Двадцать первый век шагнул на нашу планету, склонился над спящим человечеством и не поленился, потряс за плечо каждого спящего из миллиардов: «Что же ты спишь, жизнь у тебя одна, и ты один такой, надо узнать, зачем ты есть? Ну, не спи, человек, давай думай-думай, ищи свой путь, нельзя никак жить по шаблону». Проснулись миллиарды, со сна очумелые, осматривают себя со всех сторон, рассказывают о себе, показывают себя и так, и эдак: «нет, ну ни поразительно ли «я есть», эй, вы смотрите на меня – я ем, и я читаю, эй, эй, нет, ну вы поглядите, я мысль думаю, ух ты, а я еще и рисовать могу». Маленькие удивленные восхищенные собой Я-шечки. Ничего, ничего, просто сонные, просто еще не очнулись. Двадцать первый век стоит колоссом среди своих галдящих детей, гладит по головкам: «Я даю вам свободу, знания, я даю вам бескрайнее поле самовыражения и поиска смысла, я хочу увидеть, как рождаются боги, как появляются герои, как открывают смелые исследователи неведомые земли».
– Это жизнь, которую творец забрал из привычной нам обыденной формы и перенес в другую форму. И таким образом зритель может выйти из обыденного сознания, в котором привычка затирает ясный, чуткий взгляд на наше существование, и через произведение искусства прочувствовать жизнь заново.
Чтобы понятнее был разговор о таких неуловимых для разума вещах, вроде жизни, давайте представим поток реки. Река одна, ее содержимое едино, но форму, запах, цвет, консистенцию, вкус каждый может придать ей на свое усмотрение.
Создавая искусство или созерцая его, мы словно заново постигаем реку жизни, пропуская ее через себя.
Можно пытаться постичь искусство разумом, объясняя из чего состоит форма. Но истинное назначение его – в неназываемом процессе, который можно описать фразой «от души к душе».
Если мы не слышим произведение, то вполне вероятно, в нем нет жизни, через него не прошла река. Хотя с такой же вероятностью можно сказать, что мы не умеем слушать душой. Ведь зачастую мы не умеем жить.
Не задача ли искусства в том, чтобы разбудить в каждом жизнь, то есть пробудить душу?
Что это значит? Это значит, что творцу необходимо самому стать тем инструментом, через который идет жизнь бурным потоком.
Творец – всего лишь инструмент, который проводит жизнь сквозь себя. Жизнь – это то, что мы можем почувствовать, что дает ощущение наполненности. Можно объездить весь мир, побывать в самых прекрасных местах и вернуться пустым, жизнь не познавшим, не испытавшим. Забавно, когда мы думаем, будто творчество – для нас и от нас. Нет, творчество – это процесс, когда творец становится струной для мира, и мир играет на ней. И от того, насколько выделана струна, натянута, тонка, зависит, что будет на ней сыграно. Что за звук и мелодия пройдет сквозь этого человека. И потому так важен и сам инструмент. Поэтому так важно пестовать душу и сознание, чтобы быть наиболее восприимчивым к музыке всего мироздания. И поэтому прежде всего я пишу о писателе – герое. Надо настроить инструмент. Такую я поставила для себя задачу.
***
Однажды я спросила себя: Герой ли я? Испугалась, что нет: копошусь в своей жизни, ее радостях и травмах, отношениях, амбициях и выживании, тюкаюсь в клетке собственного я, преодолеваю то безденежье, то комплексы, то страхи, то социальные неудачи. Маленькая глупенькая позорная жизнь, персонаж современного постмодерна – хилый, без воли, силы духа, свободы и смелости выбора, без жажды стать сверхчеловеком. Если я сама – такой слабый персонаж, могу ли дать остальным произведение, которое изменит их жизнь, которое даст вдохновение на свершения? Я запретила себе приступать к творчеству, пока не стану героем.
Потому что нельзя приступать к творчеству, если ты не герой. Потому что творить нужно так, словно ты творчеством спасаешь мир. Может, когда-то творить можно было по простоте душевной, от нечего делать, но сегодня в эпоху информационного загрязнения нельзя думать лишь о собственном удовольствии, хотя лишь это и пропагандируется. Мир, в котором каждый кричит о себе как можно громче, именно этот мир жаждет героев – людей, которые думают не только о себе, но обо всех нас разом – титанов духа.
