Глава 3

Раскаяние, охватившее Элеонору, не описать словами. Не слушая моих совершенно разумных высказываний на тему «сейчас еще очень рано», она выпихнула меня на улицу, велев:

– Как только узнаешь в клинике подробности, сразу звони.

Я направился к машине. Утренняя свежесть пробралась под куртку, по спине прошел озноб. Может, кто-нибудь просто подшутил над Элеонорой, а Валерия сейчас мирно спит в своей кровати? Встречаются иногда люди, обожающие идиотские шутки!

Но в Склифосовского мне сразу подтвердили: да, ночью сюда привезли Валерию Ермилову, и она умерла. Никаких проблем с установлением личности покойной не было. Она сама сумела назвать перед смертью свое имя, а в ее сумочке лежали документы: паспорт, права и парочка квитанций.

Все подробности мне излагал хмурый доктор. Повертев в руках удостоверение сотрудника «Ниро», врач стал еще более мрачным.

– Что она говорила перед смертью? – спросил я.

Доктор взял со стола скрепку и, ломая ее, ответил:

– Да ничего, мне уже ничего.

– А с кем она общалась?

– Поговорите с Ингой Вадимовной, это наша медсестра.

– Это возможно сейчас сделать?

Врач кивнул и, взяв телефонную трубку, буркнул:

– Зайди.

– От чего она скончалась? – не успокаивался я.

– Черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью.

– На нее правда кирпич упал?

Доктор пожал плечами:

– Не уверен, что именно кирпич, но увечье нанес тяжелый предмет.

И тут в кабинет вошла женщина лет пятидесяти с суровым выражением на лице.

– Этот человек из милиции, – сообщил доктор, – у него к вам вопросы.

Врач встал и ушел, не попрощавшись.

– Слушаю, – продолжая стоять, проронила Инга Вадимовна.

– Я не из органов, представляю частное детективное агентство.

– Мне все равно, откуда вы, раз Геннадий Петрович велел ответить на вопросы.

– Валерия Ермилова…

– Она умерла.

– Что она говорила перед смертью?

– Ничего.

– Но она позвонила нам по телефону.

Лицо Инги Вадимовны стало более приветливым.

– А-а… да! Это ваш номер я набирала? Но там ответила женщина!

– Это моя хозяйка. Значит, Валерия перед смертью пришла в сознание?

Инга Вадимовна кивнула:

– Да. Я снимала с нее одежду, а она вдруг так четко произнесла: «В сумочке визитка и мобильник, позвоните скорей».

– Вы не удивились? Такая травма – и вдруг разумная речь?

Инга Вадимовна вздохнула и села на место доктора.

– Нет, просто я поняла, что жить ей осталось совсем немного. Тридцать лет тут работаю и очень хорошо знаю: в преддверии смерти у многих людей откуда ни возьмись берутся силы. Очевидно, организм, борясь за существование, выплескивает последние ресурсы.

– Хорошо, пусть так. И что вы сделали?

– Набрала номер, – спокойно продолжала Инга Вадимовна, – а потом приложила ей трубку к уху.

– Дальше?

– Все. Ее увезли в операционную, там она и умерла, на столе. Повезло ей.

– Хорошенькое везение, – возмутился я.

Инга Вадимовна вытащила из кармана халата пачку сигарет и повторила:

– Повезло, ушла без мучений. Я могла бы вам показать палату реанимации, вот тогда бы вы поняли, каково людям приходится. «Легкой жизни я, дурак, просил у бога, легкой смерти надо бы просить». Не помню, кто из великих это написал, но суть верно схвачена.

– А что еще вам говорила Валерия?

– Ну… пару раз прошептала: «Он… он… убил…» И все. Впрочем, слова могут ничего не значить, в таком состоянии люди неадекватны.

Я переписал из паспорта Валерии ее адрес, вернул документ Инге Вадимовне и, попрощавшись, собрался уходить.

– Вспомнила! – вдруг воскликнула медсестра.

