Я только что вернулась со смотрин. Очередная семейка упырей, где наследник получился с восьмой попытки, присматривала себе дом. Как обычно их «хотелки» не совпадали с «можем себе позволить, даже если продадим последние штаны». Многодетная семья присмотрела себе дом на окраине. Дверь открылась не сразу, но мучиться с замком долго не пришлось.
– Открывайте! – цыкнул глава семейства. И рванул дверь на себя. Это было невыносимо. В прямом смысле этого слова. Вынести все не успели. И судя по всему, даже не собирались.
Далеко пройти мы не смогли. Прямо вдоль стен и на полу в центре холла возвышались горы всякого хлама. От банок-склянок до каких-то тряпок, дощечек, старых горшков, сломанных игрушек. Возле двери стояло прислоненное колесо от кареты, а в рядом лежал целый курган сломанной мебели. Я чуть не споткнулась о старую корзину и не упала на пыльную детскую коляску.
– Мама! Смотри, что я нашла! – орала одна из упыриц, вытаскивая безголовую фарфоровую куклу в порванном платье, – Ее будут звать Клотильда!
– Нет! Ее будут звать Анабель! – заорала вторая, пытаясь вырвать останки куклы из рук сестры.
– Дюлнан! Отдай мне мою Дюлнан! – орала третья. Остальные молча подключились к битве. Куклу тянули в разные стороны, кусаясь и царапаясь. Визг стоял такой, что хотелось закрыть уши.
Все это напоминало гараж, который передается по наследству или советскую лоджию. Все что нажито было непосильным трудом целыми поколениями потомственных собирателей, умещалось здесь. Бесценные сокровища, выбросить которые не поднялась ни одна рука, мирно ждали нового Плюшкина, сердце которого замрет от восторга при виде всего этого добра.
Я взяла себя в руки и авторитетно заявила, пытаясь переорать рыдающих упыриц, сломавших куклу окончательно, что при покупке дома – вещи в подарок. И вообще – продажа барахла – отличный семейный бизнес. Мало ли, кому нужен треснутый горшок? Или запаска для кареты? Пока я рисовала приблизительный бизнес план, огромная куча в три человеческих роста поехала вниз. Единственный и многострадальный наследник решил вытянуть какую-то палку. Среагировать никто не успел. Минут пять мы усиленно откапывали, как спасатели из-под завалов, внезапно умолкнувшего упыренка. Спасло кровососика только то, что ему на голову слетел металлический горшок сомнительной чистоты. Еще минут пять мы снимали горшок с его головы.
– Ты могла бы прибраться! – орал Ренель, забежав в офис и прочитав третий отзыв, – Мой предыдущий риелтор даже двери красил перед приходом покупателей!
– Ага, и занавески стирал и полы мыл. Он получал за это деньги. А вы мне еще ни копейки не заплатили! Так что, не надо мне указывать, что мне нужно делать, – злобно ответила я, вставая с места.
– Сегодня – без ужина! – возмутился Ренель моей наглости.
– Да ради Бога! Подавись ты своей лапшой! Пока ты не будешь платить сотрудникам зарплату, на тебя никто работать не будет! – крикнула я, садясь на стул.
Дверь за ним с грохотом закрылась. Да! Полегчало. Ничего, теперь немного проще. В плане еды, я от начальника больше не завишу. А все почему? Потому, что каждый день в восемь ноль-ноль на пороге стоит посыльный с гуманитарной помощью. Откуда, правда, ее берут, я не знаю. Но судя по этикеткам некоторых продуктов, явно в нашем мире. Я так понимаю, что некоторые вампиры, имеют карточку в круглосуточном гипермаркете. Буквально вчера я с наслаждением вылавливала маслины из банки, а потом радовалась, как ребенок колбасе, которую жевала, не отрезая. Отгрызая кусок сыровяла, я философски размышляла о том, что мир не без добрых людей. Каким бы циником не казался этот упырь, умереть с голоду он мне не дал. По гроб жизни обязана. Недавно я написала Анри Лоису, относительно того, что мне не платят зарплату. Он мне пока не ответил. Но я жду его письма с нетерпением. С первой же зарплаты я планирую отдать деньги за еду и снять жилье поприличней.
