Седой мужчина в темно-синем военном комбинезоне из умной ткани стоял перед иллюминатором, магнитные стельки надежно удерживали ноги, а тело едва заметно качалось. Хмурый взгляд с прищуром, губы сжаты, брови сведены – так смотрят на соперника перед сражением, но перед ним была планета, а не человек, – безжизненный, но гордый Марс. Потрясающий вид: тонкая атмосфера, величественная ледяная шапка на полюсе, хребты, впадины и даже Олимп как на ладони – гора впечатляла размерами.
– Надо же, красный, – заметил Ромов.
И действительно, на ближней орбите в определенные часы появлялся красный отсвет. Возможно, так атмосфера сжигала избытки солнечной энергии, долетевшей до Марса, но в остальное время четвертая планета от Солнца была раскрашена Создателем во все оттенки желтого.
Александр Федорович посмотрел на биофон. Органайзер показывал 1 февраля 2235 года, 6:36 утра по московскому времени.
«Забавная штука память, – подумал он. – Ни рассвета, ни зари, а тело как по будильнику просыпается раним утром, вот что значит привычка. Интересно, сын все так же спит до обеда или возраст берет свое?»
Он с тоской посмотрел на семейную фотографию в биофоне.
Командный крейсер качнуло.
– Сэр, – механический голос помощника потревожил Александра Федоровича. – К нам пристыковался экзоскелет. Провожу идентификацию. Главный специалист робототехники Тимур Балов. Человек просит разрешения вступить на борт. Прикажите разрешить или подождать?
– Пусть входит, – закрывая обзорный иллюминатор, строго ответил Ромов. – Я как раз собрался на стройплощадку.
Пригладив короткие седые волосы, Александр Федорович застегнул умный комбинезон, включил на стельках функцию ходьбы и, как обычно, широкими шагами пошел к стыковочному модулю. При виде начальника Балов снял шлем и затараторил об удачной сборке квантона в эмуляторе виртуальной реальности. Паренька распирало от эмоций. Сбивчиво, проглатывая окончания, он за минуту выдал информацию по проекту, над которым работал годы. И главное, «Глобал Энерго», сами того не ведая помогут собрать прототип. В его серо-голубых глазах горел азарт научного открытия, предвкушение небывалого прорыва в робототехнике. Это был знакомый взгляд – Ромов так же смотрел на своих учителей. А паренек снова и снова повторял, что разгадал схему сборки квантона, и сыпал терминами, рассказывая о том, как все просто и сложно одновременно и почему другие не додумались до этого.
– Погоди, – с улыбкой перебил его Александр Федорович. – Ты сказал, что «автономка» глобусов в десяти днях пути к Марсу, это точная информация?
– Да, сэр, – с нотками обиды ответил Тимур. – Вы, наверное, не расслышали, я квантон собрал.
– Это я понял, – улыбнулся Ромов. – Ты мне про глобусов расскажи, откуда информация?
– Так ведь по вашему приказу в целях безопасности Рики Джонс патрулирует внешнюю орбиту Марса. Вчера радары зафиксировали движение в десяти днях от планеты. Выдвинулась группа для идентификации, выявила коды внешней связи глобусов, – развел руками Тимур. – Вывод напрашивается автоматически: они начали выполнять обязательства, сэр. Теперь УэРу быть!
– Не заметил доклада Рики, – листая входящие письма, почесал в затылке Ромов.
– Ждет подтверждения с Земли. Лично отправлял запрос по техническим каналам связи. То, что мы обнаружили, очень странно – битком забитые провиантом «автономки» тупо парят на дальней орбите, – сказал Тимур. – Я даже пытался их взломать, но это глобусы, их система кодировки одна из лучших.
– Теперь понятно, как ты оказался в патруле, – усмехнулся Ромов.
– Александр Федорович, ну согласитесь, это же победа. Пускай тайно, но глобусы пошли против Мору, жажда золота победила!
– Золото хотят все, – строго сказал Ромов. – Честно говоря, думал, что они отправят сюда флот. Ты меня озадачил информацией.
– Не понимаю вас, сэр…
– Так, мысли вслух, – сделав глоток воды, ответил Александр Федорович. – Так что там с умным роботом?
– Всё супер! – оживился юноша. – За семь скрытых рейсов соберу, – похвастался он. – У меня проверенные люди во флоте глобусов, потихоньку доставим на Марс все нужные компоненты. Первая партия в десяти днях лету. Постараюсь сделать 1006 или 1007 квантонов. Конечно, не топ, но наша сборка будет конкурентоспособной.
– И кем он будет? Аналитик? Учитель?
– Зачем эти ярлыки? Он будет просто умным роботом, – прикусив нижнюю губу, загадочно ответил Балов. – Будет над системой.
– Просто умный? Разве это не хуже, чем машина со специализацией? – удивился Ромов.
– Нет, это намного лучше. Наш робот будет думать, как искусственный разум, – с гордостью в голосе ответил Балов.
– Вот как, – понимая масштабы изобретения, Александр Федорович потянулся за шлемом. – Заманчиво.
Идея не нова, многие корпорации использовали умных помощников в личных целях, но был один нюанс – монополия на создание роботов такого класса принадлежала искусственному разуму, а значит, имелись рычаги контроля над созданной армией умных машин. То, что предлагал сделать Балов, лишало искусственный разум Земли и Спутника преимущества. Собранный робот выпадал из системы, и это меняло правила игры.
Ромов присвоил миссии высший уровень секретности, потребовав докладывать о результатах ему лично, а затем надел скафандр, планируя отправиться на большую стройку. Командный крейсер дрейфовал на низкой орбите, поодаль от человеческого роя. Такое положение диктовала техника безопасности, потому что на дальней орбите целая армада кораблей класса «Астра» образовала небывалую по масштабам строительную площадку. Сотни километров скрепленных в единое полотно космических парусов частично защищали от радиации и аккумулировали нужную для строительства энергию. Десятки роботов-гигантов в три, а то и в четыре человеческих роста, управляемые космонавтами, трудились над постройкой атомного реактора, сердца будущего терминала «Альфа». Работа кипела днем и ночью, хотя земные понятия в космосе относительные, но тем не менее в три смены. Не покладая рук люди воплощали мечту человека о колонизации Марса. И никто не сомневался, что терминалу быть.
Начальник и подчиненный подлетали к стройке.
– Сэр, я в лабораторию, – сжав кулак, по внутренней связи сказал Балов.
– Лети, – подняв большой палец, отреагировал Александр Федорович.
Включив газовые ускорители, Тимур свернул к одному из крейсеров. Добравшись до платформы, он приказал роботу открыть люк и уже в трюме, сняв экзоскелет, включил биофон и принялся ловко перебирать пальцами, копируя данные по проекту «Квантон».
– Всё в порядке? – спросила заведующая лабораторией.
– Да, Маргарита Александровна, – улыбнулся Тимур. – Александр Федорович дал добро на финальный этап проекта «Квантон», кстати, он хочет сделать умного робота личным помощником.
– А кто-то хвастался, что машина будет помогать науке, – с ухмылкой заметила миниатюрная женщина.
– Знаю, – опустив голову, буркнул Балов. – Но я пропишу интерес к науке в системных файлах УэРа, загрузим наши наработки. И тогда он будет почти ученый.
– Ладно, – похлопала по плечу сотрудника Рита. – Ты, главное, собери его, а там уже неважно, с кем будет работать УэР.
– Это точно, – закодировав данные на электронной бумаге, ответил Балов. – С таким роботом мы непременно победим.
– Победим кого, мертвую планету? – строго заметила Рита. – Нам хотя бы выжить тут, – добавила она и взяла в руки манипулятор. – Я в исследовательский модуль, а ты, как вернешься, посмотри партию роботов. Со стройки прислали, у всех одна жалоба – сбой программного обновления.
– Ага! Тимур надел шлем.
Не до программных ошибок ему сейчас, все мысли Балова были о содержимом трюма автономной баржи, что на подлете к Марсу. В ней спрятали контрабанду: набор генетического материала и тончайшие углеводородные пластины. Без этого не имело смысла начинать практическую часть проекта «Квантон». Так что, как только Рики Джонс получил одобрение от глобусов, Тимур уже не мог думать ни о чем другом, мысленно уже собирая умного робота.
