От составителей
Сборник «Троице-Сергиева лавра» (Сергиев, 1919), был задуман как своеобразный путеводитель по древнейшему монастырю России и центру православной культуры. Подготовка сборника проводилась почти 90 лет назад Комиссией по охране памятников старины и искусства Троице-Сергиевой лавры, созданной в октябре 1918 года Коллегией по делам музеев Наркомпроса в связи с национализацией лавры и угрозой уничтожения ее художественного собрания[1]. В Комиссию вошли как специалисты из Москвы (И. Е. Бондаренко, Н. Д. Протасов, Т. Н. Александрова-Дольник, Ф. Я. Мишуков, В. Д. Дервиз), так и специалисты, жившие в Сергиевом Посаде: отец Павел Флоренский, С. Н. Дурылин, С. П. Мансуров, М. В. Шик (ставшие впоследствии священниками), а также П. Н. Каптерев, Ю. А. Олсуфьев и другие. Уже 14 декабря 1918 года на очередном заседании о. Павлом Флоренским был поставлен вопрос о создании путеводителя по Троице-Сергиевой лавре. И. Е. Бондаренко предложил, чтобы путеводитель распадался на ряд очерков. Тогда же в основном были определены темы очерков и их авторы.
Деятельность Комиссии, несмотря на ее государственный статус, основывалась на благословении Святейшего патриарха Тихона. К нему о. Павел Флоренский, ставший своего рода идейным руководителем, обратился еще в начале ноября 1918 года: «Ваше Святейшество, Милостивый Архипастырь и Отец. Будучи приглашены в Комиссию по охране и реставрации лавры, мы испрашиваем благословение Вашего Святейшества на предстоящее, полное величайшей ответственности, дело, а чтобы иметь право просить о благословении – считаем долгом своим объяснить, как понимаем выдачу серебра Прав[ительству] – по декрету. С 30-го октября нов[ого] стиля лавра стала достоянием Комиссар[иата] Нар[одного] Просв[ещения]. Следовательно, речь может быть не о том, что отнимут у Церкви из лавры, ибо все отнято, но скорее о том, что удастся сохранить для Церкви на том или ином косвенном основании. Основная задача Комиссии – не дать ничему уйти за пределы лаврских стен и по возможности сохранить строй лаврской жизни. К этой основной задаче присоединяется другая, сама по себе второстепенная, но тем не менее делающая возможным осуществление первой – направить реставрационные работы в наиболее безобидную для Церкви сторону»[2].
Вид на лавру с юго-восточной стороны. Фотография 1920-х годов
Позиция членов Комиссии, изложенная в этом обращении, вызывала соответствующую реакцию у представителей советской власти и атеистически настроенных деятелей. Несмотря на огромный труд по разборке и каталогизации художественного собрания лавры, выполненный в предельно короткие сроки и на высоком профессиональном уровне, уже к 1920 году деятельность первого состава Комиссии была прекращена ввиду признания властями политической неблагонадежности ее членов[3].
Сборник, посвященный Троице-Сергиевой лавре как художественному памятнику мирового значения, не успев выйти в свет, был подвергнут в статье снявшего с себя сан священника Михаила Галкина (Горева) разгромной рецензии, опубликованной в журнале «Революция и церковь» в № 3–5 (март – май) за 1919 год[4].
«Комиссией по охране памятников искусства и старины Троицкой лавры в г. Сергиеве, Моск. губ., в частной типографии Иванова отпечатана, но по не зависящим от Комиссии обстоятельствам остановлена выпуском в свет любопытная брошюра: «Троице-Сергиева лавра». Отпечатана брошюра, конечно, на государственный счет, затрачены кипы великолепнейшей бумаги, ценящаяся на вес золота типографская краска, рабочие руки и т. д. На одном из заглавных листов брошюры (специальный лист) – государственный штемпель: «Р.С.Ф. С. Р. Народный комиссариат по просвещению. Отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины». На следующем листе обозначается уже точнее, кому же собственно должна принадлежать честь этого издания: «Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры».
Духовская церковь. Фотография 1-й половины XX века
Вид на лавру со стороны торговых рядов. Фотография 1920-х годов
Брошюра представляет из себя сборник статей, принадлежащих перу членов Комиссии.
Особенное внимание обращает передовая статья служителя культа и члена Комиссии П. А. Флоренского «Троице-Сергиева лавра и Россия».
В этой статье священник Флоренский пытается осветить политическую роль «национального героя Сергия» как «лика России» (стр. 6), как «особого нашего Российского царствия хранителя и помощника», как «особого покровителя и вождя русского народа», как «Ангела-Хранителя России» (стр. 7), как «Чудного старца святого Сергия» (стр. 8), «первообраза, первоявления России» (стр. 6), в лице которого «русский народ сознал себя, свое культурно-историческое место, свою культурную задачу и только тогда, сознав себя, получил историческое право на самостоятельность» (стр. 9).
