При рождении мне дали имя Бэлла-Роза, слишком необычное. И все потому, что волосы мои были белые с персиковым отливом, жесткие и кудрявые. Изумрудные глаза отличались изумительной прозрачностью и красиво гармонировали с фарфоровой кожей.
Точно такой же я осталась, когда выросла – милой красоткой с внешностью куклы, правда, персиковые пряди со временем приобрели медную рыжинку; губы стали слишком пухлыми, ресницы и брови почернели, а щечки расцвели ярким румянцем. Но внешность эта была обманчива – нрав я имела слишком независимый и дерзкий.
– Бэлла-Роза, мы даруем тебе пещеру, – со вздохом облегчения сказали мои родители, когда я достигла совершеннолетия.
– Наконец-то! – воскликнула я. – Что, уже можно лететь?
– Она твоя, – устало улыбнулась мать. – Но не вздумай сразу же тащить туда мужчин, потому что…
– Так какая же она моя? – помрачнела я. – Вы что, собираетесь и дальше меня контролировать?
– Хоть ты и совершеннолетняя, – сказал отец, – но мы будем продолжать беспокоиться о тебе, пока ты не выйдешь замуж.
– Лучше уж побеспокойтесь друг о друге, – ощутив нарастающее томление, которое просто-таки преследовало меня в последний год, я тряхнула волосами, так что они свободно рассыпались по спине, и в нетерпении закусила нижнюю губу. Глаза уже увлажнились – нужно было спешить. – Так что, где эта пещера?
– Во второй гряде Оранжевых скал, над Черной пропастью. Вот заклинание, – с тревогой всматриваясь мне в лицо, мать протянула красивую шкатулку – бирюзовую, инкрустированную мелким жемчугом, перевязанную сверху бантом.
– Ах, зачем этот официоз? – просто-таки вырвав прелестную вещичку из ее рук, я нетерпеливо сорвала бант и открыла крышку. Внутри, на алом бархате, лежало золотое колечко с изумрудом, одетое на небольшую, скрученную в трубочку бумажку.
– С днем рождения, дочь!
– Спасибо… – руки мои дрожали, потому что томление, возникшее между ног, уже добралось до груди и начало волнами распространяться оттуда обратно вниз, угрожая поглотить меня в сию же минуту. Я импульсивно сжимала бедра, дыхание мое участилось, и мне просто необходимо было с этим хоть что-то сделать.
Обычно в таком состоянии я или взмывала в небо, чтобы там, пролетев сквозь грозовую тучу, немного остудиться, или ныряла в пещерные озера.
Но если мне хотелось слишком сильно, я снимала телесное напряжение трением половых губок об угол стола, или ласкала сама себя, каждый раз боясь быть застуканной за этим постыдным занятием.
Конечно, и это мне мало помогало, ведь самоудовлетворение не всегда заканчивалось разрядкой. Я слышала, что для этого нужен был мужчина. Я же созрела слишком рано и надеяться на то, что мне будет позволено завести подобные знакомства в обществе обычных людей, было немыслимо. За добрачную связь несовершеннолетней драконицы с драконом следовало наказание позорным клеймлением, и ни один смельчак не рискнул бы на такое пойти. Оставалось украсть трофей… Но, куда я могла унести его?
И я страдала, вываливая свою неудовлетворенность и раздражение на головы родных.
***
И вот, пропуск во взрослую жизнь мной наконец-то был получен!
– Ну все, я полетела, – отбросив ставшую уже ненужной мне бумажку и бормоча про себя фразу из пяти слов, способную открыть невидимую завесу в теперь уже мою пещеру, я чуть было не обидела родных.
– А кольцо? – растерянно спросила мама, когда я шагнула за порог двери, ведущей на балкон, чтобы там, взмыв в небо, пробить собою тучу.
– Оно тебе разве не понравилось? – в голосе отца послышались нотки огорчения. И я, чуть ли не теряя сознание, с залитыми краской щеками, вынуждена была возвратиться обратно в комнату.
– Ой, я просто… Ах… Мне хотелось взглянуть на свою пещеру… Спасибо, чудесное кольцо!
Выкрикнув эту фразу, я чуть не разломала шкатулку, поспешно вытаскивая из нее перстень и одевая его себе на палец. Потом так и бросилась к балкону. Выбежав за дверь, я обрела крылья, тут же приняв иной облик. Я стала белой драконицей, настолько ослепительно прекрасной, что если бы кто-то из моих знакомых мог меня увидеть…
Нет, не думаю, что обычные люди смогли бы оценить молочного цвета, чуть розоватую гладкую кожу, покрытую медным пушком; длинные лапы, заканчивающиеся пальцами с острыми коготками; все время извивающийся хвост, покрытый серебристой чешуей; драконью морду, острые зубки которой, тем не менее, были прикрыты персиковыми губами. А между крохотными рожками у меня на лбу, просто над изумрудными глазами, в обе стороны развевались жемчужно-розовые перья. Такого же цвета были и мои крылья, и когда я складывала их за спиной, в самом деле казалось, что я цветок – роза, удивительней которой нет ничего на свете.
Бэлла – означало красивая. И где-то же существовал парень, тоже дракон, мой наречённый жених, которому я буду принадлежать и телом, и душой. Я верила, что он сразу же полюбит меня, как только увидит вот этот, драконий облик. Потому что именно он и был моей главной сутью.
В обычной же жизни, понятной для всех остальных, я – Бэлла-Роза, красавица-аристократка, единственная дочь своих родителей, обитающих в отдаленном родовом поместье графства Глоуд-Парк, в прекрасном замке с высокими башнями, окруженном неприступной каменной оградой. По понятным причинам, моя семья не водила слишком близких знакомств ни с кем из тех, с кем мы встречались на балах или приемах, ограничиваясь светскими беседами и поддерживая формальные отношения, необходимые для статуса. Фактически, в обществе обычных людей мы были отшельниками. Но не изгоями. Просто необходимо было жить так, чтобы никто не знал о том, что мы – драконы.
Триста лет прошло с тех пор, как, после ожесточенной войны, Великий союз магов и ведьм взял власть в свои руки, изгнав всех драконов, так что мы долгое время вынуждены были прятаться под землей и даже в параллельных реальностях. И только недавно начали постепенно возвращаться в свой мир. Законы понемногу менялись, со временем общество магов стало более лояльно относиться к нашему присутствию, но следовало быть осторожными. И мы прятались за внешностью обычных людей.
Именно поэтому, каждый раз взмывая в небо, я должна была подниматься на такую высоту, чтобы снизу, из земли, меня никто не смог заметить.
И в этот раз я поступила так же. Все время повторяя заветные пять слов: «Si felix esse vis, esto» – являющиеся проводником, а также и магическим ключом в мои «хоромы», широко расправив крылья, я неслась по направлению к свободе.
Одно огорчало: мое неуемное желание, которое просто убивало, заставляя все время стонать и метаться из стороны в сторону. И я то взмывала вверх, то опускалась слишком низко над землей, а это было опасно. К тому же в небе совершенно не было туч, холодные капли которых смогли бы остудить мое разгоряченное огнем постыдного желанья тело, и я искала воду.
Да, я могла бы нырнуть в темную прохладу лесной чащобы, чтобы, упав на землю, или прижавшись к замшелому стволу дерева, попытаться облегчить нестерпимый зуд. Вот только жажда наконец-то очутиться в месте уединения, в гнездышке, в которое я, если захочу, могу даже утащить добычу мужского пола, чтобы испытать настоящий экстаз, гнала меня вперед.
Я знала эту Оранжевую гряду – длинной полосой она простиралась вдоль узкого каньона, на самом дне которого бурлил поток, и была надежно спрятана от остального мира среди серых и хмурых скал, к которым нужно было лететь над лесами и равнинами, минуя поселенья. Это было пристанище драконов, местность, где подобные мне могли не прятаться и быть настоящими, сами собой. Недоступные из-за своей стремительности, испещренные глубокими и влажными пещерами, эти скалы вызывали мистический трепет у обычных людей, и сюда мало кто из них наведывался. Меж тем драконы избрали Оранжевую гряду любимым местом отдыха от остального мира.
Здесь также располагался наш Главный храм, и монастырь, в котором совершались разнообразные обряды, в том числе и венчания между драконами. Посредством предсказаний игуменья определяла будущую пару молодоженов, и эти сведения доносились до их родителей, чтобы те помогли будущей чете найти друг друга, а также – удачно сблизиться. Ведь в добрачный период кровь драконов была настолько горячей, а нрав – пылкий, что могла произойти непоправимая ошибка – кровосмешение с обычными людьми. А это, по преданию, грозило возможным уродством потомства и даже вырождению. Поэтому совершеннолетним позволялось заниматься любовью до брака – но не с драконами. Да, было в этом что-то преступное – похищать ни в чем неповинных жертв, стирать потом их память и даже иногда убивать, но…
И вот теперь я тоже имела среди скал свой укромный уголок.
