В один из последних дней декабря 1992 года легендарный гроссмейстер Ферзьбери неспешно пешком поднимался по лестницам столь уже давно ему хорошо знакомого здания редакции газеты «Известия». Впервые в своей жизни Ферзьбери сам напросился на встречу с журналистом, причём гроссмейстер очень хорошо понимал, что начинавшаяся сегодня игра почти наверняка станет последней в его жизни. Однако отказаться от участия в ней он не имел права, ибо знал, что заменить его попросту некем и в случае его поражения команда, которой он отдал столько времени и сил, может не только навсегда остаться оклеветанной перед судом потомков, но и самим этим потомкам будут грозить неисчислимые бедствия казалось неотвратимо накатывавшегося на страну смутного времени… Так что выбора у него не было.
Гроссмейстер Ферзьбери никогда не играл в турнирах с участием сильнейших игроков планеты, однако имя его было хорошо известно всем любителям королевской игры уже давно. И это потому, что на протяжении нескольких десятилетий на страницах советской шахматной периодики регулярно появлялись написанные им всё новые и новые увлекательные и остроумно-развесёлые шахматные скетчи, очень нравившиеся читателям…
Поднявшись на 6-й этаж, Ферзьбери открыл нужную дверь и, глядя ожидавшему его журналисту прямо в глаза, как положено, чётко представился: «Борис Самойлович Вайнштейн. Полковник, начальник планового отдела НКВД и замначальника Главоборонстроя НКВД». И пояснил изумленному собеседнику цель своего визита: «Перестройка открыла шлюзы передергиванию истории, и я хотел бы сказать правду о Лаврентии Берии». [4]
Крайнее изумление кандидата в мастера по шахматам Сергея Лескова легко понять, ибо хотя в тот день он и ожидал встречи с Борисом Вайнштейном, но вовсе не с полковником НКВД и уж тем более не с начальником планового отдела организации, одна аббревиатура названия которой в своё время пугала любого нормального человека. В тот день журналист ожидал разговора с известным шахматным публицистом и литератором, автором замечательных книг по шахматам, каждая из которых (средний тираж – более 60 тысяч экземпляров!) была и высокопрофессиональна, и глубока во всех отношениях, и прекрасно написана.
Разумеется, полковник Вайнштейн заранее знал, что выбранный им для разговора кандидат в мастера спорта по шахматам отлично образован (аэрокосмический факультет МФТИ – случайные люди в этот вуз вообще не попадали!) и является к тому же его верным поклонником, пришедшим в шахматы именно благодаря написанной им в своё время книжке «Комбинации и ловушки в дебюте». Первые два издания этого увлекательного и весёлого советского шахматного бестселлера, впоследствии вышедшего на многих языках, появились ещё в 60-х годах XX века и, как впоследствии признался сам Сергей Лесков, были «единственной книжкой, которую я в детстве зачитал буквально до дыр, до рассохшегося переплёта». [5] С появлением в 1990 году на прилавках магазинов третьего, несколько изменённого и ощутимо дополненного издания, которое теперь уже получило название «Ловушки Ферзьбери» (с совершенно фантастическим по нынешним временам тиражом в 100 тысяч экземпляров!), широким массам советских любителей шахмат стало наконец известно, что таинственный весельчак и остроумец гроссмейстер Ферзьбери и выдающийся высокоинтеллектуальный шахматный литератор Борис Вайнштейн – одно и то же лицо. И вот теперь неожиданно выяснилось, что этот же самый человек – ещё и полковник НКВД, подчинявшийся лично тому самому Лаврентию Берии, чьё имя всегда вызывало у очень многих людей лишь самые отрицательные эмоции… Тут было от чего изумиться.
