По молодости лет Маринка не держала в доме лекарств, и мне пришлось отпаивать ее остатками какого-то ликера, нашедшегося в холодильнике. Удар был слишком силен – на мою секретаршу было больно смотреть.
В первую минуту она еще как-то пыталась успокоить себя предположениями, что ее ненаглядный исчез временно, самостоятельно отправившись на поиски доктора. Но мне эта версия показалась очень сомнительной – сумма пропавших денег была, пожалуй, великовата для обычного визита к врачу.
– Он не может быть заурядным мошенником! – беспомощно простонала Марина. – Ведь я знаю, где он живет!
– Если настаиваешь, я согласна признать его мошенником незаурядным, – заметила я. – Во всяком случае, действует он весьма бесцеремонно.
После этого замечания Марине сделалось плохо, и мне пришлось потратить некоторое время на поиски лекарств. Покорно выпив граммов сто ликера, Марина постепенно успокоилась и смогла опять включиться в беседу.
– Так что, будем звонить в милицию? – спросила я. – Имей в виду – чем раньше приняты меры, тем больше шансов вернуть деньги!
– Господи, какая милиция? – чуть не плача, сказала Марина. – У него же пулевое ранение! Ты представляешь, в каком положении он окажется? В милиции же не церемонятся!
– Кажется, надежда в тебе еще теплится? – неодобрительно заметила я. – Между прочим, судя по его прыти, твой Славик не очень страдает от своего пулевого ранения. Может быть, стоило бы все-таки набрать «ноль-два»?
– Давай еще подождем немного! – искательно сказала Марина. – Вдруг все объяснится?
– Уж это непременно! – согласилась я. – Но меня больше беспокоят деньги, а не объяснения.
– А меня наоборот, – печально сказала Марина. – Я не могу поверить, что опять ошиблась. Давай подождем – вдруг через пять минут он вернется?
– Ты настроена как-то слишком оптимистично, – заметила я. – Увеличь срок хотя бы до десяти минут… И, кстати, у твоего избранника есть дома телефон?
Лицо Марины просветлело. Она вскочила и бросилась к телефонному аппарату.
– Как же я сама не сообразила! – воскликнула она. – Конечно! Мы собирались в такой спешке, что он наверняка что-нибудь забыл!
– Наверное, деньги, – подсказала я, но мое сомнительное остроумие прошло мимо Маринкиных ушей.
Впрочем, через несколько минут ее возбуждение угасло само собой – номер, который она набирала, не отзывался. Беспомощно посмотрев на меня, Марина опять рухнула в кресло. На лицо ее набежала туча.
– Ладно, не расстраивайся! – сказала я. – Если ты не хочешь вмешивать в это дело милицию, то тебе остается ждать и надеяться. Тоже, в общем-то, неплохо. Но учти, завтра ты должна явиться на работу. Твои отгулы закончились. Надеюсь, до завтра ты успеешь разочароваться в своем друге окончательно, и мы сможем принять какое-то решение…
– И все-таки не рассказывай никому, ладно? – попросила Марина. – По крайней мере пока все не выяснится окончательно.
– Хорошо, – пообещала я. – Но, если окажется, что твой друг замешан в каком-то преступлении, оставляю за собой право на расследование.
– Ты собираешься написать об этом в газете? – с ужасом спросила Марина.
– Не бойся, твоя фамилия не прозвучит, – успокоила я ее. – Ты будешь фигурировать как гражданка М. Тебя это устраивает?
– Ни в коем случае! И вообще я не верю в преступление. Ты преувеличиваешь.
– Что ты называешь преувеличением? Покушение на убийство было? Кража была? Проникновение в жилище обманным путем было?
– В жилище он проник самым обычным путем, – твердо сказала Марина. – И все остальное выглядит на самом деле не так страшно, как ты хочешь это представить…
– Ну-ну, твоими бы устами… – сказала я. – Ладно, дай слово, что я могу оставить тебя одну! Потому что я не совсем уверена…
– Не волнуйся, – перебила меня Маринка. – Ты сомневаешься в моей адекватности? Я вполне адекватна. Ты уже заронила искру сомнения в мою душу. Я просто еще не полностью потеряла надежду. Все-таки это разные вещи…
– Ну что ж, будем надеяться, что из искры разгорится пламя, – заявила я. – Если будут какие-нибудь новости, не откажи в любезности позвонить, ладно?
На этом мы расстались. Но отправилась я отнюдь не в редакцию. Хотя, по мнению Маринки, все эта история пока укладывалась в рамки сложной, но все-таки интимной ситуации, я чувствовала, что напала на след чего-то большего. Маринка могла позволить себе несколько часов романтического ожидания, но мне нужны были факты, и побыстрее. Прежде всего я решила выяснить кое-что о личности студента Лунькова. О том, что он очень симпатичный и искренний, я уже знала, как, впрочем, и о том, что эти качества не мешают ему лямзить чужие деньги и быть мишенью решительных незнакомок. В этом портрете все-таки недоставало некоторых деталей, и я надеялась, что в юридическом институте мне помогут их восстановить.
