Нас выбросило из зоны воскрешения, словно мусор. Только что я поднимал вещмешок и чехол с битой, намереваясь закинуть лямки на плечи, а в следующую секунду уже стою посреди какого-то двора, и на меня орут:
– Руки в гору, мля! Оба н-на! Пристрелю н-на! Чё за н-на тут происходит?! Вы откуда нарисовались н-на, такие упакованные?
– Ты сначала стрелялкой обзаведись, – проворчал я, разглядывая мужика, выглядывающего из оконного проёма двухэтажного здания. Школа, что ли? – Эй, сиделец, давно здесь торчишь?
– Я те н-на ща покажу, как торчу н-на! Вторые сутки н-на!
– Ты бы н-накать перестал. Непонятно же, что говоришь.
– Да я волнуюсь н-на! Ночью собачки приходили, чуть не сожрали н-на. Псины – такому амбалу, как ты, по грудь н-на!
– Вторые сутки, говоришь? Чем питаешься? – спросил я словно невзначай.
– Не поверишь, семечками, н-на. Тут их мешков десять стоит. Так это, водички дадите попить н-на?
– Внизу родник, – усмехнулся я. – Ты что, не спускался ни разу, что ли?
– Та мне и тут неплохо было. Я, конечно, хотел спуститься, но собачки отбили всё желание н-на.
– А семечки жареные? – вдруг спросила Дарья.
– Тыквенные н-на! – заржал мужик. – Шучу, подсолнечника. Нет, просто сушёные. Здесь ещё жмыха навалом. Знаете, что такое жмых н-на?
– Может, и масло подсолнечное имеется? – заинтересовался я.
– Ну да, есть. Целая алюминиевая бочка н-на.
– А бутылки пустые?
– Ёп! Мужик, ты откуда такой умный взялся? На раз всё просчитал н-на! Есть бутылки, ага. Стеклянные, много. И ветошь есть.
Через час мы втроём сидели у небольшого костра. На огне стоял старый, закопчённый чайник, а рядом котелок, в котором варилась каша. Мужичок, которого звали Сава, непрестанно трепался, изображая из себя туповатого зека, не понимающего, за что его сюда закинули. Параллельно он пытался выведать, что здесь и как. Пришлось рассказать сидельцу, что его ждёт при смерти, что он получит за убийство твари и что потеряет за убийство себе подобного. Больше ничего рассказывать не стал, хватит с него и этого.
– Ну, спасибо за кров, Савелий, – произнёс я, допивая остывший чай. – Еды у тебя навалом, дерева для розжига огня тоже. Если что, отобьёшься от тварей горящим маслом. А нам, уж извини, пора двигаться дальше.
– Куда н-на? – удивился Сава. – Или я чего-то не знаю?
– Должник у меня имеется. Рядом где-то бродит, хочу найти его. А Дарья – мой оруженосец. – Я подмигнул напарнице.
– Я с вами пойду н-на! – воспрянул было сиделец, но, встретившись с моим взглядом, поник. – Что, думаешь, мешать буду?
– Будешь, – спокойно произнёс я и развёл руками. – Видишь ли, Савелий, это Чистилище. Здесь человек человеку волк. Закон джунглей, мать его. Каждый сам за себя. Жаль, нет ориентиров по сторонам света и самой захудалой карты. Тогда я бы показал тебе направление к большой группе людей.
– Чё, прям много заключённых в одном месте?
– Да. И пахан у них имеется, Антифризом кличут. – От моей последней фразы у Дарьи вырвался смешок. – Но, сразу говорю, без оружия здесь делать нечего. Сооруди себе копьё или ещё что посерьёзнее.
– Ну, раз такой расклад, спасибо за науку. – Савелий тоже поднялся на ноги. – Я добро помню, а ты многое мне рассказал н-на.
Уходили почти по темноте. Позади негромко ругался Сава, у которого в одной из бутылок на донышке обнаружилось масло, из-за чего набранная вода была испорчена.
– Ты так и не сказала, почему считаешь, что идти нужно в ту сторону? – в который раз поинтересовался я.
– Не знаю. Чувствую – в той стороне то, что нам укажет верный путь.
Ночь в Чистилище тёмная, зато слышимость хорошая. Если днём довольно душно, градусов двадцать восемь, то ночью прохлада. Да, именно в это время из нор вылезают самые крупные твари.
– Замри! – шёпотом произнёс я, услышав посторонний шум. Мы остановились, завертели головами. – Так, а теперь медленно опускаемся на землю и ждём.
Чёртовы обезьяны. Десятка два, не меньше, двигались параллельно нам, метрах в двухстах справа. Вели они себя шумно, перерыкиваясь друг с другом, и, если бы мы не залегли, могли бы и увидеть нас. К счастью, обошлось.
– Сдаётся мне, я знаю, куда направляется эта компания, – прошептал я, когда твари исчезли из поля зрения, и лишь благодаря рычанию и повизгиванию мы знали, в какой стороне находится стая. – Мне рассказывали, что иногда звери объединяются и нападают на густо заселённые оазисы. Вроде как специально, чтобы заключённые не сидели на одном месте.
– Что делать будем? – так же шёпотом спросила Дарья.
– За ними пойдём, – улыбнулся я. – Это же провожатые, выведут нас к нужному месту.
Дальше шли, ориентируясь на звуки. Обезьяны были перевозбуждены, иногда останавливаясь и поднимая шум. Было такое впечатление, что они сами не знают, куда идут. Дважды нам с Дарьей приходилось выжидать, когда звери успокоятся и продолжат движение.
– Похожи на толпу пьяных сельских подростков, не знающих, куда бы им податься, – прошептала напарница, когда мы остановились в очередной раз. – Идут в соседнее село.
– Чтобы устроить там драку, – подытожил я и неожиданно для себя самого улыбнулся, представив всю эту картину. – Поднимаемся, похоже, они снова начали движение.
К оазису вышли затемно. На горизонте замаячил гротескный силуэт, который сложно было с чем-то перепутать. Твари последние пару километров притихли, но сейчас в них словно бесы вселились. Заорали дурниной и рванули вперёд, набирая скорость. Откуда-то слева их ор подхватили завыванием и лаем – похоже, не только обезьяны пришли на веселье.
– Привал, – произнёс я, останавливаясь. – Подождём немного, может, обороняющиеся факелы зажгут, чтобы нам увидеть эту проклятую спутниковую антенну.
– Тревога! – разнеслось по округе. Явно использовали какое-то приспособление вроде рупора. – Тревога!
Местные оказались не готовы к нашествию тварей. Бой продлился чуть больше десяти минут, после чего крики обороняющихся совсем потерялись в обезьяньем рёве и рычании другого зверья. Похоже, на оазис напали одновременно с нескольких сторон и у заключённых просто не хватило народу, чтобы сдержать натиск.
А потом, когда всё вроде стало утихать, началось землетрясение. Твари, до этого рвавшиеся внутрь оазиса, словно одержимые, с такой же поспешностью рванули обратно. Теперь в их рычании и визге слышался ужас, а не жажда крови.
– Твою через колено! – выругался я, срываясь с места. – Дарья, за мной! Держись рядом!
Мимо пронеслась огромная псина, даже не взглянувшая в нашу сторону. Бежать по дрожащей земле – то ещё испытание. Ощущение такое, словно почва под ногами вот-вот перевернётся, и всё встанет с ног на голову.
Два десятка шагов. Три. Вот я уже начал различать очертания сооружения. Нет, здесь точно нет огромной тарелки. Значит, меняем направление и бежим по кругу. Чёрт, нога разболелась совсем не вовремя.