Однако по приходу баржи не обошлось без сюрпризов. В одностороннем порядке, ссылаясь на штрафы из-за санкций мирового правительства, корпорация «Глобал Энерго» подняла стоимость услуг. Тут, как говорится, не проблема – можно платить и больше. Неприятным моментом стала другая новость: теперь глобусы хотели золото за провизию. По их разумению, расходы на обратный маршрут сверхзатратные, следовательно, только заполненные рудой баржи могут компенсировать убытки. Они не просили золота в слитках, понимая сложности в переплавке металла, им хватит грунта, богатого золотой крошкой. По формуле один к десяти за объем провианта. В противном случае баржа не полетит обратно, а значит, они не смогут выполнить взятые на себя обязательства.
– Предлагаю забрать провиант, – заявил на собрании начальник охраны Рики Джонс.
– Плохая идея, – возразил ему ответственный по снабжению. – Частники доставляют нам крохи. Мы не можем на раз-два заменить глобусов. На это нужно время. А я говорил, что идея строительства «Альфы» сырая – на рынке транспортных услуг нет нужного количества независимых компаний, мы добровольно идем в кабалу к глобусам. И для справки – привезенных запасов хватит на шесть месяцев, сто дней из которых – дорога к «Омеге».
– Тимур, что по барже? – не обращая внимания на скептицизм снабженца, спросил Ромов. – Сможем отправить её без грунта?
– Да, но на первом же маяке они все поймут, – потупив взгляд, ответил Тимур. – Проблема в том, что взломать мозги судна не трудно, но сделать так, чтобы об этом не узнали глобусы, невозможно.
– Напомню, господа, в контракте прописан запрет на добычу редкоземельных металлов на поверхности Марса. Запрет на строительство колонии и формирование инфраструктуры, – вставил свои пять копеек в спор робот-помощник. – Марс – собственность Земли.
– Надо делать свой сублимат, – предложила заведующая лабораторией Рита Адамян. – За золото нам доставят на орбиту что угодно. Создадим оранжерею, запустим производство сублимата, это не сложно, достаточно трех автономных модулей для старта эксперимента.
– Милая, ну зачем нам эти хлопоты с зеленью? – возмутился Рики. – Пока есть ресурсы для строительства ядра, давайте его построим – и домой. К черту жадных глобусов!
– Три модуля покроют десять процентов нормы, дальше – больше, – стояла на своем Рита.
– Вы в своем уме, Маргарита Александровна? – развел руками коренастый мужчина – начальник строительства. – Построить три новых модуля! У меня нет людей на новые объекты! Александр Федорович, так невозможно работать! Пожалуйста, определитесь, что делать в первую очередь: реактор или модули для цветов?
– А можно без сарказма, Владимир Павлович? – заметила Рита.
– Нельзя, уважаемая! Мы и так в три смены работаем, экономим на всем что можно, даже на роботах, которых вы чините по нескольку дней.
– Надо аккуратнее работать с роботами, – ответила Рита.
– Ах, извините! – разошелся Палыч, – Может, мне еще им паек давать и зарплату платить?
– К черту договор с глобусами, давайте достроим ядро! – гнул свою линию Рики. – А их «автономки» разграбим, вытащим все ресурсы, и пусть судятся с нами. Как они к нам, так и мы…
– Марс нельзя колонизировать, это будет казус белли для военного вмешательства Земли, – отреагировал робот. – И не платить «Глобал Энерго» тоже нельзя, они начнут судопроизводство, кому-то из руководства придется лететь на Луну.
– Александр Федорович! – повысил голос Рики Джонс. – Ну не платить же им золотом за сублимат и техническую воду?
Играя желваками, Ромов смотрел на соратников и понимал, что настало время брать все бразды правления в собственные руки. Поэтому он сначала потребовал тишины, а потом дал распоряжение отправить одну бригаду на добычу золотой руды. И хотя многие возмущались таким решением, но иного способа получить провиант не было. Самое циничное в этой ситуации было то, что сублимат и вода были низшего качества. Приходилось сначала делать очистку, а затем переработку, дабы хоть как-то довести до нормы потребления товар глобусов. И за это платить золотом?
Рыская среди контейнеров, Тимур искал условный знак на одной из емкостей – неприметную вертикальную царапину, словно зацепили экзоскелетом при погрузке. И, как только нужный ящик нашелся, Балов спешно сорвал замки, пытаясь найти в пакетах сублимата ценный груз.
– Да! Да! Схема работает! – радостно воскликнул он, открывая миниатюрный сонный модуль с генетическим материалом. – Так, посмотрим показатели груза, – ловко перебирая пальцами, он открыл инфографику. – Органика жива! Хвала космосу, я это сделал!
– Сэр, все в порядке? – спросил робот, указывая на груз. – Вам помочь в транспортировке?
– Нет! – рявкнул Тимур. – Свободен! Я сам все транспортирую! – Он закрыл сонник. – Никакой помощи.
Через час в лаборатории собрались практически все. К реализации проекта приступили буквально с порога, поместив в нанохирургический манипулятор составные части квантона. На равном удалении расположились тончайшие графитовые пластины. Затем, скрепляя манипулятором органическую ткань с неорганической, Тимур создавал подобие накопителя информации. Кропотливая, требующая полной концентрации внимания работа. Пластинка к пластинке, нейрон к нейрону – только так создавалось хранилище для данных. Час за часом, не прекращая работы ни на минуту, человек творил нечто уникальное.
– Давай я тебя подменю, – предложила Маргарита Александровна. – Пятый час пошел, иди поешь и поспи.
– Нет, еще двадцать пластин, и мы сделаем половину квантона, – не вынимая головы из хирургического манипулятора, ответил Тимур. – Буквально часик работы.
– Иди поешь! – строго сказала Рита. – У тебя воротничок на комбинезоне покраснел, сахар упал, не шути со здоровьем.
– Правда покраснел? – он вытащил голову из шлема манипулятора и посмотрел на манжеты умного костюма. – Слегка розовый, еще часик вытерплю.
– Так, Балов! – занеся руку над кнопкой аварийного выключения манипулятора, заявила она. – Это приказ.
– Слушаюсь, – недовольно буркнул он и направился к выходу. – Там, в левом углу, схема сборки, пожалуйста, не перепутайте очередность.
– Иди, умник, – рассмеялась Рита и села за пульт управления.
Сложность процедуры спайки заключалась в последовательности, нужно было собирать пластины таким образом, чтобы они образовывали единое целое, то есть импульс мог по одинаковому пути добраться к любому из участков графитовой пластины. Нейроны не просто должны работать – они должны стать единой системой, связанной в одну громадную ячейку – квантон.
– Как дела? – тихо спросил вошедший в лабораторию Ромов. – Получается?
– Напугали, Александр Федорович, – вздрогнув, ответила Рита.
– Прости, не специально, – Ромов вывел на панель биофона обзор хирургического манипулятора. – Ничего не понятно, но выглядит круто. Долго еще?
– В среднем десять часов на квантон, – ответила Рита. – Но тут главное – правильно собрать, и если все работает, то мы посадим помощников за манипуляторы.
– А если нет?
– Риск фиаско есть всегда, – усмехнулась Адамян. – Но мне почему-то кажется, Тимур выбрал правильный принцип сборки. Если простыми словами, то он делает виноградную гроздь, где каждая виноградинка, в нашем случае нейрон и пластинка, собираются в кисть. Отсюда такой уровень трудоемкости. Но в теоретической модели этот принцип работал.
– Гроздь винограда? – улыбнулся Ромов.
– Да, все просто и сложно одновременно. Как любил повторять мой коллега Адам Рови, в природе есть ответы на все наши вопросы, – посмотрела на него Рита. – Надо только знать, где искать.
– А что насчет реактора? – спросил Ромов. – Тимур говорил, для финального этапа сборки это важно.