Мне повезло. Хотя занятий в институте уже не было – шла сессия, – мне удалось разыскать сокурсников Лунькова, которые околачивались в коридоре, то ли ожидая консультации, то ли надеясь ликвидировать последние «хвосты». Вид у них, во всяком случае, был достаточно кислый. Это меня вполне устраивало – меня интересовали не отличники, сведущие в юриспруденции, а именно такие разгильдяи – их ничем не отягощенный мозг наверняка хранил массу всяких сплетен и слухов.
Студентов, на которых мне указали, было четверо. Все они были представителями сильного пола, и уже одно это располагало их ко мне – я поняла это по тем жадным оценивающим взглядам, какими они ощупывали мою фигуру. Я остановила выбор на одном из них – щуплом блондине со смышлеными глазами, чье лицо выражало легкую муку. По некоторым признакам я догадалась, что корни этих мучений уходят во вчерашний вечер, проведенный, по-видимому, чересчур весело.
Я попросила этого типа отойти со мной в сторонку, и он не без удовольствия выполнил мою просьбу, не обращая внимания на двусмысленные ухмылки приятелей.
– Чем могу служить? – с забавной галантностью осведомился он. – Кстати, меня зовут Саша. А вас, девушка?
– А девушку зовут Ольга Юрьевна, – немного надменно произнесла я, давая понять, что общение будет официальным. – У меня, Саша, к тебе серьезный разговор. Я понимаю, что в твоем возрасте трудно быть серьезным, но я тебе помогу. Сейчас принято платить за интервью. Так вот, сколько ты хочешь за ответы на несколько не слишком каверзных вопросов? Я готова заплатить, если цена будет разумной.
Саша после этих слов немного растерялся и, кажется, слегка смутился. Он глуповато улыбнулся и почесал в затылке.
– А что за вопросы? – пробормотал он. – Я вообще-то не знаю…
– Я еще ни о чем не спрашивала, – заметила я. – А ты уже не знаешь. Наверное, ты не слишком успевающий студент?
– Не слишком, – легко согласился Саша. – У меня слабая память.
– Но, скажи, сто рублей могут ее улучшить? – поинтересовалась я.
В глазах Саши зажегся огонек надежды.
– Совсем немного, – признался он. – А что вас интересует?
– Вопросы будут несложными, – успокоила я его. – Мне сказали, что ты учишься в одной группе с Вячеславом Игоревичем Луньковым…
– Со Славиком-то? – переспросил Саша. – Ну, учусь… А что такое?
– Ты можешь рассказать о нем подробнее? – спросила я. – Видишь ли, моя младшая сестра с ним встречается, и это меня немного беспокоит. Ну, не лежит у меня душа к этому Славе! Просто по-человечески подскажи мне – есть какая-то почва для моих опасений или моей сестренке неслыханно повезло, и она повстречала идеал мужчины?
Саша не удержался и фыркнул. Впрочем, он тут же посерьезнел и, быстро взглянув на меня смышлеными глазами, сказал сурово:
– Я товарища меньше, чем за три сотни, не закладываю! Это мой принцип.
– Приятно иметь дело с принципиальным человеком, – сказала я одобрительно. – Вот тебе деньги, бедный студент! И, будь добр, расскажи мне все, что знаешь про Лунькова.
Сашок заметно оживился. По нашим временам деньги были не слишком велики, но для избавления от некоторых мучений их хватало с лихвой. Мой собеседник оказался не совсем прост и в момент передачи купюр так ловко повернулся спиной к приятелям, издали наблюдающим за нами, что этот момент полностью ускользнул от их внимания. Затем он хитро посмотрел на меня и небрежно осведомился:
– Что конкретно вас интересует?
Его тон заставил меня испытать некоторые сомнения, не выброшены ли впустую мои деньги. От такого ушлого субъекта всего можно было ожидать.
– Ну, во-первых, меня интересуют связи Лунькова с женщинами, – сказала я, пристально глядя Саше в глаза. – Грубо говоря, не бабник ли он?
Мой собеседник многозначительно улыбнулся и, понизив голос, ответил:
– Вообще, будь это моя сестренка, я бы ее к Славику и на пушечный выстрел не подпустил! Это если по-честному!
– Понятно, – сказала я. – Но это ты такой решительный. Я предпочитаю действовать убеждением. А для этого мне нужны факты.
Саша пожал плечами.
