Прежде чем лечь, я осмотрел башмаки Слоупа. Подошвы протерлись до дыр. Но не может же этот великан ходить босиком. Поэтому я задумался, как достать для него башмаки, которые подойдут ему по размеру. С этой мыслью и заснул.
Во сне я увидел состязание по борьбе в тяжелом весе на звание чемпиона мира и конечно же болел за Слоупа. В газетах обо мне писали как о его менеджере, и я носил в галстуке булавку с бриллиантом, огромным, как ноготь на большом пальце. Я стоял недалеко от того угла, где сидел Слоуп, а напротив него развалился на стуле Демон, чью фамилию во сне разобрать мне не удалось. Перед самым гонгом я подошел поближе к Дюгану и сказал ему:
– Выходи и дай этому быку побить тебя пару раз!
– Побить себя? – переспросил Слоуп, моргая.
– Избить! – уточнил я, топая ногами от нетерпения. – Выходи и дай ему врезать тебе пару раз, и пусть его грязное сердце разорвется от злости, когда он увидит, что не может и следа оставить на твоем теле. Потом входи в клинч, как я тебя учил, и пусть его кулачищи соскользнут с твоей стальной башки. Держись к нему ближе, тогда ты разорвешь его на части.
Вот что я сказал ему во сне, так все и произошло. Спустя каких-нибудь пару минут Демон перелетел через канаты и шлепнулся прямо на шляпы целой кучи репортеров, а в центре ринга стоял Слоуп, который завоевал не что-нибудь, а звание чемпиона мира и не знал, что с ним делать.
Довольно скоро я сообразил, что, пока руковожу чемпионом мира, мне стоит отложить деньжат и вернуться в школу, чтобы и самому кое-чего добиться. И только я додумался до такого благого намерения, как проснулся. Оказывается, за окном уже засиял розовый рассвет. Я посмотрел на Слоупа и увидел, что он так и лежит, как сполз накануне, когда делал записи в дневнике. У него не было сил даже перевернуться.
Я рассудил, что парень, пожалуй, пробудет в отключке еще пару часов, поэтому оделся, скатился по лестнице и нашел негра, который убирался в гостинице. Меня интересовало, где продаются поношенные вещи, есть ли какая-нибудь лавка, уже открытая в этот ранний час. Негр ответил, что еще ничего не работает, но как раз на нашей улице находится лавка Бена Силла, Бен там и спит в задней комнате и встанет хоть в полночь, чтобы поторговаться из-за кулька булавок.
В общем, нашел я это место. А когда толкнул дверь, оказалось, что Бен Силл уже встал.
Я показал ему один из башмаков Слоупа. Он сказал, что может подобрать такие, и подобрал.
У него на полках рядами стояли сотни пар разной обуви, и меня поразило, как все они были мало ношены. Я так и не понял, как такие вещи попадают в секонд-хэнд. Вроде бы никто не выбрасывает и не продает свои башмаки, но так или иначе, вот вам пожалуйста, их была полная лавка!
Я выбрал довольно крепкую пару с каблуками, подбитыми большими гвоздями, и подошвами чуть ли не в полдюйма толщиной, потому что, когда этот пеший кретин потащится дальше через всю страну, ему неплохо бы иметь что-нибудь такое, что не сразу развалится.
Потом я вернулся в гостиницу. Солнце только что встало. Великан Слоуп сидел на кровати и потягивался.
И какие же у него были руки! Просто какая-то смесь кошачьей лапы с коромыслом!
Я сразу закричал:
– Привет, Слоуп! Посмотри, что они наделали! – и показал ему башмаки.
– Что это? – вроде как бы испуганно удивился он.
– Они взяли да и спутали твои башмаки с ботинками какого-то типа, который уехал сегодня самым первым поездом. Наверное, прихватил их с собой в сумке. Пожалуй, тебе стоит набить морду тому негру, который все перепутал!
– Это очень плохо, – отозвался Дюган. – Мои ботинки, ты знаешь, были не в очень хорошем состоянии. Мы должны выяснить имя того человека и…
– Мы не сможем этого сделать, – возразил я. – Это какой-то преступник, который записался под чужим именем. Узнав об этом, хозяин гостиницы потребовал, чтобы тот убирался вон, поэтому-то он и уехал так рано утром.
– Это усложняет дело, – констатировал Слоуп.
– Ага, теперь не разберешься, – подтвердил я.
– Просто не знаю, как быть, – вздохнул парень. – Придется оставить эти башмаки здесь, чтобы он мог их получить, когда вернется.
– Никогда он не вернется, – разозлился я, думая про два доллара и четырнадцать центов, которые заплатил за эту пару. – И ты тоже не можешь идти босиком. Этого негра тут же уволят, если ты выйдешь в одних носках, ведь хозяин тут же станет задавать всякие вопросы.
Слоуп покачал головой и признался:
– Кажется, я совершенно запутался.
– Тут запутаешься! – подхватил я. – Остается единственный выход.
– Какой же? – поинтересовался он.
– Надеть эти башмаки и носить их, а когда тебе повезет с деньгами, отдать пару хороших ботинок какому-нибудь бедолаге, который в них нуждается.
