– Почему я снова не могу вспомнить начало нашего разговора?
– Я подошел, поздоровался. Мы стали разговаривать. Ты рассказал, что к тебе уже однажды подходил незнакомый человек, после чего жизнь резко изменилась. И теперь ты чувствуешь опасность.
Я же ответил, что встреча с незнакомцем в общественном месте – это один из шаблонов в твоей голове. Через который ты ожидаешь изменений в своей жизни. И еще напомнил, что мы давно знакомы. Поэтому в данном конкретном случае опасаться тебе абсолютно нечего.
Памятуя о недавних событиях с частичной утратой памяти, Альберт забеспокоился о возвращении симптомов. Перед ним стоял человек, с которым он уже какое-то время разговаривал до этой самой минуты. Однако начала разговора Альберт не помнил. Человека Альберт тоже вспомнить не мог, но тот как будто, и правда, был чем-то ему знаком. Прямо спросить у собеседника, откуда они знакомы, Альберту показалось невежливым, поэтому после полученного ответа он не стал продолжать расспросы.
Альберт и его собеседник, худощавый мужчина ростом чуть выше среднего, в строгой одежде и начищенных темно-коричневых туфлях с чуть вытянутыми мысами, стояли в длинном коридоре университета, куда Альберт после своего длительного восстановления пришел на очередной семинар Вильяма. Семинар недавно закончился, после чего Альберт какое-то время оставался в аудитории. Неожиданная встреча произошла почти на выходе из здания.
Собеседник Альберта, не дождавшись реакции на свое напоминание о начале разговора, движением руки пригласил спутника возобновить движение по коридору, прерванное, видимо, неожиданным вопросом последнего, и продолжил:
– Итак, вернемся к твоим соображениям. Твой ум пытается указать тебе на ошибки в той информации, которую ты получаешь от своих друзей. Такое случалось и раньше. Ты спорил с Вильямом по поводу метода встраивания идей. Ты улавливал изъяны в его изложении сути Мантры. Чувствовал противоречия в способах работы Следящих. Примеров много. Но сейчас ты наблюдаешь, что сомнения растут. Что же изменилось?
Ответ прост: какое-то время назад у тебя появилось тело. Визуальное тело. Теперь твоя Мантра укрепляется быстрее, становится более мощной. Ты начинаешь ощущать этот Мир, Мир открывается тебе. К тебе возвращается твой интеллект. Вспомни. До попадания сюда ум был твоим главным оружием. Ты был способен перерабатывать массу неоднородной информации и постепенно находил все взаимосвязи и ошибки. Твой интеллект всегда выручал тебя. Используя его возможности, ты играючи справлялся со всеми возникающими в жизни трудностями.
И наоборот, как только ты решил, что существуют вопросы, ответы на которые нужно искать, не привлекая ум, ты мгновенно открыл себя всем возможным несчастьям сразу.
Что ж. Я готов поговорить с тобой об этом.
Альберт по-прежнему не понимал, как оказался рядом с этим человеком, и кем именно тот является. Но некоторые факты Альберт явно поведал собеседнику сам. Кроме того, судя по настрою последнего, Альберт, кажется, начал данный разговор по собственной инициативе.
– Вильям говорил мне, что не следует безоговорочно доверять выводам ума.
– Неправда. Вильям говорил, что ум не является единственным инструментом интерпретации окружающего тебя Мира. Но он не советовал тебе вовсе отказываться от его использования. Не стоит винить других в собственных заблуждениях. Впрочем, одна ошибка, пусть даже серьезная, не должна становиться приговором.
– Подожди, про какую ошибку мы сейчас говорим?
– Давай вернемся к самому началу событий. Я постараюсь объяснить кое-что. Могу предположить, что ты для себя уже многое решил, поэтому считай это просто альтернативной точкой зрения на происходящее. Той точкой зрения, которой тебе сейчас очень не хватает.
– Ты предлагаешь поговорить о том времени, когда я попал сюда?
– Я хочу поговорить о более раннем периоде. Вспомни, в какой момент из-под твоих ног стала уходить почва. Что явилось причиной финальных событий в твоем Мире?
– Человек, которого я встретил, Семен, сказал, что разрушение моего Мира связано с тем, что я оказался глух к самому себе. И не смог распознать своего предназначения. Я долгое время беспричинно откладывал вопрос, для чего именно существую. Мне казалось, это был философский вопрос, ответа на который не существовало. И хотя ответ я все же пытался найти, делал это, видимо, слишком долго. И безрезультатно.
– Это причина, которую сообщил тебе незнакомый человек. Тот, что в итоге и вовсе подвел черту под существованием твоего Мира. Он сильно сбил тебя с толку, поэтому у тебя, разумеется, не было достаточно времени, чтобы критично оценить такую точку зрения.
– К чему ты клонишь?
– К тому, что не стоит принимать столь экстравагантные идеи в качестве единственной версии происходящего без предварительного анализа. Это ведь именно твое старое правило.
И хочу заметить, что даже Вильям предостерегал тебя от доверия каждому слову этого человека.
– Не думаю, что он имел в виду именно недоверие к высказанной Семеном идее.
– Тем не менее.
Впрочем, вернемся к причине. Ты сказал, что искал ответ на беспокоящий тебя вопрос слишком долго.
– Пожалуй.
– Что ж, жаль огорчать тебя, но, боюсь, ты сам впустил в свой Мир разрушения. И позже сам распахнул двери для визита незнакомца.
– Как? Тем, что пытался понять свое предназначение?
– Тем, что, пытаясь понять его, сам приостанавливал свою Мантру. Продолжим использовать термины твоих новых друзей. Своему вопросу ты уделял слишком много времени и сил и вплотную подошел к тому, чтобы начать поиск вне своего ума.
Но, видишь ли, друг мой, Мир вокруг тебя – это и есть содержание твоей Мантры. Чтобы поддерживать свой Мир, человек должен думать о своих делах, проблемах, достижениях. О людях вокруг себя, о своих родных, любимых, о недругах, в конце концов. Должен радоваться, огорчаться, планировать, вспоминать. То есть перечитывать текст Мантры, находиться в нем.
Как только человек прерывает чтение текста Мантры, намеренно или нет, Мир его начинает разрушаться. Это происходит далеко не сразу. Но ты ведь успел перейти границы, правда?
Уже здесь, в этом Мире, твой мудрый друг говорил тебе, что останавливать Мантру нельзя. Иначе Мир рухнет. Но даже сейчас ты не воспринял это всерьез.
Альберту нечего было сказать.
– Человек должен оставаться человеком. Именно таким его сделал Создатель, какие бы силы его ни олицетворяли. И человек должен оставаться внутри своей Мантры.
Как только ты начал упускать свой Мир, с тобой стали происходить неприятные и неожиданные события, да еще в таком количестве и едва ли не одновременно. Тем самым твой Мир пытался вернуться к тебе, вновь овладеть твоим вниманием. И именно тогда ты совершил фатальную ошибку. Ты успокоился, отложил Мир на потом и еще тщательнее углубился в размышления на тему смысла своей жизни.
– Но… Семен говорил, что мне нужно действовать, что в моей жизни длительное время ничего не происходит, а все ждут от меня…
– Семен все время говорил ерунду. И ты знал это на протяжении всего разговора. Но в какой-то момент ты снова выключил свой интеллект. Твоему новому знакомому не надо было, чтобы ты за неделю нашел и сформулировал смысл своей жизни. Он отлично знал, что сделать это было невозможно. Все, что ему было нужно, это ускорить разрушение твоего Мира.
Такие люди, как тот гость, не появляются просто так. Они приходят лишь с одной целью. Сделать контрольный выстрел.
– Откуда же мне знать, что ерунду говорил мне именно Семен, а не ты сейчас?
– О, нет никаких гарантий, что именно высказанная мною точка зрения является истиной. Но твой интеллект, скоро он снова будет с тобой, и ты сам без какого-либо участия ненужных советчиков сможешь определить, что является правдой, а что – заблуждением.
А я… рад был снова встретить тебя, Альберт.
– Мы прощаемся?