– Не реактор, а гравитация важна, – ответила Рита. – Нужно понять силу натяжения нейронов при гравитации, следовательно, сделать скрепы, чтобы не было разрыва ткани. Нужна хотя бы низкая гравитация.
– Понял, – сделав пометку в биофоне, сказал Ромов. – Что-нибудь придумаем.
– Поэтому УэРов и собирают на дне океана, – грустно заметила Рита. – Но кто сказал, что это нельзя сделать в космосе?
– Никто, – улыбнулся Александр Федорович.
Наблюдая за тем, как тоненькие щупальца манипулятора спаивают отростки нейрона с молекулами углерода, Ромов поймал себя на мысли, что только в экстремальных условиях в человеке просыпается дар создателя. Он начинает бороться за жизнь, изобретать невообразимые вещи, которые никогда бы не сделал в сытой и безопасной жизни на Земле. И в этом была магия космоса, она, как лакмусовая бумажка, показывала, из какого теста ты создан.
– Подумал, а если бы они тогда отказались, – разрушил паузу Александр Федорович. – Я про Баловых, многие пытались переманить их из цепких лап Джона Ву. Если помнишь, была такая компания робототехники – «Рум-Вум».
– Почему была? Они успешно растут.
– Не слежу за крупным бизнесом, – ответил Ромов. – А вот с господином Ву знаком. Сложный человек.
– Согласна, он собственник, – не отвлекаясь от работы, ответила Рита. – Мне больше импонирует его совладелец Сергей Рум.
– Будете удивлены, но мы друзья детства, учились в одной школе, – разоткровенничался Ромов. – Кстати, на заре строительства именно он мне порекомендовал тебя и Адама Рови в качестве космических инженеров.
– Так вот как вы нас нашли? – улыбнулась Рита.
– Да, Маргарита Александровна, большой бизнес – он такой.
– А я-то думала: только теоретическую часть закончили, со статьей еле вылезли в медийное пространство, и бах! – инвесторы нарисовались. Адам до последнего думал – это какая-то ошибка, чтобы сырой материал – и сразу в практическое русло.
– А где он сейчас? Я про Рови, – спросил Ромов.
– Не знаю, – ответила Рита. – После трагедии с женой и сыном Адам разорвал контакты с миром науки. Большая потеря для всех нас, ведь это он предложил идею – органическую спайку при экстремально низких температурах. Талантливейший инженер.
– А вы воплотили его идею в реальность, – добавил Александр Федорович.
– Не я одна.
– Не вы одна, мы все внесли лепту в общее дело, – Ромов разорвал синхронизацию биофона с манипулятором. – Я пойду, но как только включите вашу гроздь, непременно доложите.
– Слушаюсь, Александр Федорович.
– Удачи, – похлопал по манипулятору Ромов и направился к выходу.
Рита кивнула и, посмотрев на схему сборки, продолжила спайку графитовых пластин с живыми клетками. До создания квантона оставалось два часа работы.
Но сюрприза не было, в штатном режиме включенный блок на роботизированной платформе показал высокую проводимость волокна и полную сохранность информации. Квантон работал, теперь дело за гравитацией, а точнее – за постройкой реактора.
Двигаясь с помощью экзоскелета по строительной площадке, Балов искал Ромова – непростая задачка. Работая наравне со всеми, Александр Федорович спаивал свинцовые пластины в армопоясе первого блока. Невзирая на статус руководителя, он был прикреплен к бригаде сварщиков и каждую минуту личного времени проводил в космосе. Даже шеврон на скафандре имел скромный номер бригады без иных опознавательных знаков. И вот как найти руководителя в большом «муравейнике», где один куда-то летит, другой что-то несет, третий работает резаком, четвертый, пятый… десятки людей постоянно что-то делают, смена сменяет смену, процесс не останавливается ни на минуту. И все в одинаковых скафандрах, разве что шевроны разные. Балов растерянно смотрел на все это и не понимал, с чего начать поиски, он почему-то думал, что Ромов будет парить над стройкой, наблюдая за процессом.
– Александр Федорович! – сказал в общий чат Балов, – Пожалуйста, подымите руку, это Тимур Балов, не могу вас найти среди космонавтов.
Большая часть сотрудников обернулась, и только один, державший лист перед спайкой, отважился ответить в рацию: «Что стряслось, Тимур? Зачем говоришь по общему чату, он для команд бригадира».
– Извините, не могу понять, где вы.
– Тут, – отпустив лист, поднял руку Ромов. – Потерпи пару минут, сейчас прихватим пластину, и приду. Хочешь – лети в модуль для отдыха, там и поговорим.
– Принял, – отючаясь от чата, показал большой палец Балов.
Но «пару минут» затянулись надолго, Балов в монотонном ожидании строил пирамиду из бутылок и пытался разбить её сжатой в кулак перчаткой скафандра, как в боулинге. Не всегда получалось, но в целом игра оказалась азартной и неплохо убивала время.
– Простите за бардак, – останавливая разлетающиеся от удара бутылки, сказал он вошедшему Ромову. – Мы так развлекались на «Омеге».
– Страйк хоть выбил? – поймав одну из бутылок, спросил руководитель.
– Пока нет, – покраснел Тимур.
– Так, ладно, – Ромов сел за стол. – Зачем выдернул с рабочей площадки?
– Александр Федорович, можете поздравить нас, лаборатория собрала 1010 квантонов, – с гордостью заявил Тимур. – Процент брака неизбежен, но, как и задумывали, УэР будет 1006, осталось малое – подключить мозг к телу.
– Отличная новость, – улыбнулся Ромов.
– Мы даже залили информацию: медицинские данные, исторические справки, научные изыскания, по сути, как только УэР включится, он уже будет полноценной личностью.
– Первый раз о таком слышу, разве так можно делать?
– Почему нет? – удивился Тимур. – Мы же для себя делаем, а не «пустого» робота на продажу.
– Ну что ж, – Александр Федорович встал, собираясь на выход. – Делай, как считаешь нужным. Ты руководитель проекта, и как только подключишь голову, приглашай на знакомство, – он протянул руку.
– Вы, наверное, забыли, – пожав протянутую руку, сказал Тимур. – Нужна низкая гравитация, я говорил об этом.
– Блок постоянен на 70 процентов.
– Знаю, – замялся Тимур. – Давайте включим на пару часов для установки квантонов. В теории должно сработать.
– Палыч меня съест за такое, – покачал головой Ромов. – Это останавливать стройку, а мы и так отстали от графика.
– УэР поможет нагнать, когда мы его соберем, – стоял на своем Балов. – Восемь часов – и у нас будет умный робот.
Ромов взял в руки рацию и запросил бригадира. Тот долго слушал доводы обоих о важности проекта и гипотетической помощи, а когда настал момент принятия решения, Палыч ответил емким «Нет». Правда, следом разъяснил почему – даже час включения недоделанного реактора может привести к необратимым последствиям, никто так не рисковал и не будет рисковать под его руководством. Вывод – ждать окончания сборки. В конце убедительной речи Палыч не без иронии добавил: «Если нужно было запустить реактор еще вчера, то милости просим в бригаду, найдем, чем занять свободные руки ученых». Александр Федорович заиграл желваками, но золотое правило «не мешать профессионалам делать свое дело» никто не отменял.
– Гравитация, говоришь, – подойдя к иллюминатору, Ромов почесал в затылке. – Как насчет Марса? Его гравитации будет достаточно.
– В теории да, – немного растерянно ответил Балов. – А как же договоренность с Землей, мы обещали не колонизировать Марс?
– Ты обещал?
– Нет.
– Вот и решили проблему, – скупо ответил Ромов. – Я обещал – я и не буду.
– Это не просто сделать, – рассуждал Балов. – Надо будет спустить лабораторию. Нужно топливо, провиант, там надо как-то жить. Это же мертвая планета!
– Спутник тоже мертвый, – посмотрел на него Ромов. – Но сейчас там живет полмиллиона граждан, и колония растет.
– Луна – немного другое, – оправдывался Балов.
– Не пойму тебя, ты хочешь собрать робота?
– Да.
– Марс для этого подходит?
– Да, условия почти идеальные, гравитация мягкая, плюс отсутствие влажности.