Давнишний и страстный поклонник шахмат Борис Вайнштейн не раз лично убеждался в том, что шахматная игра накладывает на своих преданных почитателей совершенно особый отпечаток, и человек, достигший, как Сергей Лесков, уровня кандидата в мастера, неизбежно достаточно хорошо понимает, что поиск истины так же важен и необходим, как и последующая напряжённая и неизбежная борьба за эту свежеобретённую истину… Как гроссмейстер Ферзьбери он хорошо знал: для того, чтобы произвести на своего собеседника ошеломляющее впечатление, ему достаточно было сообщить своему собеседнику хотя бы свой возраст: в 1992 году Борис Вайнштейн отпраздновал свой 85-й год рождения. Впоследствии Сергей Лесков вспоминал: «Это был человек весьма преклонных лет, но молодцеватый и бодрый, о чём говорила та легкость, с которой он взлетел на шестой этаж, даже не сбив дыхания. … Надо признать, я слушал доктора экономических наук Вайнштейна, открыв рот и развесив уши». [6]
Как и его непосредственный начальник Лаврентий Берия, Борис Вайнштейн никогда не ошибался в людях, и по реакции журналиста он сразу же определил, что не ошибся и на этот раз. О том, что полковник НКВД сделал, как всегда, правильный выбор собеседника, свидетельствует хотя бы и тот простой факт, что и спустя 23 года(!) после памятного визита Ферзьбери, став уже одним из лучших медийных обозревателей России, тогдашний сотрудник «Известий» кандидат в мастера Сергей Лесков одну из частей своей резонансной статьи, посвящённой новому российскому космодрому «Восточный», так и озаглавил: «Если бы Берия строил космодром»… [7]
Борис Вайнштейн был назначен начальником Планового отдела НКВД 18 сентября 1942 года – в один из самых напряжённых моментов Великой войны, в разгар битвы за Кавказ и беспрерывных кровопролитных боёв войск НКВД на улицах Сталинграда. Он оставался на своём ответственнейшем посту всю войну, до тех пор, пока в октябре 1945 года не был переброшен Берией на другую ответственную работу, напрямую связанную с энергетическим и материальным обеспечением советского атомного проекта…
Авгиевы конюшни конъюнктурной политической лжи, десятилетиями выливавшейся на Берию после его ликвидации, не оставляли Вайнштейну никаких шансов в одиночку и одномоментно изменить прочно сложившееся общественное мнение: на это тоже нужны были десятилетия и как минимум доступ общественности ко многим и поныне(!) засекреченным документам. И всё же полковник Вайнштейн решился в сенсационной и скандальной публикации в центральной прессе раскрыть некоторые опасные и для него самого, и для его близких секреты – нарушив таким образом всегда неукоснительно соблюдавшийся им профессиональный обет молчания. Пошёл он на такой отчаянный ход лишь потому, что к январю 1993 года Россия вновь оказалась на пороге кошмара полномасштабной гражданской войны. Беспартийный экономист Борис Вайнштейн совсем не случайно стал начальником Планового отдела НКВД – его выдающийся интеллект всегда был способен просчитать будущее страны подобно тому, как гениальный шахматист способен на много ходов вперёд просчитать возможные варианты развития событий на шахматной доске…
Родившийся в 1907 году в Одессе в состоятельной семье и получивший превосходные воспитание и образование Борис Вайнштейн не понаслышке знал и что такое русский бунт, и что собой представляет смутное время, всегда чреватое катастрофой гражданской войны. Поэтому он и пошёл на крайние меры, в полной уверенности, что такой убеждённый государственник, каким был, по его мнению, Лаврентий Берия, несомненно одобрил бы его рискованный ход.
Доктор экономических наук Вайнштейн прекрасно понимал: для того чтобы без серьёзных потерь восстать из-под обломков СССР, России необходимо прежде всего реформировать экономику. Он знал достоверно, что его шеф Лаврентий Берия после того, как ему удалось помочь тов. Сталину покинуть этот мир, планировал возврат страны к НЭПу – никогда не забывал Ферзьбери и об экономическом подъеме СССР при премьер-министре Алексее Николаевиче Косыгине… Ему было очевидно, что при своих гигантских размерах такой ядерной сверхдержаве, как Россия, неизбежно потребуется очень сильная центральная власть, безоговорочное единодержавие – вне зависимости от чего бы то ни было переходящего… Борис Самуилович Вайнштейн был российским патриотом-государственником, абсолютно русским человеком еврейского происхождения.
Когда 14 декабря 1992 года ставленник Президента России Бориса Ельцина, в тот момент и. о. главы правительства, решительный реформатор и неслабый шахматист Егор Гайдар не был утверждён тогдашним высшим органом государственной власти Съездом народных депутатов на должности председателя Совета министров и отправлен в отставку со всех постов в правительстве, Вайнштейну стало ясно, что в стране вскоре может установиться губительное для державы двоевластие.