– Прости за столь короткую беседу. Мы обязательно продолжим ее, но сейчас мне пора.
Еще у меня к тебе незначительная просьба: не стоит пока говорить с Вильямом о нашем разговоре. Впрочем, уверен, он и сам не захочет обсуждать нашу встречу.
«…Леви. Его, кажется, зовут Леви или Левин», – имя странного собеседника неожиданно возникло в голове Альберта, подтвердив своим появлением, что знакомство с ним состоялось, вероятно, еще до текущей встречи.
Совсем недавно Вильям снял с Альберта запрет на разговоры с посторонними людьми, установленный им в связи с нестабильной частотой Мантры гостя сразу, как только тот стал самостоятельно выходить за пределы дома. Альберт планировал пообщаться с кем-либо, кто не был знаком с идеями и деятельностью Белого Креста. Ему хотелось составить более широкое впечатление о том месте, где он пребывал уже довольно долго, а для этого требовалось больше мнений, больше собеседников и больше услышанных точек зрения. Общаясь длительное время почти лишь с одним Вильямом, Альберт понимал, что рисует себе незаконченную картину того Мира, в котором находится. И пусть даже эта картина отличается фантастической глубиной прорисовки, но ей однозначно не хватает деталей, которые могут стать доступны только при расширении круга общения.
Альберт давно хотел поговорить с кем-либо, кого сам выберет при удобном случае: кого-то из присутствующих на семинарах, а лучше и вовсе из прохожих. И все же он не помнил, каким образом начал разговор с этим странным человеком. И откуда мог его помнить.
Короткий разговор не напугал Альберта, несмотря на неожиданный сценарий. Обеспокоил слегка разве что сам факт отсутствия каких-либо эмоций по поводу того, что не было никаких воспоминаний ни о моменте появления этого человека, ни о начале беседы. Что в обычных условиях непременно должно было бы вызвать обоснованную тревогу.
Не уделив должного внимания просьбе незнакомца не посвящать Вильяма в детали их разговора, Альберт сразу же решил озвучить их Вильяму, подав, правда, как собственные соображения. Но уже через короткое время отложил обсуждение, рассудительно решив прежде внимательнее понаблюдать за собственным отношением к услышанному.
Поэтому следующую беседу с лектором Альберт начал с рассказа о других небезынтересных для него открытиях. Припоминая, что время их с Вильямом дискуссий почти всегда ограничено, Альберт, как делал уже неоднократно, заранее подготовился к началу беседы, чтобы не утомлять собеседника бессмысленными вступлениями.
– Вильям, после нашего с Элиасом неудачного приключения я постепенно возвращаюсь к транслированию встраиваемых идей. Много времени провожу за тем, что фиксирую мысли на двух идеях, которые получил от тебя в свое время.
Не знаю точно, как можно оценить результат этих упражнений, но думаю, у меня получается лучше и лучше. Иногда я достигаю такого состояния, словно пространство смотрит на меня. Словно прислушивается ко мне, к той мысли, которую я читаю. Раньше такое уже было со мной, но лишь пару раз, мимолетно, когда я только попал сюда и пытался произнести первые слова. А сейчас у меня получается воспроизводить и даже удерживать это состояние.
Я концентрируюсь на одной из этих идей, и постепенно все вокруг начинает обращать на меня внимание! Не знаю, как объяснить иначе. Не просто какие-то вещи, предметы в комнате, а вообще все вокруг! Будто я рассказываю что-то новое и чрезвычайно интересное. И одновременно я слышу, как потоки информации вокруг затихают, чтобы не прерывать меня, и даже как будто меняются от той мысли, которую я читаю.
Я словно проникаю глубже… в суть окружающего меня пространства, ощущаю себя внутри него и его внутри себя, сливаюсь с ним в эти периоды. И обязательным пропуском в это состояние являются две идеи, которые ты дал мне. Интереса ради я пытался имитировать что-то подобное, концентрируясь на собственных мыслях. Не просто на какой-нибудь банальной ерунде, нет – я сочинял что-то схожее, связанное, к примеру, с моим представлением Бога, но это все не то. Я не могу воспроизвести данное состояние за счет своих мыслей – пространство явно не желает на них реагировать. И мне его не обмануть. Это потрясающе.
Ты это имел в виду, рассказывая, что человек не сам продуцирует встраиваемые идеи? И не сам решает, какую идею получится встроить в Мантру?
– Отчасти…
За время восстановления гостя Вильям успел отвыкнуть от его пространных расспросов и сейчас на секунду задумался, вспоминая, видимо, о чем уже успел рассказать Альберту ранее, а о чем еще нет.
– Энергоинформационное пространство, – продолжил он, — действительно, едва ли будет так реагировать на твои собственные умозаключения. Но есть и другая причина: идеи, с которыми ты работаешь, одновременно прорабатываются и другими людьми. Прорабатываются довольно давно и тщательно. И потому уже хорошо знакомы пространству.
– Тогда получается, пользы от моих действий не много?
– Пользы от твоих действий достаточно. Встраиваемые идеи требуют долгой поддержки со стороны Дикторов, прежде чем полностью войдут в структуру Мантры. Поэтому твои упражнения – с некоторыми оговорками – можно считать полноценной работой Диктора.
– А что это за оговорки?
– В твоем случае основной целью такой работы является накопление энергии, чему способствует то состояние, о котором ты мне сейчас рассказываешь. Поэтому в данный период ты концентрируешься на тех идеях, которые в первую очередь нужны тебе, а не которым нужен ты. Но, повторюсь, несмотря на это, ты занимаешься делом, весьма полезным не только для тебя лично.
– Вильям, я хотел обсудить с тобой еще одно наблюдение. В разные периоды мне то легче, то сложнее достигать состояния, о котором я рассказал. Точно не помню, но субъективно кажется, раньше таких различий не было. В какие-то периоды я вообще сталкивался с ситуацией, когда даже не мог удержать свое внимание на этих идеях. Ни на одной, ни на другой. Я бы мог предположить, что это от моей неусидчивости, но… думаю, нет. Честно говоря, часто такое бывает. При том, что подхожу я к этой задаче, по-моему, с одинаковым усердием.
– Твои мысли тебя сбивают.
– Так и есть. Но это бывает не всегда.
– Дело здесь не только в твоих усилиях. Ты все правильно почувствовал. Это день и ночь, – последние слова Вильям произнес, делая на них особый акцент.
– В смысле?
– В твоем мире, как я понял, один день от другого отделяла ночь. Как ты успел заметить, ночи в том смысле, к которому ты привык, здесь не существует. Тем не менее твое понимание или чувствование времени, цикличности его периодов, становится сильнее.
Периоды, когда ты можешь без особых усилий слышать пространство и сливаться с ним, называются временем замедления или временем медленной жизни. Такие периоды разделяют дни. Будем считать, примерно так же, как дни в твоем Мире разделяет ночь. Есть определенная аналогия… Расскажу подробнее, раз ты затронул эту тему.
Это время называют временем перемирия человека и его мыслей. В периоды замедления энергетическое тело само, без какого-либо участия человеческого сознания, уменьшает силу подачи Мантры до минимума. Притормаживает, но не останавливает сознание человека. Человек продолжает транслировать Мантру, но с минимальными затратами энергии. Уровень энергии восстанавливается.
В эти периоды мышление человека переходит на более спокойный уровень – уровень созерцания и умеренного расходования энергии. Полагаю, именно в эти периоды тебе проще всего фокусироваться на полученных от меня идеях.
В шутку говорят, что в периоды медленной жизни Бог приостанавливает людей, чтобы отдохнуть от той ерунды, которой они занимаются, и поговорить с ними в тишине.
Здесь, как и в твоем Мире, считается, что время замедления существует лишь для отдыха человека, для восстановления сил. А между тем, это как раз то состояние, к постоянству которого должен стремиться человек. В это время человек не растрачивает всего себя на транслирование Мантры, а транслирует ее спокойно и сдержанно.
– Но почему же ты так удивлялся, когда я рассказывал тебе про сон в моем Мире? По сути, ты мне сейчас рассказываешь о том же явлении.
