Творчество и потенциал. Выпуск 1/2024 - читать онлайн

Когда ничего не нужно,

Кажется, всё постыло,

Как будто в воду погружен,

И отсутствует выбор.

Стоит смысл иметь всегда,

Словно лапками скрестись.

Время – быстротечная вода,

Возраст прибавляется вниз.

Когда совсем раздосадован

И внешний мир не радует весь,

Поправить себя шоколадом,

Чтобы только в петлю не лезть.

Что ещё в жизни сладкого,

Над чем постоянные думы?

Давно позабыты тетрадки,

Перестал быть безумным.

Кажется, теперь остепенился,

Что-то ценное приобретя.

Важно теперь не остановиться

И не утонуть в цепях,

И оттого и погружён в воду,

Что скован обязательствами.

Жизнь весела лишь смолоду,

Потом ты менее притязательный,

Взвешивать не устаёшь,

Не имея весов в руках.

Раньше радовал дождь,

А сегодня – мокрая тоска.

Я до крайности банален

И где-то зациклен в степени,

Вроде бы не имею знаний —

Они внутри меня постепенно,

Кажется, образуют конклав,

Чтобы выбрать себе перемены,

Лишь я остаюсь без прав,

Сам собою поставлен на колени,

Оттого и банален слишком,

Что в себе не разобрался,

Как хулиганистый мальчишка,

Которому не оправдаться.

Да я уже и не стремлюсь,

Лишний раз не высовываясь,

Передвигая свою грусть,

Которая меня вечно сковывает.

Отчего же банален теперь

И где крайности той берега?

Вроде не зачёркиваю дней,

Сам себя продолжаю ругать.

Вырваться бы из порочного круга,

Да вроде он не напрягает.

Там, где рука моет руку,

Не нужна жизнь другая.

К этой привык с рождения,

И пусть всегда банален,

Ведь сам себя я измерил,

И это меня устраивает.

Я мало слышал похвалы,

Но не для этого поэт.

«Подумаешь» или «увы» —

Другого солнца свет.

Не все сравнения удачны,

И маловато рифмы пусть,

Слова отскакивают, словно мячик,

Но чаще лишь наводят грусть.

Мне не хватает запятых,

Но паузы всегда на вдохе,

Не каждый мой удачен стих,

Но ведь не все же плохи.

Старания ценятся везде,

И тут закончить бы вопросом:

Мне надо что-то сделать?

Но мне неведом такой способ.

Писать привык о том, что близко,

Быть может, даже чересчур.

Вот вы ругаете того артиста,

Который суть всю затянул,

Но, кажется, не промахнулся,

Чтоб вам потратить время.

Такая вот конструкция

Или такое вот давление.

Меня простите, если пошло

Или опять я где-то невпопад.

Мне по-другому невозможно,

Из слов леплю я снегопад.

Я критики совсем и не искал,

Но вы решили стать честнее,

Не нужно ваших мне похвал,

Претензий к вам я не имею.

Устану вас переубеждать,

Не нужно дружно вот топить.

Какая-то неведомая жажда

Объединила вас на полпути.

К чему накинулись так рьяно

В попытках отыскать врага?

Неужто без греха вы сами

Иль только критика вам дорога?

Здесь критиканы сыплют желчью,

Слюной забрызгав монитор,

Их прищемило, словно дверцей,

Односторонний вышел спор.

Слюной своей, как ядом,

Готовы мир весь отравить,

Из пакостного рта снаряды —

Не все спасутся журавли.

Мне лавры Пушкина

Ещё пока не снятся,

Стихи – моя отдушина,

Пусть рифма клацает,

Скрипит и переваливается,

Хромает, словно кляча, —

Такое вот стихов моих лицо,

Но я доволен и не плачу.

Нам лик не страшен новый.

Мы, стиснув зубы вопреки,

Для Родины на всё готовы,

Как раньше наши старики.

Бежать не за медалями,

Бежать совсем и не от пуль.

Так Родину защищали —

Не абы как, не как-нибудь.

Кто грудью амбразуру —

Почти железный человек.

Сегодня все разумные,

Лишь о себе, да не во вред.

Враг и сейчас хитёр,

Скрываясь под личиной,

Какой-то видит спор,

И в бой идут мужчины

За правду, за народ,

Как будто время не прошло.

Скорее даже – наоборот,

Опять кому-то не хватило слов.

Победа не за сильным,

Она всегда на стороне

За тем, кто ищет мины,

Порой себе во вред.

Сражаться не устали,

Мы единый народ,

Как будто все из стали,

Победы снова ждёт.

Мне себя уже не ограничить,

Да и разве стоит оно того:

Собственную ломая личность,

Последний достать патрон?

Какая привязанность жёсткая:

Ни дня без строчки!

Возможно, это мой способ,

Убежать мне хочется,

Не пересекаясь с реалиями.

Перекрёстки, светофоры —

Всё это пагубно влияет,

Но, может, кого-то кормит.

Невозможно всегда бороться,

Даже у черепахи панцирь,

Кто-то прячется от солнца,

Другой привык скитаться,

Себя ломать в чужую угоду,

Чтобы стать для них удобным.

Мой разум постоянно голодный —

Лишь это является поводом.

Пусть не всегда понятен,

Так и не зеркало с отражением,

Не хочется быть мячиком,

Но и не хочется лезть на шею вам.

Стоит ли теперь отступить?

Нет, не стану горло давить себе.

Пусть мои рождаются стихи

В противоречивой этой борьбе.

Пусть слегка неуклюже

И где-то горло передавит.

Стремиться быть лучше?

Всегда идти против правил?

Есть ли смысл в борьбе,

Когда всегда ОДИН супротив?

Можно жить на горе

И не плести никаких интриг,

Тихим выглядеть старцем,

Истину в себе копая,

Но только быть и казаться.

Сторона медали другая —

Оставаться всегда в тени,

Не нарушая ничьих устоев.

Можно избежать войны,

Если человек ты простой,

Спор прекращая согласием,

Даже не вступая в дискуссию.

Не нужны чужие доказательства,

Спокойствие дарит послевкусие.

Походка всегда нетороплива,

И голос на полтона тише.

Это не слабость, это лишь выбор,

Чтобы тебя все услышали.

Кем при этом остаться,

Если выглядеть довольным?

Не страшны ситуации

И самые грандиозные войны.

Нет времени.

Всегда в погоне за ним.

Что-то с поколением,

Кажется, на месте стоим.

Нет жажды той,

Хотя жизнь взахлёб.

Что-то с планетой —

Не знаем наперёд.

Нет интереса,

Всё стало унылым и серым.

Раскачивая кресло,

Носом не встретить бы землю.

Ошибаться не больно,

Когда сгруппировался,

Но разве мирный воин

Ищет людских оваций?

Нет подходящего места,

Всё сейчас невмоготу.

Так же раскачивая кресло,

Чтобы обозревать планету,

Трудно рассуждать,

Всегда легче сдаться.

Есть ещё надежда,

Слышны уже овации.

Нет даже желания,

Хотя полон сил.

За что же страдали?

А мир-то красив…

Что-то мало хорошего вокруг,

Вроде никто моих чувств не крал.

Плотно сомкнувшийся круг

Или псевдодрузей моих оскал.

Невозможно потрогать ненастоящее —

Пальцы проходят сквозь воздух.

Всё хорошее вокруг ведь парящее,

Осязаемы чаще лишь слёзы.

А что хорошее может быть

В принципе? Что им называется?

От камней расходятся круги

Тех, что в воду бросают пальцы.

Может, радость заразительная,

Как в детстве беспричинный смех?

Только там всегда были родители,

А сегодня уже сам повзрослел.

Хочется прям зацепиться,

Что-то хорошее ухватить,

Но вижу другие страницы,

Веду иную сюжетную нить.

Может, не стоит посматривать на тех,

Кто радость сами себе отыскали,

Просто нет у них новых потерь

И нет поводов новых для печали.

А хорошее всё же есть у всех —

Что воздух ещё вдыхаем.

Кружит жизненная карусель…

Брошу-ка я ещё один камень.

Не стоит бояться смерти,

Она обязательно придёт.

Стоит свою жизнь измерить,

Чтобы не биться об лёд.

Локти кусать от простоты,

Что-то считать несделанным.

Стоит ли испытывать стыд,

Последние накручивать нервы?

Каждого отведёт она,

И, жизнь свою отдав,

На расстоянии до дна

Жизнь исчезнет одна.