– Вижу цель, не вижу препятствий, Балов, – надевая шлем, подытожил Александр Федорович. – Скажу Палычу, что снимаю две бригады для работы на поверхности. Обустраивайте модуль, – он защелкнул шлем и по громкой связи добавил: – Будем осваивать пески Марса. Кто, если не мы?
– Приказ принят, – отрапортовал Балов.
– Выполняй, – поднял большой палец руководитель и поспешил обратно на стройку.
На запуск лаборатории, или начало колонизации Марса, ушло несколько месяцев. Первым этапом стала доставка груза, тратить топливо на подъем и спуск – очень расточительное занятие, так что пришлось построить лифт. Благо атмосфера тонкая и гравитация не такая сильная, как на Земле. Все это позволило в кратчайшие сроки запустить платформу, способную перемещать с низкой орбиты малогабаритные предметы: провиант и инструменты. С людьми сложнее, но в герметичных экзоскелетах высокие нагрузки при спуске были вполне терпимыми. Следующим этапом стало создание микроклимата, на его формирование за счет ресурсов «Альфы» уходило огромное количество воздушной смеси. Нужно было постоянно пополнять запас, что отвлекало от главной миссии. Решение нашлось – за два рейса автономных барж, разумеется, контрабандой, колонисты собрали генераторы воздуха, причем настроили их так, что, забирая насыщенную углекислым газом атмосферу, установки преобразовывали её в пригодную для дыхания смесь. Излишки отправляли по тросам на низкую орбиту, закрыв потребности «Альфы» на треть. Следующий этап – добыча воды, тут все просто. Растопка льда давала нужный объем, более того, как и с воздушной смесью, излишками обеспечили большую стройку на две трети. Осталась самая сложна проблема – провиант, нужны были семена и грунт, чтобы вырастить органическую массу, из которой можно сделать сублимат, и если грунта на Марсе было в избытке, то за семена пришлось переплатить втрое, и то доставили не всё, что купили. И вот так модуль лаборатории постепенно превратился в полноценную колонию на тысячу человек, и более того – колония прирастала новыми зданиями. Одна маленькая задача потянула за собой целую гроздь назревающих решений. Не все получилось, как задумывали, но то, что на Марсе жить комфортнее, чем в космосе, сомнений ни у кого не осталось.
– Ну что, Балов, сегодняшний день войдет в историю человечества как великий? – зайдя в комнату сборки умного робота, спросил Ромов.
– Доброе утро, – управляя хирургическим манипулятором, поздоровался Балов.
– Доброе, – Ромов вывел на экран биофона данные по сборке. – Так ты почти закончил? Поздравляю!
– Ага, – увлеченный работой, пробубнил Балов. – Пять минут, и можно включать сознание.
Титановый корпус переливался всеми цветами радуги, неподвижный робот казался безжизненным, но с каждым вживлением квантона его электронный мозг получал терабайты знаний, расширяя горизонты мышления. Внешне он не отличался от собратьев: тело штурмовика (все-таки эта модель сама прочная и неприхотливая в использовании), полноценные кистевые протезы, речевая маска и военные визоры. УэР как под копирку был похож на своих собратьев. Но если заглянуть в его начинку, то брови полезут вверх от удивления – этот робот был по-настоящему уникальным.
– Всё, – снимая шлем, прошептал Балов, и визоры УэРа зажглись темно-синим светом.
Робот закрутил головой, оценивая ситуацию, и, как только отсканированные данные поступили в мозг, он механическим голосом заговорил:
– Хотел бы сверить дату, сэр!
– Первое сентября, 2235 год, 12:40 после полудня, – посмотрев в биофон, ответил Ромов.
– Тридцать три секунды?
– Все верно, – ответил Ромов. – Давай знакомиться, умный робот!
– Я вас знаю. Это большая честь – работать под вашим руководством, Александр Федорович, – ответил помощник.
– «Большая честь», – улыбнулся Ромов, покосившись на Тимура. – Ты ему прописал подхалимство? – Балов отрицательно замотал головой. – Как тебя называть, робот? У тебя есть имя?
– Нет, сэр, имени нет, насчет подхалимства вы не правы, это констатация фактов.
– Да уж, тебе палец в рот не клади, откусишь, – рассмеялся Ромов.
– Вы смеетесь, потому что недовольны, или это элемент радости? – отреагировал робот.
– Смеюсь потому, что общаюсь на равных с умной машиной, никогда бы не подумал, что доживу до этого момента, – улыбнулся руководитель. – Так как тебя называть, УэР?
Робот сузил визоры, анализируя большой массив данных, причем это выглядело немного забавным – его голова слегка подрагивала в такт кончикам пальцев. А когда он снова закрутил головой и вывел на речевую панель улыбку, Балов и Ромов переглянулись.
– Я же ваш робот? – неожиданно спросил помощник.
– Да, – с улыбкой ответил Александр Федорович.
– Тогда хочу имя Рей.
– Мой пастырь, – Ромов еще сильнее улыбнулся. – Мой спутник, мой друг, ты знаешь иврит?
– Да, сэр, – ответил помощник. – Я знаю все языки мира.
– Замечательно, – похлопал его по плечу Александр Федорович. – Добро пожаловать в команду, Рей, – он повернулся к Балову. – Поздравляю, Тимур. Это успех!
Со временем умный робот составил прогноз для всех жителей будущего терминала. Ведомый идей великой стройки, Рей организовал работу персонала таким образом, что сборка ядра не просто ускорилась – она пошла с опережением графика. И даже такие скептики, как Палыч и Джонс, стали прислушиваться к расчетам УэРа. Это вам не корректор желаний с десятичной вероятностью, тут анализ ситуации шел на тысячные доли процента, а значит, ошибочный результат был виден заблаговременно.
Надавив на гашетку экзоскелета, Тимур поспешил к кораблю Ромова. Умный робот не отставал, контролируя путь.
– Сэр, рекомендую снизить скорость, – вышел на связь по рации помощник. – Мы почти прибыли. Напомню, по графику у руководителя сон.
– Не гунди, Рей, – замедляя двигатели, ответил Тимур. – Сам же сказал, расчет требует немедленного решения.
– Не совсем так, сэр, я сказал, на принятие решения понадобится двадцать четыре часа.
– По-твоему, земные сутки – это много? По космическим меркам это означает – решение следовало принять еще вчера, а не сегодня, – он дернул люк входа. – Черт, закрыто! Точно, спит, – Балов гневно посмотрел на робота. – Открыть сможешь?
– Одну минуту, идет синхронизация, – ответил Рей. – Не понял про вчера, можете пояснить?
– Могу, но потом, – открывая люк корабля, сказал Балов.
Удивительно, но Александр Федорович не спал, он стоял напротив иллюминатора и завороженно рассматривал колонию. В его руке был корректор желаний, на экране читался запрос:
Уведомление корректора желаний: «Общая мечта увидеть схождение благодатного огня выполнена на ¼, очередная возможность осуществить задуманное может наступить через сто двадцать дней. Составить план реализации, господин Ромов?»
Вошедшие гости, пройдя в каюту, попытались заговорить, но Ромов даже не обернулся.
– Я прошу прощения, – еще раз тихо попытался привлечь внимание Тимур. – Но вы должны это увидеть.
– Очередной расчет, – не оборачиваясь, усмехнулся руководитель и выключил биофон. – Устал я от этих ваших подсказок как жить, да и какой в них прок, если финал один на всех?
– Сэр, это очень важно, – вмешался умный робот. – Понадобилось несколько месяцев на сбор данных. Сразу после первого включения я заметил системные файлы у всех машин, связанных единым алгоритмом. Сбор данных шел непрерывно, без возможности остановки. Разве что путем поломки устройства.
– О чем ты, Рей? – обернулся Ромов.
– Все потоки информации связаны единственным запросом корректора желаний, – ответил робот.
– Каким еще запросом? – руководитель напрягся.
Рей подошел к хозяину и вывел на панель биофона инфографику корректора желаний, автором которой был Стив Мору. Предсказуемо, что политик хотел поквитаться за пощечину с терминалом «Омега», но чтобы с таким размахом дать ответ – не верилось. По данным инфографики, корректор использовал половину человечества, дабы просчитать возможные ошибки на пути к достижению цели. Невероятный массив данных с погрешностью расчета в тысячные доли процента.