– Между снами в твоем Мире и периодами медленной жизни здесь есть коренное различие, которое сводит на «нет» все кажущиеся совпадения: сон меняет частоту Мантры. А в периоды замедления частота Мантры остается прежней, меняется лишь сила ее подачи. Когда ты рассказывал про сны, я, разумеется, уловил ряд сходств. Но если ты вспомнишь контекст беседы, поймешь, почему в тот момент эти сходства не имели никакого отношения к сути разговора. Тогда у меня были подозрения, что твоя способность сохранять себя в совершенно неродственном пространстве не случайна. И я не ошибся. Только мне и голову не могло прийти, что можно уметь это неосознанно. По правде говоря, данное открытие и сейчас остается далеким от моего понимания.
Кроме того, я не стал акцентировать внимание на этих сходствах, поскольку в то время все это не имело для тебя никакого значения. Период замедления становится заметен только тогда, когда у человека появляется тело. И человек этот, как ты сейчас, постепенно переходит на использование собственной энергии. Твое визуальное тело становится ярче. И ты начинаешь замечать эти периоды. Разницу ты почувствовал, лишь когда стал много времени уделять работе с идеями. В другую часть дня – период ускорения – тебе гораздо сложнее концентрироваться на идеях. Так как сила подачи Мантры возрастает, твои мысли начинают выходить из-под мнимого контроля. За время существования без визуального тела ты привык к спокойствию своего сознания. Но сейчас Мантра начинает заявлять свои права на тебя. И мысли, которые ты привык считать послушными, очень скоро захотят всего тебя: твое время, всю твою энергию. Мантра стремится к полному контролю над человеком, ты должен помнить об этом.
Но в то же время не стоит относиться к этому так, будто Мантра – сознательное существо, намеренно пытающееся сделать тебе плохо. Мантра – лишь явление, которое нужно воспринимать, как вызов. С волей, терпением и готовностью.
Вильям замолчал на некоторое время, раздумывая над чем-то, после чего продолжил:
– Не хочу вызвать в тебе излишних опасений, но наводнение головы ненужными мыслями – отнюдь не все, на что способна Мантра в своих попытках подчинить человека. Ты знаешь о ней и сознательно противостоишь тому, чтобы быть ею поглощенным. А всякое действие вызывает противодействие.
…Что еще тебе стоит знать о периодах замедления. В это время снижается свечение: и людей, и предметов. Поэтому все вокруг становится более тусклым. Но полной темноты, как в твоем Мире, не наступает.
– Ты сказал, что энергия человека может пополняться в периоды медленной жизни. Это значит, что при правильном и постоянном контроле уровня энергии человек может существовать вечно?
– Нет. Поскольку само энергетическое тело человека – сосуд жизненной энергии – настроено на определенный период существования. То есть правильная работа с жизненной энергией или, наоборот, ее бесконтрольная и безрассудная растрата имеют большое влияние на продолжительность жизни человека, равно как и на состояние его визуального тела. Но не полное влияние. Ограниченный срок жизни человека предначертан в его энергетической структуре.
– Я все же до сих пор не совсем понимаю: человек транслирует Мантру. И та же Мантра, по сути, определяет время существования самого человека. Неужели нельзя изменить Мантру так, чтобы человек жил вечно?
– Мантра, Мир и человек, как один из элементов Мира и Мантры, – это единая, во многом замкнутая, система. Человек транслирует Мантру, но Мантра не является человеческим творением, открытым для любых умышленных изменений со стороны человека. И в этом ответ на твой вопрос. Ответ, который я уже озвучивал, комментируя вопрос, который ты уже задавал.
Что касается твоей практики с идеями, открою простой, но полезный секрет: те идеи, которые ты диктуешь в Мантру, – а именно это ты делаешь, концентрируясь на них, – делают твое мышление более послушным и прозрачным, успокаивают его. И если в периоды медленной жизни работать со встраиваемыми идеями тебе проще, то между этими периодами работать с ними полезнее. Сейчас то самое время, когда ты приучаешь себя контролировать затраты жизненной энергии. Это непросто, но это тот базис, без которого в будущем тебе не обойтись.
– Вильям, я по-прежнему путаюсь в понимании энергии. Судя по твоим высказываниям, это довольно емкое понятие. И иногда у меня не получается улавливать детали твоих рассказов… В моем Мире энергией тоже называли множество явлений. Правда, общепризнанная наука разделяла понятия материи и энергии.
– Наверное, предсказуемый и правильный вопрос. Мне уже давно стоило найти общий с тобой язык в этой теме. Но вопроса я ждал именно от тебя. Сразу должен спросить: достаточно ли у тебя времени, чтобы обсуждать такую серьезную тему?
Вильям вопросительно посмотрел на Альберта, который, судя по уверенному молчанию, по достоинству оценил юмор собеседника.
– Основное, что тебе нужно запомнить, – все есть энергия. Энергия разной природы, разной плотности, разной скорости изменений и еще множества разных характеристик.
Все энергоинформационное пространство, и этот Мир в частности, состоит из глобального переплетения и смешения различных видов энергии: от тончайших до самых грубых и плотных. Это пространство, его структура, количество измерений и логика построения подлежат лишь примерному пониманию человека. Хотя бы из-за того, что тот Мир, где мы находимся, занимает лишь ничтожную часть этого пространства. Весь этот мир со своим иллюзорным многообразием видов энергии! И даже те элементы, из которых он состоит, далеко не все людям известны.
Несмотря на относительно долгую историю пребывания человечества в этом Мире, человек до сих пор по большей части просто констатирует то, что воспринимается им через Область Знания и имеет отклик в тексте Мантры. А в тексте никакого глубокого понимания энергий этого Мира и вариантов их взаимодействия просто нет.
За пределами же Мантры категоризировать энергию бессмысленно. Там ее можно только воспринимать. И, тем не менее, маги Белого Креста собрали свой набор изъяснений на тему энергии.
Как я уже сказал, энергоинформационное пространство представляет из себя глобальный симбиоз энергий разного вида, и именно так оно воспринимается вне Мантры. Симбиозом в этом контексте можно назвать любую комбинацию различных видов энергии, сосуществующих вместе на протяжении какого-либо периода времени. Определение абстрактное и сформулировано человеком для человека, поскольку время является универсальной шкалой измерения только в диапазоне частот Мантры, доступном человеку и еще ряду существ. А нас это определение интересует только с той точки зрения, что такими симбиозами являются и сам человеческий Мир, и находящиеся в нем предметы и существа. И даже явления.
Симбиозы могут состоять из любого количества энергий любого количества видов. Что заслуживает внимания, в симбиоз могут входить – и, как правило, так и происходит – энергии с разным сроком существования в текущем своем состоянии. То есть симбиоз ни в какой момент времени не является статичным: он меняется, развивается, угасает, увеличивается или уменьшается, либо даже все это и не только – одновременно. Каждое подобное изменение может происходить с позиции восприятия человека бесконечно долгое время или даже не быть им замеченным из-за своей скоротечности.
Примером такого симбиоза является сам человек, состоящий из большого количества различных энергий в разных состояниях: энергетического тела, жизненной энергии, перетекающей в энергии Мантры и визуального тела – все они сосуществуют вместе и постоянно меняются. И это только поверхностный взгляд, так как ни одна из этих энергий сама по себе также не имеет однородной структуры. Ты же не воспринимаешь визуальное тело как некий единый конечный элемент – нет, оно также само по себе является симбиозом.
Аналогичные вещи, если я правильно понял, ты рассказывал про человеческое тело в твоем Мире: симбиоз ряда структур, различных тканей, каждая из которых состоит из еще более мелких элементов, вплоть до тех, которые и вовсе не воспринимаются человеком, – и все это в совокупности только та малая часть человека, которая образована материей. При этом разные части этого организма также имеют различные свойства, сроки жизни и обновления.
