Она приняла его руку.
Это все, о чем Аррик мог думать, пока они пробирались по крышам под взглядом бесконечного звездного неба. Он видел, что на мгновение она засомневалась, но решила довериться ему, и для него это было важнее всего на свете.
Сердце колотилось в груди, пока они шли до сада на другой стороне дворца. Аррик спрыгнул с крыши, бесшумно приземлившись на носочки, и протянул руки жене. Она посмотрела на него сверху вниз своими бездонными глазами, затем свесила ноги с крыши и спрыгнула. Аррик почувствовал, как напряглись его мышцы, когда он поймал ее, обхватив руками вокруг бедер. Ночная сорочка Рен задралась во время прыжка, и мужчине отчаянно захотелось провести ладонями по ее обнаженной коже, но он подавил свое желание. Сегодняшняя ночь была дана им не для этого.
Очень медленно король опустил жену на землю, чувствуя, как ее тело касается его. Аррик крепко сжал челюсти. Это пытка, самая ужасная из существующих.
– Пойдем со мной, – прошептал он и, отступив на шаг от девушки, протянул ей руку.
Дрожь пробежала по его спине, когда она вложила свою ладонь в его, на этот раз не колеблясь ни секунды. Неужели это происходит на самом деле? Как ему могло так повезти? Он ждал, что Рен откажется идти с ним, и не мог винить ее за это, учитывая, как он обманул ее, убив короля Сорена. Это решение далось ему нелегко, и Аррик ненавидел необходимость хранить от нее секреты. Но он надеялся, что со временем Рен сможет его простить. Он был полон решимости загладить свою вину перед ней и доказать, что она не ошиблась, решив остаться рядом с ним. В качестве его союзницы и жены.
В качестве королевы.
До него донесся гул голосов шумной компании гостей, приехавших во дворец на коронацию. Аррик быстро утянул Рен за заросли пальмовых деревьев. Несколько эльфов нестройным шагом прошли по широкой каменной дорожке и разбрелись по саду. Они явно никуда не торопились.
– Великие звезды, когда же они наконец уберутся отсюда? – пробормотала Рен, неловко переминаясь с ноги на ногу в их крохотном укрытии между пальмовыми стволами.
Гуляки неторопливо прохаживались по саду, не давая королю и королеве добраться до места их назначения. Если кто-нибудь из придворных увидит Аррика и Рен сейчас, маленький обман в их спальне тут же будет раскрыт.
Но Аррик не возражал. Он стоял, прижавшись к девушке вплотную, и вдыхал ее запах, дикий и сладкий одновременно. Она опьяняла. Ни одна верлантийская женщина так не пахла, а все потому, что принцесса Драконов не была похожа ни на одну верлантийку, которую Аррику доводилось встречать прежде.
Его взгляд метался от пьяных эльфов к Рен и обратно. В последний раз покосившись на выпивших гостей, мужчина вновь взглянул на свою жену. В их темном укрытии алое платье и халат, которые он подарил ей в их покоях, казались почти черными. Длинные блестящие волосы мягкими волнами обрамляли ее лицо, развеваясь на легком ветру. Когда одинокая прядь упала ей на лоб, едва коснувшись губ, Аррик не раздумывая заправил локон ей за ухо.
Рен застыла от его прикосновения, но не приказала Аррику отпустить ее. Точно так же она не стала возражать, когда его руки задержались на ее обнаженной коже на мгновение дольше, чем было необходимо. Аррик знал, что, несмотря на их прошлое и его ошибки, Рен все еще испытывала к нему какие-то чувства даже против собственной воли. И все же он сам не хотел давить на нее и просить слишком многого слишком быстро. Если он будет торопиться, Рен наверняка сбежит от него, сверкая пятками.
Он убрал руку и взглянул в сторону удаляющейся группки эльфов.
– Путь свободен, – выдохнул он, с огромным трудом заставив себя отстраниться от Рен.
Проклиная себя за неспособность мыслить ясно, Аррик вел их вперед, бесшумно ступая по камню. С каждым шагом он все яснее ощущал, что Рен следовала за ним по пятам. Она доверяла его намерениям хотя бы этой ночью.
С этим он мог работать.
– Куда мы идем? – наконец спросила Рен, и ее шепот показался ему криком в повисшей между ними тишине.
