– А теперь, доктор Пендер, что вы расскажете нам?
Старый священник смущенно улыбнулся.
– У меня жизнь прошла тихо, – сказал он. – В ней не было ничего особенного. Пожалуй, только однажды в молодости я был свидетелем трагического случая.
– О! – подзадорила его Джойс Ламприер.
– Он запомнился мне на всю жизнь, – продолжил священник. – Врезался в память, и мне не надо особенно напрягаться, чтобы вновь почувствовать охватившие меня трепет и ужас при виде человека, смертельно раненного непонятным оружием.
– Вы заставляете меня содрогнуться! – воскликнул сэр Генри.
– Я сам, как вы выразились, содрогнулся от этого. С тех пор я никогда не смеялся над теми, кто серьезно относится к разного рода суевериям. Существуют места, пользующиеся дурной или доброй славой, и иногда они дают о себе знать.
– Вот «Лиственницы», например, очень несчастливый дом, – заметила мисс Марпл. – Старый мистер Смидерс потерял все свое состояние и был вынужден покинуть его. Потом дом купили Карслейки – через некоторое время Джонни Карслейк упал с лестницы и сломал себе ногу, а миссис Карслейк захворала, и ей пришлось поехать на юг Франции поправлять здоровье. А сейчас его купил Берденс, и я слыхала, что бедному мистеру Берденсу нужно срочно оперироваться.
– Я думаю, тут и слухи играют немалую роль, – заговорил Петерик.
– Мне известны два «призрака», которые представлены вполне конкретными людьми, – заметил усмехнувшись сэр Генри.
– Я думаю, – сказал Реймонд, – нам надо дать возможность доктору Пендеру продолжить рассказ.
Джойс поднялась и выключила обе лампы, комната теперь освещалась только мерцающим светом камина.
– Атмосфера создана, – сказала она, – можно продолжать.
Доктор Пендер улыбнулся ей и, устроившись на стуле поудобнее, приступил к своему рассказу:
– Не знаю, известно ли кому-нибудь хоть что-то о Дартмуре[3]. Место, о котором идет речь, находится на подступах к Дартмуру. Там продавалось имение. Несмотря на то что поместье было превосходное и окрестные пейзажи удивительно живописны, покупатель не находился несколько лет. В конце концов его купил человек по фамилии Хейдон, сэр Ричард Хейдон. Я знал его по колледжу, и, хотя на несколько лет потерял из виду, старые приятельские отношения сохранились, и я с удовольствием принял приглашение приехать к нему в «Тихую рощу» – так называлось его приобретение.
Собралось не очень много народу. Сам Ричард Хейдон, его двоюродный брат Эллиот Хейдон, леди Маннеринг с бледной, довольно невзрачной дочкой по имени Виолетта, капитан Роджерс с женой – заядлые лошадники с загорелыми лицами, для них лошади и охота были единственным смыслом жизни. Кроме того, был молодой доктор Саймондз и была мисс Диана Ашли. Я знал немного о последней. Ее фотографии часто встречались в светской хронике. Внешность ее, без сомнения, производила впечатление. Она была темноволосая, высокая, кожа у нее была матовая, слегка смуглая, а узковатые темные раскосые глаза придавали ее облику особую, восточную изысканность. Голос у нее был необыкновенно глубокий, грудной и звучал словно колокол.
Я сразу понял, что мой приятель, Ричард Хейдон, сильно ею увлечен, и догадался, что все затеяно исключительно ради нее. В отношении ее чувств у меня не сложилось четкого представления. Мисс Ашли не была постоянна в своих симпатиях. Один день она разговаривала только с Ричардом, а всех остальных не замечала, на другой день проявляла расположение к его двоюродному брату Эллиоту и, казалось, едва ли замечала, что существует еще такой человек, как Ричард, а затем начинала одаривать самыми многообещающими улыбками скромного и незаметного доктора Саймондза.
На следующее утро после моего приезда хозяин показал нам все поместье. Само здание было ничем не примечательно: добротный, прочный дом из девонширского гранита. Построен на века, любая непогода для него нипочем. Самый обычный, но удобный. Из его окон открывался вид на Мур[4], на далеко простирающиеся возвышенности, заканчивающиеся разрушенными непогодой скалистыми вершинами.