Не стоит бояться смерти,

Поскольку она неизбежна,

Жизнь как будто очертит,

Не оставив тебя прежним.

Можно попытки считать,

Где так хотелось повернуть.

Жизнь выставляет счета,

А смерть ограничивает путь.

Она бывает даже ласковой,

Ну или хотя бы безболезненной.

Смерть не делит на классы

И приходит даже к известным.

Не стоит бояться смерти,

Раньше времени не придёт,

Сыграешь ты на концерте

И совершишь высокий полёт.

Так сладко предвкушение,

Когда ещё неизвестность

Так сильно сдавливает шею,

Когда ты в петлю залез.

Выкручиваться постоянно,

Что-то вокруг пропуская,

Невозможно быть пьяным —

Это когда жизнь другая.

Стоило бы мне измениться,

Чтобы тебя не напрягать,

Но вразрез мои принципы,

Ничего не знаю наверняка.

Сладким было предвкушение,

Да осталось одно послевкусие.

Как сильно выкручивал шею,

Был бы даже самым искусным.

Навсегда утопаешь в грёзах,

Пока событие не прошло,

Не остался потом серьёзным.

Какое в этом коварство!

Истину не затронул руками —

Их стоило бы прежде помыть

После случившегося как камень.

А событие прошедшее как миг.

Сладким бывает предвкушение,

Когда впереди лишь неведение.

Кто-то крестом оттягивает шею,

Безукоризненно подчиняясь вере.

Когда суета надоест,

Пелена закроет мне веки,

Кто же поставит крест?

За кого мы всегда в ответе?

Сложно вытачивать формы,

Сложнее только их ковать.

Поезда уходят с платформы,

Сокровенные унося слова.

Когда бесконечно был прав,

Перемещая лишь пыли клубы,

Если логика теперь не сестра,

Сколько слов пустых, увы!

Вытачивать из мрамора

Свою фигуру нестройную,

Когда тебя в спину ранили.

Не смотри ты в их сторону.

Пусть будет немного ясности,

Пока душа бесхребетная.

Сколько танцев ещё отплясывать

Да сложных ждать ответов?

Весь в суете утонул теперь,

А казалось – почти разобрался.

Словно загнанный зверь,

Заложник былых ситуаций.

На себе пока не поставил крест,

Только суету отбросив, как архаизм.

Возможно, всё вокруг надоест —

Ровно тогда и заканчивается жизнь.

Пустой взгляд меня поторопит,

Только бы не оборачиваться.

Важно подобрать свои сопли,

Не кривляться и не дурачиться.

Кто-то следит за временем,

Чтобы всегда успевать,

С ним борюсь до последнего

И лишь складываю слова.

Взгляд твой словно дымка,

И в нём осуждения тонны,

Многовековые в нём льды

И голос излишне томный.

Развернуться б на перекрёстке,

Да так, чтобы не было штрафа.

А кто-то ещё гадает на звёздах,

Будильник ставит на завтра.

Что-то хотел опять донести,

Да как будто ведро без дна.

Расплескалось всё почти,

Да истина совсем не видна.

Взглядом твоим не измерить,

Но ты продолжаешь сверлить,

В нём колоссальное давление,

Значит, тревожит тебя изнутри.

Можно молчать бесконечно,

Зато мы теперь не врозь.

Веки опустились, как вечер,

Или время от нас унеслось…

Хочется идти напролом,

Но не ломая чужих голов,

Не выражая общее зло,

А лишь потому, что готов.

Может, время подходящее

Или наступил тот момент.

Может, победа блестящая

Или в конце тоннеля свет.

Не проверить, лишь гадая,

Стоит сейчас решиться,

Выданы ли ключи от рая

Или новая страница?

Стоило ли отважиться раньше

Или столько времени ждать?

Ведь самого себя не обманешь,

А в глазах горит надежда.

Для чего идти напролом,

Если столько времени прошло?

Может, подождать, а потом…

Столько событий уже упущено.

Нет сейчас того представления,

Нет чётких истин из описания,

Поздно становиться на колени,

Хотя вы вершители судеб сами.

Значит, нужно идти напролом,

Не озираясь на чужие лица.

Не вернуть того, что прошло,

Хочется чего-то уже добиться.

Почти дотянулся до Бога

В попытках Его ухватить.

Может, не стоит трогать,

Ведь неизвестно почти,

Чем истина обернётся,

Когда во власти стихий,

Каким будет солнце,

Как отпустить все грехи.

Не стоит на небо кричать,

Проклятьями сыпать тоже.

Каждому выпала печаль,

И каждого что-то гложет.

Не нужно искать виноватых

Да и себя чрезмерно копать,

Ведь мы не вершители завтра,

Способны лишь предполагать.

Такие порой обстоятельства

Иль звёзды так все сошлись?

Лишние все доказательства,

Просто так сложилась жизнь.

Нет, что-то зависит порой,

Можно выбрать маршрут,

Но не каждый в поле герой,

Не каждый раскрыт парашют.

Кто-то смотрит на нас,

Или даже никого там нет.

Точный ответ не даст

Даже астрологов всех совет.

Хитростью не возьмёшь,

Пусть она и вырывается,

Ведь не спрятана ложь —

Глаза забегали, как зайцы.

Сколько глупых остановок,

Чтоб перевести дыхание.

На дороге ещё больше пробок,

Но кто-то двигает камни.

Человеческая суть видна,

Её не скрыть под одеждой,

Будь он хоть трижды женат,

Бежит за той, что его тешит.

Все мы пронизаны пороками,

Но кто-то научился прятать.

Правда бывает слишком тонкая,

И её не засунуть обратно.

Если вытащил как оружие

И ею гордо стал размахивать,

Думаешь, кому-то это нужно?

Даже если рвёшь ты рубаху,

Легче ложью всё покрывать —

Она ведь нежна, как масло,

И проще выходят такие слова,

Да и звучат не столь ужасно.

Оттого и чаще теперь в обиходе

Выражение «правдивая ложь»,

Что хочется верить любому народу,

Даже тому, чего и сам не поймёшь.

Усталость снимает стресс,

Лишь только крылья сложил.

Новых не увидел ещё мест —

Такая однообразная жизнь,

Но это всего лишь будни.

Казалось, нового в них не нашёл.

Все мы бежим по кругу —

Если вдруг выбрался, то хорошо.

Придуманы даты и числа,

Чтобы мы не сходили с ума.

Дальше навязаны смыслы,

Для всех несогласных – война.

Нелегко снимается стресс,

Если совсем ты не устал.

Рановато ставить крест,

Значит, ещё игры не финал.

Немного грузов перенести,

Чтобы голову освободить.

Так меняется жизни стиль,

Переворачивается внутри.

Хаотичное движение молекул,

Голова опять не даёт покоя…

Если всегда идти напролом,

Останутся ли целые кости?

Жизнь откладывая на потом,

Всё чаще не хватает злости.

Разницу не замечаешь быстро,

Чаще лишь подводя итоги,

Только ко дну пустеет канистра,

И снова напрягаются ноги.

Нет в прошлом физических тел,

Нет в будущем записей никаких,

И, если сегодня чего-то не успел,

Неизвестно, поймаешь ли миг,

Чтоб снова удачу свою попытать,

Словно птицу ухватить за хвост,

Ведь казалось, так близка мечта,

Но поймать опять не удалось.

Стены теперь крушить на пути

Людей, не замечая всех вокруг.

Можно человечность упустить,

И это уже совсем другой недуг.

Снова ответ остаётся не найден,

Лишь разбросаны направления.

Продолжать искать в тетради,

Чужие не примешивая мнения.

Не стану всегда идти напролом,

Где-то стоит – слегка изгибаясь,

Чтобы не обуяло неистовое зло

И не свалиться с самого края.

Быстро убегает время.

Не успеешь оглянуться —

Я не кумир поколения,

Придерживаюсь курса.

Мой корабль у причала,

Якорь сброшен глубоко,

Глубже моей печали.

Выстрелы все в молоко.

Сложно оборачиваться,

Смысл потерян весь.

Гордость не выпячивая,

Давно сошла спесь.

Время мне неподвластно,

Где-то запредельно

Самого себя вытаскивать

Из своего безделия.

Я вовсе уже не кумир,

Только засоряю воздух.

Все серые мои будни

Выпускаю через ноздри.

Мне бы только оценить

Всё уже случившееся,

Да близнецы мои дни —

С мыслями о виселице.