Я остановился как вкопанный.

– Что?

– Когда ее везли в операционную, она вдруг громко так произнесла: «Смерть пришла от них. За что? Они меня выгнали!»

Я вздрогнул:

– Это все?

– Да, больше ни словечка не проронила!


Услышав мой рассказ, Элеонора стала мрачнее некуда. Я специально не сообщил ей последнюю фразу, сказанную Валерией. Побарабанив пальцами по столу, хозяйка спросила:

– Все?

– Да, – осторожно кивнул я, вжимаясь в спинку кресла.

– Больше ничего?

– Нет.

– Совершенно?

– Абсолютно, – ответил я и смело взглянул хозяйке в глаза.

– Говори, – велела она, – все до конца.

– Я выложил информацию полностью.

– Не ври, – буркнула Нора, – у тебя это плохо получается, я слишком хорошо знаю, ты вычитал где-то, что люди, когда лгут, отводят взгляд в сторону, и теперь, если врешь, всегда ешь меня глазами.

– Я передал суть, остальное абсолютно несущественно!

– Изволь тебе напомнить, что ты ноги, а я голова, – процедила Нора.

Пришлось озвучить последние слова Леры.

– Они к вам не имеют никакого отношения, – я постарался смягчить удар. – Валерия ушла от нас около полудня, несчастье с ней случилось ночью. Скорей всего, она с кем-то вечером поругалась, ее выгнали вон… Фраза была адресована не нам, а тем людям, знакомым.

– Замолчи, – велела Нора.

Потом она подрулила на кресле к бару, вытащила коньяк, налила в пузатый бокал, залпом выпила, закурила папиросу и уставилась в окно.

– Не переживайте, – я попытался хоть как-то утешить хозяйку, – это просто ужасное стечение обстоятельств, но вашей вины тут нет!

Внезапно Нора резко повернулась ко мне:

– Иван Павлович, знаешь, почему я основала «Ниро»?

– Ну… вы любите детективы, Рекса Стаута в особенности. Мне он, кстати, тоже нравится.

– По поводу любви к криминальным романам правда, – кивнула Нора, – но есть еще одно обстоятельство, я о нем никогда никому не рассказывала.

Когда мне было семнадцать лет, сам понимаешь, в те годы ноги у меня великолепно ходили и внешне я была вполне даже ничего, влюбился в меня один паренек.

…Костик буквально сох по Норе, а та не обращала внимания на парня, и тогда он придумал забаву. Он звонил ей вечером, в районе девяти, и сообщал:

– Я решил из-за тебя покончить с собой, прощай, сейчас прыгну с седьмого этажа!

Услышав в первый раз подобное заявление, Элеонора, не чуя под собой ног, кинулась к Косте. Парня она нашла на подоконнике, кое-как успокоив влюбленного, Нора ушла домой. Она-то думала, что инцидент исчерпан, ан нет, через неделю ситуация повторилась, а затем такие звонки стали нормой. Примерно два раза в семь дней Нора носилась спасать потенциального самоубийцу. Ей, конечно, стало понятно, что Костя придуривается. Тот, кто на самом деле решил свести счеты с жизнью, никогда не станет торжественно предупреждать о задуманном окружающих. Следовало твердо сказать Косте:

– Хватит, я больше не приду.

Но у Норы в душе все же жил страх: а вдруг Костик, услыхав эти слова, и впрямь сиганет вниз? Только потому она и бегала на его зов.

Особую пикантность положению придавал тот факт, что у Норы был роман с Юрой Куприяновым. Естественно, ее кавалер возмущался и запрещал любимой бегать к Косте. Нора чувствовала себя гаже некуда. С одной стороны, любимый, устраивающий сцены ревности, с другой – Костя, вполне способный покончить с собой. Вся школа была в курсе событий, кое-кто из ребят и учителей ругал Костю, но тот лишь отвечал:

– Я люблю Нору и жить без нее не стану.