Это было настолько неожиданно, такой подарок, что при иных обстоятельствах я бы взяла туда с собой родителей, чтобы они разделили со мною радость и увидели, как я им благодарна. Но теперь… Меня просто рвало на части, дрожь нетерпения бросала мое тело то вверх, то вниз.
И вдруг, проносясь над обширным поместьем, граничащим со скалами, и чуть не задевая крыльями верхушки огромных елей, я заметила внизу какой-то силуэт. Это был юноша. Наверное, он просто прогуливался в парке, потому что путь его лежал в сторону фонтана, брызжущего во все стороны тугими и высокими струями воды.
Что-то странное со мной случилось, когда, желая охладиться, я метнулась к искусственному источнику. Замерев там над прозрачной тучкой из тумана, я с наслаждением вдыхала холодные капли, впитавшие в себя аромат цветущих акаций. Меж тем невдалеке показалась фигура незнакомца, и мне нужно было спешить укрыться от его взгляда, ведь если бы он меня заметил… Но я все-таки задержалась, решив увидеть его лицо. И сделала это напрасно. Потому что внезапный импульс пронзил мое сердце, мне стало жарко настолько, что я вынуждена была молнией упасть в широкую каменную чашу, чтобы, опустив туда морду, испить воды, а потом тут же подняться в небо, спрятавшись за верхушками деревьев.
Конечно же, юноша не мог меня заметить. Он был слишком занят своими мыслями, чтобы смотреть по сторонам. Но я совершенно потеряла всякую бдительность и вела себя неосторожно. Снова и снова делая круг над водоемом, я словно впитывала его мужскую сущность, словно хотела запомнить образ, потому что невидимые нити вдруг привязали меня к этому незнакомцу.
«Что со мной? – думала я, удивляясь вдруг возникшей незримой связи – между ним и мной. – Или это любовь? Страсть… Нет, не может быть. Просто… Он появился в то время, когда меня разрывало желание, вот и почудилось. Ладно, нужно будет узнать, чье это поместье, чей парк, и кто этот парень. А что если он станет моей первой жертвой, соблазнительным трофеем? Что? Похитить его прямо сейчас? Нет, сначала нужно попасть в свою пещеру».
Сделав последний круг, я поняла, что начала видеть мир совершенно по-другому. Словно кто-то вытер пыль из мутного стекла, и все вокруг заиграло ярчайшими цветами. Вот только центром этого мира стал незнакомец.
Бледная кожа, черные прямые волосы, собранные в хвост, ровный аристократический нос, широкие дуги бровей, опущенные веки. Невысокий, стройный, ладный, одет в просторную белую рубаху, заправленную в кожаные штаны, туго обтягивающие ляжки, а между ног бугрится… Но отчего он не смотрит в небо?
И вдруг юноша, словно что-то учуяв, поднял лицо вверх, устремив задумчивый взгляд черных очей туда, где была я. Но это было опасно – позволять человеку увидеть в небе дракона, то есть, меня. Поэтому, мелькнув в его глазах фантомом, я устремилась дальше по курсу – в сторону Оранжевой гряды.
Мысли мои всецело были поглощены парнем, когда, нашептывая заклинание, я увидела легкое свечение, идущее от одной из множества пещер. Взмахнув крыльями, я полетела туда.
Возвратившись домой, первым делом я поблагодарила папу с мамой.
– Там прекрасно! Какой простор!– восторженно восклицала я, а в глазах моих меж тем стояла фигура парня. – Целых три коридора, углубляющихся в скалы!
– А как тебе комната со сводчатым потолком? – спросила мама. – Ты видела, что пол в ней вымощен изумрудами?
– И стена из сталактитов просто чудесна! Мне так понравилось, что капли воды, стекая по пирамидам и ударяясь в медную чашу внизу под ними, создают музыку капели. Наверное, я сделаю из этой пещеры опочивальню.
– Лучше гостиную, – вмешался отец. – А на спальню подойдет та, что с окном, выходящим на скалы и каньон. В нее хорошо проникают лучи восходящего солнца, к тому же там красивый обзор.
– Хорошо, я подумаю, – согласилась я, даже не начав спор, как сделала бы это в ином случае – в последнее время меня начали раздражать поучения родителей. Но сейчас что-то иное занимало все мои мысли – хотелось узнать о парне.
– И заметь, дочь, справа, по соседству от тебя, находиться вход еще в одну пещеру.
– Да, я заметила, – пробормотала я, еще и еще раз прокручивая в памяти интересующий меня образ.
– И знаешь, чья она?
– Нет…
– Время от времени в ней обитает молодой и красивый виконт де Альбе, к тому же он – холостяк, а его отец…
– Какая мне разница до виконта де Альбе? – хмыкнула я. – Пусть себе живет! Я не собираюсь с ним знакомиться.
– Это почему же? – удивилась мама. – Мне показалось, что ты была бы не против общения с мужчиной, возможно, мы даже выдали бы тебя замуж, если бы нашелся кто-то такой, что мог бы тебе подойти. Ведь я вижу, как ты мучаешься и страдаешь.
– Страдаю от чего? – внезапно глаза мои округлились: родители никогда прежде не начинали разговор о том, что выходило за рамки приличий, и вот…
– Страдаешь от одиночества, – решил вмешаться отец.
– Ты слишком расцвела, и тебе пора бы уже обрести пару, чтобы…
– Чтобы что? – лишь подумав о том, что вот, крепкие мужские руки могли бы ласкать меня вместо того, чтобы самой искать разрядки, я тут же вспыхнула огнем желания. И, чтобы не выдать себя с головой, без всяких объяснений сразу же бросилась вон из комнаты.
Опрометью пробежав открытую галерею, я заскочила в ближайшую дверь. Это была библиотека. В ней убиралась горничная – тихая глухонемая Ханна, безропотная и покорная. Много лет она прислуживала в замке, и когда состарилась настолько, что не смогла больше работать, родители решили определить ей место в книгохранилище – вытирать пыль.
Ухватив ошарашенную Ханну за локоть, я силой поволокла ее вон из комнаты. А потом, захряснув за собой дверь и заперев ее на задвижку, устремилась к моему любимому месту – немного выступающей вперед детали одного из кресел, напоминающую собой фигурку мужского члена. Подняв вверх пышные юбки, я занесла над ней ногу и, опустившись на деревянное подобие мужского члена, начала ерзать по его гладкой «головке», вмиг ставшей скользкой от обильной смазки, изливающейся из моих половых губок. Безудержный стон растревоженного сладострастия вырвался из моих приоткрытых губ. Но, зажав их рукой, я продолжила ерзать по подлокотнику, услаждая саму себя, и желая освободиться от мучающего меня томления.
Вот только в этот раз я только растревожила «осиный рой», так как с каждым движением зуд становился все нестерпимей, так что уже даже пот стекал по моему лицу, но желанное освобождение не наступало. Я также принялась руками ласкать грудь. Расшнуровав лиф и не прекращая скольжений по гладкому дереву, я щипала сама себя за соски, нажимала на них ладонями, пыталась достать языком, чтобы лизнуть.
И в этот момент перед моим мысленным взором возник образ черноволосого красавца. Я представила, что это его тело находиться подо мной. Что это его руки и губы ласкают меня, а между ногами елозит упругий член. Дыхание мое участилось, легкие пульсирующие волны устремились в разные стороны от свода между нежных лепестков моего женского естества, от крохотного бутона чувственности, даже случайное касание к которому мгновенно возбуждало во мне безудержное желание близости. Но – с кем?! Я была одна, в этой прохладной полусумрачной комнате, изнывающая от мучающей меня жажды, погруженная в пучину грез, теперь – еще и в бездну мечтаний о незнакомце, даже лица которого не рассмотрела толком. Но чувство зова, внезапно возникшее при виде его, зажгло во мне какой-то огонек, постепенно все разгорающийся, словно от дуновения ветра.
И как же мне было тоскливо и одновременно радостно, когда, всеми силами воображения представив, что да – это он проникал в мою плоть, это с ним я вступила в сладостную схватку, – вдруг взорвалась ярчайшей вспышкой экстаза! Крепко зажав подлокотник между ногами, замерев в таком вот положении, я несколько раз содрогнулась, а потом бессильно упала в кресло, сжавшись в комок.
После всего немного отдышавшись, приведя в порядок прическу и одежду, я встала с кресла и двинулась к двери. Повернув ключ, я осторожно выглянула наружу. Ханна все так же пребывала на своем обычном месте – возле огромного глиняного горшка, в котором цвела бегония. Наша старая служанка любила смотреть на скалы, сидя на специальной скамеечке.
– Все, можешь продолжать свою работу, – смущенно улыбнулась я старушке. И хоть она и не могла расслышать, что я ей сказала, меж тем понимала меня даже по губам.