И я времени поддаюсь,

Не выдавливая причин.

Время всего лишь крюк.

О происходящем молчим.

Небо над нами в блеске зарниц,

Нас озаряя, вспыхнет на миг.

В воздухе сизом пахнет дождём,

Сердцем тревожным что-то мы ждём.

Пташек не слышно в дивном саду,

Сказкой волшебной стало в лесу.

Зябнет колючим ветром земля,

Мягким покровом ляжет листва.

Холодом ночи осень легла,

Золотом листьев тайны полна.

Грустные песни прошлой любви

Слышали астры – и расцвели.

Тьмой грозовою скрылась река,

Вихрем над нами носится мгла.

Землю питают день ото дня

Осени слёзы вместо дождя.

В поле пожухлом зелень видна.

Спросят с укором нас небеса:

Что ж угасают искры Любви,

Веры, Надежды тонкой души?

Жёлтой листвою ветер шумит,

Истину в пепел он обратит.

Правды не знаем всей до конца,

Бродим во мраке тенью слепца.

Утром промозглым в небе летит

Лист запоздалый, будто он спит.

Осенью поздней в тихом лесу

Солнце проводим – встретим мечту.

Ветры в небе высоком шумят,

И тревожные сосны не спят.

В облетевшем лесу за рекою

Одиноко берёзки грустят.

Ночь осенняя вновь глубока,

И в тумане укрылась река.

Пожелтевшей играет листвою

Невидимая чья-то рука.

В небе слышится птичий восторг,

И готовится дальний полёт.

Песню осени в ритме ноктюрна

Кто-то, с нами прощаясь, поёт.

В вихре серая носится мгла,

В небе снежные вьёт облака.

Соловьиного трелями блюза

Пробуждается в сердце весна.

Ночь осенняя снова без сна,

У камина романс до утра,

И играют с жемчужной судьбою,

Словно с жёлтой листвой, небеса.

Силы нашей небесной судьбы

Тайну божью с собою несли

И осенней зарёй небосклона

Донесут нам на крыльях любви.

Радость божьим нас промыслом ждёт,

Счастье божьей любовью придёт.

Из волшебного словно бутона

В нас надежда цветком расцветёт.

Сизым стал вдруг

Воздух вокруг.

И у берега вслед за мечтою

В вальсе девушка делает круг.

Вспыхнут на миг

Сотни зарниц.

И, танцуя, легко под луною

В платье розовом грёзы ловить.

Облака над землёю

Поплывут под луною.

В этом тёмном лесу,

В молчаливом краю

Божьи птицы весною

Пели, словно в раю.

В дымке густой

Берег пустой.

Нет и девушки у горизонта,

Не летит она вслед за мечтой.

Ветер шумит,

Девушка спит.

Где-то над нею возле погоста

В колокол ангел тихо звенит.

Облака над землёю

Поплывут под луною.

В этом дивном лесу

И в волшебном краю

Божьи птицы весною

Пели, словно в раю.

Обернусь я осенней листвою —

Можешь ты на неё наступить.

Под твоею я лёгкой стопою

Не посмею душой покривить.

Обернувшись снежинкой зимою,

Я твой образ увижу во сне,

И извилистой скользкой тропою

По своей пронесу я судьбе.

Невесомой снежинкой ажурной

На ладони ложусь я твои.

Я спою тебе ночью безумной

Гимны светлых признаний в любви.

Обернусь Вифлеемской Звездою,

В храме с милою я окажусь.

Божьей Матери перед свечою

В храме я о тебе помолюсь.

Чувства тонкого сердца затрону,

Мира я для тебя попрошу.

Чудотворную шлю я икону

И дарю тебе с неба звезду.

Позабудешь в разлуке случайной

Соловьиные трели зарёй.

Память о нашей ночи туманной

Будет повсюду в сердце со мной.

Обернувшись былинкой весною,

Я твой образ в груди сберегу.

И на струнах Псалтири с душою

Я о Божьей любви расскажу.

Клин осенний журавлиный

Растревожил небеса.

Луч последний золотистый

Наполняет нам сердца.

Я не вижу в стае белой

Промежутков для себя.

Голоса той стаи смелой

Слышит с горечью земля.

На юру стоит берёзка

С облетевшею листвой.

На ветру поёт девчонка

С золотистою косой.

И о чём поёт девчонка,

В золотом луче кружась?

Подпевает ей берёзка,

Ранней осени дивясь.

Облетевшая берёзка

Тянет ветви в небеса.

Про мечту поёт девчонка

И любимые глаза.

И ей стройная берёзка

Отвечает на любовь.

Про родимый край девчонка

Напевает песню вновь.

Засияет за рекою

В небе алая заря.

Журавлиный клин весною

Возвратится ль навсегда?

Жизнь так хрупка… Но не дрожи,

шагай вперёд и дорожи

своей лихою головой

и честью, что всегда с тобой.

Смелее будь, мой верный друг,

гони подальше свой испуг,

который тихо козни вьёт,

тревожит душу и гнетёт.

Отважен и бесстрашен будь,

но долг Отчизне не забудь

с лихвой отдать свой, не скупясь,

домой с победой воротясь.

Жизнь так хрупка… Но не дрожи,

шагай вперёд и дорожи

своей лихою головой

и честью, что всегда с тобой.

В переборе струн души

жизнь тихонечко течёт,

вместе с нею безо лжи

сердце бьётся и поёт

об ушедшем и былом

то, чего давно уж нет.

Ныне правда лишь тайком

и, конечно, тет-а-тет

без претензий и хулы,

без упрёков и без слёз,

без бравады, похвальбы,

добрым словом без угроз…

В переборе струн души

жизнь тихонечко течёт,

вместе с нею безо лжи

сердце бьётся и поёт.

Ах, как красиво увядала

природа, красками маня,

листвой опавшей догорала

в порывах ветра и дождя,

прощалась с нами в день осенний,

чуть сожалея, но любя,

без лишних слов и объяснений,

под сердцем ложечкой скребя.

Прощалась солнцем, охладевшим

без теплоты былой луча,

ещё вчера нам душу гревшим,

её искусно щекоча.

Ах, как красиво увядала

природа, красками маня,

листвой опавшей догорала

в порывах ветра и дождя.

Во широком полюшке погуляй, коса,

дабы не росла в нём боле трын-трава,

дабы не душила знатный урожай,

пой, сверкай под солнышком,

как бабочка порхай.

Разгуляйся, острая, с рассвета дотемна,

выкоси всю сорную травушку сполна,

дабы не желала более всходить,

прорастать бурьяном,

урожай душить.

Пробегись добротно, без лености, прошу,

я же тебя в этом с отрадой поддержу,

дабы знало полюшко всходы и плоды

без корешков и листиков

сорной трын-травы.

Во широком полюшке погуляй, коса,

дабы не росла в нём боле трын-трава,

дабы не душила знатный урожай,

пой, сверкай под солнышком,

как бабочка порхай.

Знался с тем, знаком был с этим,

верил в чудо и мечты,

наслаждался я рассветом

среди грязи и золы,

не плясал под дудку чью-то,

по указке не ходил

и последнюю рубашку

с другом детства я делил.

Жил как многие – трудился,

в Бога веровал, стоял

на своём и без совета,

безо лжи и без похвал.

Знался с тем, знаком был с этим,

верил в чудо и мечты,

наслаждался я рассветом

среди грязи и золы.

Жили мы при коммунизме,

жили мы и при царе,

а теперь в капитализме

с демократией вкупе

день-деньской латаем дыры,

наживаем капитал,

чтим финансы, как проныры,

не гнушаемся похвал.

Без стыда, забыв про совесть,

долг, отвагу, да и честь,

как один шагаем в ногу,

почитая слово лесть.

Жили мы при коммунизме,

жили мы и при царе,

а теперь в капитализме

с демократией вкупе.

Укрывает снегом тихий вечер в лесу,

Лианан Ши[1] выходит на поиск тебя.

Она любит кровь тех, кто выбрал поэта стезю,

Найдет скоро жертву, даже чрез край преступая.

Королева Мейв[2] закрыла свой сад на замок,

Розы остыли – их лепестки как кровь на снегу.

Здесь магия летит через каждый твой позвонок,

Но выжить удастся лишь одному дураку.

Кухулин[3] ждет на болотах, его кривые серпы

Не приемлют жалости, слез и шелеста сна.

На реке играет быстрый водный кельпи[4],

Его позовешь – и месть тебе будет страшна.