На ближайшем склоне виднелись следы минувшего каменного века – круги от фундамента жилищ. На соседней возвышенности находился курган, где недавно велись раскопки и была обнаружена кое-какая бронзовая утварь. Хейдон проявлял некоторый интерес к археологическим находкам и очень увлеченно, с пафосом рассказывал нам об этом. Здесь были найдены останки пещерных людей эпохи неолита, памятники друидов[5], следы пребывания римлян и даже древних финикийцев.
«Но вот это место, пожалуй, самое интересное, – сказал Хейдон. – Вы знаете, что оно называется «Тихая роща». И довольно нетрудно догадаться о происхождении этого названия. Вот эта, – он показал рукой, – часть местности была довольно голой: скалы, вереск да папоротник, но примерно в ста ярдах от дома была посажена густая роща. Она дошла до нас из глубины веков. Деревья погибали и вновь высаживались, и поэтому она сохранилась такой, как была раньше, может быть, даже во времена финикийских поселенцев. Пойдемте взглянем на нее».
Все последовали за ним. Когда мы вошли в рощу, я ощутил какую-то необычную подавленность. Я думаю, что так подействовала тишина. Казалось, и птиц на деревьях нет. Невольно мне стало страшно. Я увидел, что Хейдон улыбается и смотрит на меня с любопытством.
«Вызывает это место какое-то ощущение, Пендер? – спросил он. – Чего-то враждебного? Или какой-то тревоги?»
«Мне здесь не нравится», – спокойно заявил я.
«И неудивительно. Это место было оплотом одного из древних врагов вашей веры. Это роща Астарты[6]».
«Астарты?»
«Астарты, или Ашерат, – это уж как вам больше нравится ее называть. Финикийскому имени я предпочитаю Астарту. Мне кажется, у нас в стране известна одна роща Астарты – на севере, на Уолле. У меня нет доказательств, но мне бы очень хотелось считать, что здесь у нас настоящая, подлинная роща Астарты. Что здесь, среди деревьев, совершались священные обряды».
«Священные обряды… – негромко повторила Диана Ашли с мечтательным и отсутствующим видом. – Интересно, как это было?»
«Наверняка что-нибудь неприличное, – сказал капитан Роджерс, не к месту рассмеявшись. – Сплошной разврат, представляю себе».
Хейдон не обратил на него никакого внимания.
«В центре рощи, должно быть, стоял храм, – сказал он. – До храмов я еще не дошел, но позволил себе маленькую безделицу».
В этот момент мы вышли на небольшую поляну. На ней было установлено нечто отдаленно напоминающее беседку из камня. Диана Ашли вопросительно посмотрела на Хейдона.
«У меня это называется святилище, – сказал он. – Это святилище Астарты».
И мы направились туда. Внутри на грубом черном столбе была установлена необычная маленькая скульптура, изображающая женщину с рогатым полумесяцем на голове, сидящую на льве.
«Астарта финикийская, – пояснил Хейдон. – Богиня луны».
«Богиня луны! – воскликнула Диана. – А давайте устроим сегодня вечером дикий загул. Маскарад! Выйдем сюда при лунном свете и совершим обряд Астарты».
Меня неожиданно передернуло, и Эллиот, двоюродный брат Ричарда, тут же обернулся.
«Вам это все не нравится, да, святой отец?» – спросил он.
«Да, – ответил я с достоинством, – не нравится».
Он посмотрел на меня с любопытством: «Но это же только дурачество. Дик[7] не может знать, священная эта роща на самом деле или нет. Это просто выдумки, ему нравится так думать. И даже если бы…»
«Если бы?»
«Ну, – он принужденно засмеялся, – вы же не верите во всякое такое, правда? Вы ведь священник».
«Почему это если я священник, то не должен верить в это?»
«Но к таким вещам никто всерьез не относится».
«Не уверен. Я знаю одно: по натуре я человек не очень впечатлительный, но стоило мне зайти в рощу, как у меня возникло необычное ощущение, ощущение опасности, предчувствие несчастья».
Эллиот неловко оглянулся.
«Да, – сказал он. – Действительно, что-то не то. Я знаю, понимаю, что вы имеете в виду, но мне кажется, что это лишь игра нашего воображения. А что вы скажете, Саймондз?»
Доктор помолчал с минуту. Затем невозмутимо ответил:
«Мне здесь не нравится. Объяснить почему – не могу. Но все равно мне здесь не нравится».
В этот момент ко мне подошла Виолетта Маннеринг.
«Мне здесь неприятно! – закричала она. – Неприятно! Прошу вас, уйдемте отсюда».
