Началом того, что со мной произошло, послужил этот кошмарный сон. Я уверена в этом. Чего только ни приснится беременной, скажете вы. Но именно в то утро, когда я разбудила мужа не привычным поцелуем, а дикими воплями, все пошло не так. Валерка буквально подпрыгнул на кровати, вскочил и забегал по комнате, как пойманный в клетку зверек.
– Ты чего? ― не до конца отошедшая от ночного ужаса, я растерянно наблюдала за мужем.
– Где этот чертов пакет? ― голос его дрожал.
– Какой пакет?
– Ну тот, что ты в роддом собрала.
– Зачем он тебе?
Валерка перестал метаться, присел на краешек кровати и внимательно на меня посмотрел.
– Лен, ты так орала. Я думал, началось.
Фух! У моего мужа не острое помешательство.
– До знаменательного дня у нас еще минимум месяц, ― выдохнула я. ― Мне приснилось, будто я родила гигантскую улитку, ― тяжелый осадок от кошмара рассеивался, уступая место осознанию комичности ситуации. Я даже захихикала, окончательно избавившись от сонного морока.
– Кстати, о нас, ― осторожно начал Валерка. ― Меня Петюня отправляет на стажировку, ― после паузы добавил: ― В Германию, ― и зажмурился в ожидании моей реакции.
Петюня ― Петр Михайлович, босс мужа и конченый, на мой взгляд, самодур. Вместо того, чтобы дать подчиненным спокойно работать, он вечно что-нибудь выдумывает. То в языковую школу Валерку с коллегами отправляет (теперь мой муж не в совершенстве, но владеет немецким и китайским). То трудовой коллектив должен дружно ходить в фитнес-клуб, и это не считая курсов повышения компьютерной грамотности и уроков по скетчингу.
– Ты же сказал ему, что придется отложить поездку? ― нахмурилась я. ― Нам скоро рожать.
– Сказать сказал… ― замялся любимый, ― но ты же знаешь Петюню. В общем, не поехать не получится. Он не оставил мне выбора.
– Выбор есть всегда, ― недовольно процедила я.
– Лен, только не нервничай, малыш все чувствует, ― зачастил муж, прекрасно зная, чем зацепить. ― Стажировка всего три недели. До родов точняк успею вернуться.
– Точно? ― недоверчиво уточнила я.
– Точно!
– А если…
– Ты переживаешь, что останешься одна, ― словно прочел мои мысли, ― но я все придумал. Послезавтра утром рейс на Берлин, так что потихоньку собирайся, днем выдвигаемся к маме в Молохово.
Красноречиво и не совсем культурно выразив свое отношение и к самой идее мужа, и к тому, что это была уже не идея, а единолично принятое им решение, я выскочила на балкон, чтобы остыть. И Валерка дал мне это время. Минут через десять он подошел сзади и обнял. Его теплые руки легли на мой живот, было приятно, но тревога не уходила.