Весной королева откроет дивный сад грез,

Ее рыжая грива никогда не станет седой.

Любовник сэр Идиот будет казнен среди роз,

Засмеется над золотом малыш Лепрекон рядовой.

А пока тихо падает снег. Уснула баньши,

В пустом замке некому предсказать чью-то смерть.

Твой выбор укажет судьбу – ее напиши

На треснутом камне в саду, где дней круговерть.

Самая короткая дорога – дорога домой,

По пути можно потерять себя или найти

Что-то новое для себя, пропасть взаперти

Или никогда не вернуться собой.

Самая короткая дорога – дорога домой,

В соседнем квартале стоит Titty Twister,

Тебе улыбнется там ласковый мистер,

Он будет вампиром, а станет – бедой.

Самая короткая дорога – дорога домой,

В Нескучном саду мелькает Красная Шапка,

Ты у нее купишь горсть ягод с прилавка,

С которыми заваришь чай золотой.

Самая короткая дорога – дорога домой,

В трамвае увидишь хвост Бегемота,

Перейдет в руку из лапы банкнота.

В кофейне сидит за столом водяной.

Самая короткая дорога – дорога домой,

Мистическим реализмом немного играем,

Пытаемся также не быть разгильдяем,

Сражаемся в кости и в шашки с судьбой.

С возвышенных и лишних фраз

Утром не понять ничего. По желанию

Гостей призвали. Целую компанию,

Дай бог, не последний раз.

Слегка хромает, трость с головою пса,

Смотрит сквозь сердце вдаль,

К счастью, не обещал трамвай,

И сразу с маслом на небеса.

Бледный рыцарь когда-то пошутил неудачно,

Играет с жизнью в яркую игру,

Он в клетчатом костюме, как в плену,

Но в свет луны заходит очень мрачно.

Еще был жуткий демон. Времена

Его прошли-прошли-настали вновь.

Он реагирует на слово «кровь»,

И светится под солнцем рыжина.

А на струнах-на струнах моей души

Играл оркестр великого Штрауса.

Кот в роли лакмуса:

«Урежьте марш! – кричал. – Давай греши!»

В ту минуту не мог он сдержаться,

Чтоб не вспомнить родных, отчий дом,

И апрельские улицы Гжатска,

И далекий от них космодром…

А ракета несла его в космос,

Неизведанный прежде никем!

Отвечая потом на вопросы,

Что летал до него манекен

И собачки на землю вернулись —

Словом, где тут особый уж риск?

Но при этом всегда – взять страну ли? —

За границей был искренен, чист!

И Земля, глядя в иллюминатор,

По-иному предстала пред ним.

Космонавт, а в душе – авиатор…

Но полет этот – с чем он сравним?

И о рисках он знал, без сомненья,

За пределы земные стремясь…

И, какое бы ни было мненье,

Отвечал за обратную связь!

А под ним континенты и страны,

Океанов просторы, морей

Проплывали, и он неустанно,

По привычке в полетах своей

На заметку вибраций движенье,

То вращение брал по оси…

Нарастающее напряженье

Отступало, не требуя сил.

И бесспорно, что им ожидался

Для сниженья с орбиты уход,

Торможенья момент задержался

На минуту, продолжив полет.

Приземление – только ль наука:

Высота и рельеф, кислород?

Запасной вариант как порука,

Если что-то не так вдруг пойдет.

Пусть виток его будет недолгим

И расчетами выверен путь,

Но, ступив вновь на землю близ Волги,

Без волнения мог ли вдохнуть

Этот воздух, весенний и свежий,

И увидеть средь поля людей

Повстречавшихся?.. Сбой неизбежен —

Впечатления только сильней!

И могло ли важнее быть что-то

Для него? Понимал он, как ждут

О полете с подробным отчетом

До последних от старта минут?

Потрясенный неслыханной, смелой

Этой новостью, ожил весь мир.

И улыбка его облетела

Вместе с нею, сердца покорив!

Как страна величала, встречала,

Невозможно в словах передать!..

Это было эпохи начало,

Чтобы к звездам, планетам летать!

Пусть немало пройдет еще весен

И проложат путей до планет,

Но, когда бы и кто нас ни спросит,

«Первым был наш Гагарин!» – в ответ!

Как будто свет исходит от листвы,

И ясен день, и золотятся дали.

И небеса безоблачно чисты,

И солнце светит, как уже не ждали.

Меняющийся облик красоты

Порой совсем не замечаем нами…

И кружатся и падают листы —

Все больше их, опавших, под ногами.

И ты невольно замедляешь шаг,

Вдруг обнаружив, как редеют кроны.

И кажутся дороже всяких благ

И этот час, и уголок укромный.

Берега, похожие на сопки,

Русло извивается змеей…

Край пустынным кажется на сотни

Километров летом и зимой.

Но как чудо вдруг за поворотом

Встанет рукотворною стеной —

Тут, на вечной мерзлоте, кого-то,

Может быть, не удивив собой,

ГЭС во всей красе своей могучей!

И река, замедлив до глубин

Бег своих потоков, прямо с кручи

Будет биться в лопастях турбин!

А потом продолжит путь меж склонов,

Водами блестя, как чешуей…

Чуткий край! Как будто невесомы,

Облака плывут тут надо мной.

И опоры проводов, несущих

Через дали в напряженье ток,

Зашагают просеками в гущи

Чащ лесных, как спутники дорог,

К городам, поселкам и заводам,

Чтобы дать им жизнь, уют, тепло.

И заметит кто-то мимоходом:

– Солнце согревает не одно!

Как много злобы в этом мире,

Предательства и эгоизма.

Прицельно бьют, как будто в тире,

По самым преданным и близким.

Как много в этом мире горя,

Тоска сжимает, словно клещи,

Укоры, сплетни, наговоры,

И хамство батогами хлещет.

Как много в мире одиноких,

Желанье высказаться гложет,

Но некому, как будто проклят,

И только должен, должен, должен…

Но вдруг среди чужих и прочих

Привет приходит издалёка,

Как лучик света тёмной ночью,

Как парус в море одинокий.

Всю боль с души уносит ветер.

Есть близкие в пространстве зримом.

И счастье жить на белом свете,

И каждый миг неповторимый.

Полузабытое милое прежнее смутно усталое сердце

ласкает.

Запах сирени душистый и нежный школу и молодость

напоминает.

Чистое, доброе, светлое прошлое. Солнца весеннего

ласковый свет.

Где вы, родные, весёлые рожицы? Кто – далеко, а кого-то

уж нет.

Мы родились в годы голода, холода, с войны

возвратившихся дочки, сыны.

Жили в зелёном украинском городе, в домах,

не отстроенных после войны.

Годы весёлые послевоенные: вода за углом, об удобствах

не знали.

Строили город немецкие пленные, мы дрались, дружили

и книги читали.

Катались на лодках по быстрой Десне, учились

«разумному, доброму, вечному».

Мы счастья желали любимой стране, а заодно и всему

человечеству.

Мы яблоки ели, клубнику, смородину, песни пели, давно

позабытые.

Мы умереть мечтали за родину или великое сделать

открытие.

Но вера угасла, разбились кумиры, словно старой

бутылки осколки.

И разлетелись друзья по миру – с разбитого улья

сироты-пчёлки.

Забыли, о чём мы когда-то мечтали, привыкли

к подлости, злу и обману.

Летят корабли в неизвестные дали с безумной командой

и без капитана.

Конечно, не всё жизнь сумела стереть. Остались какие-то

принципы вечные.

Я и сейчас не могу стерпеть, когда оскорбляет мерзавец

женщину.

В прошедшем остались мы измерении. Солнце надежды

закрыли тучи.

Мы были последнее поколение, которое верило: жизнь

будет лучше.

В ночной тиши искристым снегом

Струится сказкой время вниз,

Укрыв вокруг, как оберегом,

Дома, балконы и карниз.

Слетают тихие секунды,

Прессуясь в день, затем и в жизнь,

И в этом мире нам не чужды

Ни снег, ни дождь – им улыбнись!

Пусть засыпает снег пушистый

И нет тропиночки с утра,

Но мы начнём свой путь тернистый,

За утро жизнь благодаря!

Как ты прекрасен, день чудесный,

Своею зимней красотой!

Простор лазоревый небесный

Моргнёт нам утренней звездой…

Зима притихла, скоро встреча

Грядёт с весной – не за горой,

А там и лето недалече

С звенящей утренней росой.