Они вновь вошли во дворец и двигались вперед, спинами прижимаясь к стене позади огромного плотного гобелена, на котором был изображен один из прапрапрадедушек Аррика, одержавший победу над верлантийскими диссидентами[6] много поколений назад. Ткань царапала Аррику нос, но он не обращал на это внимания.
Проверив, что путь снаружи чист, он взял Рен за руку и мягко потянул ее прочь из укрытия, завел за угол и наконец распахнул дверь, ведущую к месту их назначения.
– Дошли, – сказал Аррик, надежно заперев за ними дверь.
Теперь они точно не попадутся никому на глаза. Рен обошла его и ступила глубже в комнату, оглядываясь вокруг, пока ее муж зажигал свечи, чтобы осветить помещение.
– Это… оружейная? – спросила Рен.
Она рассматривала стену, с пола до потолка увешанную десятками клинков. Здесь можно было найти двуручные и одноручные мечи, палаши, рапиры, кинжалы, ножи и даже несколько загнутых сабель, привезенных с далекого Востока. Каждый из этих клинков был куплен, выбран, заказан или украден с поля боя самим Арриком.
– Это моя личная оружейная, – сказал он.
По его телу пробежала нервная дрожь, когда Рен отошла от стены с мечами и принялась исследовать луки. Он понял, что ему было очень важно узнать ее мнение насчет этой коллекции. Вдруг что-то здесь покажется ей некачественным, слишком приметным на поле боя или попросту плохим? Если Рен хотя бы вскользь кинет недовольный взгляд на любой предмет в этой комнате, Аррик без зазрения совести бросит его в печь.
– У тебя определенно… весьма внушительная коллекция, – задумчиво протянула Рен.
Она медленно двинулась вокруг тренировочной платформы, которая занимала почти все центральное пространство комнаты, внимательно осматривая длинные ряды стрел с разными наконечниками: серебряными, золотыми, стальными и вырезанными из черных бриллиантов. В некоторых стрелах даже имелись скрытые от глаза пустоты, которые заполняли специальным ядом. Рен изучила каждую стрелу опытным взглядом умелой лучницы.
Затем, кивнув самой себе, она повернулась к Аррику. На ее лице было написано явное любопытство. Ему удалось завладеть ее вниманием. Большинство дам мечтали о цветах, драгоценностях и других безделушках. Его неукротимая жена любила оружие. И ему это нравилось.
– Какое из них твое любимое? – мягко спросила она.
– Мое… любимое?
Она кивнула.
– Из всего, что здесь есть?
Еще один кивок.
Аррик на мгновение задумался, а затем расплылся в улыбке. Он уже знал ответ на этот вопрос. Король махнул Рен рукой, подвел ее к стене с кинжалами и принялся изучать ряды начищенных до блеска клинков, пока наконец не нашел то, что искал.
Серебряный нож-бабочка. Маленький, простой, лишенный всяческих украшений. Заботливо отполированный. И все же это оружие нравилось Аррику больше всего.
Он протянул нож Рен, и она робко взяла его в руку, а затем с гораздо большей уверенностью провернула рукоять, сделав несколько трюков с острым лезвием. Принцесса Драконов справлялась с кинжалом ничуть не хуже, чем с луком и стрелами.
Аррик не мог отвести взгляд от жены, пока она продолжала вращать лезвие сложными движениями. Серебро сверкало в тусклом свете свечей.
– Расскажи, что в нем такого особенного, – попросила Рен. – Пожалуйста.
Аррику потребовалось слишком много времени, чтобы понять, о чем она говорила.
В ноже. Она говорит о ноже, идиот.
Он глубоко вдохнул, набираясь сил. Аррик не мог ждать, что Рен откроется ему, если он сам не собирался сделать то же самое.
– Когда я был маленьким – лет в шесть или в семь, – у меня была только моя мать. Она очень сильно оберегала меня. Вспоминая об этом, я понимаю, что у нее имелись на то причины. Она была…
– Хорошей женщиной, – закончила Рен за него.
После окончания церемонии коронации Рен избегала смотреть ему в глаза, но сейчас ее взгляд был уверенным и твердым. Аррик почувствовал себя уязвимым, но в хорошем смысле, словно ему хотелось и дальше медленно снимать слои своей личности, чтобы Рен наконец смогла по-настоящему узнать его.
