– Лады, Зигги. По десятибалльной шкале, где один балл – нормальный день, а десять – последний сезон «Остаться в живых», ты официально набрал девятнадцать баллов.
– Дино, я не шучу, – произнес Зиг.
– Думаешь, я шучу? Это как в той сцене, когда няне сообщают, что звонят из дома, а ты – няня в этом доме[2], – сказал Дино, стараясь не повышать голос; он толкал перед собой по ковру кегельбана «Игл Лэйнс» тележку с коробками.
На самом деле его имя было Энди Каналз, но Зиг привык звать приятеля Дино с третьего класса школы. Высокий рост, короткие ручки – вылитый тираннозавр. Длина рук в конце концов догнала рост Дино, однако круглое лицо и появившееся с годами пузо сделали приятеля еще массивнее.
– Не стоит ли сразу перейти к страшной развязке третьего акта? – добавил Дино, указывая на бумаги в руках Зига. – Если это документы Нолы… то куда отправляют тело?
Зиг посмотрел на безлюдные дорожки для боулинга, на небольшое кафе-гриль «Кингпин» в углу. Обед закончился. Помещение опустело. А что касалось Дино… можно даже не спрашивать, есть ли у него совесть.
– До вчерашнего дня тело Нолы предполагалось отправить в Арлингтон, – пояснил Зиг, имея в виду федеральное кладбище, где хоронили многих военных. – Но вчера вечером она выбрала…
– Вчера вечером?!
– Да-да, не перебивай. Вчера вечером она выбрала новое уполномоченное лицо. Некоего Арчи Кроуи. Имя тебе знакомо?
– Впервые слышу. Хотя любой, кого зовут Арчи, вызывает у меня жалость, – пошутил Дино, нажимая на тормоз тележки.
Он остановился перед торговым автоматом, достал из кармана кольцо с ключами, выбрал полый ключ и вставил его в замок автомата.
В девятом классе, когда Зиг складывал в мешки покупки в супермаркете и появилась вакансия для еще одного упаковщика, он устроил Дино на работу. Учась в техникуме и подрабатывая на парковке, сделал то же самое. Вдвоем они устраивали гонки на «Порше» по стоянке лучшего в городе отеля. А когда Зиг поступил на работу в Довер, он помог Дино (тот запорол карьеру менеджера спортивно-оздоровительного клуба) занять должность снабженца, пополняющего запасы всех торговых автоматов базы. Его друг до сих пор выполнял эту работу, а заодно содержал кегельбан и кафе-гриль.
– Можно я честно скажу? Пока я не протяну ноги, мне это не надоест, – заявил Дино, открывая стеклянную дверцу торгового автомата, и широко улыбнулся, обнажив щербину между передними зубами. – «Сникерс» или «Твикс»? – спросил он, хотя мог бы этого и не делать.
Опустившись на колено, он вручил Зигу «Твикс», а для себя достал «M&M».
– Настанет день, когда я вызволю бедные ментоловые подушечки, освежающие дыхание, из ссылки в нижнем углу. А вместе с ними, возможно, мятные «Лайф Сейверс». Главное, никогда не ешь разогретый яблочный пирог. Любой, чьи зубы его касались, не заслуживает уважения. – Шутка прошла мимо ушей Зига.
Дино это заметил.
– Ладно тебе, не зря сюда явился, – сказал он. – Тип, которого выбрала Нола, – Арчи Кроуи, ты его знаешь?
– Никогда о нем не слышал. По документам, он работает в похоронном бюро «Лонгвуд».
Дино насторожился.
– «Лонгвуд»? Тот самый «Лонгвуд»?
– Знаю, немного странно.
– Немного? Зигги, не тот ли это «Лонгвуд», где ты учился на танатопрактика? А теперь Нола распорядилась, чтобы ее тело отправили именно туда? Знаешь, как называются такие совпадения? У них нет названия. Потому что это не совпадения. Тем более для Бетела, – добавил Дино, имея в виду их родной городок в Пенсильвании.
– Я не спорю, но не забывай, что Нола тоже там жила.
– Меньше года. Потом переехала.