Листая график исполнения, Ромов мрачнел, понимая жестокость задуманного. Почти все, кого он любил и уважал, обречены на гибель в этом противостоянии.
– Это можно изменить? – с дрожью в голосе спросил руководитель.
– Можно, но не всё, сэр, – ответил Рей. – Мы поэтому и пришли к вам. Оптимальный вариант – бросить всё и вернуться назад в течение двадцати трех часов. Пираты пока слабы, они ждут постройки и не смогут причинить нам вред, потери будут, но незначительные. Если остаться, достроить реактор и запустить ядро «Альфы», шансы на урегулирование конфликта мирным путем равны десятой доле процента. Все, кто останутся на «Альфе», останутся здесь до конца своих дней.
– Построить терминал и умереть, – сглотнув подступивший к горлу ком, прошептал Ромов. – Как же это до омерзения предсказуемо, только человек мог такое придумать.
– Я не уйду, – воинственно заявил Тимур.
Строго посмотрев на подчиненного, Александр Федорович дрожащей рукой открыл бутылку с водой и сделал большой глоток. Затем нервно зашагал по каюте, вдавливая стельки в пол, в тишине слышалось потрескивание электромагнита от нажатия стоп.
Паника нарастала.
– Покажи, что будет с колонией, – прекратив ходить, резко приказал Александр Федорович.
– Судьба колонии привязана к расчету, – ответил робот и вывел инфографику.
Поначалу все выглядело обнадеживающим, настолько, что Ромов и Балов даже переглянулись, намекая друг другу – вот оно, решение, но когда робот показал 2241 год, холодок пробежался по спинам и на висках проступил липкий пот от ужаса увиденного. Под предлогом экспансии на Марс мировое правительство за несколько дней уничтожит все, что строилось годами. С особой жестокостью территория будет зачищена от неугодных колонистов.
– Надо защищаться, – яростно заявил Балов. – Начнем разработку оружия. Мы придумаем, как остановить Землю.
– Сейчас февраль 36-го года, а уже в сентябре, когда пираты поймут, что ядро создано, транспортные нити «Глобал Энерго» будут заблокированы, – ответил Рей. – Через два месяца наступит голод, потом из-за износа системы доставки придется покинуть колонию.
– Не заблокируют! У нас контракты! – возмутился Балов. – Мору не посмеет. Общественность не позволит.
– Боюсь, что позволит, – ответил Рей – Единственный выход, сохраняющий жизнь большинству участников миссии, – отказаться от дальнейшего строительства, – стоял на своем умный робот. – Все остальные решения приведут к жертвам.
– Как ты узнал про этот запрос? – строго спросил Ромов.
– Я уже говорил, сэр, – вывел на речевую панель улыбку робот. – После включения обнаружил отправку данных, связанных единым алгоритмом корректора желаний. Потом понял, что вся электроника, как нити паутины, собирает информацию, подключился к устройству и нашел нужный запрос.
Подойдя к роботу, Ромов отстегнул от биофона подаренный Джобом прототип корректора желаний. Неприметный гаджет, похожий чем-то на панель биофона – тот же сенсорный экран, матрица для светового интернета, камеры, синхронизатор. По сути, корректор – некая надстройка для обычного бифа, умный органайзер для постоянного нахождения в сети. То, что устройство собирает личные данные, не было секретом, но то, что у этого сбора была такая мерзкая цель, как минимум незаконно и аморально.
Робот попросил разблокировать гаджет.
– Хочешь сказать, они следят за нами? – сняв блокировку, спросил руководитель.
– Да, сэр.
– Это надо остановить, – бросил идею Балов.
– Можно, но корректор перестанет давать четкий прогноз, по сути, это поломка устройства. Но позвольте я сначала докажу свою правоту.
Ловко работая кистевыми протезами, Рей открыл внешнюю панель гаджета и подключился к начинке. На речевой панели появилась красная линия, визоры задергались, и робот повернул голову к хозяину.
– Сэр, вы должны знать, с вашего устройства есть доступ еще к одному запросу, – робот вывел наполовину закодированную инфографику. – Он полностью идентичен расчету господина Мору, но сделан вашим другом Джобом Сью.
– Что значит идентичен? Джоб замешан в этой мерзости? Ты уверен? – сыпал вопросами Ромов.
– Да, сэр, – ответил Рей.
– Покажи, – приказал руководитель.
Робот разделил экран на две половины и вывел оба расчета для сравнения. Данные Джоба повторяли запрос политика с единственной разницей – некоторые линии развития были затемнены, и без особых ключей доступа невозможно было увидеть предначертанное.
– Есть еще одно отличие, – отвлекая людей от изучения содержимого экрана, сказал Рей. – Количество пользователей, задействованных в расчете вашего друга, больше, чем у политика.
– На сколько?
– Трудно посчитать, – ответил робот. – Есть ощущение, что это все пользователи корректора и вся роботизированная техника.
– Надо собрать все корректоры и сломать их, – предложил Тимур.
– Нет смысла ломать устройства, – ответил Рей. – Просто будем фильтровать информацию.
– А ты хорош! – радостно заявил Балов, ударив робота по плечу. – Будем сливать дезинформацию, – Ромов осек его тяжелым взглядом. – Ну а что, на войне как на войне, все средства хороши, Александр Федорович.
– Война – понятие относительное, сэр, – улыбнулся робот. – В современном мире никто в открытую не воюет. Но при этом уровень жестокости людей ужасает даже меня. Покинув терминал, мы сможет через пятнадцать лет вернуться и достроить начатое. Нет нужды губить жизни людей в противостоянии с мировым правительством. Колонизация Марса неизбежна, это лишь вопрос времени.
Ромов вывел на панель биофона индивидуальные расчеты по каждому космонавту. И чем дальше он изучал прогнозы, тем мрачней становился его вид. Трудный выбор, это только в изложении робота все так просто. Отложить на время, переждать бурю. Спасти тысячи жизней.
– Рей, собери совет, через три часа в центральном корпусе колонии, мы будем транслировать обсуждение для каждого космонавта, решение о возвращении домой должны принимать все, – выключив биофон, сухо приказал Ромов.
– Да, сэр, – ответил помощник. – Напомню, голосование не лучший способ избежать негативных последствий, плюс таймер – у нас осталось двадцать два часа тринадцать минут до принятия решения.
– Знаю! – строго сказал хозяин. – Но будет так, как я сказал!
– Это глупо, – возмутился Балов. – Они же всё бросят и побегут на Землю! Трусы! Александр Федорович, так нельзя! Мы в шаге от победы! Нужно сражаться! – Балов заговорил на повышенных тонах.
– Собирай совет, – еще раз приказал руководитель и открыл сонник. – Через два часа я спущусь на планету. А теперь прошу вас оставить меня, мне нужен отдых.
Ромов закрыл сонник и включил режим ускоренного засыпания. Ровно через три часа все, кто мог покинуть рабочее место, спустились на планету. На Марсе никогда не было такого количества людей одновременно. Почти восемь тысяч человек удалось разместить на планете, некоторые ждали на поверхности, будучи в скафандрах, экзоскелетах и на марсоходах. В общем, кто где мог, там и смотрел обращение руководителя к соратникам.
И важность происходящего понимал каждый.
– Друзья, – начал Ромов. – У нас меньше девятнадцати часов на нелегкий выбор – достроить терминал через полгода и погибнуть или полететь домой. Рей, выведи на экраны бифов расчет, – попросил руководитель. – Итак, это детальный план мирового правительства по захвату терминала. Как видите, даже если мы рискнем и останемся, нас ждет полная блокада и голодная смерть. Умный робот считает целесообразным отложить великую стройку на десятилетия, обещаю, что мы примем всех, кто захочет в будущем вернуться сюда и закончить начатое. – Ромов сделал паузу, пристально смотря в камеру трансляции, и с дрожью в голосе добавил: – Сегодня 7 февраля 2236 года, и я официально снимаю с себя полномочия руководителя, прошу проголосовать за это в чате внешней связи. У меня все!