Лавра в брошюре неоднократно именуется «Домом преподобного Сергия», «Домом Живоначальныя Троицы», «лицом России» (стр. 6), «ее сердцем». «Чтобы понять Россию, – по мнению автора, – надо понять лавру, а чтобы вникнуть в лавру, должно внимательным взором всмотреться в основателя ее, признанного святым еще при жизни» (стр. 7). «В лавре оказывается ощутительнее, чем где-либо, бьется пульс русской истории, здесь собрание наиболее нервных, чувствующих и двигательных окончаний, здесь Россия ощущается, как целое» (стр. 4). «Очарование, теплое, как смутная память детства, уродняет душу лавре, так что все другие места делаются отныне чужбиной; а это – истинной родиной, которая зовет к себе своих сынов, лишь только они оказываются где-нибудь на стороне. Да и самые богатые впечатления на стороне скоро делаются тоскливыми и пустыми, когда потянет в Дом преподобного Сергия» (стр. 4).
Надвратная церковь Иоанна Предтечи. Фотография 1-й полов. XX века
Троицкий собор и Никоновский придел. Фотография 1-й половины XX века.
В заключительном абзаце своей статьи П. А. Флоренский говорит о монахах, обслуживающих лавру и «безусловно необходимых, как пятивековые стражи, ее единственные стильные стражи»; витиеватым слогом он тут же говорит не только о праве на существование гроба с костями Сергия, но и о правильно поставленном с «использованием всех достижений русского высокостильного искусства храмовом действе у священной гробницы Основоположника, Строителя и Ангела России».
При рассмотрении названной брошюры ясно выявляется основная тенденция местной Комиссии по охране лавры. Эта тенденция та же, которую усиленно проводят патриаршие круги, пытающиеся создать из лавры нечто подобное русскому «Ватикану», эту тенденцию в свою очередь усиленно проводили и реакционные группы, объединившиеся под флагом «церковных общин Сергиева Посада».
Душою «издательского плана» по выпуску названной брошюры являлись: бывший председатель Комиссии И. Е. Бондаренко и его «ученый секретарь» Флоренский. Выяснено, что гражданином Флоренским была доставлена для издания и великолепная бумага, которой могло бы позавидовать любое из действительно необходимых совет ских изданий.
Про Флоренского известно, что в бытность свою профессором московской Духовной академии, он редактировал академический журнал «Богословский Вестник»; неоднократно помещал в нем погромные статьи, и, в частности, статьи, направленные против политических эмигрантов, небезызвестного нововременца В. В. Розанова, с которым находился в отношениях интимной дружбы. Деятельность Флоренского в данном направлении достаточно освещена в «Записках петроградского религиозно-философского общества» (вып. IV. Доклад совета и прения по вопросу об отношении общества к деятельности В. В. Розанова. Петроград, 1914–1916).
И. Е. Бондаренко, как председатель Комиссии по охране лавры, известен тем, что, состоя на ответственном посту в советском учреждении, пытался завязать связь с патриархом, которому неоднократно доносил о работах Комиссии, испрашивая на свои «труды» в качестве председателя Комиссии «молитвы и благословения святейшего».
В архиве так называемого «духовного собора» лавры был найден доклад Бондаренко, адресованный «Его Святейшеству, Святейшему Патриарху Тихону Московскому и всея России», от 9 марта 1919 года.
Ризница. Фотография 1-й половины XX века
В своем докладе гражданин И. Е. Бондаренко, между прочим, почтительно сообщает патриарху, что только часть митрополичьих покоев решено приспособить под музей лавры, а часть он думает оставить в распоряжении патриарха на время его приездов в Сергиев; попутно тут же сообщается, что Комиссией (на государственный, конечно, счет) решено открыть кроме художественной и иконописную школу, которая будет снабжать православные храмы иконами художественного «высот костального» письма. Доклад подписан председателем Комиссии по охране Троице-Сергиевой лавры с такой характерной припиской: «с изъявлением глубочайшего почтения, И. Бондаренко». На докладе резолюция патриарха: «№ 905 9/22 марта. Собор лавры не замедлит представить по содержанию сего свой отзыв. П. Тихон».
Как курьез следует отметить, что в тексте одного «летучего листка, принятом на заседании местной Комиссии по охране памятников искусства и старины, последняя свое обращение к населению предполагала начать словами, что к своим работам она приступила «с благословения патриарха Тихона».