Человек – симбиоз энергий, являющийся существом, то есть наделенный индивидуальным самосознанием. Это не менее условная категория, но сейчас я пропущу объяснения на тему, что есть самосознание с точки зрения энергии, является ли оно свойством определенных симбиозов энергий или какого-либо отдельного вида энергии, и правильно ли говорить, что не все симбиозы обладают этим свойством.
Известно, что многие существа Мира, доступного восприятию человеку, также имеют способность самосознания, однако воспринимают они Мир немного иначе или совершенно иначе, кроме того обладают другой скоростью восприятия, отличной от человеческой. Тем не менее диапазоны частот их Мантр пересекаются, что позволяет им существовать в одном Мире с человеком, воспринимать его и быть воспринимаемым им. Самосознанием, хотя и не обязательно схожим с самосознанием существ известного нам Мира, обладают и некоторые симбиозы энергии из других диапазонов частоты Мантры…
Вильям сделал короткую паузу.
Отличный пример такого симбиоза – ты. С моей точки зрения. И я вместе со всеми другими существами этого Мира – с твоей.
Дальше. Частота Мантры определяет восприятие Мира, человеческий диапазон частот – доступные Миры или доступные для восприятия виды энергий из общего количества энергий, присутствующих в энергоинформационном пространстве. Самосознание человека, как свойство энергий, позволяющее существу выделять себя как индивидуальность по отношению к другим элементам пространства, не имеет каких-либо границ восприятия. То есть человек имеет врожденную возможность определять себя не только в Мире, собранном его Мантрой, но и в других Мирах, и даже в пространстве чистой энергии. Но поскольку мышление человека функционирует внутри текста Мантры, самосознание человека в привычном нам понимании имеет серьезные ограничения. Я бы даже сказал, ограничения фатальные.
Восприятие человека ограничено доступным ему диапазоном частот Мантры. Здесь отсекаются те энергии, которые недоступны человеку как симбиозу определенных энергий, занимающих свое место в энергоинформационном пространстве. Осознание воспринимаемых энергий у взрослого человека, в свою очередь, ограничено текстом Мантры. И наконец, отнюдь не весь текст Коллективной Мантры доступен мышлению конкретного индивидуума, из-за чего многие даже полностью воспринимаемые человеком явления находятся за пределами его понимания.
Вильям снова сделал паузу, глядя на Альберта и будто пытаясь определить, насколько тот еще в состоянии удерживать внимание на предмете разговора.
– То есть, – подытожил Вильям, – Человек понимает не все, что осознает, категоризирует. Осознает не все, что воспринимает. И воспринимает не все, что существует… Ты еще со мной?
– Да, – напряженно буркнул Альберт, который как раз размышлял, о каких таких его интеллектуальных способностях говорил Леви, если сейчас он на пределе своих возможностей пытается улавливать хоть что-то из того, что с естественной легкостью рассказывает собеседник.
– Вернемся к человеку. Основным носителем симбиоза энергий, составляющих человеческое существо, является энергия, образующая его энергетический стан. Как раз этот тип энергии практически не возобновляется в своей изначальной форме – именно эта энергия несет в себе предусмотренные природой ограничения жизненного цикла. Она же образует в человеческом симбиозе энергий способность самосознания, и она же является той частью, которую называют Божественной составляющей человека. Именно она обеспечивает человеку возможность контакта с пространством энергии и с Высшим Разумом, несмотря на непрерывное противодействие Мантры. Присутствием этой энергии в человеческом симбиозе обусловлено утверждение, что связь Высшего Разума и человека неразрывна. Ведь нельзя представить человека без энергетического тела.
– То есть человек живет столько, сколько существует эта энергия?
– Да, только не подумай, что это некий неизменный срок, уготованный тебе судьбой. Внутри человеческого симбиоза это не единственная энергия, и срок жизни конкретного человека, равно как и ее качество, зависят от состояния и уровня всех энергий симбиоза.
Энергетический стан является местом присутствия другого вида энергии – жизненной энергии человека. Жизненная энергия и ее уровень определяют человека и его возможности не меньше, чем само энергетическое тело. Жизненная энергия – наиболее универсальный и гибкий вид энергии, из которой состоит человеческий симбиоз. За счет нее транслируется Мантра и формируется визуальное тело человека.
Жизненная энергия – это пополняемый вид энергии, ее может быть больше, либо меньше в разные периоды жизни. Однако именно особенности энергетического стана определяют, какое максимальное количество жизненной энергии может быть у человека в один момент времени, и то, какое минимальное ее количество необходимо для поддержания самого энергетического тела – его энергии в данной форме.
К примеру, когда-то я рассказывал тебе, что Следящим не может стать любой человек, поскольку для смещения частоты Мантры другого человека и ее регулирования требуется очень много энергии. Следящим может быть как раз тот человек, энергетическое тело которого от природы имеет способность удерживать большое количество жизненной энергии и относительно быстро восстанавливать ее уровень.
Жизненная энергия – это потенциал человека, сила его возможностей. Чем больше у человека жизненной энергии, тем ярче и динамичнее его восприятие Мира. И тем ярче восприятие этого человека другими существами. Уровень жизненной энергии легко прочесть по яркости визуального тела или же просто по общению с человеком.
Жизненная энергия, как я уже говорил, является ресурсом для формирования энергетического потока Мантры и визуального тела человека. Пока уровень жизненной энергии высок, человек транслирует Мантру на той частоте, на которой из множества индивидуальных Мантр формируется Мантра Коллективная. И которая, собственно, собирает тот Мир, в котором мы сейчас находимся. Как только уровень жизненной энергии падает ниже определенного уровня, частота Мантры меняется настолько, что вокруг человека собирается уже другой Мир. В общем, здесь ничего нового для тебя.
– Вильям, ты сказал, что жизненную энергию можно пополнять. Почему тогда люди здесь так рано теряют энергию до уровня, когда покидают Первичный Мир? Будучи уже не в состоянии транслировать Коллективную Мантру?
Вильям, уже не ожидавший услышать какие-либо комментарии от собеседника, одобрительно кивнул.
– В правильно поставленном вопросе – половина ответа. Уровень жизненной энергии колеблется – она пополняется, и она растрачивается. Беда человечества в том, что текст Мантры в текущем своем виде настроен на постоянную растрату энергии и лишь минимальное поддержание ее уровня. Поэтому с детства человек привыкает больше тратить, чем восполнять. Более того, такая тенденция отражается в самом энергетическом теле человека. Энергетическое тело, в котором ресурс жизненной энергии постоянно поддерживается на невысоком уровне, постепенно подстраивается к размерам этого ресурса. И мгновенно оно не восстанавливается. Человек, начинающий свою жизнь в этом Мире, к сожалению, проживает куда более короткий период, чем допускают особенности его энергетического тела.
А знаешь, что? – внезапно сказал Вильям, посмотрев на Альберта – по-моему, хватит с тебя на сегодня.
– Наверное, хватит… – задумчиво проговорил Альберт.
А чуть позже, когда Вильям уже был на пороге, вспомнил еще один вопрос, намеченный еще в самом начале разговора:
– Вильям, в начале объяснения ты сказал, что вопроса об энергии ждал от меня. Почему так?
– …Были у меня подозрения, что, если бы я сам поднял эту тему, не дождавшись твоей инициативы, тебе бы едва ли хватило концентрации понять объяснения. Они одновременно и слишком абстрактны для человеческого понимания, и слишком скудны для формирования представления, хоть сколько-то приближенного к реальному положению вещей. Человеческий язык – не тот инструмент, посредством которого можно описать многообразие видов энергии и их взаимодействия. Это как показывать жизнь человека во всех красках ее событий и ощущений на предметах, найденных на письменном столе. Что-то изобразить, конечно, получится, но зритель так и останется с ощущением, что жизнь состоит из пары карандашей и пустой чернильницы.