– А какие факты? Я рядом свечу не держал. Просто у Славика эти бабы меняются как перчатки. То с одной тусуется, то с другой… Я его, по-моему, два раза с одной и той же не видел. Ну, это вообще-то понятно – деньжата у него водятся, а бабы любят состоятельных…
– Это ты в самую точку попал, Сашок! – заметила я. – Только раз бабы у него не задерживались, выходит, он не такой уж щедрый, а?
Студент пожал плечами.
– Я же говорю, рядом не стоял, – недовольно буркнул он. – Как у них и чего – не знаю. Тем более он обычно девчонок на стороне находил. С нашими-то, с факультета он не очень…
– А деньги у него откуда? – спросила я. – Стипендия повышенная?
Саша, не удержавшись, хохотнул.
– Ага, повышенная! – саркастически сказал он. – Персональная… Если хотите знать, Луньков до сих пор ни одного зачета не сдал! Скорее всего или вылетит он, или академический будет брать. Я лично его здесь уже недели две не видел. Или даже больше…
– Ну хорошо, – продолжила я. – А деньги все-таки откуда? Твои предположения?
Саша скорчил неопределенную мину.
– Ну, вообще-то… – пробормотал он, оглядываясь. – Разное говорят…
– Назови хоть одно! – требовательно сказала я.
– Да кто его знает! – неохотно ответил студент. – Так, вообще… Вроде с крутыми его видели… ну, там всякие дела…
– Да, брат! – сочувственно сказала я. – Если ты и на экзаменах так же отвечаешь, как сейчас мне, то придется тебе вместе с Луньковым академический брать! А между прочим, мы с тобой не просто так лясы точим – ты же вроде как три сотни отрабатываешь…
Саша посмотрел на меня с некоторой гордостью, и я подумала, что, может быть, деньги все-таки ко мне вернутся. Но в следующий момент стало ясно, что гордость эта – не более чем оптический обман. Саша сглотнул горькую слюну, поморщился и неуверенно сказал:
– Вы же спрашивали, что я знаю… Я и говорю, что знаю. Не выдумывать же мне! У нас в группе, между прочим, с Луньковым никто дружбу не водил. Да он и сам как-то сторонился… То есть не то чтобы совсем… Например, он мог пивом угостить и взаймы по мелочи… Но так, чтобы по душам – этого не было. У него главные дела где-то на стороне…
– Получается, в институте он ни с кем дружбу по-настоящему не водил?
– Не водил, – кивнул Саша. – Хотя постойте! Забыл совсем! – Он выглядел заметно смущенным. – Его последняя подруга как раз из нашей группы! Как-то вылетело из головы… И, между прочим, он с ней давно уже… Сейчас, правда, не знаю, может, разбежались уже…
– Ну вот! – сказала я. – То никого не было, то подруга! Неважно все-таки у тебя с памятью, Сашок! Имя подруги хотя бы помнишь?
– А как же! – сказал студент. – Ленка Горохова. У нее папаня – какая-то большая шишка в мэрии. Я не вникал. Она вообще такая… – он неопределенно помахал рукой. – Не располагает…
– А что так? – спросила я.
– Да со странностями она, – признался Саша. – Ну, во-первых, когда папа продвинутый, детки особо ни на кого внимания не обращают – у них своя жизнь. А потом у этой Гороховой, по-моему, вообще с головой не в порядке. То есть училась-то она как раз нормально – практически все сдавала на «отлично»… Ну, и внешне она ничего… Прикид на ней всегда что надо… Но, чтобы по-человечески поговорить, этого за ней не наблюдалось. Всегда чего-нибудь с подковыркой, понимаете?
– Не совсем, – сказала я.
– Ну, если она с тобой и заговорит, – продолжил Саша уже совершенно серьезным и даже взволнованным тоном, – то обязательно так, чтобы тебя унизить… И еще смотрит, чтобы проверить, как ты на это отреагируешь. По-моему, она нас и за людей не считала… И взгляд у нее всегда был такой… странный!
– Странный, говоришь? – пробормотала я. – А почему – был?
Саша смутился, пожал плечами.
– Ну-у, не знаю! – сказал он. – Слух тут был, что она академический взяла. Буквально на днях. Тоже непонятно: все сдает на «отлично» и вдруг – академический!
– У меня вообще такое ощущение, – заметила я, – что все здесь стремятся взять академический… Учиться надоело?
– Не то чтобы надоело, – задумчиво проговорил Саша. – Просто, наверное, лето действует…
– Это верно, – согласилась я. – Лето нынче выдалось на редкость… Послушай, а у кого мне уточнить насчет Гороховой? Хотелось бы с ней повидаться.