Согласно кивнув головой, Ханна поднялась со своего места и, расправив фартук, пошла в библиотеку, чтобы также «замести» следы моего преступления – я была благодарна этой женщине за то, что она безропотно понимала все.
– Итак, о чем мы говорили, прежде чем ты… – и мама хмыкнула, подмигнув папе, -… убежала по срочным делам?
– Я восхищалась своей пещеркой, – залпом осушив стакан с водой, я плюхнулась на мягкий стул, оперевшись на него спиной.
– А также о том, что виконт де Альбе…
– Вот о чем я хотела спросить, – перебив матушку, я поставила точку в ее разглагольствованиях насчет навязывания мне жениха. – А что за поместье, в парке которого расположен огромный фонтан с высокими струями? Оно расположено у самой черты гор. Кто его владелец?
– С какой стороны ты летела к Оранжевой гряде? – спросил отец.
– С южной. Там еще дом с тремя башнями, на центральной – развевается флаг розового цвета.
– А, это барон Ланье. Помнишь, Гризельда, – обратился он к маме, – в прошлом году ты спрашивала леди Мари о каких-то восковых фиалках, цветущих в ее саду?
– Ах да, припоминаю, – оживилась мама. – Баронесса вплела несколько бутонов в свою прическу, и, несмотря на невзрачное платье, сшитое по старой моде, это вызвало настоящий фурор. Все сначала подумали, что цветы искусственные, но когда узнали – что только утром сорваны в саду и не увяли даже до полуночи, вмиг захотели заиметь несколько кустиков себе. Ну и я в том числе, разумеется. Я спрашивала Мари, не могла бы она продать мне свои фиалки.
– Ты настоящая модница. И что ответила тебе баронесса Ланье?
– Конечно же, она согласилась. Вот только, после бала, я сразу же забыла о своей просьбе, и только теперь… А что, Бэлла-Роза, тебе приглянулись цветы? Ты их видела, да? Ведь Мари говорила, что они высажены так, что, вместе с зеленой травой газона создают красочное панно. Эти фиалки насыщенного бордового цвета, но Мари рассказывала, что есть еще и голубые, и розовые. Наверное, красиво?
– Нет, я не видела цветов, – сказала я. – И если они где-то и цветут, там, внизу, то как бы мне их увидеть с высоты птичьего полета?
– А и вправду, – вздохнула мама. – Тогда что?
– Что?
– Что привлекло твой взгляд, твое внимание, что ты решила спросить?
– Да просто так… Там, в глубине парка, красивый фонтан, и мне стало интересно – а что если бы и нам создать такой же?
– И это все?
– Да…
– Думаю, нам будет достаточно и пещерных озер, – сказал отец. – А вот фиалки… Если ты хочешь, Гризельда, – обратился он к маме, – мы можем отправить к Ланье садовника, чтобы он приобрел для тебя пару кустиков.
– Но я бы хотела поехать сама, – возразила она, – чтобы выбрать расцветки. А вдруг есть белые? И вообще, как поговаривают, в поместье Ланье изобилует причудливая флора. Кроме цветов барон развел шаровидные кусты и карликовые деревья, а еще есть птицы… Ты знаешь, Филипп, что они имеют настоящую оранжерею, наполненную заморскими бабочками?
– И это несмотря на плачевное финансовое положение?
– Да? И что, дела Ланье настолько плохи?
– Предки перевернулись бы в гробах, узнай, какие суммы проигрывает в карты их потомок. Огромная сумма, спущенная в последний раз бароном, может привести к тому, что он вынужден будет просить помощи у кредиторов.
– Вот они, людишки, – хмыкнула мама. – Как же легко доходят до потери свободы. Бедная Мари…
– Не забывай, что и ты…
– Ах, не нужно все время напоминать мне о моем отце, – щеки мамы сразу же стали пунцовыми от стыда.
Это была печальная история ее сиротства. Дело в том, что мама моей мамы, бабушка Глафира, в пору своей юности влюбилась в обычного парня – пастуха, пасущего высоко в горах стада овец. Увидев его как-то спящим на равнине, под цветущим кустом шиповника, она спустилась с небес на землю и, обретя подобие девушки, неосмотрительно вступила в разговор. Парень, хоть и простых кровей, был немыслимо красив – стройный, голубоглазый блондин, с умопомрачительной улыбкой. Как рассказывала мне сама бабушка, Намир околдовал ее с первого же взгляда, и она почти тронулась рассудком, позволив ему себя поцеловать. А дальше между ними вспыхнула настоящая любовь.
Узнав тайну Глафиры, родители сгубили парня, так как не было никакой надежды на то, что она добровольно откажется от своего любовника. Но в чреве его избранницы уже зародилось семя – моя мама. Конечно же, бабушка родила ребенка. И, к всеобщей огромной радости родных, это была чудная девочка, унаследовавшая драконий дар. Поэтому бабушке Глафире была подарена пещера, где она могла проводить все свободное время. Но замуж ее никто не взял. То ли претендентов пугала ее печальная история, то ли она и вправду так сильно любила деда, что поклялась быть верной ему до гроба.
Так или иначе, но на судьбе мамы это не сказалось никак, и в положенное время, встретив папу, она благополучно сочеталась с драконом, продолжив драконий род – родив меня.
– «В тебе есть черты твоего деда, – поглаживая меня по волосам, любила вспоминать былое бабушка. – И несмотря ни на что, я все-таки рада, что Намир появлялся в моей жизни. Запомни, крошка, твой дед, хоть и простой пастух – был необычным человеком, таким мужественным и отважным, а еще – страстным и сильным».
Но ее дочь не разделяла такой восторженности и стыдилась всякий раз, когда упоминали об отце.
– Так что, можем поехать к барону Ланье? – чтобы замять неловкость, быстро предложил отец.
– Это будет чудесно! Купив цветы и иные растения, мы также сможем помочь разорившимся беднягам, хоть по минимуму, но возместив ущерб от проигрыша.
– Ах, Гризельда, о чем ты говоришь! – и, поднявшись из-за стола, отец с хрустом потянулся. – Разве что эта помощь будет состоять в нашем расположении, которое само по себе стоит немало.
– Поедем завтра?
Все время внимательно слушая беседу, меж тем я не услышала такой необходимой для себя информации. А именно: кем же был тот красивый юноша, прогуливающийся возле фонтана – сыном ли барона Ланье, иным родственником, или же… обычным слугой? Нет, не слугой! Ведь такого просто не могло быть, чтобы я точь-в-точь повторила судьбу своей бабушки Глафиры: крепко влюбившись в человека, позволила бы ему потом себя обрюхатить. И, тряхнув волосами, я постаралась прогнать сладкое наваждение, чтобы раньше времени не искушать судьбу.
– А можно и мне с вами? – спросила я, крепко сжимая пальцы. – Тоже хотелось бы посмотреть на диковинную флору. И также на птиц, и на бабочек, конечно.
– Если хочется – поедем, – мама пристально посмотрела в сторону отца, тот готовился воспользоваться магическим даром, чтобы превратиться в дракона.
– Чудесно! Тогда я еще раз полечу в сторону поместья Ланье, чтобы получше все там рассмотреть! Папа, полетим вместе?
В этот раз, попав в свою пещеру, я даже ни разу не пикнула, когда отец принялся хозяйничать, рассказывая мне что и где поставить и как разместиться самой.
– Да, дочь, я понимаю, что это гнездо твое, но все же мне, как родителю, хотелось бы, чтобы тебе было удобно.
– Ага, сделаю все, как ты скажешь,– блуждая в мысленном тумане, я решила не возражать, но сделать все по-своему.
И когда на следующий день, сидя в фиакре, запряженном четырьмя гнедыми (как и подобает величественным аристократам), я вынуждена была выслушивать еще и нравоучения своей мамы, также не промолвила ни слова.
К поместью Ланье мы добрались за три часа. И я даже успела подустать, так как дорога была слишком ухабистой и трудной, а майское солнце накалило черную кожаную обшивку кареты, что не спасали даже открытые настежь окна. Хорошо хоть накануне вечером к барону был отправлен с письмом посыльный, чтобы известить о нашем визите. Так что к приезду на широкой террасе уже был накрыт стол, а в доме – приготовлены комнаты для отдыха.
– Ах, графиня Гризельда, как же мы рады вас видеть! – бедная баронесса Мари так и бросилась в объятия моей маменьки, чтобы выплакаться у той на плече: не каждый день становишься почти банкротом, и протекция семейства Глоуд была бы для Ланье еще одним подспорьем.
– Простите мою забывчивость, – от такого неожиданно теплого приема моя матушка сильно стушевалась, – я же обещала приехать раньше… Но вот…
– И Филипп Глоуд тоже здесь, и даже Бэлла-Роза! Как приятно, что вы смогли приехать всем семейством.