Прошло двадцать минут. Дверь открылась, и на пороге появилась толпа. Вошедшие были одеты в черные балахоны c красными воротниками. Выглядели они, надо сказать, очень зловеще. На груди каждого висел камень в форме застывшей капли крови. Лица у них были, как у мормонов, решивших мимоходом казнить первую попавшуюся под описание ведьму.
– Церковь братской крови приветствует вас, младшая сестра! Добра, любви и мира вашему дому! – заявил седовласый упырь, прижимая к груди какие-то брошюры, – Мы приглашаем вас в наш зал молитв! Наша церковь кроварианцев считает людей нашими младшими братьями, к которым нужно относиться с уважением.
Брошюрки опустились на столик с альбомами. Надо же! Первые вампиры, которые считают, что «человек вампиру – друг!». Я даже заинтересовалась.
– Приходите к нам на службу, – авторитетно произнес священник, а кто-то из молчаливой паствы громко цыкнул зубом.
– Как некультурно, Давид, – заметил священник, – Извинись перед сестрой нашей меньшей.
– Простите, сестра наша меньшая! – смиренно произнес Давид, сжимая в руке свой символ веры. Дверь за ними закрылась. Что это было?
Я подошла и взяла наглядный материал. На обложке был нарисован вампир, обнимающий человека. Если улыбка у вампира была жизнерадостной, как у только что отобедавшего бультерьера, то человеку было явно не очень комфортно. Его улыбка напоминала молчаливый крик о помощи. Я открыла первую страницу «И кровью единой повязаны мы, и кровью единой скреплены наши узы. Каждый раз, когда мы вкушаем кровь, мы должны благодарить человека за пищу, ниспосланную нам». Начало жизнеутверждающее. На первой странице была нарисована улыбчивая семья вампиров, облепивших сардонически улыбающегося человека. «Они ничем не уступают нам. Они такие же, как и мы. Они делятся с нами самым сокровенным». Вторая страница представляла собой единое рукопожатие. Бледная вампирская рука сжимала загорелую человеческую руку. «Все мы братья и сестры! Нас создала природа, ради того, чтобы мы жили в мире и согласии!». Третья страница напоминала постер к фильму «Техасская резня бензопилой». Кровь стекала и складывалась в буквы. «Нет ничего лучше добровольно отданной крови! Добровольно отданная кровь – есть залог любви!». Я листала брошюрку дальше. Она становилась все мрачнее и мрачнее. На картинках стали преобладать черные тона, а улыбки упырей становились все более и более жуткими. «Любая кровь считается отданной добровольно, если человек не успел убежать!». Ну, правильно. Кто не спрятался, я не виноват. Апогеем религиозного кровососания стала фраза, после которой я решила твердо, что ноги моей не будет в этой обители «дружбы». «Пейте больше добровольно отданной крови. Именно так мы можем выразить свою любовь и уважение к братьям и сестрам нашим меньшим! Через их мучение исходит всеобщее очищение!».
Я – человек с высшим образованием отношусь к «братьям и сестрам нашим меньшим»? Здорово. Отлично. Превосходно. Сейчас, одну секунду, ногой за ухом почешусь, блоху зубами поймаю.... Как сказал один мой знакомый, я слишком хорошо воспитана, чтобы выразить свое мнимое восхищение односложным некультурным восклицанием.
В дверь вошла улыбчивая вампирша, увидев меня с буклетом, она бросилась ко мне и вырвала их у меня из рук:
– Выбросьте эту гадость! Они еретики! Даже не думайте вступать туда! – заорала она.
Я была немного обескуражена, глядя на то, с каким удовольствием она уничтожает эти религиозные тексты и бросает на пол обрывки.
– Простите, вы хотите приобрести недвижимость? – поинтересовалась я, осторожно делая шаг назад.
– Да, мы подумываем приобрести большой особняк, чтобы переоборудовать его в молитвенный зал! Я поговорю с главой нашей церкви, чтобы он обратился к вам. Кстати.... Вы верите в кровососедство? Я – кровососед каждого дня! – произнесла упырица, цыкая зубом, – Давайте я расскажу вам о «кровососедстве»?