– Да, она была хорошей женщиной, – хрипло продолжил он. – Она была самой лучшей. Даже когда Сорен убил ее мужа и изнасиловал ее, она не возненавидела то, что из этого вышло. Она не возненавидела меня. Напротив, она отчаянно любила меня, словно я был величайшей драгоценностью в этом мире.
В его горле образовался комок. Аррик все еще по ней скучал.
– Потому что так оно и было, – сказала Рен. – Конечно же, так оно и было.
По ее взгляду Аррик понял, что она точно поняла его чувства. Она знала, каково это, когда любят так, как любила его мать. Ему бы хотелось, чтобы у этой истории был счастливый конец.
Он забрал нож из рук Рен и со щелчком вернул лезвие обратно в рукоять.
– Она подарила мне этот нож, чтобы я всегда мог постоять за себя, даже если ее не будет рядом. Она не хотела, чтобы я был слаб, так же, как она. Забавно, но я никогда не думал, что она была слабой. Однако Сорен оказался непосильной ношей для нее. Ее жизнь… она была ужасна, но мама всегда скрывала это от меня. Я должен был понять. – Он задрожал, вина и печаль переполняли его сердце. – Она оборвала собственную жизнь, чтобы сбежать от Сорена, и единственная защита, которая у меня осталась против мерзавца-отца, – этот нож.
Рука Рен легла ему на локоть:
– Мне жаль, что с тобой случилось такое. Жаль, что это случилось с ней. Я надеюсь, ты поверишь мне, когда я скажу, что она не была слабой. Она умерла не для того, чтобы сбежать от тебя или оставить тебя в одиночестве. Просто есть такие раны, от которых нельзя излечиться.
Что-то темное и болезненное сжало сердце Аррика. Что-то, за что он нес ответственность.
– Приятно слышать, что ты так думаешь, – сказал он правду.
Аррик повесил оружие обратно на стену, а затем направился к маленькой кладовке, устроенной в задней части оружейной. Рука Рен соскользнула с его плеча, и его мгновенно охватила тоска по ее прикосновениям. Рен дарила ему ласку, какой Аррик был лишен много лет.
– Ты же понимаешь, что это не твоя вина.
Аррик застыл напротив двери:
– Почему?
– Почему что?
Он обернулся, чтобы посмотреть ей в глаза:
– Почему ты утешаешь меня?
– Потому что ребенок никогда не должен нести на своих плечах груз такого прошлого. В смерти твоей матери виноват только Сорен. Не ты.
Жар вспыхнул в глубине его глаз, и Аррик часто заморгал. Он не заслуживал эту женщину. Он забрал у нее все, и все же она продолжала отдавать ему частички себя. Стыд пронзил Аррика до глубины души.
– То, что ты все еще так думаешь – что ты все еще хочешь утешать меня, – многое говорит о твоем характере, Рен. И о характере твоей матери. И отца. Но я забрал их у тебя. Я забрал их у тебя так же, как Сорен забрал мою мать, – горько выдохнул он. – Может, не напрямую, но я все равно виноват. Только я. Но теперь я ничего не могу с этим поделать. Возможно, никогда не смогу. Но… – Аррик расправил плечи и жестом указал на кладовку: – Но я хотя бы могу с чего-то начать.
Рен не двинулась с места, но бросила непонимающий взгляд на открытую дверь, а потом опять посмотрела на Аррика:
– Я не понимаю, что ты пытаешься сказать. К чему ты… Что ты делаешь?
– То, что должен был сделать очень давно, – ответил он и достал из кладовки лук и колчан, которые ему не принадлежали.
Рен ахнула, когда он протянул их ей. Она рефлекторно взяла оружие, но ее руки тряслись.
– Ты сохранил его. – Это был не вопрос.
– Сохранил, – мягко произнес Аррик. – Когда я забрал тебя, мне показалось, что будет неправильно оставлять твое оружие там.
Рен уставилась на любимый лук своей матери. Казалось, она едва могла поверить, что он и колчан для стрел настоящие.
– Но… но это оружие не должно иметь для тебя значения. Я не должна иметь для тебя значения. Так почему ты его сохранил? – потребовала ответа она.
– Иногда люди совершают поступки, которые не могут объяснить, – пробормотал Аррик скорее для себя, чем для Рен, и полез в кладовку за чем-то более тяжелым. – Но потом все обязательно становится на свои места.