Провожаемые восторженными криками хозяйки поместья, а также отвечая на сдержанные кивки головой ее мужа, мы проследовали к террасе, утопающей в цветах. И чего здесь только не было – кустистые пионы, источающие умопомрачительный аромат от бархатных лиловых соцветий, белые ромашки, всевозможных оттенков ирисы, поздние тюльпаны, подвешенные к специальным опорам и создающие собой гирлянды петунии, каскады фиалок, глициний…
Я просто замерла с открытым ртом, созерцая всю эту красоту.
Меж тем нужно было садиться за стол, ломившийся от всевозможных яств, так что даже не скажешь, что семейство Ланье нуждалось в денежной поддержке. Но я знала, что это изобилие было вынужденной издержкой – как-никак, но поместье посетили важные гости, и барон лучше умер бы, чем опозорился, приняв нас более скромно.
Наконец оторвав взгляд от изобилующей разнообразием флоры, и оглянувшись по сторонам, я была несколько разочарована тем, что, кроме хозяев, за стол садились разве что гости, мы.
Но когда слуги, выстроившись в ряд, стали возле стола, готовые тут же броситься исполнить любую нашу просьбу, двери замка открылись, и из них один за другим, направляясь в нашу сторону, вышли двое красивых юношей.
Одним из них был тот, кто вызвал в моем сердце бурю чувств, кто заставил меня мучиться сомнениями, да и вообще – отправиться в эту поездку, ведь меня гнало сюда только любопытство – узнать имя красавца.
– Познакомьтесь, это наши сыновья – Дэнис и Александр, – представил юношей барон Ланье. – А это – граф и графиня Глоуд, а также их дочь Бэлла-Роза.
При упоминании своего имени я неожиданно зарделась, крепко сжимая под столом пальцы.
«Так как же его зовут? – думала я, ощущая себя так, словно падаю с небес, безвольно расставив крылья, а внизу – темная разверзшаяся пучина, готовая поглотить всю меня без остатка, так что даже выбраться будет невозможно. – Да не все ли равно, если он – сына барона? Но отчего настолько печален?»
Бросив мимолетный взгляд в сторону парня, когда тот садился, я вдруг уловила ответный взгляд. И было в нем что-то такое, что я ощутила острую боль в сердце, и даже вскрикнула.
– Что с тобой, Бэлла-Роза? – спросила мама, испугавшись моего вида. – Тебе плохо?
– Видно, бедняжка укачалась, – ответила вместо меня баронесса Мари. – Выпей лимонаду, станет легче. Я-то ведь знаю, как оно – трястись по нашим дорогам. Но что поделать? Ведь это – самый близкий путь из вашей стороны, королевская дорога заняла бы не меньше суток.
– Не беспокойтесь, – беря бокал из круглого подноса, который поднесла мне одна из служанок, я отпила немного, все так же ощущая на себе пронзительный и пытливый взгляд юноши, обращенный в мою сторону. – Мне уже легче.
– Это хорошо, – сказала хозяйка дома. А потом обратилась к сыну: – А что Дэнис? Ты что-то тоже слишком побледнел? Не злое ли это поветрие, занесшееся в наш парк?
– Мама, оставь, – промолвил парень, и я удивилась низкому тембру его голоса.
– Ага, я понимаю, – но баронесса Мари все не могла уняться. – Думаю, все дело в предстоящей свадьбе.
– Свадьба? О, это интересно, – сразу же приободрилась моя матушка, так как эта тема ей очень нравилась – она была слишком любопытна, что до любовных приключений и устраиваемых свадеб, к тому же, теперь у нее могла бы появиться свежая пища для сплетен. – Что, ваш Александр женится?
– Нет, – помотал головой барон, – мы сосватали младшего, Дэниса.
– А как же так? – глаза матушки сузились от предвкушения пикантных подробностей. У меня же перед глазами пошли радужные круги, в голове что-то зазвенело, словно услышанная фраза значила для меня слишком много, а руки задрожали.
И тут, неожиданно для всех, в разговор вмешался тот, чья судьба стала предметом разговора.
– Все дело в том, уважаемая графиня, – сказал Дэнис, – что родители сосватали меня за герцогиню.
– Как – сосватали вас?.. – ресницы моей матушки запорхали, губы же сложились в одну из тех загадочных улыбок, которые значили крайнюю степень любопытства.
– А так, – выдохнул Дэнис. – Дело в том, что… барон Ланье, мой отец, проигрался недавно в пух и прах.
– Ах, сынок, не надо, – попыталась остановить его мадам Мари. – Ну, право же, будь повежливей.
– А разве я кого-то обижаю? – ухмыльнулся парень. Уловив на себе его пристальный и взволнованный взгляд, я чуть не упала в обморок, так как мне показалось, что Дэнис говорил это специально для меня.
– Нет, но все же…
Меж тем он продолжил.
– Все равно! Ведь рано или поздно все вокруг узнают об этом мезальянсе. И вот… – голос его внезапно стал хриплый, я ощутила в нем горечь и отчаяние.
– Молчи, – это уже барон. Но и ему не удалось остановить словесный поток, бурно изливающийся из губ дерзкого смельчака.
– Зачем молчать? Разве в том есть что-то позорное, что ровно через месяц я женюсь на престарелой герцогине Жасмин де Жордж? И что эта сделка заключена помимо моей воли, и что я даже ни разу еще не видел своей невесты, потому что мой благочестивый отец… проиграл меня в карты, заставив жениться на этой пресыщенной роскошью и удовольствиями кукле!
– Она не старая, – заливаясь краской до ушей, баронесса схватила в руки бокал с вином и, цокая по стеклу зубами, осушила его в два глотка.
– Возможно, что и так. Но – разница в возрасте в двадцать лет, думаю, что-то да значит для парня вроде меня.
После этих слов юноша вскочил и, сделав легкий поклон в нашу сторону, стремительно удалился.
– Ах, Дэнис, преувеличивает, и… Нашим гостям, наверное, не интересно говорить о возрасте нашей будущей невестки?– словно вдогонку ему, извиняющимся голосом пролепетала мадам Мари.
– Почему же! Я хорошо знаю герцогиню Жасмин! – глаза матери просто лучились, отец же недовольно сопел – ему были неприятны всякие недоразумения и споры, тем более, если они велись в таком тоне и за столом. Только, кому какое дело до его предпочтений, если тут такие новости. – И что, давно ли состоялась помолвка?
– Уже почти полгода, – вздохнул барон Ланье.
– А я так понимаю, Дэнис был против женитьбы? Так почему бы вам было не сосватать Александра? Ведь все-таки он – старший сын.
– Дело в том, что это герцогиня де Жордж выиграла у Леонида партию, когда он поставил на кон почти все, – громко выдохнула мадам Мари, – и поставила условие: она отдаст нам заставочные векселя в тот же день, когда состоится ее свадьба с Дэнисом.
– А почему именно Дэнис? – я тоже решила вмешаться в разговор, тем более (так мне почему-то вдруг показалось), что он затрагивал и меня.
– Это был выбор Жасмин.
– Но, кстати, – мать бросила в мою сторону внимательный взгляд, – ваш мальчик отчасти прав: взять в жены сорокалетнюю даму, к тому же настолько развращенную…
– Герцогиня де Жордж – бывшая фаворитка короля, лучшая подруга королевы, и до сих пор пользуется безграничным влиянием при дворе. Настолько, что мы даже не посмели возразить. Не знаю, как все будет, но пока что нам удается держать ситуацию под контролем. И если Дэнис сдержит свое слово – а он поклялся спасти нас от нищеты – думаю, в ближайшем времени мы освободимся от тяготеющей угрозы разорения. Ведь это такой позор!
– К тому же, посредством выгодной женитьбы сына, вы сможете приобрести некие выгоды. Например, повышение по службе, титулы, имения, возможность быть ближе ко двору и все прочее…
– Да! Это так, – лицо мадам Мари залучилось довольством. – И если бы не постоянно мрачное настроение Дэниса, если бы не его дерзость… Ну почему она не выбрала тебя, Александр, правда же?
– Я был бы не против, – ответил парень, вовсю пялящийся на меня. – Но…
– Ничего, сынок, когда состоится свадьба, и мы породнимся с фамилией де Жордж, найдем и тебе выгодную партию. К тому же… многие невесты будут только рады…
Затем последовал украдчивый и быстрый взгляд в мою сторону.
– Так значит, то, что ваше положение плачевно – всего лишь нелепые слухи, – отец все же решил включиться в разговор.
– Пока рано их опровергать, – ответил ему барон Ланье. – Нужно дождаться свадьбы.
– А что вы думаете о последнем решении совета?
– Относительно починки мостов?
– Нет, о выделении леса для нужд поселян.
– Что-то мне не слишком верится, что король посмеет урезать охотничьи угодья вельмож, ведь если пустить туда обычных людей, они же…
– Принят закон о сборе хвороста.
– И в чем же он заключается?