Мелькают дни, собравшись в годы,

Неумолим их вечный ход,

Всё та ж изменчивость погоды…

И так идёт за годом год…

В межзвёздной россыпи морозной

Луна, как пёс в ночи, одна,

Сторожевой, чуть-чуть серьёзной

Дворнягой выглядит она.

Сидит, виднеясь рыжим боком,

К звезде соседней наклонясь,

В ночи боится ненароком

Хвостом звезду задеть, ложась.

Мороз трещит и звёзды крошит

На искры снежного дождя,

Пегаса ночью растревожит,

Луну спугнёт, снежком хрустя.

Пегас сорвётся в выси тёмной,

Несясь в космической дали,

В такой неведанной Вселенной

Приют планеты обрели.

Плакала берёза ночью на ветру,

Мёрзли её слёзы в сильную пургу.

А мороз лишь злился, всё сильней трещал,

И берёзе крону ветром он хлестал.

От его дыхания скован лёд в пруду

И застыли хрупкие деревца в саду,

В окнах он узоры снегом рисовал,

Зимним днём холодным он на них дышал.

Снег кружит пургой с ночи до утра,

Лужи под ногами были лишь вчера,

Но мороз трескучий ночью налетел,

На дорожках снег сразу захрустел.

Здесь вокруг за сутки всё мороз сковал,

Блеском новогодним иней засверкал,

В лёд враз превратилась в лужицах вода,

И сменилась ночью года череда.

Скоро приближается праздник Рождества,

Всё вокруг окутает иней волшебства.

С ним в морозный вечер сказка оживёт,

И уют в наш дом с Рождеством войдёт!

Любовь пылала в ноябре

Сквозь снег, укрывший ночью розы,

Они стояли на морозе,

Сияя, точно в серебре!

Прекрасным розам так страшны

Зимы настойчивой угрозы.

Они же преданно-нежны

И лишь тайком роняли слёзы.

Даря любовь и радость встреч,

Уходят тихо, незаметно,

В предназначении развлечь

Живут с душою беззаветной.

В моём саду под снегом розы

В прекрасном зимнем хрустале.

Не описать в стихах и прозе

Цветов изящней на земле!

Я из счастья сошью сарафан,

А из радости сделаю бантик.

Я за ручку возьму чемодан

И, как самый последний романтик,

Поскорее отправлюсь в Милан!

Никогда не была за границей,

Наконец-то лечу отдыхать,

Тороплюсь поскорей туда птицей,

Солнце будет меня обнимать!

Там заснеженных улиц и парков

Я не встречу за отпуск почти,

Прогуляюсь, куплю всем подарков.

Без меня ты, зима, не грусти!

Ты веди тут себя поприличней,

Вьюгой ночью в окно не стучи,

Нет меня там сейчас, как обычно,

За меня ты других не буди!

Я вернусь, только солнцем согреюсь,

Покуражусь в его я лучах.

Ну а если я вдруг разболеюсь,

Заскучаю о белых снегах?!..

Непременно тотчас я приеду,

Прилечу я, стремглав прибегу,

Без пушистого белого снега

Я прожить долго там не смогу!

Теперь он лезет под бушлат,

В перчатки, валенки и шапку,

Мороз совсем не слабоват,

Пойду согреюсь я в палатку.

Я в кружку чай налью, вдохну

Горячий мятный аромат,

Я на рыбалку взял блесну —

Их арсенал не маловат.

Немного холодно – зима,

Я в Новый год рыбачу рано.

Я загадал, что с полведра

Поймаю щуку-великана!

Возможно всё – ведь Новый год,

И я отправлюсь сразу в сказку,

Найду заветный к ней подход,

И сбросит тут же щука маску.

Эх, капну я ещё в чаёк,

Так, для сугреву, что ли…

Закончился мой бутылёк,

Что взял я с антресоли.

Салют вокруг, гулянья, смех,

А я смотрю на лунку

И вижу: щука, как на грех,

Идёт ко мне по струнке.

Как только мне она явилась

И взглядом щучьим обожгла,

Тотчас же в деву превратилась,

Со мною рядом прилегла!

Ух! Аж мороз идёт по коже —

Такой прекрасною была!

Обнял её, смотрю – о боже!

Я говорю ей: «Как дела?»

И тут она преобразилась,

Ногой лягнула просто так,

Как будто бы слегка сердилась,

И молвит мне: «Ну что, рыбак?!

Вставать-то будешь на рыбалку?

А то проспишь весь свой улов.

Шагай, лови свою русалку,

Возьми на закусь бутерброд!

Зачем уснул ты на балконе?

Не месяц май, а всё ж зима,

Полез за ёлкой в антресоли,

Хотел достать, а сам пропал!»

Осень сегодня уходит, ты слышишь?

Дождь барабанит всё тише и тише,

Чаще мороз и снежок небольшой,

Вместе обнявшись, идут по Тверской.

Осень уйдёт, и она не вернётся,

Листик последний с ветвей оторвётся,

Иней укроет дворы и деревья,

Снежные здесь заблестят ожерелья.

Солнечный зайчик мелькнёт в облаках

И растворится там в снежных клубах.

Тёплых не будет больше здесь дней,

С каждым осенним деньком холодней!

Осень – королева кобылиц.

Сколько образов в сравнении цариц!

Сколько превосходства и любви!

Тайной похоти и слёзные мольбы.

Дождь хрустальный нитью серебра

С вечера до самого утра…

Слёзы ангела, неспящего в ночи,

Пламя непотушенной свечи,

Чуть дрожащий, с поволокой тьмы…

А в природе приближение зимы.

В чёрном небе жёлтый крон луны,

Фонарём среди кромешной черноты.

Кистью здесь прошёлся сам Ван Гог,

Обозначив звёздами чертог.

И, дыханье тихо затая,

Приуныла среди туч луна

И вздыхает, похотью полна…

Пышногрудая наперсница горда.

Месяц, молодой совсем дружок.

Закрутила я сюжет, а не Ван Гог.

Осенью так дышится свободно,

Акварелью пишется любовно.

Облетает осень и, почти нагая,

Тайны обольщения все знает.

Задекабрит холодным ветром, и не спасёт тут шляпа

с фетра!

Задует северным норд-вестом[5] со всех окружностей

и спектра!

Занепогодит, запуржит… И настом хрупким захрустит.

Замёрзнут лужи хрусталём, а речки скованы уж льдом.

Рябины рдеют чуть стыдливо, склоняя веточки учтиво,

и ждут прилёта зимних птиц: красавцев-снегирей, синиц!

Снежинки серебрят узором на стёклах в притаённых

шторах

и струйками стекают после на заиндевевших старых

окнах.

Под утро вновь узор роскошный, прекрасней прежнего,

и новый

сюжет закручен лапой ели витиевато, чуть синели

огней ночных фонарных блики…

И расплывались нитью белой, жемчужной россыпью

капели.

Художник, словно по палитре, размазал серебром

и кистью,

прошёлся кружевом узора, взгляд привлекая, радость

взора,

мазками частыми вдоль рамы, привлёк внимание

он дамы,

даря и радость вдохновенья, мороза свежее творенье!

Изысканность, винтажность, лёгкость,

непринуждённость, окрылённость.

Фантазий буйство, завиточки и холод ледяных

листочков…

И лабиринт знакомых улиц… На блюде горка свежих

устриц.

Замысловатость… есть предел? Квадрат Малевича чернел

сквозь высоту дворов-колодцев, где днём засветит снова

солнце.

Ну а пока сияют звёзды сквозь раму старого оконца…

А где-то в небе кипарис в сюжете вечностью завис…

Ван Гог творит над полотном… И звёзды за его окном

дырявят вечностью картину и на подрамнике холстину

мазками масла, жёлто-синим…

И в море где-то бригантина…

Её не видно очертаний, над нею вечности скрижали.

И взгляд несёт куда-то вдаль, где неба синего вуаль…

Расплылся крон краюшкой сыра… И мать ждёт

весточку от сына…

И чайкой мчится сизокрылой… Как купиной неопалимой

терновник видит Моисей, пылающий в костре огней[6]…

Привиделся, явился Он.

Он – явь или ночной лишь сон?

Мессия, облик на иконе.

Молитва на листах закона.

И шёпот, внемлющий в ночи: спаси, помилуй, помоги!..

И вновь рисунок на окне пронзает глубиной извне.