Точка зрения, высказанная недавно странным человеком в коридорах университета, не выходила из головы Альберта. Он по-прежнему не мог вспомнить, когда и при каких обстоятельствах общался с этим мужчиной раньше, как завязался их последний разговор, и даже имя Леви, внезапно появившееся в его сознании сразу по окончании разговора неизвестно из какого источника, вызывало определенные сомнения. Человек этот предпочел не затягивать разговор и удалился в проеме длинного коридора, не вызвав в Альберте ни тревоги, ни однозначного желания продолжить разговор. И все же суть изложенной им альтернативной теории утраты Альбертом своего Мира манила хотя бы тем, что каким-то невероятным образом практически не противоречила знаниям, полученным от Вильяма. Более того, человек, вероятно, был и сам знаком с Вильямом, и… откуда ему вообще могли быть известны некоторые детали их с лектором диалогов, на которые он так уместно ссылался во время своей речи? Не мог же Альберт сам поведать все эти нюансы в той части разговора, которую до сих пор не получалось вспомнить.
Вскоре мужчина, которого, как предполагал Альберт, звали Леви, появился вновь. Он возник на улице неожиданно, так, будто шел рядом с Альбертом уже пару минут, и также с середины, без какого-либо приветствия, завел разговор. Как и в прошлый раз, выглядело это само собой разумеющимся, и ни в коей мере не показалось Альберту невежливым.
– А зачем ты вообще стал искать свое предназначение, там, в своем мире? И что именно ты планировал найти в итоге?
Ведь у тебя была хорошая жизнь. Мир был благосклонен к тебе. Ты был успешен, умен, вокруг тебя были не менее интересные люди, друзья, подруги. Работа. Создание семьи было в твоих руках. Что еще ты хотел найти?
Леви говорил неторопливо и выглядел как-то по-особому сиюминутно заинтересованным. Как будто они уже давно бродили рядом, а сейчас он вдруг вспомнил что-то не слишком важное, но достаточное, чтобы с минимальной пользой продолжить разговор.
– Привет, – поддержал разговор Альберт, – Что-то внутри подсказывало, что от меня требуются какие-то действия. Этот поиск не был спланированным: я просто знал, что передо мной стоит какая-то цель. О которой мне ничего не было известно. И я пытался искать.
– А нет ли у тебя предположений, почему человек, у которого давно не возникало никаких проблем с пониманием любых окружающих его событий и явлений, вдруг на протяжении длительного времени не находил возможности сформулировать для себя, что же именно он ищет? Разве это не странно?
Альберту пришлось подумать над ответом.
– Не все вещи подлежат человеческому пониманию. То, что я искал тогда, и то, что продолжаю искать сейчас, похоже, находится за пределами мышления. Это ново для меня, но я уже начинаю привыкать к такому положению дел. И, да, это не странно. Странно другое: долгое время я искренне считал, что мой ум способен решить любые появляющиеся передо мной задачи. Чем, видимо, сам остановил свое развитие.
Собеседник никак не прокомментировал ответ Альберта, в какой-то момент будто и вовсе перестав обращать на него внимание.
Вскоре они подошли к небольшому магазину, возле которого стояли узкие столики с резными ножками, и сели за один из них друг напротив друга. Если до сих пор Альберт не находил в себе серьезной заинтересованности в мнении Леви, то сейчас понял, что ему очень хочется услышать позицию человека, чей ход мысли явно отличался от его собственного.
– Так что же странного в этом видишь ты? – возобновил разговор Альберт.
– Мне известно, что психика человека – сложное и многоуровневое образование, внутри которого могут быть скрыты абсолютно неожиданные мотивы для любых действий человека.
Даже когда человек, как ему кажется, представляет, с какой именно целью он совершает то или иное действие, он может ошибаться в истинных мотивах. И тем более он может ошибаться в них, когда не может сформулировать эти мотивы даже для самого себя.
Ты утверждаешь, что то, что ты искал и даже ищешь до сих пор, находится за пределами возможностей мышления. Это может означать две вещи. Первая: ты пытался разобраться, у тебя не получилось, и ты бросил попытки. Вторая: ты пытался разобраться. И у тебя стало получаться. Но те выводы, к которым ты стал приходить, тебе не понравились или напугали тебя. И ты закрыл для себя эту тему. Пусть даже закрыл не совсем осознанно.
Первый вариант случается чаще. Но это не про тебя.
– Ты сейчас говоришь, что в поисках мною двигало что-то, находящееся за пределами моего сознания. Я говорю то же самое.
– Когда ты говоришь, что ищешь нечто за пределами своего сознания, ты подразумеваешь, что стремишься к чему-то великому, космическому, что ответ на тревожащий тебя вопрос откроет тебе тайный план Создателя в отношении тебя или что-то подобное.
Я же говорю, что ты, возможно, сам закрыл для себя возможный ответ на свой вопрос сразу, как только стал подбираться к нему. В своем мышлении, обрати внимание.
– Сомневаюсь, что я бы стал игнорировать такую важную для меня информацию. Пусть даже она была бы для меня неприятной.
– Если бы она была лишь неприятной, то, скорее всего, да. Но что если мотивы твоего поиска оказались бы настолько прозаическими и банальными, что не только дальнейший поиск, но и вообще существование в целом утратило бы смысл?
– Я так понимаю, ты не просто перебираешь возможные варианты, а знаешь, о чем говоришь. Расскажи мне.
– О, нет. Сейчас я именно лишь перебираю варианты. Откуда же я могу знать, какой ответ ты раскопал в себе? У меня, разумеется, есть предположение. Но ведь если оно совпадет с тем, от чего ты так долго скрывался, это может… огорчить тебя. Чего мне совсем не хотелось бы.
Кроме того, цена, которую ты заплатил, утратив свой Мир, и которую с таким трудом выплачиваешь, может оказаться непомерно высокой за то, о чем ты услышишь. Я не хочу брать на себя такую ответственность.
– Мне кажется, или ты не для того завел этот разговор, чтобы оборвать его посередине?
Собеседник не удивился вопросу, помолчал снова, что-то обдумывая, и продолжил:
– Что ж, как считаешь нужным.
Основной силой, заставляющей человека двигаться вперед, – что в данном Мире, что в твоем – является не что иное, как страх смерти. Вполне известный факт. Но в то же время тема смерти пугает, вызывает серьезный внутренний дискомфорт. Потерю сил. Поэтому обыкновенная реакция психики любого нормального человека – недопущение длительного пребывания информации о смерти в его сознании. Что также является не менее известным фактом.
Но далеко не многие осознают, что может происходить на стыке этих двух явлений.
Страх смерти заставляет людей идти вперед, развиваться, действовать, но одновременно позиция психики не позволяет человеку однозначно объяснять себе свои поступки именно страхом смерти. И здесь возникают промежуточные причины…
– Что-то я не совсем понимаю. Страх смерти заставляет людей развиваться и действовать? Не слишком ли узкое понимание?
– Человек ищет бессмертия. И этим все сказано. Как только человек начинает осознавать присутствие смерти в Мире, он начинает стремиться к тому, чтобы скрыться от нее. Прямо или косвенно. Благосостояние, семья, дети, стремление к власти, известности, поиски Бога – все это не просто общественные штампы. Это расхожие схемы, как продлить себя. Как оставить свой собственный след в мире, присоединиться к вечному.
– Все равно пока не понимаю, как это относится к моему случаю. Детей у меня не было, к власти я не стремился. Причем здесь деньги, вообще не ясно.
– К твоему случаю эти примеры, действительно, отношения не имеют. Ты быстро достиг многих благ и получил доступ к определенным возможностям, но твой интеллект не позволил бы тебе использовать такие простые способы побега от смерти. Обманывать свой ум тебе в два раза сложнее, чем многим другим. И ты сгенерировал для себя изощренный и запутанный путь к бессмертию: иллюзию своего исключительного предназначения. Абстрактной цели, которую ты чувствуешь. Цели, установленной тебе, возможно, самим Создателем. И которая не известна даже тебе самому.
Это был почти беспроигрышный вариант: ведь нельзя оспорить неизвестное. Так ты отключил свой ум. Но беда в том, что неизвестное невозможно и реализовать. А потому появившийся в твоей голове вопрос насчет, собственно, деталей твоего предназначения не мог оставаться без ответа бесконечно долгое время. И постепенно идея поиска этого ответа завладела тобой, забирая все больше и больше времени.
