего одно мгновение, которое кажется мне вечностью.
– Ты в этом кого пытаешься убедить? – спрашивает он невозмутимо. Его голос, ровный, томительный, сладкий, бьет по моим оголенным нервам. – Меня или себя?
Отвожу глаза, уверенная, что не смогу вынести выражение триумфа в его взгляде, и выхожу из раздевалки.