– Жители близлежащих деревень могут беспрепятственно собирать в лесу лишь сухие сучья.
– И это все?
– Все.
– Ну, если им не позволено охотиться, тогда думаю…
– Не позволено! Привилегия охоты на диких животных оставлена за знатью.
– Хорошо.
Взбудораженная тем, что я узнала, а также устав от длинных разговоров, предмет которых мне вдруг стал совсем неинтересен, я тоже решила покинуть общество.
– Пойду прогуляться, – сказала я, поднявшись из-за стола.
– Что, одна? – всполошилась мадам Мари. – Нет, так не пойдет. Александр, сопроводи нашу гостью!
– Думаю, не стоит, – тон моего голоса был слишком категоричен. – Если вы, конечно, не против, мне хочется насладиться созерцанием красот вашего парка, но так, чтобы никто мне не мешал.
– Но…
– Я настаиваю. Или у вас здесь небезопасно?
– Ну что ты, крошка Бэлла-Роза, – сбитая с толку моей милой наружностью, хозяйка поместья, по-видимому, сочла меня за девочку. – Если тебе так хочется, что ж, можешь беспечно гулять, где вздумается. Вокруг парка высокая каменная ограда, сквозь которую не проскочит даже мышь.
– Ах, наша дочь немного своевольна, – вступилась за меня матушка, – но мы именно так ее и воспитывали.
– Тогда пока.
Бросив вышитую салфетку на стул, я приподняла пальцами пышный подол платья, так что стали видны кружевные края моих нижних юбок, и быстро устремилась прочь от места, где был вынесен приговор моему счастью.
Да, осторожно ступая на каменные ступеньки, спускающиеся от дома вниз, туда, где за ажурной аркой калитки начинался вход в парк, я уже понимала, что с первого взгляда и слишком сильно влюбилась в дерзкого и прекрасного юношу, это было словно наваждение, азарт – несмотря ни на что, добыть его для себя.
Правда, мне также было немного грустно, что родители Дэниса решили за него его судьбу, он же совершенно расклеился. Ведь кто знает, не могло ли случиться так, что я увлеклась бы парнем настолько, что презрела драконьи законы, а он ответил бы мне тем же, и тогда… А что если бы я не обратила внимание на предсказания игуменьи и решила бы все по-своему? Но…
***
Лапчатые ветви дубов и кленов нависали над укатанной дорогой главной аллеи парка, так что образовался живой шатер. И это было чудесно – потому что, несмотря на солнцепек, не нужно было открывать зонтик, чтобы защититься от ослепительных лучей. Поэтому я шла, неся его на согнутом локте, внимательно разглядывая по сторонам.
Брусчатка под моими ногами внезапно закончилась, и тонкая полоска посыпанной мелким гравием тропинки начала извиваться между гранитных валунов. А потом и вовсе привела меня в тупик.
Это был вход в темный и глубокий грот. Огромный камень нависал просто над входом в пещеру, снизу его подпирал столб. Русло ручья исчезало где-то в прохладных глубинах грота, по-видимому, изливаясь по то сторону в виде водопада, потому что все нарастающий гул доходил даже сюда.
Оглянувшись по сторонам и глубоко вдохнув, я ступила вовнутрь. Целый каскад капель сразу же обрушился на мою голову, и я поспешила найти местечко, в котором могла бы укрыться от дождя. И оно нашлось. Блеснув солнечным лучом, в стене показался выход. Не мешкая ни минуты, я устремилась к нему. И – о чудо! Оказалась на некоем возвышении, создающем собой плато. На самом его краю примостилась круглая беседка, надежно упрятанная от остального мира густыми зарослями цветущей сирени. Повернув взгляд в сторону, я увидела струящийся по камню небольшой, но шумный водопад, изливающийся вниз, где поблескивало целое озеро воды.
– Как же тут красиво… – прошептала я, намереваясь уединиться внутри беседки и вдоволь полюбоваться на окружающий меня пейзаж.
Вот только у меня это не получилось. Потому что, лишь только ступив внутрь уютного убежища, я вскрикнула от неожиданности.
– Дэнис? – выдохнула я, хватаясь руками за ветку, низко нависшую и преградившую мне вход. – Вы… здесь?
– А что, разве ты не узнала меня?
– Нет, ну что вы, – меня, конечно же, несколько покоробила его фамильярность, но то, что я ощущала, сбивало с толку и не позволяло ответить резко.
– Почему «вы»? – меж тем парень отошел от арки, из которой открывался хороший обзор на местность и, приблизившись ко мне вплотную, просто-таки прижал к стене, став напротив и оперевшись обеими руками о стену позади меня.
– Вы… Что ты себе позволяешь? – я даже не попыталась отстраниться, хотя его поведение меня и задевало. Казалось, что я птичка, пойманная в клетку. Но каким же сладким мог оказаться этот плен!
– Мне все равно уже нечего терять, – услышала я прямо над своим лицом его издевающийся шепот. – Ты ведь все слышала.
– Да, ну и что? – «о, а он смелый!»
– А то, что я теперь сам не понимаю, что со мной, – его жаркое дыхание было слишком близко от моих губ, и я ощутила все нарастающее возбуждение в бутоне, которое грозило мне немыслимой пыткой – в таком вот положении.
– Отпусти… – простонала я, а между ногами стало влажно.
– Что ты со мной сделала? – Дэнис был неумолим. Немного отстранившись от лица, он обдал меня жаром своего тела – упругого и стройного. Затем, прижавшись, заставил всю меня затрепетать. Взгляд его черных очей погрузил в некий транс, так что я невольно ответила тем, что, подняв руки, положила их на бедра своего пленителя.
– Мне дурно… – взволнованно дыша, пролепетала я, находясь за минуту от обморока. Я понимала, что что-то нужно делать. Ведь земля почти ускользала из-под моих ног, сердце билось учащенно, а внизу живота что-то пульсировало так, что я готова была отдаться тут же. Вот только позволено ли было так поступать, не использовав прежде магическое укрытие пещеры, способное уберечь меня от пагубных последствий связи, а именно – нежелательной и даже преступной беременности от человека? А потом… хотел ли того же, что и я, парень? Или он только играл, забавлялся со мной, словно с игрушкой, но когда дойдет до дела – испугается, отступит?
– Почему я не видел тебя раньше? – меж тем Дэнис тоже обнял меня за талию, и, привлекая к себе, поцеловал в губы.
Мир сразу же и стремительно рухнул, унося меня в пучину беспамятства и безрассудства. Не понимая, что творю, я упала перед стоящим парнем на колени и, взвыв от исступления, закрыв глаза, потянулась к тому месту, где находилось то, что могло бы даровать мне спасение – от самой себя.
– Ты что, милая? – тон его голоса сразу же переменился. Дрожащими пальцами Дэнис расстегнул штаны, выпуская наружу член. Толстый и упругий, он внезапно появился перед моим глазами, так что, не совладав с желанием, я тут же ухватилась за него губами, действуя инстинктивно, безудержно и нежно. Лаская член, я чувствовала на своих волосах уверенные пальцы парня, потом они переместились на плечи, стянули платье вниз, оголив кожу.
Млея от невозможности и чудовищности происходящего, меж тем я не могла остановиться. Я слышала над собой громкое дыхание Дэниса, его стоны удовольствия; крепкие пальцы впивались в мою кожу, наверное, оставляя на ней синяки, но мне было слишком сладко, чтобы я хотела и могла их от себя отбросить. Насаживаясь на член, я сходила с ума, не понимая, что творю что-то непоправимо постыдное. Но мне этого хотелось, и я продолжала. Пока не ощутила, как мой бутон почти лопается от боли, а мощные толчки проникают в горло.
– Возьми меня, сделай хоть что-то! – выпуская член изо рта, я устремила свой молящий о пощаде взгляд вверх, протягивая руки.
Ухватившись за них, Дэнис резко бросил меня на землю, сам же пристроился сверху и резким толчком вошел туда, где с дикой болью разверзлась пучина, утопив меня в соках сладострастья.
Я билась под юношей, словно рыба об лед, и когда достигла наивысшего пика, удовольствие было настолько сильным, что, не понимая, что творю, я разорвала на нем рубашку, а также, впившись ногтями в кожу, оставила десять ярких царапин.
Эта разрядка была настолько мощной, что было даже больно. Наверное, не совладав с собой, Дэнис, утробно рыча, также выпустил внутрь моего тела семенную жидкость. Горячей струей оросив мое лоно, сперма также подарила мне блаженство, подобное тому, что испытывают после грозы растения, прежде измучившись от засухи.
– Ах, прости… – пробасил парень, и его охрипший голос при этом немного дрожал.
– За что? – улыбнулась я.– Это ты меня прости.
– За что?
– Ну… Хотя бы за разорванную одежду, и… за расцарапанную кожу. Тебе больно?