– Знаю. Но то, что Нола сделала для моей Мэгги…
– Благородный поступок. Красивый поступок. Только из-за этого не стоит рисковать жизнью.
– Почему нет? Она ведь рискнула своей ради моей дочери. Не побоялась. Почему я должен бояться?
Дино не ответил.
– Видишь? Нечего сказать. Нола мне не чужая. Она связана с нашим городом, связана со мной. И вот еще что: знаешь, сколько в радиусе трехсот миль похоронных контор? Три. Одна из них обслуживает только амишей из Новой Голландии. Выбор-то невелик.
– И все же зачем менять Арлингтон на местную контору?
– Да, большой вопрос, не так ли? Или она сделала это сама, или тот, кто о ней позаботился. В любом случае кто-то поменял предсмертное указание Нолы… через несколько часов после ее гибели.
Дино надолго задумался, отправляя в рот одну за другой конфетки «М&М».
– Послушай, я знаю – ты любишь играть в Шалтая-Болтая, собирая осколки вместе. Но ты не задумывался о том, что тело подсунули тебе нарочно?
Зиг покачал головой.
– Никто не мог знать, что я лично займусь Нолой.
– Согласен. Просто я говорю, что, возможно, это как раз то, что требовалось сыну Морин Зигаровски.
– Скажешь, судьба? Вселенная подает мне сигнал?
– А сам как думаешь? Сколько дней до годовщины?
Зиг замолчал и опустил взгляд на тающий в обертке «Твикс».
– Я сам могу посмотреть, – сказал Дино, доставая телефон. – Я в курсе, что ты всегда ведешь счет. Сколько дней осталось?
– Двести сорок шесть.
– Вот видишь. Еще двести сорок шесть дней. Ты не забыл, что ты сделал на годовщину смерти твоей прекрасной дочери Мэгги в прошлом году? Позволь напомнить. Ты попросил Чармейн, к которой все еще неравнодушен…
– Это неправда.
– Зигги! Ты пригласил Чармейн в Нелли-Блай, самый хреновый парк развлечений во всей западной Пенсильвании. Вы провели день, гуляя, поедая сахарную вату и вспоминая всякие истории о Мэгги.
– В том, что мы ее вспоминали, нет ничего зазорного.
– Ты прав. Но что случилось на следующий день? Твоя бывшая жена вернулась к жениху и приемному сыну, а ты – в Довер, к своим мертвецам.
– На ее страничке в «Фейсбуке» стоит статус «не замужем».
– Просто боится – если покажет, что обручена, ты перережешь себе вены.
Зиг не стал возражать, лишь скосил взгляд на нижний угол торгового автомата, где лежали ментоловые подушечки.
– Святой Прозак! Ты помрачнел еще больше, чем в тот Хэллоуин, когда Чармейн уговорила тебя нарядиться «Калифорнийской изюминкой»[3].
Зиг вяло кивнул.
– Этот костюм я ей никогда не прощу.
– Костюм еще куда ни шло. Я бы не простил золотую цепь и дурацкую шляпу как в сериале «Что происходит!», ты напоминал в них жирного черного сутенера.
Зиг подавил улыбку. Приемчики Дино были ему хорошо известны. Когда умирает ребенок, сначала все суетятся, каждый считает своим долгом позвонить, все толпой валят на похороны. Проходит время, и друзья растворяются, даже самые лучшие. Не выдерживают уныния. Однако всегда найдется добрая душа, которая не оставит тебя, как бы паршиво ты себя ни чувствовал. С Зигом в такие моменты был Дино. И неизменно оказывался рядом, когда снова наваливалась тяжесть.
– Зигги, большинство твоих коллег давно бы махнули на это задание рукой и перешли к следующему. Нам не впервой принимать жертв подпольных секретных операций. Не твоя забота в них копаться. У тебя взыграла кровь, потому что эта девушка была знакома с твоей дочерью… спасла ее, я угадал? Я понял это сразу, как только ты вошел сюда, по тону, каким ты о ней отзывался. Нола – не единственная, кого ошибочно записали в мертвые.
– Я всего лишь хочу вернуть долг и помочь человеку в беде.
– А что, если источник бед она сама? Ведь ты этого не знаешь, не так ли? Но разве тебя это остановит? Хочу лишь сказать, что, даже если с этим делом все чисто, может, ты просто соскучился по таким задачкам?