И взгляд цепляет лабиринт сцепленьем нитей…

или бинт…

Скорее нитью Ариадны, где выход есть, пути громадны.

И пыль дорог… И вечность рая.

Что впереди, никто не знает.

…Рисунок начал снова таять.

Пора ваять. А там… Бог даст опять.

Люблю я в Питере погосты,

Мне слово «кладбище» не мило.

Для многих здесь кресты да звёзды,

Их заманить сюда непросто,

А я б ходила и ходила.

Особенно порой осенней,

Когда и клёны и осины

Могилы, словно акварелью,

Укроют разноцветной сенью,

И станет всё таким красивым.

Как наши годы быстротечны,

И память коротка у многих —

Грешим и кружимся беспечно,

Но здесь мы все сольёмся с вечным,

Ведь здесь подводит жизнь итоги.

Здесь тихо, птичье щебетание

Не нарушает настроения,

Я словно в царстве увядания:

Осенних листьев опадание

На жизни стёртые ступени.

И здесь, как в прошлого осколках,

В моей фантазии неспешной

Я вижу шляпы, треуголки,

Дворцы и бедноты посёлки,

Я вижу конных, вижу пеших.

Вот где история укрылась!

Пусть город наш стал современным,

Архитектура изменилась,

И многое не сохранилось,

Лишь только здесь всё неизменно.

И для меня тут есть местечко —

Там, где фонарик и иконка.

Я не спеша поставлю свечку

И Богу прошепчу словечко,

А может, пропою негромко.

И загорятся в небе звёзды,

Сама в руке зажжётся свечка…

Ведь почему они «погосты»?

Мы все сюда приходим в гости,

Чтоб приглянуть себе местечко.

В дни поминания и печали

Я на забытые могилы

Кладу на хлебе ломтик сала,

Чтоб всем прохожим показалось,

Что к этим тоже приходили.

Когда-нибудь и мой потомок

Неспешным грустным силуэтом

Сюда придёт и, может, вспомнит

И на заросший, скромный холмик

Цветок положит иль конфету.

Ведь там, за гранью неземного,

Так хочется, чтоб вспоминали,

Чтобы могилу посещали:

Один цветок – не надо много —

Иль просто имя прочитали.

И связь, что прервалась со смертью,

Наладится для нас незримо,

И будет ясно то, что мнимо,

На сердце сразу станет легче,

Ведь жизнь и смерть неразделимы.

Здесь, за домом, в лесу сказочном,

Среди мха и высоких сосен,

Надоело мне быть августом,

Я хочу окунуться в осень.

Я хочу раствориться полностью

В стылом воздухе, падая листьями,

Иль дождём морося из облака,

Иль глазами смотря брусничными.

Иль под кровом листвы опавшей

Полежать и, раздвинув ветки,

Вдруг взойти над землёй уставшей

Грибом белым на ножке крепкой.

Где же мы растеряли любовь?

А была ведь она,

Ты не спорь!

Помнишь, звёздочка в небе летела?

Загадать я желанье успела.

Ну а ты его отгадал

И любить меня обещал!

Пролетели наши годочки,

Растёт сын, и растут наши дочки.

Получилась большая семья,

Только ты разлюбил меня.

Ну, ответь, где же наша любовь?

– Всё на месте, родная, не спорь!

Все мы уйдём в небытие.

Не в этом суть – поверьте мне.

Ведь главное не в том, что жил,

А как ты жизнь свою прожил!

Всему живому дал любовь?

Она даёт нам опыт свой,

Очаг семейный дорогой,

Где льётся детский смех рекой.

Все мы уйдём в небытие,

Оставив след свой на земле.

Дарите радость, доброту,

Поступков щедрых красоту.

Мечтайте только об одном:

Чтоб в мире жил наш общий дом!

Планета матушка-Земля

Для мирной жизни нам дана!

В парке, в летний ясный день,

Стрекоза искала тень.

Над фонтаном разлеталась

И на листик приземлялась.

Очень ей хотелось пить,

Воды с листочка пригубить.

Неуклюжее движенье —

И она на отраженье

Того листика упала,

Свои крылья распластала.

В это самое мгновенье

Мама с дочкою гуляла.

Дочь к фонтану подбежала,

Стрекозу ту увидала.

И сказала маме дочь:

– Надо стрекозе помочь!

Мама поддержала дочь!

Из воды достали прочь!

Ей подставили ладонь,

И на солнышко – спиной!

Капли солнышка играли

На зеркальных тех крылах.

Солнце крылья подсушило,

Стрекоза вновь к небу взмыла!

Вовремя ей помогли,

От беды её спасли!

Жила-была буква по имени А.

Однажды к ней М в гости пришла.

Они подружились и вместе гуляли

И на качели скорей побежали.

Волшебными были эти качели,

Без песни качаться они не хотели!

И буковки дружно за ручки схватились —

Чтоб песенку спеть, в общий звук превратились.

И слог получился у них добрый: «МА».

Слогами наполнился двор «БА» и «ПА».

И тут остальные прибавились буквы,

Сливались согласные с гласными звуки.

У букв один дом на всех – алфавит,

И каждая буковка в нём зазвучит!

Но есть пара букв, не звучащих никак,

И звуков они не имеют в словах.

То знаки, что мягким и твёрдым зовутся,

И звания букв им не даются!

Они нам нужны – разделять и смягчать,

С ними слова будут лучше звучать!

Жили в давние времена

В одном горном ауле муж и жена.

Были дочери и сыновья,

И невестки у них, и зятья.

Наделила всем жизнь их сполна.

Была детками полной изба.

Жили дружно они до поры,

Но посыпался сор из избы,

Неподельчивы стали они.

Зависть, жадность и злость у семьи!

Вот однажды проснулся старик,

А кругом снег глубокий лежит,

И к воротам протоптан след.

– Кто же это у нас встал чуть свет? —

И отправился следу в след.

Шёл он, шёл, в поле вышел —

Шиповник растёт,

А под ним след оборван.

Подумал отец:

«Кто же это?»

Позвал и услышал в ответ:

– Счастье ваше я, что тебе надо, отец?

Ухожу я от вас —

Вот такой мой ответ.

Коль догнал ты меня, поскорее ответь,

Чего надо тебе: землю, скот, что надеть?

– Подожди меня, счастье! —

Взмолился старик. —

Я с семьёй посоветуюсь

И вернусь в тот же миг.

Долго думали все, кто-то землю желал,

Кто-то скот, а кому и одежда как дар.

Лишь невестка сказала такие слова:

– Семье нужен намыс[8], чтобы дружно жила!

Согласилась семья: благородство и лад

Очень нужно всем нам.

Дада[9], времени ты не теряй!

Поспеши поскорей, счастье ждёт, не зевай!

Вновь пред счастьем предстал

Дада и говорит:

– Бери всё: землю, скот и одежду держи,

Лишь намыс нужен нам!

И ответило счастье: «Где намыс, и я там!»

Стали снова подельчивы,

Вся семья за столом,

Вместе нянчат детей,

Берегут стариков!

В благородстве опять зажила вся семья.

Воцарился с намысом лад в семье навсегда!

Змея с лисою подружились,

Мир обойти они решились.

В ущельях и горах бывали,

Лес, поле вместе прошагали.

К широкой речке подошли,

Но вброд её не перешли.

Проплыть решили по реке.

Тут солгала змея лисе.

Сказала: «Плавать не могу!»

Лиса в ответ: «Я помогу!»

Ей тело змейка обвила,

Лиса с змеёю поплыла.

Вдруг заподозрила беду,

Сказала: «Плыть так не могу!

Молю тебя я, не души!

Зачем ты так со мной, скажи?!»

Едва до берега доплыв,

Змею всей силой придавив,

Освободилась от неё,

Сказав: «Дружить нам не дано!»

Мораль:

От изворотливых подруг

Держись подальше, милый друг!

Снова в небе холодная просинь —

То чарует кружением осень.

Ветра чувствуем мы дуновение,

Ощущаем озноб на мгновение.

У ворот созрела рябина —

Как красива эта картина!

Скоро снова прольются дожди,

Дни короткие ждут впереди.

Не купаются в лужицах птицы,

Нынче холодно им у водицы.

Дарит нам благодатная осень

Урожай, о котором так просим.

Наблюдаем, как листья кружатся

И нам под ноги тихо ложатся.

Понимаем, что будет прохладно.

Пришла осень, и это отрадно!