На стол легла красная брошюрка с сердечком, из которого капает кровушка.
– Спасибо, я кровотеист! – выдохнула я, открывая входную дверь и намекая, что никуда вступать не собираюсь. Худшее, куда я могла вступить, я уже вступила.
Все основные постулаты «кровососедства» можно было изложить одной фразой: «Соси и кайся!» То есть сосать кровь – это греховно, однако если после этого оплакать своего несчастного донора – кормильца, то грех будет искуплен. Поели – поплакали крокодильими слезами и снова поели. Жизнь удалась.
В пять часов заглянул какой-то упырь и сунул мне в руку листовку. На листовке была изображена пара, очень смахивающая на героев «Сумерек» и красовался лозунг: «Пейте кровь животных!». Я, конечно, помню, что «бедная овечка» полюбила «льва-мазохиста», но чтобы настолько буквально… Короче, для кого -то «Сумерки» – кулинарная книга.
«Мы бедные овечки, никто нас не сосет! Мы таем словно свечки, кто же нас спасет?» – пропел Трус. Остальные тараканы взглянули на него очень нехорошими взглядами. Я молча дописала на бумажке, прикрепленной к моему столу «я – кровотеист!».
Часы пробили восемь. Я осторожно взглянула на дверь. Никого. Обиделся, наверное. Фух… А то встреча обещает много незабываемых, как первый поход к стоматологу, впечат…
Дверь открылась. На пороге появилась знакомая фигура. Вальяжно раскинувшись в кресле, он швырнул на стол какую-то брошюру.
– И вы туда же? – вяло поинтересовалась я вместо приветствия.
– Это было вложено в дверь, – мрачно бросил упырь. На брошюре значилось «SOS! Причащение кровью еще живой жертвы – путь к покаянию и просветлению!».
Повисла неловкая пауза.
– Итак, на чем мы остановились в прошлый раз? – спросил упырь, доставая первый попавшийся альбом, – Вы не помните?
–Мы остановились на «большом человеческом спасибо»! – вздохнула я, присаживаясь рядом. Он промолчал, равнодушно перелистывая страницы.
– Простите, а как вас зовут? – поинтересовалась я, глядя на его профиль. Честно, мне было как-то неловко перед ним. Кормить меня в его обязанности явно не входит.
– Абель, – ответил моральный садист, листая каталоги, – Итак, я мысленно уже приготовился к худшему, осталось только выбрать к чему.... Хм… Как на счет вот этой усадьбы? Кладка позорная, колонны – пошловаты, статуи в саду выглядят отвратительно, словно их делал слепой безрукий скульптор верхними резцами. Судя по всему, вырезал он всю семью. В переносном смысле.... а может и в буквальном. Если ему не заплатили. И это – не просто статуи, а надгробия.
На картинке, словно садовые гномы посреди растительности, торчали разнокалиберные статуи из белого мрамора. Взрослые и дети имели одно и то же умственно отсталое выражение лица, из чего следовало, что все они – родственники.
– Как вы думаете, это – страшненькая девочка или симпатичный мальчик? – поинтересовался гость, показывая на статую какого-то упыренка.
Свои догадки я решила держать при себе и просто пожала плечами, не вникая в гендерные различия «садовых вампиров».
– Завтра в полдень, – бросил клиент, протягивая мне альбом и криво усмехаясь. Нет, он определенно вампир. Я видела его клыки. Были у меня подозрения, что он – человек, но теперь они отпали.
Вампир молча встал и вышел за дверь.
***
В полдень, когда все разошлись, а кто-то, я имею в виду директора, даже не появлялся, за мной приехали. Дед снова спал, пуская слюни и шепча: «Я поцелую тебя, моя сладкая проказница .... туда, куда тебя еще никто не целовал! Ой! А шею ты .... когда последний раз .... мыла? Ах ты, грязнуля .... Помой-ка сначала шею, а уже потом подставляй!»