Вайнштейн точно знал не только то, что надо делать, но и – и это было в данном случае самым главным – как это следует делать: решительно и молниеносно! При этом он прекрасно понимал, что были вещи, которые сообщить и россиянам, и всему миру мог лишь он один – и никто другой! К концу 1992 года полковник НКВД остался одним в поле воином – решение воина он и принял: «Делай как надо, и будь что будет».
Конечно же, Вайнштейну не надо было объяснять, что такое политическая цензура, но, к счастью, ему удалось найти весьма подходящего своей интеллектуальной честностью журналиста – и полковник постарался изложить своё обращение так, чтобы оно – хотя бы и частично! – дошло до тех, кому было предназначено…
Статья Сергея Лескова увидела свет на страницах «Известий» под броским, актуальным и сенсационным даже и по сегодняшним временам заголовком: «ЛАВРЕНТИЙ БЕРИЯ сумел бы добиться экономического процветания страны». [8] Однако, как Вайнштейн и ожидал, очень многие важнейшие и совершенно сенсационные на тот момент сообщённые им подробности – впоследствии все они нашли документальные подтверждения – разумеется, не были опубликованы. В том числе и то, что после ликвидации Сталина Берия хотел отстранить партию коммунистических мечтателей от управления экономикой, ликвидировать ГУЛАГ, отказаться от колхозов и начать сближение с Западом… Дело закончилось тем, что полковник подал в суд и на газету «Известия», и на очевидно непричастного к редакционной цензуре честного журналиста…
Суд полковник НКВД, разумеется, проиграл, но это не имело для него почти никакого значения. Ибо одна, абсолютно важнейшая мысль, практически руководство к действиям, из-за которой он и решился нарушить профессиональный обет молчания, была всё же опубликована «Известиями» дословно, так, как было надо, в самом центре статьи: «Тот, кто в экономике действует милосердно, – преступник, которого надо отдать под расстрел». [9]
«Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся»: 4 октября 1993 года в Москве танкисты открыли огонь по Дому Советов, в котором засели претендовавшие на захват власти люди, решившиеся противопоставить себя экономической воле народа. По зданию было выпущено всего-то 12 зарядов, из них 10 – металлическими болванками… В результате скоротечной гражданской нано-войны (150 погибших и 400 раненых) очередное смутное время на Руси, к всеобщему облегчению, завершилось установлением твердого реформаторского единовластия.
По странному стечению обстоятельств верный сын России гроссмейстер Ферзьбери ушел из жизни 18 декабря 1993 года, совсем немножко не дотянув до ежегодного Дня чекиста. Он умирал с делавшим его счастливым осознанием того, что свой последний служебный долг перед страной он выполнил до конца…
Лучший в истории шахматный литератор Генна Сосонко в своём прекрасном эссе «Покровитель», посвящённом жизни Бориса Вайнштейна, пишет: «Борис Самойлович Вайнштейн умер в 1993 году, ему было 86 лет. На похоронах старый профессор, хорошо знавший его, сказал: «Живи Борис Самойлович в другой стране, он мог бы стать руководителем государства». [10]
В заключение отметим, что официальной легендой причины появления в редакции «Известий» полковника Вайнштейна стало то обстоятельство, что в начале 90-х годов прошлого века в России разгорелся спор о роли советских учёных в создании СССР атомной и ядерных бомб – 8 декабря 1992 года «Известия» опубликовали статью одного из научных руководителей работ по созданию советского атомного оружия академика Юлия Харитона. Выдающийся учёный наверняка прекрасно был осведомлён о совершенно уникальной роли Лаврентия Берии в создании советской атомной бомбы, но так ни разу и не упомянул имя этого оболганного выдающегося государственного деятеля в своей публикации… Как бы оправдываясь, академик Харитон отметил только, что в СССР «всё связанное с деятельностью НКВД держалось в секрете». [11] Зато в помещённом тут же под основной статьей дополнительном материале Харитон уже упомянул «курировавшего советский атомный проект Берию», но вывел его исключительно в негативном свете как туповатого администратора, вот-вот готового расправиться со своими подчинёнными… [12]
Этого полковник НКВД Вайнштейн якобы стерпеть уже не смог, он пришёл в редакцию газеты и, представившись занимавшемуся публикациями Харитона журналисту, кандидату в мастера по шахматам Сергею Лескову, заявил только, что он «хотел бы сказать правду о Лаврентии Берии». Сергей Лесков впоследствии вспоминал: «Надо признать, я слушал доктора экономических наук Вайнштейна, открыв рот и развесив уши. … Это были сенсационные откровения, которые теперь доказаны документами». [4] Вскоре (29 января 1993) после этой беседы в «Известиях» за подписью кандидата в мастера Сергея Лескова и был опубликован сенсационный материал «Лаврентий Берия сумел бы добиться экономического процветания страны». Появившиеся с тех пор свидетельства, доказывающие истинность всего рассказанного в декабре 1992 года полковником Вайнштейном, убеждают нас, что Ледяной Маг был в действительности очень близким Лаврентию Берии человеком.