– Сильно разочаруетесь, – предупредил Саша. – А уточнить можно в деканате. Там вам все скажут…
Я рассеянно поблагодарила своего не слишком осведомленного информатора и отправилась в деканат. С потерей трехсот рублей пришлось смириться, хотя на будущее я теперь зареклась отдавать деньги вперед. За тот лепет, каким поделился со мной Саша, вполне хватило бы и десяти рублей. К образу Лунькова его рассказ вообще ничего не добавил, и только появление из небытия странной девушки Лены, которой нравится унижать окружающих, меня заинтересовало не на шутку. Конечно, щуплый, невзрачный Сашок мог что-то преувеличить, руководимый комплексом неполноценности, но тот факт, что отличница в разгар сессии вдруг берет академический отпуск, настораживал. Ни с того ни с сего такие дела не делаются. Учитывая краткую, но эмоциональную характеристику этой девушки, вполне можно было предположить, что сегодня утром именно ее рука направляла пистолет на студента Лунькова.
Однако слух об академическом возник чуть раньше, чем прозвучал выстрел, значит, причина не в нем. Выстрел был уже заключительным аккордом. Но, пожалуй, делать какие-то выводы было рановато. Сначала нужно было убедиться в правдивости информации, какой снабдил меня Саша. И, положа руку на сердце, следовало признать, что эта информация не давала никаких оснований подозревать Елену Горохову в преступлении. Пока все было на уровне предчувствий. Для материала в газету этого было явно недостаточно.
В деканате меня встретили без энтузиазма. Сессия – слишком напряженный период, чтобы отвлекаться на посторонние дела. Мне пришлось пустить в ход журналистское удостоверение и все резервы обаяния, прежде чем одна из деканатских чиновниц соизволила порыться в бумагах и скупо подтвердила, что студентка Горохова Елена Артуровна находится в академическом отпуске по состоянию здоровья. Подробности относительно этого самого здоровья и вообще личности Гороховой обсуждать никто не захотел. Об этом мне посоветовали справиться у Елены Артуровны лично. Меня назвали девушкой и сварливо поведали:
– У нас тысяча студентов! Если мы будем у каждого выяснять личность, работать некогда будет!
Из всего этого я сделала вывод, что в юридическом институте газета «Свидетель» вряд ли пользуется популярностью и едва ли мне стоит надеяться на особую откровенность. Мне даже не сообщили домашнего адреса Гороховой, сославшись на то, что личное дело уже находится в архиве. Причина была надуманной – просто со мной никто не собирался возиться. Конечно, я не унывала. Как-никак, а что-то интересное мне удалось разузнать. Несмотря на всю приблизительность информации, парочка вырисовывалась весьма колоритная. Профессиональное чутье подсказывало мне, что этими двумя молодыми людьми двигала не одна любовь, если она вообще присутствовала в их отношениях.
Меня так и подмывало отправиться на поиски Елены Гороховой, но сдерживало обещание, данное Маринке. Сначала следовало убедиться, что ее возлюбленный не вернулся и вся эта история из интимной окончательно превратилась в криминальную. До этого мне было бы неловко разворачивать бурную деятельность. Марина жестоко обиделась бы на меня.
Вернувшись в редакцию, я первым делом поинтересовалась, не было ли звонков.
– Увы, Ольга Юрьевна! – сочувственно сказал Кряжимский. – Все о нас забыли! Жизнь застыла, как ртуть на градуснике. Ничего не происходит, представляете? По сводкам ГИБДД, даже снизилось количество происшествий на дорогах! Чем увлечь читателя, Ольга Юрьевна? Не нарушениями же правил торговли мясными изделиями в жаркий период!
– Как знать! – заметила я. – Может быть, придется заняться и этим. Во всяком случае, готовьте пока резервный номер, Сергей Иванович, а там что судьба пошлет…
Сергей Иванович деликатно кашлянул.
– У нашей Мариночки неприятности? – справился он вскользь. – Она так стремительно появилась и так же стремительно удалилась… Все мужчины интересуются, Ольга Юрьевна. Может быть, требуется помощь?
Я слабо улыбнулась:
– Ну чем может помочь нам мужчина, Сергей Иванович? Нам, женщинам, которые коня на скаку остановят… Кстати, о помощи! Рома, у меня есть сведения, что ты затарился прохладной минералкой?
Ромка, внимательно прислушивавшийся к разговору, с готовностью поднялся со стула.
– Вам принести, Ольга Юрьевна?
– Да, – сказала я. – И целую бутылку!
Я прошла в кабинет и уселась за стол, предвкушая, с каким наслаждением утолю жажду. И в этот миг зазвонил телефон.
Я сняла трубку и услышала срывающийся, плачущий голос Марины.
– Ольга, это ты? Слава богу! Приезжай ко мне, потому что я боюсь!