Я выгребла нужную связку ключей взяла карту и подошла к клиенту. Называть его по имени мне было немного неловко. Смотреть ему в глаза – тоже. Дед тем временем выдал свежую порцию слюней и занервничал, делая во сне кусательное движение. Челюсть наполовину выскользнула изо рта.
– Есть две вещи, на которые я могу смотреть целую вечность, – вздохнул упырь, опираясь на трость, – На то, как льется кровь, и на то, с каким усердием и самоотдачей работают сотрудники «Кровавых уз». Это я не про вас, сударыня. Это я про него. Лично Вы работаете просто отвратительно. Даже не сомневайтесь. А вот за этим столом сидит самый настоящий профессионал своего дела.
Я вздохнула и решила промолчать. Мы снова ехали по проселочной дороге, по направлению к очередной недвижимости. Пока основная масса упырей перебирается в центр, центрее некуда, этот товарищ предпочитал бежать от цивилизации куда подальше. Было у меня подозрение, что он пытается усыпить мою бдительность, откормить меня, как следует, чтобы, когда я проникнусь к нему доверием, воплотить в жизнь нехитрый план: «кусь-кусь, чмок-чмок, покойся с миром!»
У развилки карета резко остановилась. Я дернулась вперед, а потом снова упала на подушки.
– Мой господин, куда? – спросил знакомый кучер, открывая дверь. Он цыкнул, но поймав тяжелый взгляд хозяина, тут же стиснул зубы.
– Налево! – коротко ответил мой спутник, пока я разворачивала карту. Судя по карте нам нужно было направо.
– Но здесь дорога поворачивает направо… – осторожно и деликатно заметила я, показывая карту.
– Есть две очень плохих приметы. Спорить со мной и хамить мне. Если я сказал – налево. Значит «налево»! – мрачно заметил мой спутник. Его серые глаза смотрели с отрешенной тоской куда-то вдаль, где за окном мелькали черные деревья. Что-то стало холодать. Надо будет придумать, где раздобыть какую-нибудь накидку.
Мы приехали быстрее, чем я ожидала.
– Сударыня, я надеюсь, что на этот раз глупостей не будет, – заметил мой спутник, выбираясь из кареты. Он снова подал мне руку.
– Это ....эм… лишнее, – заметила я, стараясь не смотреть ему в глаза. Мне действительно было стыдно за то, что меня не просто подкармливают, а полноценно и вкусно кормят. И я чувствовала себя обязанной.
– Напоминаю. Спорить со мной – плохая примета. Я не собираюсь подстраиваться под кого либо. Запомните это раз и навсегда, – ответил вампир. Я осторожно положила руку поверх его руки, и он помог мне спуститься.
Калитку я открыла быстро. Стоило нам пройти вглубь парка, как мы увидели знакомые статуи.
– Девочка, – заметил клиент, показывая тростью на какую-то действительно страшненькую девочку в ночной рубашке, – Все, поехали обратно.
Я тоскливо посмотрела на него, понимая, что наматывание моих нервов – это его любимое занятие.
– Я пошутил. Открывайте двери, – заметил мой спутник.
Я провозилась с замком и наконец-то смогла его открыть. Зал был оформлен вполне сносно без аляпистых архитектурных излишеств. Мебели не было, зато был какой-то странный запах. Сладковатый, едва уловимый. И этот запах мне не нравился. Поднявшись по ступеням, мы вышли в коридор. Гостиная, столовая, комната для гостей – все выглядело прилично. На мой вкус, который кардинально отличался от его вкуса. Судя по недовольному выражению лица и тоскливому взгляду, планировка дома моего спутника явно не устраивала.
– Вам в жизни вообще что-нибудь нравится? – поинтересовалась я, замечая, каким взглядом он рассматривает фреску на потолке.
– На вкус и цвет все люди разные! Хотелось бы мне взглянуть в глаза предыдущему владельцу, – задумчиво заметил клиент, подходя к огромному окну. Его темный силуэт красиво вырисовывался на фоне серого тумана, клубящегося за окном.
Я тем временем приоткрыла одну из дверей. Запах подозрительно усилился. Я заглянула в дверную щель и тут же с ужасом захлопнула дверь, повиснув на ручке.