Телефон Зига завибрировал, он достал его. Знакомый номер.
– Надеюсь, ты что-нибудь раскопала? – произнес он в трубку.
– Кто так здоровается? Ты что, из нынешней молодежи? Вначале положено говорить «здрасте», – отчитала эксперт-дактилоскопист ФБР Эми Уэггс.
Зиг вздохнул и уселся в одно из кресел рядом с игровой дорожкой кегельбана.
– Рад слышать твой голос, Уэггси. Как дела?
– Уже лучше. Видишь, не умер?
– Погоди-ка! Это кто, Уэггс звонит? – спросил Дино, стоя на одном колене перед торговым автоматом. – Передавай от меня приветик!
Зиг отмахнулся. Два года назад он устроил Дино и Уэггс свидание вслепую, закончившееся полным фиаско. Они до сих пор ему не простили.
– Уэггси, извини… утро выдалось заполошное.
– Я в курсе. У нас «Фокс Ньюз» тоже есть, знаешь ли. Поэтому представь себе мое удивление при виде президента США на базе в Довере, несущего гроб, связанный с тем же делом, о котором меня расспрашивал мой приятель Зиг. Поневоле задумаешься. Может, старина Зигги не все мне рассказал?
– Клянусь, о приезде Уоллеса я узнал только вчера поздно вечером.
– Какая разница, когда ты узнал. Если хочешь, чтобы я тебе помогала, ты не должен от меня ничего скрывать. То, что ты ни словом не обмолвился о визите, означает, что ты проявил либо невнимательность, либо безрассудство. Ни то, ни другое за тобой не водится.
Зиг взял со столика для игроков половинку карандаша и постучал его кончиком по слегка раскисшему «Твиксу».
– Я всего лишь осторожничал.
– Ты серьезно? Потому как, когда этот самолет упал на Аляске, чем бы там ни занималась эта Нола… как бы объяснить получше… помнишь сказку про Златовласку и трех медведей? Она съела кашу и вдруг поняла, что попала в ловушку к медведям. Судя по тому, что я обнаружила, ты дергаешь за усы зверя покрупнее, чем медведь.
– О чем ты?
– О трупе, который сейчас лежит у тебя в морге и который все считают Нолой. Знаешь, что выяснилось, когда я пропустила ее пальчики через систему?
– Что нужен допуск?
– Разумеется.
Зиг иного и не ждал. Обычно отпечатки пальцев каждого новобранца сразу же вводят в государственную базу данных. Однако, как ему было хорошо известно по опыту работы с покойниками из ЦРУ, АНБ и прочих организаций-акронимов, если дело касалось шпионов, важных источников информации, любого, чью личность государство желало сохранить в тайне, их отпечатки пальцев «затушевывали», и увидеть их мог только сотрудник с допуском соответствующего уровня.
– Надеюсь, ты сейчас сообщишь мне, что допуск у тебя есть?
– Я послала запрос. Ответ придет через несколько дней. Но тебе повезло, что я нетерпелива. И страшно любопытна.
Зиг не в первый раз слышал подобные вступления. Он перестал стучать карандашом.
– Уэггси, что ты накопала?
– Не перебивай. Помнишь, как несколько лет назад, когда президентом был Билл Клинтон, в авиакатастрофе погиб министр торговли?
– Рон Браун.
– Он самый. В тот вечер вместе с ним разбились тридцать пять человек, но все газеты писали только о большой шишке и лучшем друге президента Роне Брауне. Вернемся к нынешним покойникам и самолету, разбившемуся на Аляске. О ком сейчас все талдычат?
– О большой шишке и лучшем друге президента.
– В яблочко! О директоре Библиотеки Конгресса Нельсоне Рукстуле. Но…
– Но на борту находились еще шесть человек.
– Ты опять попал в точку. В том числе твоя подруга Нола, которая… Кстати, ты знаешь, где она проходила службу?
– Сержантом первого класса в Форт-Белвор, штат Вирджиния.
– Да, но чем она занималась в Белворе? Как называлась ее должность?
– Нола была штатной художницей.