О всемирной прижизненной славе полковника НКВД Вайнштейна – правда, такой славе, сияние которой и по сей день доступно лишь немногим избранным – позаботился отец Джеймса Бонда, замечательный английский писатель и профессиональный разведчик Ян Флеминг своим знаменитым бестселлером всех времен и народов «Из России с любовью» – книгой, которую читали и Джон Кеннеди, и Ли Харви Освальд… Как мы уже писали в «Жертвоприношении-72», именно гениальный Борис Вайнштейн стал для этой книги прообразом гроссмейстера Кронстеена, мозга СМЕРШа, который «занимал пост начальника отдела планирования операций в СМЕРШе, имел звание полковника. Он был важен для организации, его мозг для СМЕРШа ценнее алмазов». [13] По замыслу Флеминга, Джеймс Бонд в конце концов гибнет в результате задуманной Кронстееном сложной многоходовой операции, смысл которой агент 007 никак не мог понять почти до самого конца. Погибает и его верный соратник, один из лучших зарубежных агентов англичан турок Дарко Керим, который при обсуждении создавшейся ситуации сообщает Бонду: «Эти русские – блестящие шахматисты. Они рассчитывают игру на много ходов вперёд, манёвры врага предвидят заранее и принимают ответные меры. Меня не оставляет чувство, что ты, я и девушка – всего лишь пешки на огромной шахматной доске, что нам разрешают действовать так лишь потому, что это не мешает замыслу русских». [14]
Седьмая глава «Из России с любовью» так и называется: «Ледяной Маг», в ней Флеминг сообщает нам не только о «незаурядных умственных способностях» гроссмейстера Кронстеена, но и приводит следующую его характеристику: «В его словаре не было таких категорий, как плохой и хороший. Люди были для него всего лишь фигурами на шахматной доске. Для того, чтобы предсказать их реакцию – а это было главным в его работе, – необходимо знать индивидуальные характеристики людей. … Напоминать Кронстеену о краткости было лишним: он всегда говорил мало, но каждое его слово было более ценным, чем длинные выступления остальных помощников генерала Г.». [15] Ян Флеминг всю Вторую мировую войну прослужил в должности личного помощника директора британской королевской военно-морской разведки, и, как сегодня известно, он является автором немалого числа хитроумных секретных операций против нацистов. Логично будет предположить, что прекрасно информированный коммандер Ян Флеминг знал о своём военном союзнике Ледяном Маге полковнике Борисе Вайнштейне нечто такое, о чём и сегодня не дано знать широкой публике…
В своей статье «Лаврентий Берия сумел бы добиться экономического процветания страны» Сергей Лесков писал: «В системе НКВД в те годы трудились десятки миллионов людей. По сути, вся оборонная промышленность, наш славный ВПК, который составил основу индустрии СССР, был создан под кнутом карательных органов. … Важно подчеркнуть, что Борис Самойлович категорически осуждает массовые репрессии сталинского периода и с высоты прожитых им лет называет их изуверством. … Б. Вайнштейн считает, что тотальная принудительность труда в СССР была вызвана исторической необходимостью, поскольку иначе подготовиться к войне с Германией, которую предвидело руководство страны, было невозможно». [8]
Спустя 15 лет, 18 декабря 2008 года, в день смерти Ледяного Мага в статье «Моя тяжба с Берией» Сергей Лесков вспоминал: «С цифрами и таблицами бывший руководитель ГУЛАГа доказывал, что не было иного способа подготовиться к войне, поднять экономику и догнать США в атомном проекте, кроме как построить ГУЛАГ на полстраны». [4]