События достигли кульминации под Новый год. Юра не выдержал и прилюдно на большой перемене поколотил Костика. А тот, когда дежурные растащили драчунов, заявил:

– Я тебе отомщу!

Вечером Юра поставил Норе ультиматум:

– Или сейчас же звонишь идиоту и объясняешь, что более никогда к нему не придешь, или конец нашей любви.

Естественно, Нора схватилась за трубку.

– Это Юрка тебя вынудил, – закричал Костик, – ладно, я сам умру и его приберу!

– Да пошел ты, – рявкнула доведенная до крайности Нора, – прыгай поскорей, надоел!

На следующий день Юра, увидав Костю, ехидно спросил:

– Чего же не слетел вниз? А?

Костя молча прошел мимо него, а Нора успокоилась. Значит, все были правы, отвергнутый поклонник просто пугал ее.

Через две недели Костя покончил с собой. Не выпрыгнул из окна, как постоянно обещал, а отравился. Нора рыдала так, что у нее в глазах полопались кровеносные сосуды и все белки стали алого цвета. Спустя десять дней по школе пронеслась новая весть: Костя не сам ушел из жизни, ему подсыпали яд, а сделал это… Юра.

Нору вызвали в милицию. Следователь спокойно растолковал ей суть дела: у Юры нет никаких шансов избежать возмездия, слишком много неопровержимых улик, подтверждающих его злой умысел. Юра, правда, кричит о своей невиновности, но ему, естественно, никто не верит. Нора должна попытаться уговорить своего Ромео признаться.

– Пойми, – убеждал ее милиционер, – чистосердечное признание облегчает вину, суд учтет искреннее раскаянье.

Нора только кивала в знак согласия, привели Юру. Свидание вышло ужасным. Куприянов отрицал все, а под конец спросил:

– Ты мне не веришь?

– Верю, – дрожащим голосом соврала Нора и, не удержавшись, спросила: – А как же улики?

Юра посмотрел на любимую и замолчал. Так его и увел конвой, безмолвного.

Суда не было. Куприянов покончил с собой в камере. Нора загремела в больницу, потом ушла из школы. Но основной удар ждал ее впереди.

Через год, в день смерти Кости, в почтовом ящике Нора нашла письмо. На конверте было напечатано: «Привет для Норы». Девушка, не думая ни о чем плохом, вскрыла конверт и увидела почерк Кости.

Парень написал, как запланировал собственное убийство, каким образом фабриковал и подбрасывал улики, изобличающие Юру, как сам принял яд.

«А теперь ты живи с мыслью о том, что убила меня и посадила Юру», – такой была последняя фраза послания.

Навряд ли следует описывать чувства, охватившие Нору. Взяв письмо, она понеслась в милицию. Следователь нехотя, лишь из жалости к Элеоноре, взял бумагу, развернул и увидел чистый лист. Потом, уже спустя много лет, Норе объяснили, что послание было написано особыми чернилами, исчезающими после того, как на бумагу попали лучи света. Константину явно помогал кто-то из хороших химиков, и при желании можно было найти этого человека. Только Нору из милиции выставили вон, никто не собирался вновь открывать давно закрытое дело.


Я молча выслушал хозяйку. Та отъехала от окна и сказала:

– Вот с тех пор я и решила: обязательно стану кем-то вроде Шерлока Холмса, чтобы помогать людям, попавшим в подобные ситуации. Жаль, что поздно сумела осуществить свое намерение. Но теперь «Ниро» работает, и мы найдем доказательства вины Виктора. Справедливость должна восторжествовать. Да. Он полагает, что очень хитро спрятался, но я еще хитрее.

– Нора, – начал было я, но тут из прихожей донесся звонок.

– Ваня, – сказала хозяйка, – ступай посмотри, кого там принесло. Если клиент, сразу его заворачивай, у нас уже есть работа.

– Но…

– Иди, Ваня, – перебила меня Нора, – я очень виновата перед Валерией и обязана искупить свою вину.