– Итак, что вы от меня прячете? – поинтересовался мой мрачный спутник, глядя, как я всем телом закрываю дверь, морально отходя от увиденного. Он посмотрел мне в глаза. Спорить бесполезно. Я знаю.
– Вы там что-то говорили, что хотите посмотреть в глаза хозяину… – издали начала я, отходя подальше от двери, – Ну на счет в оба глаза, я сомневаюсь, а вот в один – точно посмотрите.
– Неужели? – поинтересовался клиент, положив левую руку на красивую дверную ручку. Я закрыла глаза и съежилась.
– И что ж вы стесняетесь, сударыня? Проходите. Будем знакомиться с хозяином, – едко заметил мой спутник. Я шагнула в комнату. В кресле сидело почти полностью мумифицированное тело с колом в сердце. Один единственный глаз уставился на нас. Все стены были исписаны кровью. «Дом не продается! Я не позволю! Вы забрали его у меня, но я здесь родился! Я здесь и умру!»
– Я восхищен!– заметил мой спутник, криво усмехаясь, – И что нам с ним делать? Ваши предложения?
– У вас уникальная возможность купить дом напрямую. Без посредников. Тут главное договориться… – вздохнула я, чувствуя легкой головокружение. Ха-ха! Я ожидала всего, но не явно не этого!
– Остроумно, – заметил упырь, выходя из комнаты. Я стала спускаться вслед за ним. Мы сели в карету. Он что-то строчил в бладбуке, задумчиво прикусывая ручку.
– Ваше агентство умеет произвести впечатление, – заметил он, откладывая черную книгу, – Я понимаю, что у каждого дома есть свои скелеты в шкафу, но мумия хозяина – отличное дополнение к унылому интерьеру. Чувствуйте себя, как дома…
– … но не забывайте, что вы в гостях, – вздохнула я, поежившись.
Через десять минут мы поравнялись с другой каретой. Две кареты остановились.
– Ключи! – произнес мой спутник, протягивая руку. Я молча отдала ему связку, – Сидеть здесь.
Он вышел, а через пять минут вернулся.
– Я написал знакомому в Магистрат, чтобы разобрались с этим делом. Ключи вернут завтра, – услышала я, перед тем, как мы тронулись, – Вот ордер, который покажете своему директору.
Мне вручили бумажку. На ней значилось, что данное поместье изымается до конца расследования. Под ним стояла куча подписей и резолюций. В конце красовалась изящная многоярусная роспись самого фюрста. Я с подозрением взглянула на своего спутника, потом на росписи. Пока мы ехали, я краем глаза увидела его почерк. Наклон в противоположную сторону. Нет, здесь все расписывались правой рукой. Хорошие знакомые, значит, есть у этого товарища в Магистрате, раз вся королевская конница, вся королевская рать сработала так оперативно. Мне бы такие связи. «Связи связями, но надо же и совесть иметь!» – икнули тараканы, с обожанием глядя на него.
Мы вошли в офис. Дед дрых, положив голову на стол. Его слюнявая челюсть лежала на полу. Я подошла и с наслаждением наступила на нее.
– Иди ко мне моя сладенькая… О, Мина… О… ну и мина у тебя… Пшла вон! Нет, женщина… пошла прочь… – пробормотал дед во сне, – Нет! Я никакой не граф! Руки уберите! Караул! Констебль! Помогите! Насилуют! Женщина, это я у вас сосать должен… Кровь сосать…
Дед икнул и притих.
Клиент уселся в кресло, смерив взглядом спящего деда.
– Этот бесценный специалист кем у вас работает? – мрачно поинтересовался упырь, листая каталог.
– О! Это тайна покрытая мраком! Я до сих пор не знаю, что он здесь делает, и как его зовут, – заметила я, краем глаза глядя на то, как дед начинает рыдать во сне.
– Итак, что мы еще не смотрели? Сегодня у нас выходной, поэтому до вечера я целиком свободен, – заметил мой клиент, морщась при виде очередного «мещанского шика».
«Не у нас, а у вас!» – заметили тараканы.