Когда-то героем мы могли считать тех, кто идет сражаться на войну за страну, кто отстаивает интересы общества, того, кто готов жертвовать собой и свои благополучием ради высших ценностей справедливости или духовного пути. Герои рождались в противодействии со злом, что бы под злом ни подразумевалось. Герои появлялись в борьбе за свободу. Нынче героизму, казалось бы, нет места. Мы озабочены личностным ростом, который подразумевает личное счастье и личные достижения. Мы полностью сосредоточены на себе и создании личного бренда, что нам за дело до общества и его пути. Мы зачастую даже не думаем о том, что, творя произведения искусства, создаем культуру страны. Наши герои – те, кто добился успеха и известности, мы делаем все, чтобы стать такими же. Творчество тоже стало средством для достижения успеха и известности, не более того.
Вроде мы стали открытыми, делимся внутренним индивидуальным с массой незнакомцев, мы буквально уничтожаем понятие бессознательного, рассказывая обо всех скрытых процессах души. Если взять нас всех разом, как единую душу, то получится будто человечество самовывернулось наизнанку. Не стыдно признаваться в пороках и слабостях, не тошно обнажать интимное и сокровенное, как телесное, так и душевное, не страшно говорить о травмах и унижении. Невероятно психологическая эпоха. Социальное пространство мы превратили во всеобщее психологическое, сделали безопасным для души. С чем нам в таком случае сражаться, чтобы стать героем? Каких свобод добиваться, если свои личные свободы мы получили? Мы даже не знаем, чего нам хотеть, кроме лучшей жизни и самопредъявления миру. Нет пути, по которому бы прошел герой и повел за собой остальных.
Но нам так только кажется. Все, что когда-то было знанием для избранных, теперь в общем доступе для каждого. Духовные, эзотерические, психологические практики открыты для общего пользования. Какое-то время я думала, что знания даны, потому что люди так глупы, что все равно не способны им воспользоваться. Но потом поняла, что даны знания, потому что спрашивается с человека больше: от нас теперь требуется восприимчивость души куда более тонкая, чем когда-либо, с чутким слухом, способностью различать оттенки и слои невидимых граней душевно-духовной сферы. Не стоит отрицать, что теперь мы куда сенситивнее, мы лучше понимаем наших детей и родственников, мы имеем возможность разбираться в хитросплетениях эмоций и отношений, мы требуем для себя адекватного отношения от других и мира в целом, мы можем направлять разум и волю на определенные состояния и цели. Мы в своей массе куда более чуткие, чем общая масса наших предков.
Мы просто еще не заметили, что и поле сражения переместилось на внутренний план. Когда-то было ясно, что сражаться надо с бесами и грехами. Сейчас «мы работаем над собой», а жутким чудовищам, прорывающихся из глубин бессознательного и коверкающих наши жизни, мы дали диагнозы, посадили на цепь терапии и приручили. И я еще раз спрошу: где же нам проявлять героизм?
«Многим кажется, что героизм заключается в размахивании мечом перед пастью жуткого чудовища, и все герои ждут, когда оно появится. В наше время мало кто понимает, что подлинная отвага буднична, проста и незаметна глазу, ведь чудища давно перебрались в темноту души и на изнанку Мира»
«Ханморская Древучесть»
Свобода. Свободное время, свобода самовыражаться, информация в свободном доступе. К чему привела свобода подавляющее большинство? К эпохе потребления, к прожиганию времени в соцсетях, к агрессии интернета, к безразличию к знанию, морали, культуре. Свобода стала синонимом заядлого эгоизма, провозглашения собственного Я лишь на основе того, что это Я есть. Свобода же – это выбор и сила воли совершать этот выбор. Наше общество свободой пользуется лишь, как щепка, подхваченная потоком.