– Мне? Совсем нет, – нежно целуя меня в губы, парень словно поставил печать: люблю. – А вот ты…
– Что я? Мне хорошо. Впрочем, ты и сам все видишь.
– Но я мог сделать тебе ребенка.
– Ну и что?
– Как – что? Ты же девушка…
– Уже нет, – лукаво сощурив глаза, я приподнялась на локтях и тонкими пальцами отбросила с лица мокрые от пота волосы. – Ты только что сделал меня женщиной. И это было чудесно!
– Так ты совершенно не боишься последствий?
– А чего бояться? Если я и забеременею, то это будет ребенок от любимого.
Конечно же, я лукавила, так как совершенно не собиралась беременеть. У меня еще было время, чтобы слетать в свою пещеру и использовать воду сталактитов – помывшись ею, я предотвращала эту опасную возможность.
– Но ведь я вынужден жениться, на другой, – взгляд черных глаз внезапно стал озлобленным и мрачным. – Ты сама все слышала. И … я не могу отказаться… От этого позора.
– Ну и что? Поступай, как знаешь, – хмыкнула я, постаравшись, чтобы мой голос прозвучал как можно более беззаботно.
Но это далось мне с трудом: все-таки было больно осознавать, что, приобретя, я тут же могу потерять его – свою первую и роковую страсть, свою игрушку. Я ощущала какое-то непреодолимое влечение к этому парню, одно из тех чувств, в которых не отдаешь себе отчета. Именно в этот момент я была счастлива, а это напрочь выбило из меня всю рассудительность и осторожность, я говорила черти что.
– Раньше… Да! – помогая мне подняться на ноги, Дэнис устремил свой взгляд в глубины парка. – Но теперь… Бэлла-Роза… Отчего ты не встретилась мне раньше? Хотя, какое это имеет значение? По сути, ты меня только что спасла, возродила к жизни, потому что у меня есть цель, и возможно…
– Нет, что ты, не нужно нарушать обещание, данное родителям, – поспешила я остановить слова, готовые сорваться из его губ. Я подозревала – что он мог сказать, что хотел пообещать мне, в чем поклясться. Но я, хоть и любила парня всей душой и только что ему отдалась, боялась перемен – слишком уж стремительно все между нами произошло.
– Ты меня совершенно не знаешь, – крепко взяв за руку, другой парень привлек меня к себе. – Я найду выход… Понимаешь, это какое-то наваждение. Еще вчера, сидя возле фонтана, я ощутил на себе какой-то странный взгляд, как будто бы кто-то смотрел на меня из неба. И вот сегодня, едва увидев тебя за столом… Нет, не сочти меня умалишенным… Хотя, то, что вот…
– Я понимаю, со мной произошло все то же самое, – наслаждаясь своей тайной, я понимала, о чем говорил Дэнис. Но могла ли ему рассказать, кем я являюсь на самом деле? И что, по сути, мы с ним встречались, и это было не просто ощущение? Конечно же, нет.
– И понимаешь, что нам не быть вместе, несмотря на то, что только что было?
– Понимаю…
– Да, я мог бы, но… Прости, Бэлла-Роза, но я вдруг понял, что несмотря на мою любовь к тебе, долг перед родителями… Я вынужден буду отказаться даже видеть тебя. По крайней мере, в ближайшее время. Ведь я буду женат.
– Я знала это, когда отдалась тебе, – вздохнула я, наконец-то приходя в себя и осознавая, что мне действительно есть что терять. – Но я не могу ничего с собой поделать. Меня безудержно к тебе тянет, и я тоже… наверное… люблю тебя.
– Какая же ты!.. – впиваясь в мои губы страстным поцелуем, Дэнис прижался грудью. И на моем платье отпечаталась его кровь.
– Так может… еще что-то можно изменить?
– Нет, – резко отстранившись, он посмотрел на меня почти невидящим взглядом. – Думаю, нам все-таки лучше расстаться, навсегда. Надеюсь, мое семя не оплодотворит тебя.
– Но как же?..
– Пойдем, я проведу тебя к дому. Думаю, твои родители уже беспокоятся.
– Нет, я пойду сама, – бросив мрачный взгляд на Дэниса, я сложила пальцы особым способом и быстро метнулась в сторону. Очутившись за пределами беседки, помчалась вниз, на ходу обретая крылья, так как мне было по сути все равно – парень за мной не погонится, это факт: я только что сделала магический жест, погрузив баронского сынка в ступор ровно на минуту, и этого было достаточно, чтобы взлететь.
Нырнув в свою пещеру, я первым делом вымыла из себя человеческое семя, а потом возвратилась обратно ко входу в парк. И когда подошла к накрытому сладостями столу, казалось, никто даже не заметил моего отсутствия, так мило продолжалась беседа между моими родителями и хозяевами поместья. Дэниса по-прежнему не было, и я вздохнула с облегчением.
Домой я возвратилась в слишком расстроенных чувствах, так как не понимала, как дальше быть: с одной стороны все случившееся стало полнейшей неожиданностью, с другой – я же сама искала встречи с парнем и приблизительно представляла, чем все может закончиться. А ведь к этому привела моя страстная натура и то, как сильно я хотела испытать настоящие ощущения, отдавшись мужчине.
Вот, отдалась… Только ведь не подозревала, что, вместо мимолетной интрижки у меня возникнут к нему настоящие чувства, да еще и такие сильные, что я просто потеряла сон и аппетит, все время думая о Дэнисе и о том, что та наша встреча, в беседке, возможно, первая и последняя, и что у нас нет никакого будущего. Да, будущего не было, и не могло быть – ведь он оказался трусом, и мое отношение к парню было весьма поверхностным. И все же, несмотря на это, какая-то безрассудная страсть влекла меня к этому печальному и в то же время дерзкому красавцу – пьянящая страсть, смешанная с презрением, но все-таки страсть, или, вернее, жажда обладания.
Три дня я пребывала в каком-то оцепенении, что даже родители разволновались, не заболела ли я.
– И что, тебе не хочется обустроить свою пещеру? – спрашивал отец, не подозревающий, какая буря чувств бушует у меня внутри.
– Нет, – отстраненно глядя куда-то в сторону, отвечала я.
– Но так нельзя, ты же потеряешь силы, – просила мать. – А через две недели бал, и нужно готовиться. Ты же и так тощая, а после этой голодовки платью не на чем будет держаться.
– Бал?.. – усилием воли я сняла пелену из глаз и внимательно посмотрела ей в лицо.
– Да, в королевском дворце. И ты можешь там блеснуть. Заодно присмотришься к женихам. Например, молодой виконт де Альбе тоже там будет. А он, как ты знаешь, самый лучший претендент на твою руку, к тому же – потомственный маг и дракон…
– Мне еще рано думать о замужестве,– сказала я, гордо тряхнув кудрями.
– А мне кажется, что самое время.
– Не время.
– Но когда-то же придется.
– Я слишком молода, чтобы связывать себя хоть какими-то узами. И мне хочется развлечений.
– Это конечно, – откашлялся отец, – всему свое время. Но игуменья сделала расклад, и карты сложились так, что все показывает на наше будущее родство с де Альбе.
– Так значит, он моя судьба?
– Предположительно. Но есть еще претенденты.
– Ну, тогда, думаю, тем более следует обождать, чтобы я не приняла поспешное решение. А вдруг мне захочется учиться?
– Что ж, я бы одобрила твое поступление в Академию, – улыбнулась мама. – Ты достигла совершеннолетия, у тебя уже есть пещера, так что, думаю, это вполне возможно, и выбор только за тобой.
– Учеба – для мужчин, – вдруг нахмурился отец, – и если бы у нас был мальчик, – взгляд его был устремлен на маму, – то я был бы только рад, но…
– Что, наша дочь не достойна того, чтобы получить степень?
– А для чего это ей? Разве, Бэлла-Роза, ты решила сделать карьеру министра? Или – стать послом, возглавить отдел внедрения, тайно проникнуть в Высший магический совет?
– Но что мне делать? Чем заниматься?! – воскликнула я. – Мне скучно!
– Скучно?.. – удивленно поднял брови отец. – Девице на выданье скучно?
– Да, мне нечем себя занять!
– А бал?
– Да, дочь, лети и развейся, – нервно закусив губу, матушка бросила испепеляющий взгляд в сторону отца: ей, конечно же, хотелось, чтобы я получила диплом – было бы потом чем хвастать перед подругами-драконицами. – А заодно и подумай о наряде.
И я решила последовать совету мамы. Но, обратившись в драконицу, конечно, сразу же устремилась к поместью Ланье, чтобы хоть издали посмотреть на ту беседку, где все случилось. А также…
«А вдруг я встречу Дэниса?» – думала я, взмахивая розовыми крыльями. Мне хотелось еще раз обладать этим парнем, и ничего с этим поделать было невозможно, поэтому я при первом же удобном случае бросилась туда, где испытала восторг, действуя безрассудно, но – уступая той магической силе, которая влияла на меня так, как магнит – на железо.
