– Любимые темы: смысл жизни, самоанализ. Оцифровка: роман «Воздушные капсулы», – прочитал на двери Трум, старший специалист Отдела Контроля Жизни Третьего Лунного Государства. Трум стоял посреди холодного белого коридора из огромных шарообразных капсул. В руках он держал красивый бирюзовый букет цветов, похожих на пионы и переминался с ноги на ногу, поскрипывая старыми деталями. Трум коснулся виска рукой, кивнул, и дверь с номером 7895486 открылась.
– Анна…
Анна прищурилась и улыбнулась.
– Похож…
Трум засмущался. Анна сразу же начала с нужной реплики.
– Сколько мне лет, по-вашему? – она попыталась изобразить злость, глядя на то, как Трум неловко протягивает ей проекцию пионов, но вышло наиграно, потому что пионы ей нравились. – Разве я такая старая, что мне нужно дарить цветы? Вы думаете в мою молодость, чтобы понравится девушке, дарили цветы?
Трум опешил. Похоже, Анна была из тех клиенток, которые сразу вживались в роль, а ещё она выглядела как старинная фарфоровая кукла. Обычно Трум мастерски проводил оцифровку, но каждый раз при виде «фарфоровых старушек» или «пластиковых старичков», как геронтологи из Контроля Жизни называли «переходящих» на профессиональном жаргоне, он терялся. Красивое отполированное, почти глянцевое лицо, и глубокий, вдумчивый взгляд никак не сочетались. Трум решил не отступать от сценария. Он пожал плечами и произнес:
– Простите… – цветы исчезли, а Трум продолжил, – Я хотел как лучше…
Анна вздохнула.
– Забыла что дальше, не ожидала такого сходства.
– В мою молодость… – подсказал Трум.
Анна оживилась.
– Да-да, точно… В мою молодость уже никто не дарил цветы. Это был пережиток прошлого. Девушки были похожи на мужчин, и, к сожалению, не только внешне. Я выпадала из этого общества, потому что жила с мужчиной. Считалась старомодной.
Труму стало не по себе. Роман все знали, и Трум прекрасно понимал, что это сцена оцифровки, а не личное мнение клиента, но всё равно тема взаимодействия полов в современном обществе считалась неуместной. Анна взяла ингалятор.
– Вы знаете что это? – сказала она.
Вещица Труму понравилась. Он давно не видел такую качественную театральную утварь – немногие приходили на процедуру со своим реквизитом. Трум сказал:
– Это ваша личная вещь. Я могу предположить, что это то, чем Вы дышите.
– Это ингалятор. И, да, я им дышу. У меня ещё есть бронхи и легкие. А завтра их удалят, и у меня будет вот здесь, – и Анна нарисовала овал в области солнечного сплетения, – пустота, Вы понимаете? В моем теле будет дыра. Ну, конечно, с крышкой. Захотела – открыла, захотела – закрыла, а вот захотела и сломала, это вряд ли. Ну, да ладно.
Трум расслабился. Гениальная Альбина Сагурк и её «Воздушные капсулы»! Как хорошо, что ему нравилось это произведение классической фантастики. Он отступил от сценария:
– Замечательный роман, не правда ли? Отображает всю никчемность стараний по возрождению планеты.
– Хорошее произведение. Сагурк попала в точку, вот и стало классикой, – Анна ухмыльнулась и иронично взглянула в механические глаза полубота. – Бабушка рассказывала, что когда началась шумиха с распределением воздуха по районам, все запаниковали. Потом привыкли. Воздух… Вы можете себе представить, что когда-то он был бесплатным?
Трум рассмеялся.
– Что Вы, это же фантастика! В мире нет ничего бесплатного, за все надо платить.
Анна засуетилась, видимо забыла реплику. Трум забеспокоился.
– Подсказать?
– Что Вы… Этот роман я знаю хорошо… Мне только холодно становится, – и Анна укуталась в бежевый плед.
Трум взмахнул механической рукой, та скрипнула, и цифры на электронном термометре стали приближаться к 26 градусам Цельсия.
– Так гораздо лучше, – поежилась Анна, – а то я сегодня ночью замерзла.
Трум почтительно кивнул.
– А как Вы думаете, что имела ввиду Сагурк, когда наградила главную героиню астмой?
– Понятия не имею, я принимаю эту историю без двойного смысла, потому что люблю науку. Мне нравятся технические новинки и прогресс, да и я сам – результат прогресса. Можно, конечно, разобрать роман с точки зрения биографии Сагурк и проанализировать текст, но я этого не хочу. Пусть то, что имел ввиду автор, останется тайной.
– Вы знаете, писали, что «Воздушные капсулы», ну, те сосуды, которые она вставляла себе в грудь, это символ свободы. Вот до этого она не могла выразить свое мнение, а когда ей удалили легкие и бронхи, кстати, тоже говорится, что это символ, вроде бы старых устоев… – Анна задумалась. – Лёгкие… Символ старых устоев… Не странно ли? Легкие – это жизненно важный орган, какой же это символ?
Трум пожал плечами.
– Так вот… Когда ей удалили легкие, она смогла наконец-то стать собой – капсулы подарили ей свободу…
Трум внимательно слушал. «Фарфоровые старушки» – кладезь знаний. Анна продолжила.
– Вы знаете, что у Сагурк была астма, и ей было действительно тяжело дышать?
– О! Могу с вами поспорить! – оживился Трум.
Анна замерла и хмыкнула носом, но потом заговорила:
– Иногда писатели и не задумываются о том, как извращенно их воспринимают, что видят между строк критики или обычные читатели, погружаясь в их миры. Я много знала тех, кто пишет, они не понимают, почему родился тот или иной образ – он просто родился, они не задумываются о том, что их творение разложат по полочкам, и что именно из текста читатели решат как жил автор. А авторы просто пишут, потому что не могут не писать… Но Альбина Сагурк – исключение. Эта женщина всегда знала, для кого она пишет, что может понять из её рассказа ребенок, а что взрослый, что подумает человек, разуверившийся в жизни, а что человек счастливый. Она видела своего читателя… Но, чтобы легкие – символ старых устоев… Что ж, их право… И потом «Альбина Сагурк» – это ведь псевдоним…
– Да, это известный факт, – кивнул Трум.
– А настоящее имя уничтожено?
– Да.
Анна загадочно покивала.
– Уничтожить такие данные дорогого стоит – и морально и материально…
Труму не понравилась тема про мораль, и вообще он хотел побыстрее закончить.
– Продолжим? – сказал он.
– Да… Конечно…
– За всё… – помог Трум.
– За все надо платить, – заговорила Анна и изобразила тяжелый вдох, – Цэ тринадцать аш двадцать один эн о триста.
– «Как точно она произнесла формулу!» – удивился Трум.
– Сейчас его не купишь, только по рецепту и из старых запасов Федерации Спорта, а мне, как назло, ничего не помогает, кроме этой штуки. Вы разбираетесь в медицине?
– Нет. Зато я разбираюсь в литературе.
– В литературе. Вы решили, что Вы разбираетесь в литературе. Даже я не разбираюсь в литературе!
Анна закричала и тут же закашляла. Сама, не по сценарию. Диалог, в котором прослеживался характер старушки, Труму не нравился. Оцифровка – это работа, зачем вкладывать в это больше сил, чем того требует инструкция?