В большом зале воцарилась гробовая тишина, такая, что было слышно нажатие клавиши. Ромов первым проголосовал в знак решимости выполнить задуманное. Ошарашенные космонавты переглядывались, они не понимали, как поступить. Никто не хотел делать такой выбор в условиях, когда их лидер смалодушничал и пошел на попятную.
– Я хочу высказаться! – подняв руку, выкрикнул начальник стройки.
– Пусть говорит, дайте Палычу слово, – послышались одобрительные возгласы строителей.
Подойдя к импровизированной трибуне (робот-оператор, прежде фиксировавший лабораторные опыты, теперь передавал изображение на биофоны окружающих), коренастый мужчина дрожащей рукой приладил голову робота под свой рост.
– Всех приветствую, – заговорил Палыч. – Не умею говорить речей, так что буду краток, – потупив взгляд, пробубнил он.
– Громче, – выкрикнул кто-то из толпы.
– Полгода осталось до запуска ядра, – посмотрев в объектив, со сталью в голосе продолжил Палыч. – В худшем случае год, потом можем собрать чемоданы и уехать. Я не верю, что какие-то там пираты будут морить голодом мирных людей. Это первое. И второе – я отказываюсь принимать отставку Ромова. Нет, Александр Федорович, вы убедили нас, что колонизация Марса возможна, а значит, вам быть нашим руководителем до конца, хотите вы этого или нет.
– Правильно сказал! – заголосила толпа.
– Можно мне сказать? – подошел к трибуне Рики Джонс.
Палыч сделал шаг в сторону, а Рики, настроив камеру, начал:
– Я тоже отказываюсь признавать отставку Ромова, – он демонстративно нажал на клавишу «не согласен». – Зачем мы слушаем эту железяку, что вероятность нашей гибели высока. Я вам так скажу: когда глобусы придут за моей жизнью, я заберу на тот свет каждого, кто посмеет на нее покуситься. До последнего вздоха зубами буду перегрызать глотки этих мразей, но не побегу, поджав хвост, домой.
– Мы тоже! – послышались крики его подчиненных.
К трибуне подошла Маргарита Александровна. Какое-то время она слушала заведенную толпу, готовую хоть сейчас начать войну против Земли. Все как один отказывались принимать расчеты Рея за истину, более того, многие начали кричать, что это происки землян и что надо выключить умного робота.
– Нас называют космиками, – заговорила Рита, и толпа стала утихать. – Сначала я обижалась, что меня лишили дома просто за то, что живу в космосе и не поддерживаю политику мирового правительства. Но потом я поняла, что дом – это там, где тебе хорошо, там, где ты счастлива и, главное, свободна, – она вытерла проступившие на глазах слезы. – В космосе у меня любящий муж, друзья, наука, не сложилось, правда, с детьми, но я счастлива. Как я должна все это бросить, Александр Федорович? – она посмотрела на Ромова. – «Альфа» мой дом, я не могу отсюда уйти.
Толпа одобрительно загудела, призывая голосовать против отставки Ромова и требуя продолжить стройку. Несколько часов люди подходили к трибуне, и каждый высказывал свое мнение, а когда Ромов все-таки настоял на голосовании, все дружно отказали ему в отставке, потребовав достроить ядро терминала, ну а потом все, кто захочет, смогут вернуться на Землю.
– Простите, – в ответной речи начал руководитель. – Я испугался.
Толпа стала аплодировать, а Ромов, дождавшись тишины, продолжил:
– Давайте достроим «Альфу».
– Достроим! – кричала толпа. – Достроим! Без робота достроим!
– Теперь они тебя не любят, – повернувшись к Рею, прошептал Балов.
– Я не человек, чтобы меня любить, – сухо ответил Рей. – Мое дело – служить на благо общей цели. Кстати, вы так и не объяснили, сэр, почему решение нужно было принять еще вчера? – озираясь на возбужденную толпу, тихо спросил помощник.
– Игра слов, человеческая фишка, – улыбнулся в ответ Балов, – Не пытайся понять, это равноценно тому, что мы остаемся! Знаем, что все погибнем, но остаемся. Бессмыслица с глубоким подтекстом.
Рей вывел на речевую панель улыбку, но при этом он то и дело нервно двигал головой, фиксируя агрессивные выпады в свой адрес. Заряженная на победу толпа гудела. Рабочая смена была сорвана напрочь, но никто не горевал, все понимали важность момента, важность принятых решений, все, кроме умного робота. Но как у преданного слуги у него не осталось выбора, с этого дня главной миссией стало не только достроить «Альфу» но и выжить.
Идея создать полный цикл жизнеобеспечения давно кружилась в умах космиков на «Альфе», и только Рей понял, как это сделать наверняка. Во всех расчетах живой груз либо уничтожали, либо он становился добычей пиратов, и только в одном варианте существовал туман будущего, что давало шансы на успех. Нужна была автономная баржа глобусов, два синхронизированных контейнера – в одном живой груз, а во втором человек, присутствие сопровождающего делало расчеты непредсказуемыми, закрывая будущее туманом. Человек в случае внештатной ситуации, мог запустить спасательный модуль к Марсу, мог его защитить и устранить поломки, он кратно повышал шансы на успех миссии.
Оставалось малое – найти этого героя (или героиню).
Дневник Маргариты Адамян: «12 сентября 2236 г.
Сегодня великий день! Мы запустили в ботанический сад колонию муравьев с детенышами и маткой. Цель эксперимента: создать полноценную экосистему. Муравьи смогли бы частично рыхлить почву и перерабатывать биологические отходы. И это только первый этап. Далее мы планируем запуск других насекомых.
Старший научный сотрудник, заведующая лабораторией Адамян М.А.».
Закончив просмотр, Рей, подключился к лабораторным записям Маргариты и стал копировать данные.
– Что ты делаешь, Рей? – спросила вошедшая в кабинет Рита.
– Анализирую ваш отчет, мэм. Вы позволите показать вам кое-что?
– Показывай, – сев за стол, настороженно сказала Рита.
– Две инфографики: один – колония на Марсе, второй – колония в терминале «Альфа», досмотрите до конца.
Сделав глоток воды, женщина увеличила изображение и, всматриваясь в текст, попыталась найти отличия. Конечно, насекомым комфортнее на грунте, но итог эксперимента был мизерным для общего дела. И, напротив, в условиях космоса и низкой гравитации колония была на волоске от гибели, и все же её вклад в сохранение жизни колонистам огромен. Эти крохотные существа спустя время обнулят все усилия пиратов по блокировке терминала.
– Предлагаешь закрыть лабораторию и перебраться в космос?
– Да, мэм, – ответил Рей. – Единственный путь к спасению – это учится жить в космосе. Не всем это понравится, но нам надо стать тем, кто мы есть.
– Космиками? – грустно спросила она.
– Да, мэм, – Рей вывел на речевую панель улыбку.
Рита закрыла расчет. В эту минуту в комнату ворвался застегивающий после пробуждения комбинезон Балов, он, не слушая никого, все спрашивал: «Ну как вам моя сестра, наверняка уже в экспериментальном модуле, следит за насекомыми?» Тимур говорил и говорил о её разработках в генетике, уверяя начальницу, что Риза – гений в науке, а её новый взгляд и попытка перенести принципы робототехники в органику в будущем изменят жизнь человечества в космосе.
– Не пойму, о чем ты? – улыбнувшись, перебила его Маргарита Александровна.
– Такая темненькая, коротко стриженная, с большими голубыми глазами, на мои похожи, – отыскивая фотографию в биофоне, ответил Тимур, но как только понял, что никто не понимает, о ком идет речь, с опаской добавил: – Колонию муравьев доставили?
– Да, все нормально, – подтвердила его начальница.
– Тогда где Риза? Она сопровождала груз, – растерялся Балов. – Как так, Рей? Ты же говорил, что это план идеальный и без нее груз не доставить.
– У меня нет полной информации по Ризе Баловой, – сухо ответил робот. – Вероятность её гибели низкая.