Чем это обернулось в результате, ты знаешь.
Альберту понадобилось время, чтобы прочувствовать услышанное.
– Ты хочешь сказать, что вопрос, который я слышал в себе, имеет, как бы… не внешнее происхождение?
– Этот вопрос – твоя навязчивая идея, появившаяся в результате твоих же попыток обмануть собственный интеллект. Ты нарисовал себе иллюзию, что тебя ожидает нечто великое, грандиозное, вечное. Что-то недоступное и недостижимое для остальных.
Будь осторожен: у этих мыслей непростая природа… Тщеславие. Гордыня. Претенциозность.
Собеседник, за время разговора придвинувшийся к Альберту почти вплотную, откинулся на стуле и после небольшой паузы продолжил:
– Впрочем, это лишь мое предположение. И даже если ты найдешь это объяснение близким себе, если твои воспоминания дадут на него какой-то отклик, не нужно винить себя за все это. Как я уже говорил, одна ошибка, пусть даже серьезная, не должна становиться приговором.
Кроме того, эгоистичные побуждения нередко действительно приводят к великим результатам.
– Но Вильям и… маги Белого Креста… они же слышат Внутренний Зов, они ведут человечество к возможности прямого общения с Богом. И они тоже пришли к этому, прислушиваясь к себе… Так почему же…
– Твои новые друзья занимаются уникальной деятельностью. Но все они, боюсь, лишь обычные несчастные люди, которые безуспешно пытаются скрыться от вечного и непобедимого врага. Все, что они слышат, – это дыхание предстоящей смерти. Их отличие от большинства других людей лишь в том, что они умны, изобретательны и обладают знанием мощных техник, способных менять Мантру. И они уверены в своих действиях. Но ведь тебе известно, куда могут завести человека благие намерения…
В словах Леви, все время пребывавшего в состоянии полного спокойствия, на мгновение проскользнула злоба. Исчезнувшая, впрочем, так же мгновенно, как и появилась.
– Тебе сильно повезло, что ты имеешь возможность общаться с Вильямом. Знания, которыми он обладает, ты едва ли получишь от кого-то еще.
Но вместе с тем я рад, что именно ты оказался сейчас на этом месте, так как твой интеллект не позволит безусловно доверять каждому его слову.
Альберт на секунду почувствовал легкое головокружение. Посидев еще полминуты, он встал и, коротко попрощавшись с собеседником, пошел по направлению к дому.
В этот раз беседа с таинственным человеком заставила обратить на себя внимание. Одновременно с работой над встраиваемыми идеями, а постепенно и вместо нее, Альберт раз за разом возвращался к тому, о чем говорил Леви. Рассуждения последнего раскрывали альтернативную версию причин утраты Альбертом своего Мира – версию гораздо более прозаичную и унылую, версию, не несущую в себе никаких перспектив и как будто даже ставящую под вопрос саму необходимость поиска потерянного Мира. Еще до ознакомления с этой версией Альберт искренне считал свое положение близким к безвыходному, но сейчас начал понимать, что и оттуда было, что убавлять. Он начинал терять надежду. Терять смысл происходящего.
Помимо этого, точка зрения Леви порождала в Альберте сомнения в истинных мотивах работы лектора – его единственного проводника и опоры в окружающем Мире. Человека, недоверие к которому подразумевало под собой полное одиночество не только в едва знакомом пространстве, но и в себе самом.
В Леви не чувствовалось никакой враждебности. Никаких недобрых намерений. Но что хуже всего, версия, озвученная Леви, как будто и была той скрытой правдой, которую Альберт давно потерял глубоко в себе, пытаясь выжить в новой реальности.
Очень скоро Альберт обратил внимание, что теряет силы в размышлениях над новым вариантом правды, и это заставило его снова искать разговора с Вильямом. Последний был занят почти всегда, но непонятным для Альберта образом нередко появлялся сам в нужное время.
– Вильям, меня беспокоит один момент. Недавно я снова размышлял над тем, что упустил в своем Мире: что именно мне нужно было сделать. Очень долго я нахожусь в таком состоянии, что вопрос есть, а ответа нет. Даже не знаю, ближе я к этому ответу или все дальше от него.
Сложно объяснить… Я уже давно в этом Мире, а мой Мир для меня утрачен почти безвозвратно, и, несмотря на присутствие у меня краткосрочных целей в этом мире, я по-прежнему не понимаю, для чего я…
Но речь даже не об этом. Если я не могу найти ответ на этот вопрос, может ли быть, что и нет никакого ответа? Например, потому, что сам вопрос – лишь случайное произведение моей психики. И больше ничего. Может, у меня и не было никакой особой роли. Но я так зациклился на этой идее, что сам разломал свой Мир?
– Случайное произведение психики? Такое бывает?
– Пусть даже не случайное. Скажем, не имеющее внешнего источника. Допустим так: я неосознанно придумал себе, что Мир или Бог ждут от меня чего-то необычного, так как не нашел иного способа сделать себя вечным? То есть весь этот поиск – просто попытка сделать страх смерти не таким острым.
Настала очередь Вильяма пытаться понять, о чем речь.
– В моем Мире все боятся смерти. И все так или иначе пытаются задержаться в этой жизни. Кто-то сохраняет частицу себя через детей, кто-то через известность, след в истории или что-то подобное. А я каким-то образом нащупал другой способ побега от смерти.
– Побег от смерти… — Вильям задумался на какое-то время, – Формулировка, заслуживающая внимания. Что ты имеешь в виду под этим высказыванием? – и продолжил, не дав Альберту времени на ответ, – Лично мне кажется, что «побегом от смерти» можно назвать какие-то необдуманные, неконтролируемые и трусливые действия, порождаемые паническим страхом смерти.
Так в твоей голове возник тревожащий тебя вопрос?
На пару секунд Альберт задумался. Такое определение «побега от смерти» отклика в нем явно не находило.
– Думаю, нет.
– Это прекрасно. А то я уже стал думать, что имею дело с пугливым малым, который от страха не способен контролировать ни себя, ни свои намерения… Я же ошибался, да?
– Да…
– Хорошо. Раз ты все-таки способен контролировать себя, обсудим твои предположения серьезно. И использовать при этом мы будем не те формулировки, которые сами по себе пропитаны безысходностью, а те, которые более четко передают суть вещей.
А потому у меня к тебе снова вопрос: прежде чем приписывать себе столь нелестные и сомнительные подвиги, достаточно ли подробно ты разобрался в сущности такого явления как страх смерти?
– Мне кажется, страх смерти – вполне понятное явление.
– Ты сильно заблуждаешься, полагая, что понимаешь страх смерти. Не разделяешь его, а именно понимаешь. Могу предположить, что ты, как и многие другие, боишься смерти слепо, боишься так необдуманно, что гонишь от себя любые мысли, с ней связанные. И ни разу не пытался рассмотреть свой страх внимательнее, распробовать его.
– Вильям, едва ли я что-то потерял от этого. Рассмотрю я этот страх или нет – меня ожидает та же участь, что и всех остальных.
– Прежде всего, в этом случае тебя ожидает другая жизнь. Другой уровень понимания. И надежная защита от заблуждений.
Расскажи мне о том, что именно, на твой взгляд, пугает человека в смерти. А чтобы тебе было проще, в качестве примера возьми… – Вильям сделал вид, что задумался на секунду, – самого себя.
Альберту никогда не хотелось ворошить эту тему. И поэтому заготовленных ответов у него не нашлось. Будто заранее зная, что собеседнику понадобится время, Вильям спокойно откинулся в кресле, не пытаясь делать предположения за Альберта.
– …Думаю, в смерти, в первую очередь, пугает тайна. Тайна, которая связана с этим явлением – человек же очень мало знает о смерти.
Вильям, изобразив удивленное одобрение, медленно закивал:
– Не лишено смысла! Человеку, действительно, достоверно неизвестны цели или причины того, что его жизнь конечна. Случайная ли это оплошность материи, или так было задумано кем-то или чем-то, не менее загадочным, чем сама смерть.