Но его нигде не было видно. И зря я только сделала несколько кругов над обширными владениями Ланье.
Моя пещера тоже почему-то меня совершенно не прельщала. Там было тоскливо и одиноко, к тому же я совершенно не понимала, чем заняться, и просто битый час смотрела из окна на скалы.
Вдруг высоко в небе послышались широкие взмахи крыл, и среди туч я увидела приближающегося дракона. Его тело было смолянисто-черного цвета, огромные крылья имели серебристые перепонки, а голову венчали ярко-желтые рога.
Изрыгнув пламя, незнакомец сделал круг над скалой, в которой была моя пещера, а потом начал плавно опускаться вниз.
Когда же он проник в расщелину, находящуюся совсем рядом, я поняла – это виконт Рауль де Альбе.
«А он красавчик», – подумала я, представляя, каким же станет парень, когда обратится в человеческий облик.
В принципе, я могла бы показаться на глаза дракону, и даже завести с ним знакомство – как на то надеялись мои родители. Вот только, после того, что произошло в беседке, окруженной цветущей сиренью, мне этого не хотелось: безумное увлечение баронским сыном, сладостное удовлетворение им моей плоти, призрачные предвкушения наших будущих встреч заставляли умолкнуть голос рассудка, заглушая саму мысль о каком-то там долге.
И когда лоснящееся чернотой тело скрылось в отверстии пещеры, я поспешила незаметно скрыться.
***
И все-таки полет меня немного успокоил.
– А что, барон и баронесса Ланье тоже будут на балу? – стараясь ничем не выдать своей заинтересованности, спросила я у маменьки, когда мы ужинали все вместе за столом в Малой гостиной.
– Думаю, да, – ответила она. – Баронесса Мари не преминет похвастаться скорой и выгодной женитьбой сына. Наверное, они там с Жасмин де Жорджи все время будут гулять под ручку.
– А что… Дэнис Ланье и… Александр, они ведь тоже будут там?
– Ах, Бэлла-Роза, – вздохнула мама, а ее глаза уставились на меня пытливо. – Не строй никаких планов относительно баронских сынков. Во-первых, один из них засватан, а второй…
– А во-вторых, они не имеют магического дара перевоплощаться в драконов, так что оба тебе не пара, – категорически отрезал отец.
– К тому же вещание игуменьи не указывают на эту семью – они обычные люди, – поддержала его матушка. – И лучше уж… – мимолетный взгляд в сторону отца, – Академия, нежели необоснованные мечтания и планы, как ты считаешь, Филип?
– Мое мнение тебе известно.
– Ну конечно, все должна решать я, как всегда, впрочем!
– Бэлла-Роза – девушка, к тому же она только что спросила о юношах Ланье, весьма заинтересованно,– отчеканил отец. – И кому как не матери говорить с дочерью о таких вещах?
– Да я и не думала ни о чем таком, просто спросила, – ковыряясь ложечкой в мороженице, я слишком громко цокнула о ее стеклянную стенку, так что образовалась трещина.
– А вот мне так не кажется, – удивленно приподняла брови мама.
– Ладно, так когда поедем к портнихе?
– А хоть и завтра.
И на следующий же день, приказав запрячь карету, мы отправились в швейную мастерскую мадам Зузунды Минкас, гордо называемую ею «салон», так как в окнах на витрине висело множество готовых платьев, а еще здесь иногда проходили показы мод.
– Что бы вы посоветовали для моей дочери? – зайдя во «Фрезию», сходу спросила матушка у высокой и тощей дамы, огненно-рыжие волосы которой были убраны в высокую прическу.
– Ах, красавица выходит замуж? – та сразу же расцвела обворожительной улыбкой.
– Нет, просто бал. Королевский.
– Для такого случая есть одно прелестное – сиреневое с бежевыми кружевами, расшитое черным шелком, – и дама двинулась вглубь соседней комнаты.
Возвратилась оттуда, держа в руках плечики, на которых висела и вправду очень милая вещичка.
– Да, хорошенькое, – сказала матушка, приподнимая подол и любуясь шелковой подкладкой небесно-голубого цвета. – То, что надо! Ну-ка примерь, доченька.
И хотя наряд понравился, все-таки он мне не подошел: был слишком просторным – везде.
– Тогда… А что если посмотреть вот это? – и мадам Зузунда извлекла из шкафчика молочного цвета парчу, протканную золотыми нитями и от того переливающуюся на солнце. Это было платье необычного кроя – от талии вниз расходящееся, словно колокол, а сзади – бант, украшенный оранжевым бисером.
Примерив его, я поняла, что произведу фурор – платье было в пору, к тому же чудесно гармонировало с цветом моей кожи.
– К нему также сумочка и бусы, – мадам Зузунда достала из шкафчика продолговатую коробочку, внутри которой лежал расшитый бирюзовым бисером клатч и нить изумительных изумрудов.
Подобрав также наряд для мамы, довольные покупками, мы возвратились домой.
***
И вот наступил день бала. Взволнованная до невозможного, я предвкушала встречу с Дэнисом.
«Как он на меня посмотрит? – думала я, разглядывая свое отражение в зеркале и любуясь им (я и вправду была красоткой, да еще и в этом платье – словно драконья кожа обтягивала мое тело). – А что если та дама передумала? Или… а вдруг Дэнису все равно? И он уже даже забыл думать обо мне? А я…»
Но это было не так.
Едва лишь мы зашли в бальный зал, все взоры тут же обратились в нашу сторону. Да, я была восхитительно мила. Мои бело-медные кудри возвышались над головой в виде искусно сплетенных рожек, точеную шейку украшало изумрудное ожерелье, подчеркивающее цвет глаз, а на ногах поблескивали туфельки на каблучках – последний писк моды.
Невдалеке я заметила мадам Мари. Как и предполагала матушка, ее волосы снова украшали восхитительные восковые фиалки. И на этот раз баронесса была одета по моде – так же, как и у меня, ее талию украшал огромный бант. Рядом с ней стояла женщина, одетая в багровые шелка; русые волосы образовывали на голове корону, а сзади струилась фата. По гордой осанке и слишком надменному взгляду я поняла, что это и есть та самая подруга королевы. Окинув фигуру герцогини Жасмин ненавидящим взглядом, я поразилась, что, оказывается, настолько пристально изучаю эту даму.
«И что мне до нее? – подумала я, повсюду рыская глазами. – Разве мне ревновать к ней? Зачем? Все уж и так решено. К тому же – Дэнис ее не любит и против женитьбы. Он – всего лишь заложник карточного долга своего отца. Что ж, парень вынужден принести себя в жертву. Правда, не знаю, разумно ли ломать собственную судьбу из-за нелепой прихоти стареющей {профуры}. Только… это его выбор».
И пока я так думала, зазвучал вальс. В мою сторону тут же бросились несколько кавалеров, приглашая на танец.
– Ах, нет, простите… – отрицательно мотая головой, я отказывала каждому из них.
– Так, может быть, вы дадите согласие на следующий? – никак не отставал от меня какой-то щеголь, одетый в военный мундир. – Прошу, не отказывайте, а то… я умру.
– Что за дерзость! – вдруг вмешалась мама, услышав эту фразу, она подошла и гневным взглядом окинула стройную фигуру парня.
– Позвольте представиться, Марк Геург, герцог Альносский, член ордена Синей звезды, – щелкнул каблуками парень. – Посмел просить позволения пригласить вашу дочь на танец, многоуважаемая графиня Гризельда.
– Ах, Марк Геург… – выдохнула мама, а ее выражение лица тут же смягчилось. – А как поживает ваш папа, достопочтимый мэтр, профессор, светило науки, гордость и основа драконьей расы? – последние слов она произнесла шепотом, оглядываясь по сторонам
– Спасибо. Покупка обширных земель близ границы спровоцировала его также на приобретение новых лошадей, и теперь мы редко видим его дома. Потому как если папа не просиживает в своей Академии, то забавляется скачками.
– Понимаю… Узнаю друга детства. Ну что ж, дорогой герцог, думаю, моя дочь согласна.
– Мама? – изумилась я. – Как это понимать?
– Дело в том, Бэлла-Роза, что этот кавалер тоже имеет магический дар. А еще… мы с его отцом даже подумывали когда-то о нашей свадьбе, – и, прикрыв рот веером, моя матушка противно захихикала, словно она все еще была маленькой девочкой с косичками.
– А мое мнение? – все-таки не сдавалась я, крутя головой по залу и вовсю разыскивая Дэниса. Но его нигде не было.
– К тому же… – матушка склонилась к моему уху и перешла на шепот, – мэтр Себастьян Геург – ректор той самой Академии, куда ты хотела бы поступить, если что…
В это время музыка заиграла громче, и несколько пар вышли в центр танцевального круга.