Тимур, сощурившись, полез в архив данных, не веря словам робота. Рей подошел к нему и положил руку на плечо, выведя на речевую панель грустный смайлик. Но Балов как ребенок не верил упрямым фактам. Раздобыв свободный экзоскелет, он побежал к лифту подъема на нижнюю орбиту и, не обращая внимания на очередь, залез в подъемник.
– Куда без очереди полез? – закричал в рацию работник. – Не видишь, руду подымаю! Жить надоело?!
– Мне надо на орбиту.
– Всем надо, – буркнул рабочий. – Жди. Следующим рейсом с космонавтами тихонько подымем.
– Нет, – строго ответил Тимур и нажал кнопку подъема.
Стоявший рядом робот-рабочий слегка опешил, но, следуя инструкции, как действовать при ускоренном подъеме, сел на пол платформы и закрыл голову руками. Балов сделал то же самое. Доли секунды – и его тело буквально вдавило в металлический корпус экзоскелета, через минуту он почувствовал нагрев каркаса, но паники не было. Попытавшись сделать глубокий вдох, Тимур понял, что мышцы не слушаются. Как учили, короткими рывками надо восстановить ритм дыхания, но, главное: «Нельзя терять сознание! Нельзя терять сознание!». Впрочем, навыки не работали, давление нарастало. Балов стал задыхаться, воротничок на комбинезоне покраснел. Из последних сил Тимур поднял голову, чтобы не сломать шею, и застопорил экзоскелет. А лифт только набирал максимальную скорость.
– Ты что творишь, дурак! – пуская по телу разряд тока, уже на орбите ругался дежурный медик. – Балов, ты что, технику безопасности забыл? – видя, что тот приходит в сознание, спросил врач. – Бегом в медотсек этого летчика, надо проверить состояние сосудистой системы.
В полусумрачном состоянии, не чувствуя рук и ног, Тимур требовал отпустить его, борагозя что-то про сестру, и только когда в его легкие поступил сонный газ, тело обмякло, а сознание мгновенно выключилось. Как потом скажет начальник медслужбы: «Везучий паренек, догадался, что надо застопорить экзоскелет, иначе бы переломало, как щепку».
На восстановление ушли целые сутки.
– Ну, привет, лихач, – открыв сонник, сказал Ромов. – С днем рождения тебя!
– Александр Федорович, где я? – оглядываясь по сторонам, спросил Балов.
– В медмодуле. Была небольшая операция, заштопали селезенку и несколько сосудов, хорошо, что на поверхности сразу связались с нами и врачи уже ждали тебя, а то так и погиб бы рядом с роботом.
– Где Риза? – резко поднявшись, затараторил Тимур. – Рей заверял, что она прилетит к нам с колонией.
– Нашли твою сестру, с большой долей вероятности она жива, – успокаивая парня, сказал Ромов. – Плохая новость: по камерам роботизированной техники Рей увидел, что её похитили пираты, причем сильно рискуя. Мы теперь знаем поименно их руководящий костяк. – Ромов сделал паузу, потом с грустью добавил: – В общем, Риза у них.
– Нет! Нет! Почему? – закричал Балов, тарабаня ногами по соннику. – Сэр, умоляю, её надо освободить! Дайте мне военных роботов и корабль, я один готов отправиться на поиски.
– Не болтай глупости, – ответил Ромов. – В расчетах Мору нет смерти твоей сестры, значит, она будет жить.
– Вы не понимаете, о чем говорите, – со слезами на глазах стоял на своем Балов. – Пожалуйста, эти звери будут держать её в рабстве. Она же девочка!
– Прекратить панику! Рей будет её искать, и, когда найдет, тогда и полетишь за ней. Такие операции надо планировать, их нельзя делать на эмоциях.
– Она же беззащитна, – едва сдерживая слезы, прошептал Тимур. – Пожалуйста, найдите её.
– Встать, колонист! – громко приказал Ромов. – Застегнуть форму! Равняйсь! Смирно! Приказываю отправиться на рабочее место, Балов!
– Так точно, – вытирая слезы, ответил Тимур и, встав на стельки, пошел к выходу, затем, по переходу, к лифту и спустя два часа, теперь уже под пристальным наблюдением сотрудников доставки, спустился на поверхность. Мрачный и осунувшийся, он зашел в рабочий кабинет. Сотни неисправных микросхем, десятки сломанных роботов с немым укором смотрели на колониста. Балов сделал глоток воды, посмотрел на выключенного робота и, отгоняя негативные мысли, взялся чинить железных помощников. Робот за роботом, микросхема за микросхемой – так и пролетела рабочая смена.
Но ему не стало легче.
Из архива записи биофона Рики Джонса:
– Ну и где сигналы «автономок»? – кричал на сотрудников начальник охраны. – Почему не доложили, что глобусы прекратили транспортировку провианта?
– У нас шли помехи, – оправдывался солдат. – Третьи сутки активность Солнца запредельная, маяки некорректно работают. Думали, пройдет.
– Думали они, – подлетая на малом военном челноке к выгоревшему дотла маяку, проворчал Рики. – Вот оно, ваше солнце, – он залез в бронированный экзоскелет и взял в руки корабельную пушку. – Стрелять по всему, что движется в нашу сторону.
– Так точно!
В это с трудом верилось, но вся цепь маяков терминала «Альфа» была уничтожена. Более того, те, кто это сделал, сначала выпотрошили всю начинку из станций, а потом взорвали, чтобы невозможно было восстановить. Играя желваками, Джонс смотрел на эти куски металла и не мог поверить, что вот она, блокада терминала, о которой говорил робот. До конца не верилось, что они решатся на такую мерзость. И даже золото не спасало ситуацию, никто же не отказывался заполнять «автономки» рудой.
– Свяжись с «Омегой», – приказал Рики.
– Нет связи, сэр, – после очередной попытки доложил солдат. – Сигнал блокируется через ближайший маяк глобусов.
– Что значит блокируется? Свяжись с маяком, они полоумные, что ли? Это нарушение правил космической навигации, за такое под суд можно отдать всех причастных!
– Сэр, у нас проблема, – сказал солдат и включил ответ робота: «Сожалеем, люди, но с этого дня у вас нет доступа к услугам связи, пожалуйста, перезаключите договор в офисе “Глобал Энерго”, сообщение техническое, на него не следует отвечать».
– Чертовы глобусы! – выругался Рики и взял рацию. – Всем кто меня слышит, требую немедленно разблокировать доступ к световым каналам связи, выключите глушилки, вы нарушаете все нормы космического права!
– Никакой реакции, сэр, – посмотрел на начальника солдат. – Все маяки неактивны. Наш сигнал не проходит, они его глушат.
– Это противозаконно! Свяжитесь с Ромовым. Немедленно!
И, как только связь установили, обвиняя глобусов в предательстве, Джонс не скупился на отборный мат. Еще бы – маяки, его детище, были разграблены и сожжены, тут не только начнешь ругаться – руки сами потянутся к пистолету. Ромов молча слушал, а когда начальник охраны выговорился, спокойным тоном добавил: «Ну, вот и началось, Рики. Лети домой, не трать ресурсы! Нам остается только ждать».
На подлете к «Альфе» когда эмоции поостыли, начальник охраны вспомнил рекомендации робота Рея о тотальной слежке через умные гаджеты. И, понимая, что месть – блюдо холодное, открыл бортовой дневник для фиксации случившегося.
Бортовой дневник Рики Джонса: «19 сентября 2236 г.
Господи, произошло нечто ужасное… Мы не можем связаться ни с “Омегой”, ни с Луной. Связи нет ни с кем. Гробовая тишина в эфире…»
Большего он писать не стал, в то же день Александр Федорович собрал всех руководителей и напомнил рекомендации Рея по ведению дневников через корректор желаний. Речь руководителя была сбивчивой, неподготовленной. До сих пор не верилось, что началась настоящая блокада. Почему-то колонисты до последнего сомневались в расчетах Рея, что угодно, только не убийство десяти тысяч человек в космосе. Но реальность была иной, их всех приговорили к смерти.
Мрачным взглядом Ромов окинул присутствующих.