Нам ничего не надо от судьбы,

Ведь нам друг к другу не дано вернуться.

Случается, того теряем мы,

С кем поутру так хочется проснуться.

Но я оставлю на своих устах

Воспоминания о сладких поцелуях.

Жаль, что не скажем и не сможем дать

То, что в туманных скрылось закоулках.

Оно ушло туда, в небытие,

Но было это и живёт во мне,

Возможно, замерло зерном в твоей груди,

Чтобы когда-то снова прорасти.

Надежды эти тают, словно дым,

Мы в паре…

С одиночеством одним.

Васька с Ваською дружили,

Этой дружбой дорожили.

Вместе ели, вместе спали

И друг с дружкою играли!

Как-то раз Василий-кот

С Васей на диван не лёг.

Вася место приберёг,

Чтобы рядом с ним лёг кот.

Тут с дивана Вася встал

И на кухню побежал.

Вдруг за ним, прибавив ход,

Следом побежал и кот.

– Рыбки дай! – мурлычет Вася.

– Нет! – Василий говорит.

– Друг, зачем же так смеяться?

Мой проснулся аппетит!

– Ладно, кушай, мой хороший,

Пошутил немножко я!

Ты мой милый и пригожий!

Мы с тобою ведь друзья?!

Дар от Бога – писать стихи!

Мысль свою до других донести,

Чтоб проникся той строчкой чтец

И донёс до других сердец!

Благодари природу-мать

За множество даров.

Она здоровье может дать

Без разных докторов!

Главное – верить и двигаться к цели,

И к вашей мечте откроются двери.

Исполните вы желанья свои,

И совершенства достигнете вы!

Под дубом много желудей,

Не каждый прорастает!

Но и проросший

Деревом порой не вырастает.

Так и в делах —

У всех так много дел,

Но довести все до конца

Не всякий их сумел…

Дай, Господи, до старости дожить!

И видеть всё, и помнить, и любить!

Плясать, ходить босою по траве

И силы чувствовать всегда в себе!

Хочу я знать на память все псалмы,

Просить прощенья за свои грехи,

Уметь прощать, и понимать, и быть,

В ладу с собою и всем миром жить!

Дай, Господи, всем в мире доброты,

Благоразумия дай, а не хулы,

Дай веры всем народам и любви,

Чтоб Землю-матушку, планету берегли!

Давным-давно жил страшный змей,

Он кровь животных пил.

Узнать решил однажды змей:

Ну чья же кровь вкусней?

Позвал к себе он комара

И приказал ему:

– Ты землю облети вокруг

И кровь попробуй всю!

Летал-летал комар по свету,

Везде свой нос совал.

Надо сказать, что нос его

Был длиньше, без похвал.

Так вот, летал вампир по свету,

Напился крови и назад

Вернулся к змею во дворец

И произнёс такой ответ:

– Пил я кровь у носорога,

Крокодильей взял немного,

Потому что крокодил

Чуть меня не проглотил!

Толстошкурого слона

Кровь по вкусу мне была,

Но скажу вам по секрету,

Что вкусней всего на свете

Кровь, пожалуй, человека!

Не успел договорить —

Ласточка стрелой летит.

Раз! И нет полноса сразу

У вампирного проказы!

Змей на ласточку напал

И за хвост её поймал,

Только вырвалась она.

Хвост как вилка – не беда!

Главное, она цела

И наказала комара!

Прервалось счастье, сложные года!

Спецоперация объявлена, друзья!

Идут мужчины все на СВО,

Чтоб защищать Отечество своё!

Известно, что разлука нелегка,

Пишу тебе письмо издалека,

Оттуда, где быть плохо, не любя,

Где грустно находиться без тебя!

Желаю я смотреть в твои глаза.

Хочу, чтоб не текла из них слеза!

Желаю быть с тобой наедине

И радоваться солнцу и луне.

Встречать рассвет и провожать закат,

И слушать стрекотание цикад,

Собрать тебе цветочки на лугу,

Смотреть с тобой на радугу-дугу.

Сказать тебе о том, что я люблю

И что хочу создать с тобой семью.

Услышать от тебя твои слова,

От счастья чтоб кружилась голова.

Почувствовать плечом твоё тепло

И ощущать дыхание твоё.

С тобой ложиться спать, встречать рассвет

И жить с тобою в счастье много лет!

Растить детишек, а потом внучат

И слушать вместе, как часы стучат,

Отсчитывая счастья нам года,

Чтоб были вместе мы с тобой всегда!

Я верю, что у нас всё впереди,

Меня ты только очень-очень жди!

Я верю: ожиданием своим

Ты сможешь сделать так, чтоб я был жив!

Молитесь за сынов и за мужей,

Чтоб наступил мир на планете всей,

Чтоб не рвалась на части мать-земля,

Чтоб жили все лишь только как друзья!

Нас не надо мыть до дыр,

Нам не нужен Мойдодыр!

Мы хорошие ребятки,

Моем ушки, моем пятки!

Умываем глазки, ротик,

Не забудем про животик!

Утром моемся и на ночь,

Чтоб всё чистеньким осталось!

Чистим зубки, чешем волос,

«Всё в порядке!» – кричим в голос.

Наш великий Мойдодыр,

Нас не нужно мыть до дыр!

Подойду к крыльцу родного дома.

Ноет сердце, в трепете душа!

Мне тут всё родное, всё знакомо,

Тянет вновь и вновь меня сюда!

Помню, к потолку прибита люлька,

Дерево особое на то:

Не осина шла сюда – дуб, липа,

С чистой силой древо – на добро!

Печка в хате, матушка-кормилица!

Кованая дверца кузнецом.

Сквозь рисунок огонёк колышется,

Печурок, где кот лежит клубком.

Угол красный, где висят иконы,

Чтоб молиться, Богу слать поклоны,

И лампадка – символ веры во Христа,

Разгоняющая тьму неверья, зла.

Подойду к крыльцу, двери открою:

Не горит лампада, стынет печь.

Жаль, но всё меняется порою,

И давно хозяев дома нет.

Сносят хаты, строят небоскрёбы,

Только память вечно сбережёт

К дому бабушки ведущие дороги,

Печку русскую и мой родной порог.

Ничего не бывает напрасно,

Оставляет всё след на пути!

Никогда не забыть прародителей,

Ведь нам жизнь подарили они!

О блаженная матерь Матрона!

Помолиться хотим мы тебе,

Попросить: облегчи нашу долю,

Мира дай на планете Земле!

Ты всегда всем во всём помогаешь,

Скорбь утешишь, семью сохранишь.

Коль пропал кто, домой возвращаешь,

От депрессий, тревог исцелишь.

О блаженная матерь Матрона!

Вразуми тех, в ком селится зло!

Излечи их жестокую волю,

Дай любовь им познать и добро!

Пусть живут всегда в радости мамы!

Детский смех пусть повсюду звучит,

Чтобы люди на нашей планете

С верой, в мире могли только жить!

Бархатный возраст – это награда!

Счастливчикам он совсем не преграда!

Бархатный голос, как речка, журчит,

Ты сдержанным стал, уже не кричишь!

Бархатный взор так подходит к лицу,

Под краскою спрячем мы седину.

В бархатный возраст живут и творят —

Вслух лишь о том не говорят!

В чём-то воздерживаться не резон.

Бальзаковский возраст будто сезон.

Душа до утра просит танцев и песен,

Спеть бы, сплясать бы, да вот порой не с кем…

С тростью мужчины в сторонке стоят,

Томно от женщин отводят свой взгляд.

Им вспоминаются прежние дни,

Когда они пылко влюбляться могли.

Вспомнились барышни в бархатных платьях,

В шляпках соломенных,

В белых перчатках.

Их кружевные зонты над главой

Бархатный свой открывали сезон!

Бархатный возраст – это награда.

Дожил до него – чего ещё надо?

Бархатный голос песни поёт,

Радостно просто, что ты живёшь!

Матрёшка – русский сувенир,

Символ России, наш кумир!

Ей русский мастер воссоздал

С японской куклы пьедестал.

В культурах многих тема та,

Загадка есть в ней и была.

В Париж на выставку свезли,

Из бронзы дали ей дары!

Делали с липы, из ольхи,

С берёзы.

Выдержать должны

Два года с дерева труды!

Матрёной нарекли её,

Ведь популярно имя то!