Рен крепче сжала рукоять лука в пальцах.
– Что, прости?
– Неважно. – Аррик уж слишком расчувствовался. – Это тоже для тебя, – сказал он хрипло.
Драконье седло, которое Аррик заказал для Рен сразу после того, как ее темно-синий морской дракон напал на него, было сделано из плотной блестящей черной кожи. Для работы над этим седлом Аррик нанял лучших ремесленников и оплатил самые качественные материалы.
Мужчина вытащил его из кладовки и аккуратно положил на пол перед своей королевой.
– Мы так и не обменялись свадебными подарками, – с улыбкой сказал он. – Это мой подарок тебе.
Но его улыбка исчезла, когда Рен отшатнулась от седла так, словно в нем кишели ядовитые змеи. Аррик нахмурился. Что, черт возьми, он сделал не так на этот раз?
– Что случилось, дорогая?
Нижняя губа Рен задрожала, и сердце Аррика ухнуло вниз. Он причинил ей боль и даже не мог понять, чем именно.
Она судорожно втянула носом воздух:
– Я не могу… я не могу принять этот подарок, Аррик. Ты должен был понять, что я его не приму.
Но почему?
– Но тебе нужно седло. Для твоего нового дра…
– Седло, надетое мною на Трува, не может быть подарено тобой, – сказала Рен, и ее слова резанули подобно ножу, хотя голос был мягким. Она прижала к груди лук и стрелы своей матери и печально покачала головой: – Мне жаль. Оно очень красивое. Но я просто не могу.
– Я не понимаю.
Отказ Рен принять его подарок причинил Аррику боль. Он ведь пытался показать, что ее чудовищу рады в королевском доме. Дракон и принцесса шли в паре, и Аррику хотелось, чтобы Рен знала, что он принимает ее полностью.
– Это необходимо, чтобы дракон и всадник лучше сблизились. Трув должен принять седло, сделанное моими собственными руками. Прости. Но это был очень красивый жест, мой лорд.
Внезапно в ее речь вернулась былая формальность. Она вновь пыталась выстроить стену между ними. Аррик не позволит ей этого сделать.
– Я понимаю, – сказал он, возвращая седло обратно в кладовую. – Но оно всегда будет лежать здесь, если вдруг тебе понадобится.
– Спасибо тебе за мое оружие, – сказала Рен дрожащим голосом, кивнув на лук и колчан в своих руках. – По-настоящему спасибо. Я думала, что навсегда потеряла последнюю ниточку, что связывала меня с моей матерью.
Аррик ощутил, как его сердце раскалывается на части. Он причинил ей боль. Он забрал у нее семью, как Сорен забрал мать у него самого.
Аррик был злодеем.
Чувства взяли над ним верх, и Аррик в один шаг преодолел разделявшее их расстояние. Рен позволила ему подцепить пальцем ее подбородок и поднять ее лицо. В глазах королевы стояли слезы, но Аррик знал, что она никогда не даст им пролиться в его присутствии, как бы ему ни хотелось обратного.
Позволь мне заботиться о тебе. Позволь мне стать твоей опорой.
– Я не могу стереть боль, которую причинил тебе, Рен, – прошептал он, проводя пальцами по ее подбородку и линии челюсти к самому уху. Аррик почти представил, как Рен подается вперед, прижимаясь к его ладони. – Но я сделаю все возможное, чтобы искупить то, что натворил.
Он опустился на колени и обхватил ее руками за талию, прижавшись лицом к ее мягкому животу.
– Я сделаю тебя счастливой. Я знаю, что могу сделать тебя счастливой. Но я никогда не хотел этого ни для кого, кроме моей матери. Я буду умолять, брать взаймы и красть, чтобы подарить тебе целый мир.
– Думаю, это хорошо, – сказала Рен, запуская руки в его косы, – что ты хочешь сделать других людей счастливыми. Хорошо, что ты хочешь искупить свою вину. Но твои обещания ничего не значат, если ты не подкрепишь их действиями, Аррик. Иначе слова так и останутся просто словами.
Мужчина точно знал, на что намекал его маленький дракон. Все планы, которые он строил, и клятвы, которые давал, обращались в пыль, когда это было ему выгодно. Рен не верит, что он способен говорить правду.
Но он был намерен изменить это.
Он сожжет этот мир ради своей королевы.