Но ведь помимо этой загадки в мире существуют миллионы других. Об их существовании знают, некоторые даже пытаются разгадать, но сами по себе они никого не пугают. Любая тайна, разумеется, может быть связана с опасностью. Но пугает в данном случае не тайна, а именно сопутствующая ей опасность. Тайна же, если что-то и вызывает, то точно другую реакцию: любопытство, желание получить разгадку. Разве нет?
– Пожалуй.
Альберту понравилось тонкое опровержение высказанной им версии, кроме того, он уже подготовил еще ряд вариантов, оспорить которые было сложнее:
– Если не тайна, то страдания. Пугают предшествующие и сопутствующие смерти страдания. Или даже страдания после смерти.
– Страдания физические в твоем Мире или психические в обоих наших Мирах, разумеется, могут пугать. Но разве страх страданий и страх смерти – это одно и то же? Разве каждой смерти сопутствуют страдания?
– Но даже если страх перед страданиями – это не страх смерти, он же все равно никуда не девается?
– Верно, только рассматривать страх страданий, предшествующих смерти, нужно, скорее, наряду со страхом всех других страданий. Имеющих место в течение жизни. Но не как часть страха смерти. Страх тех страданий, с которыми ты сталкиваешься в жизни, пугает тебя так же сильно, как и неотвратимость смерти?
– Нет, – признался Альберт.
– Что же касается страданий после смерти – это что-то интересное. Откуда это в твоих мыслях? С чего ты решил, что после смерти человека ожидают страдания, если сама смерть, равно как и состояние после смерти, является неразрешимой для человека загадкой?
– Мы же не можем исключать этого…
– Не исключать что-то и что-то предполагать, испытывая по этому поводу реальный страх – это разные вещи. Ты же не готовишься всерьез к тому, что после смерти тебя ожидает полная свобода в самых невероятных для человека смыслах или же, например, бесконечные наслаждения?
– Да. Не готовлюсь. Возможно, это особенности мировоззрения того общества, где я прожил жизнь. В великой книге, которая написана, согласно истории, частично учениками сына Бога и частично пророками, – я рассказывал о ней – упоминается, что человек за его грехи после смерти отправляется в место, полное боли и страданий. Причем прожить жизнь без грехов… как бы… не получается. Как ни старайся. Хотя и есть способы получить прощение, многие в нашем Мире испытывают серьезную тревогу по поводу своего состояния после смерти.
В общем, что-то важное, как мне кажется, было утрачено в этой книге с течением времени. Либо же само время требует обновления информации в ней. Не готов судить об этом.
– Тогда, может, у тебя есть другие примеры того, что пугающего видит человек в смерти?
– Пугать может утрата каких-то возможностей, которые есть у человека в этом Мире: видеть близких людей, общаться с ними, заниматься какими-то делами, испытывать чувства. Иметь доступ к каким-то вещам, в конце концов.
– Все, что ты перечислил, – это снова факторы, лишь сопутствующие смерти. Все это может происходить и по другим причинам, со смертью не связанным. Было бы неправильным утверждать, что страх смерти является совокупностью сопутствующих страхов.
Видя, что у Альберта закончились варианты, Вильям продолжил:
– Но есть еще кое-что, о чем стоит упомянуть. Осознание неизбежной смерти заставляет человека искать пути реализации самого себя. Уверен, ты слышал об этом. Страх «прожить жизнь зря». Прожить ее, не пытаясь реализовать то, к чему должен стремиться. Или пытаясь выполнить это не в полную силу.
– То есть, это и есть страх смерти?
– Это не страх смерти. Но это уже страх, который неразрывно с ней связан, поскольку невозможен без самого факта смерти. И именно в нем заключается движущая сила такого явления как смерть.
Итак, осознание конечности своего существования наталкивает человека на простую мысль, что ему нужно реализовать себя, особо с этим не затягивая. Но можно ли назвать действия, направленные на реализацию своего жизненного потенциала и порученные человеку, возможно, непосредственно Высшим Разумом, побегом от смерти? Пусть даже напоминание о необходимости этих действий было вызвано осознанием, что жизнь не бесконечна?
Вильям был прав. Формулировка имела значение.
– Если перестроить кое-что в вопросе, который ты задал мне в начале нашей интересной беседы, получится так: мог ли поиск ответа на вопрос о твоем предназначении, который беспокоил тебя ранее и беспокоит ныне, явиться тем самым действием? Или же поиском такого действия, шагом к нему.
На такой вопрос я готов дать тебе ответ. Да. Вполне. И едва ли в этом есть что-то предосудительное. Другой вопрос – не затянул ли ты с этим слишком сильно…
– Пусть так, Вильям, но все же может ли быть, что моя идея о некоем… именно специфическом предназначении – это просто фикция? Ошибочное направление в поисках самого себя?
– Может быть все, друг мой. Но даже если твой поиск собственного предназначения был форсирован осознанием неминуемой смерти, разве это означает, что в действительности такого предназначения не существует? И разве является совпадением, что тебе не было дозволено обмануть себя, найдя свое предназначение в том, в чем находят многие другие люди, и приняв за основу один из общепринятых шаблонов? Могу предположить, что нет. Не означает и совпадением не является. Впрочем, сам ты можешь ответить себе точнее, чем я. Повторю тебе старый совет: слушай Внутренний Зов.
Впервые за время общения с Вильямом восхищение, которое время от времени испытывал Альберт по отношению к нему, переросло едва ли не в страх. Казалось, в мышлении лектора непрерывно сохранялись кристальная чистота и ясность. Более того, Вильям обладал невероятной способностью усмирять и мысли другого человека. Через его слова в мышление собеседника проникала какая-то обеззараживающая субстанция, способная за короткое время парализовать любую панику.
На мгновение Альберт засмотрелся на то, как успокаиваются его мысли. Казалось, если Леви нарушил структуру его мировоззрения, то Вильям с легкостью восстановил ее прежнее состояние. Без опаски при этом зайдя в самую глубь чужих мыслей и расставив их по местам так, что продемонстрированная ловкость даже пугала. Позже Альберт задумался, так же легко далось бы Вильяму убедить его в чем-то другом? К примеру, в чем-то противоположном собственным же недавним утверждениям? Возможно, Вильям мог бы каждый день убеждать Альберта то в одном тезисе, то в прямо противоположном, снова и снова, пока тот не сошел бы с ума от собственной интеллектуальной беспомощности. При том, что еще не так давно Альберт искренне считал ум своей сильной стороной.
– Вильям, я восхищен твоей способностью возвращать мои мысли в спокойное состояние!
И все же, раз уж заговорили об этом, я не совсем понял, что делать со всеми этими страхами, про которые мы говорили? Пусть даже ни один из них и не является страхом смерти.
– Ровно то же самое, что и с любыми другими страхами, природа которых доступна твоему сознанию. Работать с ними. Страх – это лишь внутреннее напряжение, порождаемое какой-либо предполагаемой опасностью, напоминание о ней. Если у человека есть возможность устранить или снизить вероятность наступления событий, несущих в себе опасность, или же ради какой-то цели отсрочить их наступление, он может управлять страхом непосредственно через влияние на события.
Однако работа со страхом возможна и в тех случаях, если устранение опасности или ее отсрочка не доступны человеку. И тебе предстоит эта работа, так как страхи являются одной из стен между человеком и Богом. Человек, в котором живут страхи, как правило, не имеет достаточного количества энергии для того, чтобы расслышать обращения к нему со стороны Высшего Разума. Я уже не говорю про реализацию его требований.
Четко зная, что устранение опасности не находится в его власти, человек волен передать ответственность за решение этого вопроса тому, кем был поставлен в такие условия. И далее это вопрос доверия.
– В смысле?
– Если человек воспринимает события и явления, на которые не может повлиять, как невероятное и ничем неконтролируемое стечение обстоятельств, то доверять некому и нечему. И если человек берет на себя ответственность выстраивать собственное мировоззрение на полном отрицании любых недоступных его сознанию и пониманию сил, то такова его дорога.