Слава на весь мир о ней,

А состоит из семи тел:

Физическое тело в первой,

Эфирное же во второй,

Астральное значенье в третьей,

В четвёртой тело мыслеформ,

Кармическое тело в пятой,

В шестой и разум и душа,

В седьмой духовное начало,

Стержень человеческого бытия.

Матрёшка – лучший сувенир.

Известна она на весь мир!

В ней исторический мотив, литературный персонаж,

Герои басен, сказки сказ.

Бывают Вятские они,

Тверские и Загорские,

Семёновские – техник много!

Росписи стиля-то какого!

Визитная карточка России —

Матрёшка наша во всём мире!

Шёл по базару Ходжа Насреддин

И встретился там с земляком.

Печален земляк, и спросил Насреддин,

О чём же печалится он?

И поделился с Ходжою земляк,

Поведал о том, что старался он так,

Усердно и честно всё выполнял,

А денег хозяин так и не дал…

Да можно ль исполнить хозяйский наказ?

Поймать ветерок невозможно никак!

О скряге таком был наслышан Ходжа,

Решил отомстить за земляка.

Пришёл к богачу – на работу наняться,

Тот быстро придумал, ему чем заняться.

Три месяца срока даёт Насреддину,

Чтоб тот раздобыл Ох и Ах:

«Тебе в силу?

Три месяца хватит?» —

Смеётся хозяин.

Ходжа говорит, что всё выполнит сразу.

Ходжа, согласившись, пошёл исполнять,

Ведь знал, как исполнить хозяйский наказ.

Поймал скорпиона он и фалангу

И в кошелёк положил тут же, сразу.

Вернулся к хозяину и преподнёс,

Сказав: «Принимай, заказ я принёс!»

Скряга-хозяин скорей в кошелёк,

И тут же он «Ох!» при всех произнёс.

Сказал Насреддин: «А поглубже и “Ах!” —

Пора уж, хозяин, долг всем отдать!»

Конец этой сказке про Ах и про Ох,

Но сказок ларец ещё полон, дружок!

Мой цирк при мне! Гремят навзрыд литавры,

Пятнистый зверь грызёт решёток кость.

А мир слепой мне примеряет лавры,

В которых праведна невидимая злость.

Мой цирк при мне! Я нынче на арене,

Плясунья на канате всех грехов!

А кровь стучит – обрывами – по вене,

И сердцу не хватает тёплых слов.

Мой цирк при мне! В опилках – лилипуты,

Как дети, не рождённые судьбой.

А мир глухой мне надевает путы,

Напоминая – славно быть хромой.

Мой цирк при мне! Прозрачны наважденья!

Сквозь пелену кричу я смерти: «Бис!» —

И ухожу в картины зверем-тенью,

Где от цветов навеки «парадиз».

Он был толстогуб и менялся с ролями,

Стараясь вместить свою ширь в «домино»,

Горел белым светом, плясал над полями

И рвался войти не в ворота – в окно.

Макал простодушно в известия ложку

И морщил открытый, незаспанный лоб,

Смотрел на любовь, как на рыжую кошку,

Которая в руки – за так – не пойдёт.

Ловил небеса за раскосые звёзды,

Спеша их коснуться вихрами души,

Чтоб образ пахучий, как сочные грозди,

Вкусили с блаженством карандаши.

И сердце своё, как малиновый шарик,

Иголкой страданий не раз протыкал,

Чтоб снова прийти сыном светлых Гардарик,

Как вяз русовласый, как эхо, как шквал.

Отшуршала листва. Зачерствелою крошкой

На проспекты летит – жёсткий в истинах – снег.

Я иду вдоль канала подвальною кошкой,

Для которой придуман был чин – человек.

Вот сейчас отряхнусь от ноябрьских гостиных,

Где играют строфой под златое вино,

И к Неве побегу от заливистой псины,

Чтоб успеть разглядеть в сером небе окно.

Вы не думайте, боги, что хвост я поджала

И в отчаянии рву белый – в извести – стих!

Я познала сполна, что конец и начало —

Только точка одна среди линий лихих.

Только нота одна, только вскрик над мостами,

Только вырванный клок из замёрзшей воды!

Прижимаюсь к предзимью бесстрастно устами,

Чтоб над словом живым не рядили суды.

Заметил как-то с завистью павлин:

Как только соловей заводит трели,

Все люди, бросив дело как один,

Желают слушать и от счастья млеют.

«А чем я хуже? – думает павлин. —

Мой хвост – шедевр, и ярко оперенье!

Ещё и запою! Все как один

Фанаты соловья забудут пенье!»

…Отправился на площадь. Выше встав

Людских голов, он заорал в забвенье!

Хвост распустил! Но вскоре донеслось

К его ушам зевак весёлых мненье:

– Кричит гусак: он, может, нездоров?

– А коли так – заразен, без сомненья!

– Зовите, люди, к птице докторов!

…Павлин – за лапы – стянут с возвышенья.

__________________

Мораль же такова

(Её прости мне, друг):

Когда чужой талант

В нас зависть вызывает

И мысль наша черна, —

Павлина вспомни вдруг!

Пусть пенье соловья

Лишь радость призывает…

Под старой крышей дома,

С семьёй большой своей,

В гнезде уютном, тёплом

Жил серый воробей.

Был серый непоседлив

(Как многие мужья) —

Он по весне супруге

Щебечет: «Милая!

Калит нам солнце крышу

Сильнее с каждым днём!

И в гнёздышке – всё жарче!

Давай же перейдём

В скворечник по соседству —

На тополь за плетень».

Супруга отвечает

Ему: «Со дня на день

Соседи возвратятся —

Скворцы. И нам домой

Придётся отправляться…

Их дом для нас – чужой!»

Но разве нужно слушать —

На первый раз – жену?

Ну нет, ни в коем разе!

И вот в чужом дому

Семейка поселилась…

Но ненадолго! Вот

Скворцы вернулись с юга,

И быстро от ворот

Им поворот случился!

Тут вспомнил воробей:

Дупло есть в старом клёне!

Он мчит туда быстрей.

Примчался! Но, засунув

Свой клюв в дупло едва,

Увидел: отдыхает

В нём страшная сова!

Едва-едва он крылья

От веток тех унёс…

Но всё встаёт настырней

Жилья семье вопрос.

Решает воробей наш

У ласточек занять

Их старое гнездовье…

И вот скандал опять

Семейство пережило:

Вновь изгнаны! И мать,

Собрав птенцов, пеняет

Отцу: «Уже понять

Тебе давно пора бы:

На свете нет милей

Для птиц гнезда родного.

Летим назад скорей!»

Жёлтые монетки-лепестки

В синих лужах медленно кружатся…

Ветер воду рябит, и листы

К краю ломким веером ложатся…

Я бреду по лужам кружевным

В голом парке, чьи скамейки стылы, —

Некуда спешить – я не спешу…

Октября подарки так унылы!

Как любил Поэт эту порý?

Знать, его тоска была безмерна!

Чувствовал печальную судьбу

И кончину в эти дни, наверно…

Жёлтые монетки, потерев,

Я держу в ладонях (откупиться?),

А душа, блуждая меж дерев,

С неизбежным пробует смириться…

Как мир прекрасен, посмотрите

На бесконечность, даль полей,

На небо в бирюзе, в нефрите,

На стройность юных тополей!

Как мир прекрасен! Не губите

Его своею немотой.

Боритесь за него, молитесь,

Чтоб на Земле царил покой.

Как мир прекрасен, оглянитесь!

Ещё недавно шла война.

Ещё живёт то поколенье,

Что испытало боль сполна!

Как мир прекрасен! Незабудки

В полях растут среди травы.

Вы не забудьте, не забудьте:

Мы дети матушки-Земли!

Наш сад расцвёл и, как невесты,

Стоят все яблони в цвету,

И аромат струится нежный,

Рождая в сердце теплоту.

Жужжит пчела, весны предвестник,

Садится на цветок.

И выпивает самый первый

Нектарный сок.

Как дева юная, прекрасен вешний цвет!

Но так недолог, так недолог его век!

От дуновения ветра облетят цветы,

Но скоро на ветвях появятся плоды,

Нальются силою земной

И поутру росою заиграют на свету.

Созрев, плод упадёт,

Из семечка жизнь новая придёт!

Любовь, как птица, встрепенулась,

Расправив крылья, вознеслась.

Она наградой обернулась

Иль чьё-то сердце обожгла.

Души порыв, любви, восторга,

Мечтаний, тайных слёз и грёз.

И бесконечного полёта

На крыльях счастья между звёзд.