Мы пошли обратно. Только Диана Ашли замешкалась. Я оглянулся: она стояла перед святилищем и внимательно разглядывала скульптуру внутри его.
День был прекрасный, необычно жаркий, и предложение Дианы Ашли было единодушно принято. И тут началась подготовка: как всегда, перешептывание и смех, как всегда, костюмы изготавливались втайне, и вот, когда все заявились на обед, началось настоящее веселье. Роджерс с женой были пещерными людьми эпохи неолита (это объяснило исчезновение ковриков от камина). Ричард Хейдон назвался финикийским моряком, а его двоюродный брат был главарем бандитов, доктор Саймондз – шеф-поваром, леди Маннеринг – сестрой милосердия, а ее дочка – пленницей-черкешенкой. Я сам нарядился чересчур тепло – монахом. Диана Ашли вышла последней и несколько разочаровала нас всех. Она просто завернулась в черное бесформенное домино.
«Незнакомка, – кокетливо провозгласила Диана, – вот кто я. А теперь, ради бога, давайте обедать».
После обеда мы вышли на улицу. Стоял прекрасный вечер, теплый, спокойный, тихий. Всходила луна.
Мы прогуливались и болтали, время шло быстро. Наверное, только через час мы обнаружили, что с нами нет Дианы.
«Разумеется, она не пошла спать», – сказал Ричард Хейдон.
«Я видела, как она около четверти часа назад пошла в том направлении», – Виолетта Маннеринг показала в сторону рощи, которая при лунном свете выглядела черной и мрачной.
«Интересно, что она задумала? – сказал Ричард Хейдон. – Какие-нибудь проделки, клянусь. Пойдемте посмотрим».
Заинтригованные тем, что задумала мисс Ашли, мы поспешили за ним. Однако мне очень не хотелось заходить в эту темную, не предвещавшую ничего хорошего рощу. Казалось, нечто сильнее меня удерживает, заставляет не идти туда. У меня возникло совершенно определенное убеждение, что это место особенно опасное. Я думаю, что не я один почувствовал то же самое, но как-то неудобно было в этом признаваться. Деревья стояли настолько плотно, что лунный свет почти не проникал сквозь них. Вокруг слышались тихие звуки, шепот, вздохи. Было крайне жутко, и, не сговариваясь, мы держались все вместе.
Мы вышли на открытую поляну посреди рощи и остановились как вкопанные в изумлении: на пороге святилища стояла чья-то фигура, полностью укутанная в прозрачный газ, рогатый полумесяц поблескивал в темной массе ее волос.
«Бог мой!» – сказал Ричард Хейдон, и пот заблестел у него на лбу.
Но Виолетта Маннеринг оказалась наблюдательнее.
«Так это же Диана, – воскликнула она. – Что это с ней случилось? Ой, она на себя не похожа!»
Фигура в дверном проеме подняла руки, ступила вперед и заговорила монотонным голосом: «Я жрица Астарты. Осторожно, ко мне не приближаться – в моих руках смерть».
«Не надо, дорогая, – стала умолять ее леди Маннеринг. – Нам страшно, на самом деле страшно».
Ричард кинулся к ней.
«Бог мой, Диана! – закричал он. – Ты великолепна!»
Действительно, как сказала Виолетта, Диана была совсем другой. В ее глазах появился какой-то жестокий блеск, на губах – незнакомая улыбка, я такой у нее не видел.
«Осторожно! – крикнула она. – Не приближайтесь к богине. Если прикоснетесь ко мне – смерть!»
«Ты великолепна, Диана! – закричал Хейдон. – Но, пожалуйста, прекрати. Мне что-то это совсем не нравится».
Он пошел к ней, и она вскинула руку в его направлении.
«Стой! – крикнула она. – Еще шаг – и я убью тебя магией Астарты».
Ричард Хейдон посмеялся и пошел еще быстрее, как вдруг случилась странная вещь. Он замер на мгновение, затем как будто оступился и упал. Он лежал ничком и не собирался подниматься.
Тут раздался истерический хохот Дианы. Его жуткое звучание нарушило безмолвие поляны.
С проклятиями Эллиот кинулся вперед.
«Это невыносимо, – кричал он, – поднимайся, Дик, поднимайся, дружище!»
Но Ричард Хейдон продолжал лежать. Эллиот Хейдон подбежал к нему, опустился перед ним на колени и осторожно перевернул его. Он склонился над Ричардом и всмотрелся ему в лицо. Потом резко поднялся на ноги и встал, слегка покачиваясь.