Инфодоступность. В свободном доступе масса информации, причем информации ранее недоступной, сакральной. Как общество пользуется этой привилегией? Упрощает потоки информации в короткие выжимки из Знания, с каждым годом снижая уровень понимания тех сфер и вещей, которые эти знания несут в себе. Знания должны добываться разумом! Чтобы знание добыть, необходимо удивление перед мирозданием и любознательность, то есть внутренняя жажда постичь мироздание, постановка волнующих душу вопросов, без которых само существование кажется бессмысленным, лишенным интереса. Когда есть настолько занимательные вопросы, есть и жадный поиск ответов, для которых возникает необходимость изучить всех, кто уже задавался этими вопросами. И, быть может, в процессе постижения произойдет собственное открытие, маленькое, способное озарить жизнь конкретного вопрошающего, или большое – для остальных.
Но что мы видим сегодня? Людям достаточно лишь инфоповода, чтобы оглашать «собственное мнение», которое таковым не является, а служит лишь отражением мощных инфопотоков общественной мысли. Мыслительного процесса как такового почти не происходит, даже на культурном уровне, что мы видим по уровню культуры, в частности литературы. Нет осмысления мира, есть тренды.
Разум. Наверное, как никогда за всю историю, мы имеем возможность обучаться всему, чему пожелаем. Мы буквально напичканы знаниями о том, о сем, для всего у нас есть понятия. Мы разобрали человека на психологические особенности. И душу в нем не нашли. Огромный интерес общества к эзотерическим темам – это попытка коллективного сознания найти ту неназываемую часть человека, те ощущения и события, что лежат за пределами изученных психических и социальных процессов. Потому что, став настолько «умными», мы перестали понимать подлинную составляющую человека и жизни. Мы умеем мыслить о жизни, но жить мы так и не научились. И давайте без лишних экивоков назовем эту составляющую по старинке – душа. Когда душа не услышана нами, у нас возникает чувство тревоги, депрессия, различного рода неврозы – то, чем болен наш век.
Всё, что могло стать достижением нашего века, превратилось в ловушку.
Почему идет речь о героизме в теме творчества? Потому что, хоть мы и творим наедине с собой, творим мы вовсе не для самих себя. Мы всегда творим мир, мы создаем пространство мира своими произведениями. Мы работаем на тонком плане, постоянно воссоздавая невидимое информационное поле, контекст эпохи, достраиваем общую душу человечества своими душами, выраженными через творчество. Это бесконечный поток и взаимообмен с миром: вылавливать образы, пестовать и осмысливать их, преобразовывать в материальное произведение, отдавать миру, обмениваться с другими. Это поток жизни, идущий через нас, нам возвращающийся. Мы отражаем мир, словно зеркала. Мы ищем его тайны и сокровища, чтобы поделиться с другими. Мы занимаемся очень странным делом, мы волшебники, путешественники и герои на изнанке мира.
Дело ведь не в конкретных произведениях, а той особой наполненности эмоциями, энергией, особым состоянием, иррациональной силой, что несет в себе созданное человеком.
Сегодня герой тот, кто вернет в мир жизнь.
Как понять «жизнь»? Если закрыть глаза и представить себе наивысший момент жизни, мы прежде всего скажем об эмоциях, которые вдохновляют, дают ощущение чуда, которые насыщают нас и дарят силы, которые делают мир удивительным.
Эмоция – вот что передает творец. Должны изменится не жанр, не тема, не форма, а эмоция искусства нового времени. А это значит, что сам творец должен измениться, как вид человека.
Человек-психологический – явление уходящей эпохи. Человек-психологический, занятый лишь исследованием самого себя, принимающий свои особенности и слабости за нерушимую данность, играющий в психотерапию с надеждой на счастливую личную жизнь – последний вымирающий вид этой эпохи.
Человек и творец новой эпохи – это человек-духовный, кто ищет и постигает жизнь души. Не той души, что изучила психология, а той, к которой невозможно подобрать определения, но можно лишь почувствовать. Человек духовный переходит из вопросов социальных и психологических в сферы еще более тонкие.
Сегодняшнее искусство не тревожит зрителя, потому что оно рассказывает всем известное, не открывая ничего нового. А новое кроется как раз в «человеке-духовном». Нам кажется, что толпа груба и не способна постичь подобное искусство, творцы и так страшатся потерять немногих своих почитателей, но задача искусства всегда была и будет – идти в авангарде, пророчествовать и направлять. Пока мы цепляемся за подписчиков и определяем успех их количеством, что означает лишь пестование «свободы эгоизма», мы не мыслим себя творцами, ответственными за культуру и ее развитие. Толпа уже давно ушла дальше творцов в своих исканиях, пока творцы современности пытались угодить вкусам толпы и стали ей неинтересны.
