Рональда Макдональда распяли на кресте. И плюшевого медведя тоже пригвоздили. И много кого еще от души истязают и мучают в инсталляции из пластмассовых фигурок, напоминающей картины босхианского ада. Это изделие американских художников, братьев Чепмен, приехало на выставку в Эрмитаж. А потом туда пришли православные. Сто семнадцать верующих, славных ленинградских казаков, посетили экспозицию. Сто семнадцать заявлений отправилось в прокуратуру. Теперь Эрмитаж проверяют на предмет экстремизма. Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский взбешен: «Только идиоты могут считать, что указанная инсталляция оскорбляет крест, и не понимать, что речь идет о страшном суде, который приходит в наше время и который изображен братьями Чепмен».
Хорошо, кстати, что в Эрмитаже нет Босха. Уж его бы сразу разоблачили. То у него грешники занимаются чем-то похожим на групповое соитие, то вообще откровенные черти намалеваны. Прокуратуре было бы чем заняться.
Впрочем, Босх свое огреб еще в XVI веке. Нидерландские протестанты истово верили в Бога, но разоряли церкви и жгли иконы не хуже наших безбожников-комиссаров. Работы Босха, ван Эйка, других глубоко религиозных художников уничтожались во имя Христа – такой вот был поучительный парадокс.
Наши ревнители веры пока еще не бегают по музеям с канистрами керосина. Долгое время в фокусе их активности был Марат Гельман. Где скандал, там Гельман. Где Гельман, там скандал. Не далее как в мае его буквально оплевали на открытии выставки «псевдоикон» в Краснодаре. Но с Гельманом все понятно: уж такую репутацию заслужил он себе на земле русской, что даже обычная каноническая икона, выставленная в его «музейном пространстве», была бы воспринята как провокационный жест.
Пиотровский – иное дело. Его-то никак нельзя назвать провокатором. Более того, директор Эрмитажа – в силу самой должности неоспоримый авторитет в искусстве (почти как Онищенко[1] в санитарии). А Эрмитаж – главный российский храм искусства.
Мы помним, как жестко, избыточно жестко отреагировало государство, когда панк-группа попыталась нарушить сакральное пространство главного православного храма страны. Сейчас у властей есть возможность восстановить «равновесие силы» и дать по рукам православным джедаям, чтобы отбить у них охоту лезть со своим уставом в те сферы и учреждения, в которых они ничего не понимают и где их не любят и не ждут. Конечно, речь не о том, чтобы раздать 117 человекам по «двушечке», но как-то их все-таки хочется ткнуть носом в кошачий лоток. Для начала стоило бы вывесить на дверях прокуратуры табличку: «Заявления от казаков на художников не принимаются».
А с другой стороны, вправе ли я призывать державный молот на головы искусствоведов в лампасах? Это ведь тоже ростки гражданского общества. Прошлогодние болотные декабристы разбудили дремавшее болото; теперь кикиморы пишут письма в прокуратуру. Если кто-то думал, что гражданский протест – естественная монополия просвещенных и либерально мыслящих людей, то он ошибался. Вот вам, пожалуйста, православно-консервативный протест.
И даже больше можно сказать: в то время как политическая оппозиция раз за разом выходила на улицы под однообразными абстрактными лозунгами в стиле «долой самодержавие», реакционеры и «мракобесы» осваивали на практике инструменты гражданского общества. Небольшие, а местами и полумифические группы православных общественников действовали точнее, конкретнее и оперативнее неповоротливых белоленточных толп. Нужно ли было утеснить геев, или прижать хвост обнаглевшей Мадонне, или сорвать спектакль, или добиться запрета фильма – всюду мелькали летучие казачьи разъезды и стайки неравнодушных верующих. Не всегда им сопутствовал успех, но всякий раз они заставляли о себе говорить. От этого у тонко чувствующих интеллигентов случались нервные припадки и утомительные партсобрания в соцсетях.
Клерикальное наступление выглядит столь впечатляющим, что впору и в самом деле задуматься о защите светской территории культуры, науки и образования. Наконец, о защите прав атеистов (ведь должны же и у них быть какие-то права). И если бы мне было позволено давать советы вождям креативного класса, то я сказал бы им так: да отложите вы в сторону ваши наполеоновские лозунги. В обозримом будущем верховная власть вам не светит. А вот защитить театр или выставку от благочестивого разгрома – это ваша тема и ваш интерес. И раз уж вы до сих пор в состоянии выводить на улицы тысячи людей, то почему бы не выбирать для этого более конкретные поводы?
Между прочим, по этим вопросам нет непримиримого антагонизма с властями: наши чиновники и такие и сякие, но никто из них не Савонарола и даже не Победоносцев. Вряд ли они горят желанием загнать страну в монастырь, но, знаете ли, «общественность требует». Православная общественность, какая же еще. Так покажите же себя более убедительной общественностью, господа вольнодумцы!
Пока же площади готовятся вновь услышать бессмысленное «долой», а в Эрмитаже неторопливо работают прокурорские.