«Доктор, – позвал он. – Доктор, ради бога, сюда. Я… я думаю, он мертв».
Саймондз бросился вперед, а Эллиот размеренными шагами вернулся к нам. Он стал как-то странно рассматривать свои руки.
В этот момент раздался дикий вопль Дианы.
«Это я его убила! – закричала она. – Боже мой! Я не хотела, но я убила его!»
И, потеряв сознание, она упала в траву.
«Давайте же скорее выбираться из этого страшного места! – закричала миссис Роджерс. – С нами тут бог знает что может произойти! Какой ужас!»
Эллиот крепко сжал мне плечо.
«Это невозможно, – отчетливо прошептал он. – Я вам говорю, этого не может быть. Человека нельзя так убить. Это… это противоестественно».
Я попытался его успокоить.
«Это можно как-то объяснить, – сказал я. – Вероятно, у вашего брата было слабое сердце, а об этом не знали. Испуг, потрясение».
«Вы меня не понимаете, – перебил он меня, протянул свои руки, и я увидел на них красные пятна. – Дик умер не от потрясения, его закололи в сердце, а оружия нет».
Я с сомнением пристально посмотрел на него. В этот момент Саймондз, осмотрев тело, поднялся и подошел к нам. Он был бледен и весь дрожал.
«Мы что, с ума все сошли? – произнес он. – Что это за место? Почему тут происходят такие вещи?»
«Значит, это правда?» – спросил я.
Он кивнул:
«Рана такая, как будто ее нанесли длинным тонким кинжалом, но кинжала там нет».
Мы посмотрели друг на друга.
«Этого не может быть, – горячился Эллиот Хейдон. – Он, наверное, упал. Должно быть, валяется где-то на земле. Давайте посмотрим».
Мы безрезультатно обыскали все вокруг. Виолетта Маннеринг вдруг заявила:
«Диана что-то держала в руках. Что-то вроде кинжала. Я видела. Видела, как он сверкнул, когда она им грозила».
«Ричард не приблизился к ней и на три ярда», – возразил Эллиот Хейдон, покачав головой.
Леди Маннеринг склонилась над распростертой на земле девушкой.
«У нее в руках сейчас ничего нет, – заявила она. – И на земле ничего не видно. Ты не ошибаешься, что видела его, Виолетта? Я не видела».
Доктор Саймондз подошел к мисс Ашли. Доктор Пендер, извинившись, прервал рассказ и огляделся.
– Теперь благодаря огромному количеству детективов, – сказал он, – мы все хорошо знаем, что тело надо оставлять там, где его обнаружили. Каждый уличный мальчишка теперь это знает.
Но мы в то время таких вещей не знали и отнесли тело Ричарда Хейдона в его гранитный дом и положили на кровать. Дворецкого отправили на велосипеде за двенадцать миль вызвать полицию.
Затем Эллиот отвел меня в сторону.
«Послушайте, – сказал он. – Я вернусь в рощу. Необходимо отыскать оружие».
«Если оно вообще было», – засомневался я.
Он крепко схватил мою руку и сильно встряхнул.
«Вбили себе всякие предрассудки в голову. Вы что, думаете, он умер от сверхъестественной силы? Так я пойду и разберусь во всем».
Я был решительно против этого и пытался разубедить его, но безрезультатно. Одна мысль о густой роще наводила на меня ужас. У меня возникло предчувствие, что надвигается еще одно несчастье. Но Эллиот упрямствовал. Он, я думаю, сам боялся, но не хотел признаваться в этом. Он ушел как следует вооруженный и настроенный добраться до сути загадки.
Ночь была отвратительная, никто и не пытался заснуть. Приехала полиция. Они отнеслись ко всему с откровенным недоверием и проявили сильное желание устроить допрос мисс Ашли. Но тут им пришлось иметь дело с доктором Саймондзом, который был категорически против. Мисс Ашли вышла из состояния обморока, или транса, и он дал ей сильное снотворное. До наступления дня ее ни в коем случае нельзя было тревожить.
Только к семи часам утра все хватились Эллиота Хейдона, и тут вдруг Саймондз спросил меня, где он. Я объяснил, что сделал Эллиот, и это еще больше расстроило Саймондза.
«К чему он туда пошел? Это… это напрасный риск».
«Вы же не хотите сказать, что и с ним что-то случилось?»
«Надеюсь, нет. Я думаю, святой отец, нам лучше пойти посмотреть».