– Вот, – кивнула я, забирая у него из рук каталог и листая, – Очень симпатичный дом. Ничего лишнего. Я его уже один раз показывала.
– То есть вы гарантируете, что мы не будем вынимать хозяев из петель и хоронить их на заднем дворе. Я не собираюсь выполнять для Магистрата план по раскрываемости преступлений столетней давности. Скажу сразу, что если мы найдем труп, то закапывать его будете вы, сударыня. Я буду лишь руководить процессом, – зевнул мой разочаровательный пессимист. Ничего себе. Саблезубая белка мрачно цыкнула зубом, глядя на эти клыки. Моя шея зачесалась.
Я быстро сходила за ключами в директорский кабинет, бросив на стол «Ордер». Пусть любуется! Пока я ходила, дед блаженно постанывал:
– Еще два жалобных отзыва, и мои зубы вопьются в ее шейку! Как давненько я не … О! Это будет настоящий праздник! И пусть только попробуют мне что-то сказать! Я тоже здесь работаю!
Мой спутник посмотрел на деда, а потом на меня. Я пожала плечами, мысленно содрогаясь от того, что до преждевременной кончины остаются какие-то две жалобы! А до критических дней – еще три дня. Ничего, я уже осмотрела весь хлам в туалете, нашла некое подобие кола и спрятала его у себя в столе. На всякий случай.
Особняк, который я уже однажды показывала пожилой семье упырей, размещался на выезде из столицы. Но его так и не купили. Покупатели зажали деньги, решив, что менять недвижимость на старости лет – бессмысленно. Точнее деду было все равно, а бабка попалась очень экономной и прижимистой.
Я ловко открыла дверь, пропуская гостя вперед. Ни дурацкой лепнины, ни уродливых статуй, ни вызолоченных обоев – ничего такого в помине не было. Сам особняк напоминал милую семейную обитель. Пастельные тона, минимум украшений, чистота и порядок.
– Здесь жила семья. Муж, жена и трое детей. Они уехали из Криора по семейным обстоятельствам, а дом выставили на продажу, – сообщила я, любуясь простотой и изяществом, – Очень хорошая, приличная семья. Всегда такие приветливые и радушные. К ним регулярно приходили гости… Правда, жена часто болела…
– Мне нужно вдумываться в смысл ваших слов? – заметил мой клиент, поднимаясь наверх. Он прошел в сторону спальни, потом открыл дверь в другую спальню.
– Интересно, почему это «счастливая семья» решила спать отдельно друг от друга? – заметил он, подходя к кровати. Вампир присмотрелся к стене, отошел на два шага, а потом снова приблизился к ней, положив руку на какой-то камень. Камень сдвинулся, открывая дверь.
Мы вошли в большую комнату. Одно движение руки моего клиента и в комнате загорелись свечи. И тут я начала медленно умирать от стыда. На стенах красовались обнаженные пары, которые вытворяли такие акробатические номера, что в цирковое училище их бы взяли без экзаменов. По стенам были развешены приспособления для пыток, включая черный кнут, какую-то упряжь, ошейники и кандалы.
– Ну-ну… Вы так мило рассказывали мне про дружную семью… Почему вы умолкли? – заметил мой спутник, изучая «настенную живопись», – Мне кажется, или на этой картинке женщине предварительно сломали хребет?
– Да нет, – стыдливо ответила я, – Она просто очень гибкая. Хотя....
– А вот здесь явно сломана нога, хотя судя по ее лицу, о ноге она думает в последнюю очередь. А вот за это художнику нужно руки оторвать… Это явно его буйная фантазия. Это физически невозможно… Или… Хотя, в принципе можно..... если она уже мертва.
Я стояла, словно школьница, которую поймали в туалете с сигаретой.
– Пойдемте отсюда… – вздохнула я, вспоминая, что в первый раз, когда я заходила в этот дом, меня тоже удивило то, что первый этаж, кажется больше второго. Было у меня такое чувство, что не хватает еще одной комнаты. Лучше бы я не знала о секрете «семейного счастья».