– Всего один танец, леди Бэлла! – вдруг вскричал военный, и в его взгляде было столько мольбы, что я была тронута.
– Хорошо… – закусив нижнюю губу, ответила я.
И все-таки мне пришлось потанцевать с этим молодым драконом. Не хотелось расстраивать маму, да и его тоже. А еще я действовала из корысти: что если скука достанет меня настолько, что я решусь на поступление в Академию драконов? И тогда бы протекция самого ректора была бы как нельзя кстати.
Но когда после танца Марк Геург стал слишком сильно настаивать на продолжении знакомства, и даже напрашиваться на визит, я вынуждена была отдать предпочтение крепкому здоровяку-блондину, не сводящему с меня взгляда и все время ошивающемуся рядом.
– Позвольте представиться, маркиз Бартен.
– Пойдемте, – в ответ на его поклон я протянула руку.
– Весьма признателен, – взяв в свою огромную ладонь, он слишком сильно ее сжал, так что я даже пискнула. А потом, увлекаемая гигантом, запорхала по залу, постоянно ощущая его крепкие объятия.
– Вы восхитительны, – наклонившись ко мне, здоровяк начал осыпать меня комплиментами. – Нельзя ли будет после танца нам прогуляться в сад?
– Не знаю… – тычась носом в широкую грудь Бартена, я вынуждена была кричать – а иначе как бы он меня услышал?
– Если вы сомневаетесь… Мне испросить позволения у графини Глоуд?
Я думала отказать, но вдруг увидела, как пристально и ревниво смотрит в мою сторону Марк Геург, а еще – что, наклонившись к матушке, он что-то шепчет ей на ухо.
– Вот это уж нет, – сказала я.
– Что? – переспросил гигант.
– Я говорю, что согласна прогуляться в парк! – заверещала я.
И тут же ощутила непреодолимое желание посмотреть в сторону. Там, возле стены, оперевшись на нее спиной, в мрачной задумчивости стоял Дэнис. Он не сводил с меня взгляда. Конечно, я тут же пожалела, что дала согласие на прогулку с Бартеном. Но что было делать?
«А вдруг бы Дэнис пригласил меня на танец? – думала я. – Ну ничего, постою с великаном минут пять, а потом быстро возвращусь назад».
После танца, не отпуская моей руки, маркиз сначала подвел меня к моей матушке, а потом, получив ее согласие, сопроводил на террасу.
Ночное небо было бездонным; прохладный воздух, напоенный ароматом скошенной травы и цветов, пьянил. Вот только я не могла наслаждаться всем эти изобилием, потому что мои мысли возвращались в зал – там где-то был Дэнис, и мне хотелось его видеть, дышать с ним одним воздухом. А еще… А что если бы он пригласил меня на танец? Это было бы чудесно – еще раз очутиться в его пьянящих объятиях.
– Изумительное платье, – вдруг нарушил мои мысли Бартен.
– Что?
– Вы так прекрасны, Бэлла-Роза.
– Знаю… – нелепые заигрывания парня мне были смешны.
Но я слишком поспешила оценить его как наивного простофилю. Потому что в следующую минуту великан сгреб меня в охапку, заключив в крепкие объятия.
– Ах, что вы делаете? – вскричала я.
– Прошу вашей руки!
– Да что ж такое!
– Вы слишком юны, наивны, – меж тем шептал маркиз. – А соблазны света… Они… Они могут бросить вас в пучину разврата.
– Что за слова!
– А я… Я предлагаю вам союз! И если вы скажете «да», вся моя жизнь, без остатка, будет посвящена только вам, нежная моя красотка.
– Да отстаньте же от меня, – я с силой толкнула великана в грудь, но он даже не пошевелился, так как силы наши были неравные.
– Я что, совсем вам не нравлюсь?
– Нет!!!
– Прошу меня простить, но я просто ослеплен вашей красотой, сражен изяществом. Вы – словно нежный цветок, который так и хочется поднести к губам…
В следующее мгновение, склонившись почти вдвое, Бартен меня поцеловал. Мне только и оставалось задохнуться от возмущения. Слезы отчаяния брызнули из моих глаз.
А потом я услышала звук приближающихся шагов.
– Я не помешал? – раздался знакомый голос.
Маркиз тут же выпустил мою голову из своих лапищ, и я смогла отскочить, тут же спрятавшись за спиной Дэниса.
– Спаси меня, – прошептала я.
– Как это понимать, маркиз Бартен? – в голосе парня прозвучала угроза. – Вы что же, насильно поцеловали девушку?
– А вам какое дело? Она – моя невеста.
– Ах, даже так?.. И это правда, Бэлла-Роза?
– Нет, он лжет! – возмутилась я. – Я только лишь затанцевала с ним один танец. А потом…
– А потом?..
– А потом мы вышли подышать свежим воздухом. И Бартен начал осыпать меня комплиментами, предлагая выйти за него замуж.
– И что, что ты ему ответила?
– Боже, что за нелепость!– воскликнула я, наконец-то отдышавшись и став сбоку. – Думаю, мне пора возвратиться в зал, к матушке. Никогда не думала, что в обществе блестящих и воспитанных аристократов может быть так небезопасно.
– Я жду, – меж тем Дэнис не сдвинулся с места, и в его обращении к маркизу прозвучала откровенная угроза.
– Простите меня, леди Бэлла-Роза, – к моему изумлению, великан вдруг неожиданно поник.
– Ладно, прощаю…
Сделав легкий поклон, Бартен удалился. Мы же с Дэнисом остались стоять на террасе.
– И что ваша невеста? – спросила я, дрожа то ли от сырого ночного воздуха, то ли от внезапно окутавшего меня волнения.
– Я ее не видел.
– Ну как же! Ведь они разговаривали с вашей матушкой. Вот там только что стояли, у стола с напитками.
– И что мне до них?
– А ведь свадьба всего через неделю, если я не ошибаюсь?
– Нет, не ошибаешься, – и, сделав шаг ко мне, Дэнис ухватил меня за талию, привлек к себе. – Так что тебе предлагал маркиз?
– Выйти за него замуж, – гордо вскинув подбородок, пискнула я.
– Как жаль… – внимательно всматриваясь мне в лицо, внезапно охрипшим голосом пробормотал парень, – что я не могу предложить тебе того же самого. Думаю, меня бы ты не оттолкнула, как этого беднягу.
– Нет…
Затем последовал долгий и страстный поцелуй, от которого у меня вскружилась голова, и задержалось дыхание, так что я просто повисла на руках, обнимая Дэниса за шею. Я всецело отдалась ощущению настоящей минуты, забыв обо всем и наслаждаясь встречей.
– Люблю… – оторвав губы от моих, парень сделал вдох, а потом мы снова утонули в сладком единении, сплетаясь языками.
– Меня будут искать, – прошептала я, ощущая, что еще миг – и потеряю сознание, так как порыв страстного нетерпения разрывал мое тело в клочья. И мне нужно было что-то немедленно сделать – хотя бы выпить холодной воды, или…
– Не будут, – увлекая за собой, Дэнис повел меня обратно во дворец.
Но неожиданно открыл дверь противоположную той, которая вела к бальному залу.
Затем мы почти бежали с ним по коридору, минуя удивленных лакеев, стоящих здесь повсюду. Чтобы, наконец, юркнув под сводчатую арку, вдруг очутиться в уютном тайном алькове, освещенном лишь тусклым светом свечей.
Это было чудесное местечко, специально отведенное в королевском дворце для таких-вот непредвиденных случаев. А вдруг кому-нибудь из вельмож захотелось бы уединиться с дамой? И чтобы никто не помешал любовникам предаваться внезапно нахлынувшей страсти, возле двери был помещен сигнал – хрустальная подвеска с алой лентой и колокольчиком которую нужно было сорвать и бросить под порог – каждый, кто претендовал на эту комнату тоже, в таком случае знал бы: место уже занято.
Восхитительные серебристые обои украшали стены этого «гнездышка разврата»; на высоком потолке висела хрустальная люстра, мерцающая слабыми огоньками свечей; под ногами, по до блеска начищенном паркете, расстилался персидский ковер; высокие окна закрывала темная тяжелая парча, подвязанная снизу золочеными шнурами с мохнатыми кисточками.
Маленький, инкрустированный эмалью столик со стоящим на нем графином, наполненным водой (а также бутылкой вина), и двумя бокалами, располагался у круглого ложа. Оно было устроено в темном углу, занавешенное плотной кисеей. Туда и увлек меня Дэнис. Перевернув напольную вазу, благоухающую множеством чайных роз, и разлив по ковру воду, мы, словно преступники, поспешили спрятаться от остального мира.
– Как же я без тебя измучился, – охрипшим голосом простонал Дэнис, укладывая меня на мягкую кровать, покрытую шелковыми простынями изумительного персикового оттенка, и запуская руку мне под юбки, чтобы погладить ножки, обтянутые ажурными чулками.