Уэггс сделала паузу. Зря она удивлялась. Ведь Зиг еще вчера сказал, что был знаком с Нолой.
– Ты навел справки, – уточнила она.
– Я раньше никогда не слышал о подобном. Оказалось, с Первой мировой войны в армии ввели особую должность для художника и отправляют его в боевые части отразить то, что неуловимо для обычного наблюдателя.
– Оружием им служит кисть, – подтвердила Уэггс, заставив Зига вспомнить портрет на куске холста, найденный среди вещей Нолы. – Что ты еще разузнал?
– Это одна из самых славных традиций нашей армии, таких художников называют «баталистами». Они едут на войну, наблюдают, пишут картины, отмечая каждую победу и неудачу, погибших на пляжах в Нормандии, раненых в Могадишу, строителей дамбы на пути урагана «Катрина». Кстати, 11 сентября 2001 года предшественник Нолы был единственным художником, которого пропустили за линию оцепления. Ты поняла, к чему я клоню? У Нолы имелся допуск высокого уровня.
– Не у нее одной. Ты проверил фамилии остальных пассажиров в списке?
– Там был молодой офицер Энтони Трумен, – ответил Зиг. Убитые горем родители Энтони все еще стояли у него перед глазами – особенно отец, лежащий на ковровом покрытии «Домика рыбака». – Кроме этого парня – еще двое, один из ВВС. Очевидно, пилот самолета.
– Так и есть. Итого трое военнослужащих, включая Нолу. А кто еще?
Вопрос прошел мимо внимания Зига. Он по-прежнему думал о родителях Энтони. Надо будет заглянуть к ним, справиться, как они там.
– Не тормози, Зиг. На борту были еще три человека, их доставили вместе с другими сегодня утром.
– Гражданские, – прошептал Дино, стоящий на коленях у торгового автомата.
Зиг обернулся. Он и не подумал о том, что Дино мог подслушать весь разговор.
– Гражданские, – повторил Зиг в трубку. – На борту находились трое гражданских лиц.
– Верно, – откликнулась Уэггс. – Рукстул – глава Библиотеки Конгресса. Разумеется, его сопровождали подчиненные, трое помощников. Ты обратил внимание, как их звали?
Зиг почуял неладное. Фамилии остальных пассажиров до сих пор не называли.
– Хочешь верь, хочешь нет, в новостях заявили, что с их семьями пока не удалось связаться.
– Вот тебе и объяснение фокуса иллюзиониста: все настолько увлеклись обсуждением гибели Рукстула, что забыли, кто сидел с ним на соседних рядах. По счастью, я работаю в ФБР и у меня есть доступ к полетному листу, без купюр.
– Уэггси, торжественно клянусь: когда мы свидимся в следующий раз, я обниму тебя так, что это объятие назовут твоим именем.
– Погоди обниматься. Ты решил, что я сообщу тебе хорошую новость? Согласно полетному листу, одну из сотрудниц Рукстула звали Роуз Маккенберг. Кроме нее летели двое мужчин – Клиффорд Эдди Джуниор и Амедео Вакка.
– Странные имена.
– Мне тоже так показалось.
– Ты их, конечно, проверила?
– Все трое родились в конце девятнадцатого века. Судя по документам, они умерли почти полстолетия тому назад.
Зиг притих. Дино косился через плечо. За спиной открылась дверь зала для боулинга, и в помещение вошли два человека. Оба в форме, молодые курсанты.
– Жуть, правда? – спросила Уэггс в трубку. – Но и это еще не все. Когда Маккенберг, Эдди и Вакка были живы, все они работали в одной и той же научной области. Их можно даже назвать экспертами своего дела.
– Какого дела?
– Древнего искусства возвращения с того света.
Зиг уставился на курсантов, те остановились на пороге, словно в ожидании.
– Я не подозревал, что есть такая наука.
– Этой идеей был увлечен их босс. Можно даже сказать, одержим.
– И кто же их работодатель. Доктор Франкенштейн?
– Почти, – Уэггс понизила голос до шепота. – Почти сто лет назад Роуз Маккенберг, Клиффорд Эдди Джуниор и Амедео Вакка работали на человека по имени Гарри Гудини.