Великан немного подумал и вдруг просиял.
– Это очень привлекательная мысль, Рэд, – одобрил он. – Или мне лучше звать тебя Уильямом?
– С какой это стати?
– Но ты же написал это имя в регистрационной книге! – напомнил Слоуп.
Я чуть не поперхнулся.
– О! Меня так давно зовут Рэдом, что и не знаю, смогу ли я отзываться на Уильяма.
– В любом случае, – заявил парень, – не вижу, что можно сделать другое, кроме как последовать твоему совету.
– Верно, и давай поторопись! – подтолкнул его я. – Мы уже опаздываем на завтрак, а, могу поспорить, аппетит у тебя есть.
– Да, – кивнул он, и тут его улыбка пропала. – Послушай, Рэд, дело в том, что мне хотелось бы с тобой позавтракать, но ты и так уже слишком много для меня сделал. Я просто не могу принять…
– Эй, о чем это ты? – возмутился я. – Эта гостиница с пансионом, понимаешь? Здесь такой порядок. Если не съесть один из завтраков, он просто пропадет. Мы с моим товарищем за все заплатили вперед.
Он потер подбородок и обдумал сказанное. Наконец неуверенно признал, что, кажется, все правильно. Потом заявил, что ему очень везет в моей компании, встал, побрился, очень тщательно вымылся и оделся. Похоже, что мытье для него значило очень многое.
Вообще-то хорошая баня – вещь неплохая, но лично я никогда не использую в больших количествах мыло и мочалку. Не знаю, наверное, у меня слишком нежная кожа.
Итак, мы скатились в столовую, я нашел негра-официанта, стоящего в углу, и попросил его зажарить нам по полдюжине яиц на каждого и отрезать по два ломтя бекона. Мне хотелось, чтобы Слоуп продолжил свой поход, предварительно как следует набив желудок.
Он слегка удивился, увидев, как стол начал заполняться тарелками, но я серьезно его предупредил:
– Эта гостиница обычно обслуживает старателей и дровосеков. Там, в горах, они не очень-то хорошо едят, поэтому, когда спускаются сюда, предпочитают наедаться вволю.
– А вон тот парень в углу, кажется, ест яичницу всего из двух яиц, – заметил Дюган.
– Конечно, – продолжил я вдохновенно сочинять дальше. – Здесь проживают несколько бедняков, которые снимают дешевые комнаты, у них и еда подешевле.
Принявшись за яичницу, парень задал новый вопрос:
– Я не хочу вмешиваться в твои дела, Рэд, но могу я спросить тебя о твоем друге, с которым ты здесь остановился?
– Его имя Бендерберг, – немедленно сообщил я. – Юлиус П. Бендерберг из Акрона, штата Огайо.
– Вот как? – улыбнулся Слоуп, проявляя неподдельный интерес.
– Ага! Его папаша был немцем, а мать – француженкой. Вообще-то его фамилия пишется Бундерберг, через «у», как в слове «глупый». Но оказалось, что очень много народу неправильно ее произносили, поэтому он изменил в ней одну букву, понимаешь?
Он немного помолчал, обдумывая это, потом не очень уверенно кивнул:
– Позволю себе предположить, что он хозяин ранчо или что-то в этом роде, да, Рэд?
– Нет, – отрезал я. – Он с давних пор занимается горным делом. Рудники, лесопромышленность или что-то еще такое.
– Вот как? Значит, он очень богатый человек?
– Богатый? Да я сам видел, как он прикуривает сигару от двадцатидолларовой бумажки!
– О! Какая бессмысленная трата! – изумился Слоуп.
– Верно. Правда, в тот вечер был в стельку, – сообщил я.
– В стельку? – переспросил великан.
– Надрался, я хочу сказать, надрызгался, языком не ворочал, по уши налился…
– Надрался… надрызгался… не ворочал языком, – пробормотал он.
– Напился пьяным, – добавил я.
– А, вот в чем дело, он был пьяным, – уяснил Дюган.
– Ты сам-то когда-нибудь опрокидывал? – спросил я.
– Опрокидывал? – произнес он вежливо, но растерянно.
– Ну да. Когда-нибудь закладывал за воротник, ну хоть вечером в субботу? Надирался сам-то? Бывал пьяным?
– Наверное, никогда, – ответил парень. – Однажды у меня немного кружилась голова, и все же не думаю, что это было…
– Нет, не то! – отрезал я. – Головокружение даже рядом не стояло с настоящей пьянкой, когда натыкаешься на каждый угол, а они торчат отовсюду, и не видишь, что там вдали…
– Не очень хорошо себе это представляю, – протянул Слоуп.
– Скорее всего, так оно и есть, – согласился я. – Но давай оставим Бендерберга в покое, лучше расскажи-ка мне что-нибудь о себе, старина, почему ты идешь, откуда и куда?
Он старательно рассортировал вопросы.
– Я покинул Бостон два месяца назад…
– Каким поездом? Через Чикаго?
– Нет, не поездом, а пешком.
– И всю дорогу шел пешком?!
– Ну да.
Я откинулся на спинку стула и внимательно поглядел на него. С сотворения мира еще не бывало такого ходока, который обошел весь свет на своих двоих!