Я послушно поплелся в переднюю. Да уж, нечего сказать. Теперь Нора начнет землю носом рыть, чтобы найти ответ на вопрос: кто и почему убил Леру Ермилову?


Звонок продолжал трещать, я распахнул дверь. На лестничной клетке маячила парочка: мужчина и женщина, в одинаковых куртках из серой плащевки.

– Здравствуйте, – я быстро навесил на лицо вежливую улыбку, – вы к кому?

– Мы к Элеоноре, она ведь тут проживает? – спросил мужчина.

– Да, – кивнул я.

– Она дома?

– Вы по какому вопросу?

– Может, в дом вначале впустите? – визгливо поинтересовалась женщина. – Не на лестнице же болтать? Неудобно ведь!

– Входите, пожалуйста, – вспомнил я о хорошем воспитании.

Баба шагнула в прихожую, но мужчина внезапно схватил ее за плечо.

– Вера! Стой! С левой ноги пошла!

К немалому моему удивлению, тетка вернулась на площадку и предприняла еще одну попытку войти, на этот раз она ступила на коврик правой ногой. Мужчина тоже просочился в прихожую и начал стаскивать с себя куртку. Я вспомнил о наставлениях хозяйки и рявкнул:

– Элеонора сейчас не принимает.

Вера хмыкнула:

– Не принимает! Чисто президент. Слыхал, Николай? Не принимает! А вы ей кто?

– Разрешите представиться, – я решил соблюсти протокольную вежливость, – Иван Павлович Подушкин, секретарь.

Вера быстро выскользнула из своей куртки.

– Видно, секретов у Норы много, коли секретаря завела.

– Вы ей скажите, – мирно попросил ее спутник, – что приехали Вера и Николай Пыжовы.

– На сегодня прием клиентов закончен, – решительно заявил я, – и на завтра тоже, вот визитка, звоните недели через три.

– Клиентов? – изумилась Вера. – Чем же Нора занимается? Я ее родная племянница.

От удивления у меня защипало в носу.

– Племянница? Первый раз слышу, что у Норы имеются родственники, – весьма невежливо ляпнул я.

Николай надулся:

– Да уж!

– Позовите Нору, – железным тоном сказала Вера.

Я вошел в кабинет к хозяйке и промямлил:

– Там…

– Сказала же, отправляй всех восвояси!

– Они…

– Некогда мне.

– Приехали Вера и Николай Пыжовы!

Нора выронила ручку.

– Кто?

– Николай и Вера, она уверяет, что является вашей племянницей. – Я окончательно растерял светское воспитание.

Нора молча посадила на нос очки и без слов вырулила из кабинета, я пошел за ней следом.

– Норочка! – воскликнула Вера. – Сколько лет, сколько зим, а ты все не меняешься.

– Да, – эхом отозвался Николай, – не меняешься.

– Добрый день, – ответила Нора, – чем обязана?

– Ой, как официально! – взвизгнула Вера. – К чему такие фразы! Мы ведь родственники. Вот, приехали тебя навестить! Соскучились!

– Да уж, – усмехнулась Нора, – не прошло и десяти лет, как вас охватила тоска по мне. Что на этот раз? Насколько я помню, прошлый ваш визит был связан с поступлением Кати в институт.

Вера пригладила волосы.

– Так и будешь нас у вешалки держать? Хоть чаю предложи! Право, неприлично как-то, мы с дороги, очень устали.

– Катю ты, кстати, в общежитие выселила, – протянул Николай.

– Конечно, – кивнула Нора, – иногородние студенты имеют на это право.

– У тебя-то попросторней, чем в общаге, – не успокаивался Николай.

Нора выпятила нижнюю губу, я испугался, что на нее сейчас вновь накатит приступ ярости, но хозяйка неожиданно вполне миролюбиво сказала:

– И правда, пойдемте в гостиную. Ваня, вели Лене туда чай подать.

– Только пусть без ситечка наливает, – оживился Николай, – если в чашке чаинки плавают, это к большим деньгам.

Загрузка...