Мне понадобилось собрать все свое мужество, чтобы отважиться на это. Мы отправились вдвоем и еще раз зашли в эту проклятую рощу. Мы кричали, но никто не отзывался. Через некоторое время мы вышли на поляну. В раннем утреннем свете она была тусклая, призрачная. Саймондз сжал мою руку, и у меня вырвался сдавленный крик. Минувшей ночью при лунном свете мы видели здесь тело человека, лежащего ничком. Сейчас на том же самом месте лежал Эллиот Хейдон.
«Боже мой! – вырвалось у Саймондза. – И его тоже!»
Эллиот Хейдон был без сознания, но слабо дышал. На этот раз причина трагедии была ясна. Длинное тонкое оружие осталось в ране.
«В плечо попало, не в сердце. Повезло, – прокомментировал доктор. – Бог знает, что и думать. Во всяком случае, он жив и сможет нам рассказать, что произошло».
Но этого-то как раз Эллиот Хейдон и не смог сделать. Его рассказ был крайне туманным. Он безуспешно пытался разыскать кинжал и наконец, прекратив поиски, остановился у святилища. К этому моменту он все больше и больше убеждался в том, что кто-то следит за ним из-за деревьев. Он противился этому ощущению, но не мог от него избавиться. Он говорил, что подул холодный странный ветер, который, казалось, шел не из-за деревьев, а изнутри святилища. Эллиот заглянул вовнутрь. Увидел маленькую фигуру богини и почувствовал, что происходит нечто странное, возможно, это был оптический обман. Фигура как будто стала расти. Потом его что-то ткнуло – он воспринял это как удар в лоб – и сбило с ног. При падении он почувствовал острую, жгучую боль в левом плече.
Кинжал на этот раз был идентифицирован. Он был найден при раскопках кургана, и купил его Ричард Хейдон. Где он хранился, в доме или в святилище, никто не знал.
Полиция считала – и разубедить ее не удалось, – что мисс Ашли умышленно заколола Ричарда. Но, учитывая единодушные свидетельства, что она не приближалась к нему ближе чем на три ярда, у полиции не было никаких оснований надеяться на поддержку обвинения против нее. Таким образом, дело как было, так и осталось загадкой.
Воцарилось молчание.
– Возразить вроде нечего, – нарушила молчание Джойс Ламприер. – Все это настолько жутко, уму непостижимо. У вас-то самого есть объяснение, доктор Пендер?
– Есть, – кивнул старик. – Есть объяснение, то есть не совсем объяснение. Все же кое-что остается непонятным.
– Я бывала на спиритических сеансах, – сказала Джойс. – Так что вы можете говорить что угодно, но там происходят очень странные вещи. Я полагаю, что все объясняется особым гипнозом. Девушка, возможно, и на самом деле превратилась в жрицу Астарты и так или иначе заколола его. Может быть, она метнула кинжал.
– Или это был дротик, – предположил Реймонд Уэст. – В конце концов, лунный свет обманчив. У нее могло быть в руках копье, которым она заколола его на расстоянии, и, кроме того, не исключен массовый гипноз. Я имею в виду, что вы были готовы к мысли о присутствии сверхъестественной силы и поэтому ничего другого не увидели.
– В мюзик-холле я видел немало удивительных трюков с оружием и с ножами, – заговорил сэр Генри. – Я считаю, что человек прятался в чаще и оттуда мог довольно метко бросить нож или кинжал, при условии, конечно, что он профессионал. Признаю, это кажется довольно надуманным, но представляется единственной реальной версией. Вы помните, у второго было вполне отчетливое впечатление, что в роще кто-то следил за ним? В том, что мисс Маннеринг утверждает, будто мисс Ашли держала в руках кинжал, а другие не подтверждают этого, нет ничего удивительного. Будь у вас такой же опыт, как у меня, вы бы знали, что показания пятерых человек об одном и том же могут невероятно отличаться друг от друга.
Мистер Петерик кашлянул:
– Но во всех этих версиях мы упускаем из виду один существенный факт, – заметил он. – Куда же девалось оружие? Мисс Ашли вряд ли могла незаметно убрать вонзившийся дротик или копье, ведь она стояла посреди открытого пространства. Если кинжал метнул скрывшийся убийца, то он бы остался в ране. Я думаю, надо отбросить надуманные версии и строго придерживаться фактов.
– И о чем же говорят факты?