– Всё, друзья, назад пути нет, – подытожил он. – Мы жертвы режима, нас читают, нас слушают, иногда видят. Помним, что у нас остался единственный союзник – время, что бы не происходило, мы должны выжить.
– Давайте без нас будете заниматься выживанием, Александр Федорович, – резко высказался Палыч. – При всем уважении к вам, но маяки могли пострадать и от метеоров. Я не верю, что в космосе могут орудовать пираты! Вы представляете, сколько нужно ресурсов, чтобы не просто там жить, а еще и заниматься разбоем?
– Все двадцать маяков погибли одновременно, – с иронией заметил Ромов. – Владимир Павлович, смиритесь с тем, что умный робот прав.
– Да хоть и так, – резко ответил Палыч. – Ядро построено, обязательства выполнены, мы летим домой.
– Это самоубийство! Маяки выключены, как вы собираетесь лететь без навигации?
– Молча, как летали предки, – огрызнулся Палыч. – Мы обычные строители, зачем на нас нападать?
– Это окончательное решение? – спросил Ромов.
– Да!
– Мы хотим домой! – загудела толпа строителей.
– Я вас предупредил, – заканчивая собрание, сухо сказал начальник.
И, как бы ни пытались отговорить соратников, лететь к Земле решилось триста шесть человек. Провиант, сонные модули, роботы-помощники и часть оборудования были размещены на трех крейсерах класса «Астра», и на следующие сутки люди отправились в путь. В официальной хронике этот акт неповиновения назвали разведывательной экспедицией.
Бортовой дневник Рики Джонса: «28 сентября 2236 г.
Александр Ромов снарядил разведывательную экспедицию к Земле. Он также потребовал остановить добычу золота на поверхности Марса, а всех свободных людей и машины задействовать на работах в ботаническом саду. Наших запасов еды осталось на две недели. Привезенного воздуха – на тридцать дней. Ромов издал указ – законсервировать весь кислород и перейти на полное насыщение терминала кислородом, вырабатываемым ботаническим садом. Это семьдесят процентов от минимальной нормы. Поэтому мы сократили вентиляцию в жилых помещениях и убрали её вовсе в проходных модулях, и тут же увеличилось количество респираторных заболеваний. С «Омегой» по-прежнему нет связи.
19 октября 2236 г.
Разведывательная миссия перестала выходить на связь. Ромов приказал отправить военных роботов и охранников, предполагая самые неблагоприятные события при возвращении на Землю.
Запасы провианта закончились, мы на грани катастрофы. Люди истощены и подавлены, сорок процентов населения терминала “Альфа” больны цингой. Ботанический сад не может удовлетворить потребность в еде даже на тридцать процентов. Сегодня от истощения умер первый космонавт, Эрик Сомов. Тело было обезвожено и химически кремировано. “Омега” молчит…
23 ноября 2236 г.
На совете было принято решение о строительстве из добытого золота модулей для ботанического сада. Запасы грунта есть, семена – тоже. Новые отсеки позволят увеличить запас еды до семидесяти процентов, и мы сможем засадить построенную площадь исключительно полезными растениями, дающими еду. Но на это нужно время и человеческие руки. Все и так работают по шестнадцать часов в сутки, опыляя растения и ухаживая за плодами. Люди слабы, а роботы не могут выполнять такую тонкую работу. Терминал “Альфы” на грани гибели. Сегодня, впервые за пять лет, Александр Ромов дал распоряжение приостановить строительство терминала и всех рабочих перенаправить на возведение новых модулей жизнеобеспечения. Умерло сто двадцать человек. Все тела кремированы, и урны отправлены на Марс.
17 декабря 2236 г.
Пропала связь со второй разведывательной миссией. Решение о третьей на общем голосовании было отклонено. Умерло двести человек. Из хороших новостей: новый ботанический сад построен. Старый сад решили полностью использовать как «легкие» космпорта. Плодоносящие культуры пересажены в новый сад с золотыми стенами. Кто бы мог подумать, что здесь, за миллионы километров от дома, золото будет цениться не дороже обычной руды. Золотой сад: стены, пол, потолок, – всё из золота. Неимоверная расточительность, но это единственный материал, доступный нам. Немного цинично, но освободившиеся жилые отсеки были демонтированы, и у нас получился еще один ботанический сад. Теперь проблема кислородного голодания устранена. Мы смогли возобновить вентиляцию проходных терминалов, мало того, мы утроили запасы законсервированного кислорода. “Омега” молчит…»
Тихо войдя в модуль Балова, руководитель застал парня спящим в кресле. Подойдя к нему, он легонько тронул его за плечо.
– Я не сплю, Александр Федорович! – резко подскочил Тимур. – Простите, немного устал.
– Собирай вещи, вся колония переезжает на «Альфу».
– При всем уважении, но это плохое решение, сэр, на поверхности мы сможем выжить.
– Знаю, – с грустью ответил Ромов. – Но так надо, сынок, – он посмотрел на него и с улыбкой добавил: – Просто доверься, Рей убрал туман будущего с расчета корректора желаний, и в нем нет колонии на Марсе.
– Я уже проклинаю тот день, когда создал этого робота, – огрызнулся Балов.
– Зря ты его ненавидишь, – с улыбкой заметил Ромов. – Сколько себя помню, не доверял роботам. Не понимал, почему умные машины нам помогают.
– Это их задача, – недовольно огрызнулся Тимур.
– Верно, – согласился Ромов. – Просто я думал, раз они мыслят как мы, то значит, могут и предать.
– Робот не может предать хозяина, – буркнул Балов.
– Теперь я это понял, – он посмотрел в глаза парню, – потому что они не умеют лгать, ложь – удел людей, у нас все построено на лжи, а значит, все – тлен.
– Не пойму, что вы хотите этим сказать, Александр Федорович.
Ромов посмотрел на него грустными глазами. Ситуация с Реем была неоднозначной, многие на «Альфе» не доверяли роботу, но только не Ромов – он слепо ему следовал. Но самое циничное было в том, что умный робот не ошибался и где-то в глубине сознания каждый понимал, что все будет плохо – будет голод, будут смерти, но все смотрели на Ромова и переставали бояться. Была какая-то непоколебимость в этом человеке, вера в избранный путь, потому что роботы не могут лгать, а значит, надо делать так, как велит умная машина.
Руководитель подошел к озадаченному парню.
– Рей нашел твою сестру, – прошептал он.
– Не может быть! – оживился Тимур. – Где она?
– Не торопись радоваться, – грустно заметил руководитель. – Она летит сюда на военном крейсере пиратов для провокации.
– С пиратами?
– Нет, одна, – ответил Ромов. – Рей сказал, что это сложный маневр, пройдя рядом с нами, ИР получит статистические данные роботов на «Альфе». Риза ничего не решает в большой игре, она маленький винтик, но кто-то ведет ее, дает очень верные указания, возможно, рядом с ней умный робот. – объяснял Ромов. – Не понятно, зачем они её берегут, но берегут.
– Давайте остановим крейсер? – предложил Тимур. – У нас есть военные роботы! Умоляю! Я лично возглавлю спасательную миссию.
– Нет, – сухо ответил Ромов. – Мы не можем так рисковать. В случае штурма они поймут, что мы создали Рея. Только УэР может осуществить остановку крейсера.
Парень в гневе встал и заходил по модулю, в голове бурлили идеи спасения сестры, но все они требовали командной работы. И при этом разум понимал, что остановить военный крейсер в одиночку – невыполнимая миссия.
– С ней можно связаться?
– Не уверен, – ответил Ромов. – Она в соннике, она даже не знает, что на самом деле летит на Землю.
– Зачем вы это сделали? – закричал Балов. – Рассказали про сестру!
– Прости, сынок, думал, станет легче от понимания, что она жива, – Александр Федорович обнял его. – Прости, но пока мы ничего не можем изменить.
Парень уткнулся в грудь Ромову и, не сдерживая слез, заплакал.
До первых туристов, рискнувших прилететь на Марс, оставалось пять долгих лет блокады, за которые погибнет около восьми тысяч граждан космоса. И эта данность была меньшей из зол.