Если учесть, что в состав Комиссии, кроме названных лиц, входили: бывший граф Ю. А. Олсуфьев, сын видного члена церковного собора и активного деятеля по созданию в Сергиеве контрреволюции С. П. Мансуров, в качестве делопроизводителя работал сын вице-губернатора Заботкин, машинисткой служила Т. В. Розанова (дочь писателя – нововременца), для читателей станет вполне ясна та роль, которую только и могла играть названная Комиссия в делах лавры.
Не говоря уже о брошюре, вся деятельность Комиссии, как и следовало ожидать, направлялась в прошлом к охране религиозного культа в лавре, к защите интересов ее «единственно стильных, пятивековых стражей» – монахов (которые и были в действительности приглашены на службу в комиссию в качестве стражников, причем бывший наместник лавры архимандрит Кронид занял пост «караульного начальника»), к ненарушимости «храмового действа» у костей Сергия, правда, пока без особых достижений «русского высокостильного искусства».
Вся эта деятельность Комиссии требует подробного расследования, как и деятельность других подобных комиссий, организовавшихся всюду.
Из целого ряда городов поступают сведения, что в комиссии эти успешно проникают большею частью служители культа, профессора и преподаватели бывших духовно-учебных заведений. Добиваясь иногда в комиссии ответственных постов, названные лица свою главную задачу полагают в том, чтобы «охранить» от ликвидации весь старый церковный аппарат, домовые храмы и даже целые монастыри под предлогом их «несомненной» исторической, археологической или же просто бытовой (!) ценности».
Троицкий собор. Фотография 1-й половины XX века
Можно предположить, что вслед поступило распоряжение о приостановке работы по изданию. Сохранились свидетельства, что в течение нескольких лет часть тиража хранилась в помещении бывшей лаврской библиотеки[5].
На заседании 1-го января 1922 года, когда было объявлено, что Комиссия передается в ведение Церковной секции и обращена в монастырский музей, В. Д. Дервиз (директор музея) предложил заменить титульный лист путеводителя по лавре и осуществить выпуск издания. 12-го июля 1922 года сотрудник музея А. Н. Свирин предлагает обратиться в Сергиевский исполком с просьбой о выдаче тиража, хранящегося в лаврской библиотеке, что так и не осуществилось[6]. Предполагавшийся к выпуску тираж в 2000 экземпляров, частично напечатанный, но еще не сброшюрованный, вероятно, был уничтожен. Единичные сохранившиеся экземпляры имеются в фонде Российской государственной библиотеки, в московском Мемориальном музее-квартире о. Павла Флоренского и нескольких частных собраниях и являются библиографической редкостью.
Сборник, с которого осуществлен набор настоящего издания, представляет собой брошюру размером 22 × 14 см, объемом в 155 страниц. Последующие издания Комиссии и Музея были оформлены так же. Напечатан он был без иллюстраций, на очень тонкой желтоватой бумаге, из-за чего текст лицевой и оборотной сторон просвечивает на нескольких листах. Несмотря на скудость полиграфических средств и достаточную давность издания, содержание статей продолжает и ныне вызывать исключительный интерес. Посвященные русской истории и истории русского религиозного самосознания, высокохудожественным творениям и реликвиям древности, они были созданы блестящей плеядой специалистов, сохранявших преемственность культуры. В то же время статьи сборника, написанные живым и образным языком, доступные различным по уровню подготовленности читателям, являются лучшим примером музейного просветительства. Одновременно с подготовкой сборника к изданию был выполнен перевод текстов на английский и французский языки.
Из всех статей наибольшую известность получил открывающий сборник текст о. Павла Флоренского «Троице-Сергиева лавра и Россия», где он говорит о значимости монастыря как духовной сердцевины русского народа.[7] Другие статьи до сих пор оставались мало или совершенно неизвестными, хотя взгляды, высказанные авторами того времени, во многом предупредили искания и решения современных исследователей церковного искусства[8].
В 1926 году Главнаукой проводилось обследование уже созданного к тому времени Сергиевского историко-художественного музея. В Протоколе была дана высокая оценка музейному собранию и работе сотрудников. Особо отмечался труд библиотекаря А. Серафиновича и состояние бывшей лаврской библиотеки, где несколько лет хранился тираж сборника «Троице-Сергиева лавра»[9].
Надо сказать, что намеренному уничтожению был подвергнут не только сборник, но и многие из его авторов[10].
Осуществление когда-то задуманного нашими предшественниками издания – малая дань признательности подвигу их жизни.
Составители благодарят Татьяну Васильевну Смирнову, Ирину Леонидовну Кызласову и Александра Умаровича Грекова, предоставивших ряд ценных материалов, а также отмечают, что публикуемые среди иллюстраций документы Комиссии происходят из собрания московского Мемориального музея-квартиры священника Павла Флоренского.