Обидно. Очень. Всем выловленным из воды «ослябьцам» дали кресты. А ведь он его заслужил больше, чем многие из… Но тем не менее Артур помимо воли частенько косил глаза на своего «Георгия», качавшегося на груди.
С «Победы», куда перевели Вилката после чудесного спасения, его отпустили на берег в первый раз. И «оторваться» по-настоящему возможность появилась впервые. Новоиспеченный георгиевский кавалер страшно соскучился по пиву. Пусть на броненосце и была ежедневная чарка, но чертовски хотелось взять в руки большую кружку, сдуть с нее пену и влить в себя хмельную влагу долгими-долгими глотками.
Искать подходящий трактир долго не пришлось. Даже ста метров по Светлановской идти не было необходимости – «Козочка» находилась почти у самого порта. Матрос, плюхнувшись за стол, по-барски махнул рукой «челаэку». Тот немедленно подскочил и, прослушав заказ, буквально через минуту нарисовался с двумя кружками пива. Благосклонно кивнув, Артур отпустил полового и с жадностью приложился губами к «жидкому хлебу».
– Рупуже![4] – матрос был сильно недоволен. – Ну как можно называть пивом такую дрянь!
На самом деле пиво было довольно неплохим, просто хотелось показать, что «пивали мы и получше».
А вот стрелок из-за соседнего столика резко вскинул голову и, услышав литовское ругательство, пересел за столик Артура.
– Здравствуй, товарищ, ты откуда?
– С моря, – неприветливо посмотрел матрос на «сухопутную крысу». – Тебе чего?
– Да нет, я имею в виду, где родился и жил, судя по «рупуже» – мы земляки.
– Ну, из Ковно, а ты?
– Из-под Вильно. Выпьем?
– Так за тем и пришли. Давай.
Матрос и солдат чокнулись кружками, и пиво полилось по своему предназначению.
– За Цусиму? – ткнул пальцем в сторону креста солдат.
– Разумеется. Иначе бы здесь не сидел.
– А ты задумывался о том, что это не твоя война? И не моя. Это война Империи. Империи, которая держит в рабстве и твою Литву, и мою Польшу. Ты желаешь ей победы? Чтобы русский царь и дальше продолжал угнетать наши народы?
– Что-то я тебя не пойму. Нам что, проиграть нужно было?
– Это, несомненно, было бы лучше всего. Поражение России в войне – самая большая польза для народов, которые она поработила.
– То есть нам было нужно всем на дно пойти? – что-то звериное стало просыпаться в спокойном и флегматичном литовце.
– Ну не всем вам, конечно, но для нас, тех, кого Россия угнетает уже не первый век, – конечно, было лучше, чтобы ее армия и флот обделались в этой войне. Разве я не прав, товарищ? Разве ты не хочешь, чтобы твоя Родина была свободной?
Тут Артура «накрыло». Мысли и воспоминания о бое понеслись в мозгу со скоростью экспресса. Мы зря воевали? Я зря наводил свою пушку и попадал? Тебе, сука, мало порванных в куски снарядами и осколками моих «братишек»? Ты воду ту самую, горько-соленую, хлебал? Тварь!
Кулак матроса и кавалера, практически помимо воли его «владельца», впечатался в скулу пехотинца. Того мгновенно снесло со стула.
– Гнида! Ты хоть японца живого видел? Ты тонул? Ты шимозу нюхал? Н-на! – Артур тоже выскочил из-за стола вслед за «земляком», и ботинок матроса смачно врезал под ребра провокатора. – Жалеешь, что не всех нас акулы сожрали? Убью гада!
Сидевшие за столиком неподалеку солдаты повскакивали со стульев и подались было на выручку товарища, но трактир все же был портовый…
– А ну ША! – матросы с «Ретвизана», «Изумруда» и «Авроры», находившиеся здесь же, достаточно четко показали, что своего в обиду не дадут. Но и Артура попридержали. – Ты чего, братишка, взбесился? Что он тебе сделал-то?
Ярость потихоньку проходила, и наводчик смог внятно донести до моряков суть происшедшего.
– Во мразь! – у матросов появилось желание уже всем вместе продолжить экзекуцию, но здравый смысл взял-таки верх.
– Да ну его к черту! – презрительно бросил один из изумрудовцев. – Убьем еще ненароком – нам же и отвечать придется. Социалист это. Наверняка. Сдадим эту сволочь в участок, а там пусть полиция разбирается.
Даже стрелки, узнав, в чем дело, не стали защищать «брата по оружию», и незадачливый агитатор был препровожден туда, где с ним уже общались люди, которым и положено этим заниматься.