Но если человек осознает присутствие сил, направляющих все явления и события определенным образом, пусть даже не доступным для сиюминутного понимания, то и сам факт наступления угрожающего события было бы логично переложить на волю этих сил.
Ну а тему, почему человеку известна не вся логика построения Мира, мы уже обсуждали. Не будем возвращаться.
Задача человека заниматься тем, что находится в его власти и в рамках его возможностей. Поэтому абсолютно правильно концентрироваться на том, в чем, собственно, твое предназначение в этом мире, вместо того, чтобы, бездействуя, переживать, что смерть придет за тобой.
После того, как Вильям закончил говорить, Альберт какое-то время пытался восстановить ход разговора: казалось, он все же упустил кое-что важное.
– Вильям, все страхи, которые мы обсуждали, оказались не связанными со смертью напрямую. По правде говоря, после этого разговора само восприятие смерти приобрело для меня несколько другой окрас. Более легкий. Не такой гнетущий.
Но значит ли это, что самого по себе страха смерти как такового не существует? Только страхи перед сопутствующими смерти угрозами, которые человек, не разобрав, ошибочно связывает со смертью?
– Оперируя логикой исключения, действительно, можно временно убедить человека в том, что страх смерти – это фикция.
Но эйфория продлится недолго.
Страх смерти существует. Он живет в Мантре человека. И ей он принадлежит. Я постараюсь объяснить последовательно.
Ты знаешь, что человек воспринимает Мир в соответствии с текстом Мантры, которая, в свою очередь, является надстройкой над пространством чистой энергии, или энергоинформационным пространством, в котором неподготовленный человек существовать не может. В этом пространстве существуют свои законы, в том числе те, согласно которым некоторые виды энергии имеют ограниченный срок существования в определенном своем состоянии. В частности, энергия, формирующая человека. Мы говорили об этом совсем недавно.
Подавляющее большинство таких законов – тех из них, что когда-либо попадали в фокус внимания человека, – имеют свое отражение в тексте Мантры. Многие из них имеют в нем также свое объяснение – логическую связь с основным блоком информации Мантры, и воспринимаются человеком как понятные и изученные. А некоторые существуют в тексте Мантры в виде свидетельств – то есть, не имея такой логической связи с остальной информацией.
Раньше мы обсуждали в качестве примеров свидетельств оставшуюся в истории информацию о прямом общении отдельных людей с Богом. Понять ее большинство людей не могут, так как ни у них, ни у их знакомых подобного опыта не было, что даже является поводом для частых попыток оспорить эти свидетельства. Тем не менее в Мантре эта информация существует.
Так вот, человеческая смерть, явление, происходящее, казалось бы, часто и повсеместно, занимает в тексте Мантры некое промежуточное положение. И, скорее, даже является свидетельством, так как в Мантре ее объяснений нет. Все, что есть, это фактически лишь наблюдения.
Далее. Смерть человека сопровождается прекращением самосознания и, соответственно, прекращением индивидуальной Мантры человека. И не важно, что на Коллективной Мантре отдельная смерть как будто почти никак не сказывается, – поскольку состоит она из огромного числа индивидуальных, в ней также постоянно присутствует угроза прерывания.
Так как Мантра является не просто набором информации, а потоком энергии, на этом уровне ее можно считать не менее живым существом, чем самого человека, ее транслирующего. Считай, что человек и транслируемая им Мантра – это, грубо говоря, тот же симбиоз двух взаимозависимых энергий. Мантра защищает человека от прямого восприятия пространства чистой энергии, а человек тратит на ее непрерывное воспроизведение свою жизненную энергию.
Текст Мантры пребывает в мыслях человека, или, правильнее сказать, он и является мыслями человека. Человек может влиять на Мантру, намеренно концентрируясь на определенных мыслях. Мантра тоже способна подавать человеку сигналы через эмоции. Тревога, а иногда и открытая паника говорят о появившемся несовпадении между элементами в тексте Мантры. В большинстве случаев это решаемые несовпадения, которые могут быть устранены через несложную работу человека с самим собой или с обстоятельствами. Но самый мощный отклик Мантры бывает вызван актуализацией угрозы ее прекращения. Такая угроза запускает страшные реакции в психике человека, порождает сильную негативную эмоцию. Эмоцию, способную в одно мгновенье вытеснить все остальные мысли. Способную парализовать человека или же, наоборот, заставить его действовать молниеносно и жестко. Если угроза близка и неустранима, бесконечный рой губительных мыслей, поддерживающий постоянную отрицательную эмоцию, может сжечь человека изнутри за короткий отрезок времени.
Такова природа страха смерти. Механизм его возникновения схож с любыми другими страхами, за тем исключением, что все другие страхи – не опасения, а именно страхи – формируются на основе пережитого личного опыта.
Человек, однажды испытавший страх смерти, уже никогда не спутает его ни с каким другим. Ни со страхом боли, ни со страхом не успеть чего-либо в этой жизни.
Несмотря на непростое объяснение, Альберт, к собственному удивлению, понял все очень хорошо.
– То есть страх смерти находится лишь в Мантре?
– Сомнительным в твоем вопросе является слово «лишь». С одной стороны, да, лишь в Мантре. И это значит, что гипотетически у человека есть возможность, абстрагируясь от Мантры, избежать возникновения этого страха. Равно как и многих других.
С другой стороны, Мантра и человек – почти единое целое, и полностью абстрагироваться от Мантры по собственному желанию человек не может. Человек без Мантры – это часть Бога, свободная от любых мыслей, от Мира и неспособная к реальному существованию в нашем пространстве.
Маги тратят целые жизни на то, чтобы научиться сквозь Мантру слышать голос Бога, чтобы наработать способность различать текст Мантры и требования Внутреннего Зова, чтобы научиться тратить на Мантру меньше энергии, дабы лишь временно приглушать ее звучание, сохраняя при этом способность возобновить ее.
– Но это же не значит, что оградить себя от страха смерти невозможно? В моем Мире точно были люди, свободные от него.
– Чтобы освободить себя от страха смерти, человеку нужно возвращаться к осознанию присутствия Высшего Разума, так как именно он является гарантом продолжения существования человека после смерти – пусть даже без индивидуального самосознания. Нужно перестраивать собственную Мантру под его существование. Чтобы подтверждалось существование Высшего Разума как минимум не чужими свидетельствами, а собственными. Или, еще лучше, чтобы присутствие Высшего Разума вышло из категории свидетельств и нашло свое прочное место в основном информационном блоке Мантры.
И чтобы это произошло, с Высшим Разумом нужно взаимодействовать, иметь с ним двухстороннюю связь, прислушиваться к нему. А для этого у тебя пока есть лишь один действенный способ: приглушая звучание Мантры и доверяясь внутренним ощущениям, слушать Внутренний Зов.
Страх смерти присущ лишь созданиям, отошедшим от своей природы. От своей Божественной природы.
– Как это?
– Страх смерти напрямую связан с ощущением собственной самости и важности. Это последствие неготовности воспринимать себя в качестве неотъемлемой части единого божественного организма, одной глобальной системы. И это элемент недоверия к Богу. Испытывая такой страх, ты поддаешься тексту Мантры, который шепчет тебе, что ты умнее и дальновиднее своего Создателя. И лучше знаешь, как устроено все вокруг тебя, лучше знаешь, как, сколько и зачем тебе жить.
Вильям договорил, и в комнате воцарилось молчание.
Альберт никогда не рассматривал этот вопрос под таким углом. Как, впрочем, и под любым другим.
Пребывание Альберта в новом пространстве с самого начала и до сего времени оставалось весьма насыщенным как по количеству событий, так и по объему получаемой им информации. Альберт едва справлялся с пониманием и минимальным анализом происходящего и при этом давно уже вынужден был отказаться от формирования собственного отношения к тем или иным явлениям: на это просто не хватало времени. Анализ сначала возможностей собственного тела, позднее наблюдений за окружающими явлениями, еще позже пережитых вместе с Вильямом или Элиасом приключений, и одновременно со всем этим непрерывный анализ получаемого от Вильяма потока новой информации, – все это занимало огромную часть времени Альберта.