Мы спустились в холл. Мне было очень стыдно. Уши просто полыхали и, судя по всему, были красные, как огнетушитель. Я честно не догадывалась, чем заключается секрет семейного счастья бывших жильцов, и почему супруга регулярно брала больничный.
На часах было шесть, а я чертовски устала. Мы снова вернулись в агентство. Дед спал, свет горел. Судя по тому, что вещей Лемиры и Бриссы не было, они так и не появлялись. Ну конечно! Сегодня выходной. Сегодня все нормальные упыри отдыхают. Кроме меня и деда, который приходит на работу по инерции.
– А теперь, будьте так любезны, подойти к своему коллеге и взять у него из кармана ключ, – внезапно произнес мой пессимист.
– Но директор, если узнает, что ключ потеряли… – шепотом заметила я, глядя на чмокающего во сне старика.
Вампир посмотрел на меня такими глазами, что я разулась и подошла к деду. Опустив руку в его карман, я нашла какую-то коробочку, веревочку и … ключ от офиса. Осторожно, чтобы не разбудить деда, я вынула ключ. Дед причмокнул во сне, заворчал и выдал:
– Потные матросы! Фу, какая гадость! Надо сказать капитану! В последний раз я плыву на корабле! Попомните мои слова!
Я обулась, сжимая в руке ключ от офиса.
– Сюда давайте, – заметил мой клиент, – Я сделаю вам копию. Через полчаса она будет готова.
Он позвал кучера, отдал ему ключ, глядя на часы.
– Можно чашку крови? – спокойно поинтересовался мой спутник, задумчиво глядя на меня.
– Так вы же не пьете из чужих чашек.... – осторожно заметила я, глядя на почти пустой кулер.
– Я решил сделать исключение, но только при условии, что вы ее вымоете…– спокойно заметил вампир. Я пожала плечами и отправилась мыть кружку. Мыла я ее долго и тщательно, как для себя. После пяти минут полоскания и вымывания, она блестела, как новенькая.
Со спокойной совестью я подошла к кулеру, открыла краник и увидела, как кровь тонкой струйкой потекла по белым фарфоровым стенкам.
– Прошу… – прошептала я, поднося полную кружку клиенту. Он посмотрел мне в глаза, а потом сделал вид, что принимает ее у меня из рук, и … Только через мгновенье я поняла, что произошло. Кружка осталась у него в руках, а ее содержимое оказалось на мне. По моей белой блузке и светлому пиджаку расплывалось огромное кровавое пятно. Юбка выглядела не лучше. У меня возникло такое чувство, что я только что сбежала со съемочной площадки фильма ужасов, где играла роль окровавленной жертвы. Да-да! Это именно я ползу с предсмертными хрипами, цепляясь за ноги будущих жертв. Да-да! Это именно через мое тело переступает главный герой, когда задает вопрос: «Есть кто живой?». Именно на меня светят фонариком полицейские и произносят отрывисто: «Он где-то здесь! Он не мог далеко уйти!», когда под конец фильма решают все-таки поймать кровожадного маньяка.
– И что это все значит? – холодно спросила я, снимая пиджак и разглядывая кровавое пятно на блузке. «Б2» – произнес бывалый таракан, занеся карандаш над листком бумаги. «Убит!» – всхлипнул Трус, зачеркивая на своем листке одиночный кораблик.
– Вы помыли кружку, но не вытерли ее от воды, – спокойно заметил клиент, пока я в голове прикидывала, как и чем отстирывается кровь.
– Послушайте, я вам действительно благодарна, но … – произнесла я, поджимая губы, – Вам не кажется, что это уже слишком?
– Итак, у вас есть выбор, либо идти домой в таком виде, или последовать за мной. Я не думаю, что вы заказали себе десяток комплектов одинаковой одежды на все случаи жизни. Я вас уверяю, что в таком виде вы не пройдете даже десяти метров.
– Простите, но вы слишком многое себе позволяете… – возмутилась я, сжимая кулаки.
– А вот вы себе позволить ничего не можете, поэтому будьте так любезны, накинуть мой плащ и следовать за мной… – мрачно вздохнул клиент, – Молча и без возражений.