Творческая личность нового времени – человек, который творит собственную жизнь.
Прежде чем приступать к творчеству, я беру на себя ответственность за чувство, что я передам через свое произведение. Я не играю в сюжет или героев, я внимательно прислушиваюсь к себе, чтобы узнать, что я несу в себе: суетность, ревность, ограниченность ума или смелость, любовь, радость.
Так же как мы говорим: в родительстве учит пример, а не наставления, так и в творчестве говорит за творца его душа, а не техника. Можно обличать мир и протестовать, но есть разница – сделать это с ненавистью и отчаянием или сделать это с любовью к будущему и состраданием к людям.
Мы крутимся в водовороте жизни безвольные. Жизнь с нами случается. Мы лишь реагируем, словно одноклеточные, и сетуем на ее несправедливость и неправедность. Чудища современного человека кажутся надуманными и незаметными, но ведь развитие идет через конфликт, а в конфликт мы не вступаем, потому что чудищ не признаем за врагов.
Давайте вспомним к/ф «День сурка», 1993 г. Повторяющиеся будни, лишенные какого-либо интересного события. Как и в начале сюжета, мы все пока на стадии «что делать?» и попыток использовать свободу для удовольствий, разрушений и ужаса перед однотонностью собственной жизни. Словно мы застряли в неком сценарии, не нами выбранном, выхода из которого не видно: таковы наши дни, наша страна, наше время, таковы условия, которые мы не в силах переписать. Герой берет на себя ответственность за наполнение каждой минуты каждого такого повторяющегося дня. Он перестает быть сосредоточенным лишь на себе и открывает для себя мир вокруг, преобразуя его добротой, внимательностью к каждой детали, желанием видеть красоту и творить. И в этом фильме большая простая правда – чтобы завтра проснуться в новый день, нужно терпеливо выстраивать собственными стараниями, прежде всего внутренними, этот новый день, иную жизнь.
Человек, который смог волей выйти за рамки своей психологической клетки, обусловленности привычками, установками, конфликтами и создать жизнь по своему разумению, такую жизнь, где наиболее полномасштабно раскрываются его возможности – таков герой нашего времени.
Настолько ли силен мой дух, что вечные вопросы трогают мою душу сильнее суетно-человеческих – вот что я спрашиваю себя перед тем, как позволить себе печатать слова. А если нет, то я медитирую на чистоту, я думаю не о словах, которыми стану описывать события в книге, а о смыслах, которыми озадачена моя душа, я хочу отдать им все свои силы, чтобы они жили.
***
Пестование жизни в себе – это наполнение себя чувством жизни, любовью к бытию. Итак, я задаю себе вопросы о том, чем наполнен мой сегодняшний день:
Есть ли в моих днях счастье (которое всегда источник, а не следствие)?
Испытываю ли я сострадание к другим?
Знаю ли я любовь всеобъемлющую, всепрощающую, внимательную?
Много ли в моих днях красоты и замирания перед ее непостижимостью?
Горит ли во мне желание спасти мир и быть ему полезной?
Смогу ли я когда-нибудь утолить интерес к мирозданию и его тайнам, хоть немного насытить свой ум, которому никак не охватить мир разом?
Практикую ли я тишину ума от внутренних и внешних потоков, чтобы услышать душу?
Ценю ли спокойствие и мудрость, которые рождаются лишь от желания постичь правду?
Умею ли я направлять свою волю день за днем, чтобы укротить разрушительные свои стороны и дать силу созидательным?
Совершаю ли я выбор между злым и добрым, осуждением одного и сотворением иного, между мелочным и значительным, между бездельем и трудом?
Творю ли я свою жизнь из дней, наполненных этими чувствами, дней, которые словно кирпичи, укладываются в высокое здание к высшему?
Я – лишь инструмент. Мое произведение – лишь новая форма для жизни, которую я выловила из старых форм. Жизнь, которую я пестую и несу в себе, – вот главное, ради чего творится искусство. И я внимательно прислушиваюсь к своей душе, чтобы знать, как она отзывается на мир, на жизнь с самого утра.