– Ну… одно представляется совершенно ясным. Рядом с человеком, когда ему был нанесен удар, никого не было. Таким образом, единственный, кто мог заколоть его, – это был он сам. Налицо самоубийство.
– Но с какой же стати ему было совершать самоубийство? – скептически спросил Реймонд Уэст.
Адвокат откашлялся.
– Ах, об этом опять-таки можно только догадываться, – сказал он. – Догадки в настоящий момент меня не интересуют. Мне кажется, если исключить сверхъестественную силу – во что я ни на миг не поверю, – это единственно возможное объяснение случившемуся. Он сам себя заколол и, когда падал, взмахом руки выдернул кинжал из раны и отбросил его в деревья. Я думаю, это хотя и маловероятно, но возможно.
– Я предпочитаю не говорить, что нет сомнений, – вступила в беседу мисс Марпл. – Все это приводит меня в сильное замешательство. Но невероятные вещи все-таки случаются. В прошлом году на приеме у леди Шарпли, в саду, мужчина, игравший в часовой гольф[8], споткнулся, зацепившись за цифру, потерял сознание и не приходил в себя в течение пяти минут.
– Но, дорогая тетя, – мягко заметил Реймонд, – его ведь не закололи, верно?
– Конечно нет, дорогой, – ответила мисс Марпл. – К этому я и веду. Нет сомнений, сэра Ричарда могли заколоть одним-единственным способом, но мне бы хотелось узнать, обо что он споткнулся. Возможно, о корни дерева. Он засмотрелся на девушку, а при лунном свете немудрено споткнуться обо что угодно.
– Вы говорите, что существует только один способ, которым могли убить сэра Ричарда, мисс Марпл? – сказал священник, с любопытством поглядывая на нее.
– Печальная история, я предпочитаю не думать об этом. Он был правша, или я ошибаюсь? Я имею в виду, что, для того чтобы нанести себе удар в левое плечо, он должен был быть правшой. Я всегда так жалела беднягу Джека Бейнза во время войны! Он прострелил себе ногу после ожесточенного сражения у Арраса. Он мне рассказывал об этом, когда я приходила навещать его в госпиталь. Как он потом стыдился! Не думаю, что этот несчастный Эллиот Хейдон много выиграл от своего злодеяния.
– Эллиот Хейдон? – поразился Реймонд. – Вы думаете, это он?
– Не понимаю, а кто же еще это мог сделать? – слегка приподнимая брови, удивилась мисс Марпл. – Разумеется, в том случае, если, как мудро выразился мистер Петерик, смотреть на факты и не принимать всерьез всяких там языческих богинь, в которых нет ничего хорошего. Эллиот подошел к нему и перевернул. Для того чтобы совершить преступление, ему надо было повернуться к вам спиной, чтобы достать кинжал из-за пояса. Помнится, в молодости я танцевала с мужчиной, одетым главарем бандитов. У него было пять видов ножей и кинжалов, не передать, до чего неудобно было с ним танцевать.
Все взгляды устремились на доктора Пендера.
– Я узнал правду, – сказал он, – пять лет спустя после трагедии. Мне пришло письмо от Эллиота Хейдона. Оказывается, он догадывался, что я его подозревал. Он написал, что это было внезапным искушением. Он тоже любил Диану Ашли, но был всего лишь обыкновенным адвокатом. Устраняя Ричарда со своего пути, наследуя его титул и недвижимость, он надеялся на блестящую перспективу. Кинжал он вынул из-за пояса, когда склонился над братом. Он и задуматься не успел. Просто вонзил его и вложил в ножны. Себе он нанес рану позднее, чтобы отвести подозрения. Он писал мне накануне отъезда в экспедицию на Северный полюс на случай, как он выразился, если не вернется. Не думаю, чтобы он собирался возвращаться, и знаю, что, как заметила мисс Марпл, его преступление ничего ему не дало. «Пять лет, – писал он, – я живу в аду. Я надеюсь, что смогу искупить свою вину хотя бы достойной смертью». Наступила тишина.
– И он погиб достойно, – сказал сэр Генри. – Вы изменили имена в своем рассказе, доктор Пендер, но я, кажется, догадался, кого вы имели в виду.
– Как я и говорил, – продолжил священник, – не думаю, что это исчерпывающее объяснение. Я по-прежнему считаю, что роща оказывала зловещее воздействие, которое руководило поведением Эллиота Хейдона. До сих пор не могу вспоминать о святилище Астарты без содрогания.