Полина бросила взгляд на стол: там были раскиданы карты Отражения 1717 и особняка с пометками Кирилла. Его почерк был корявый и небрежный, даже слегка детский.
Полина придвинулась к столу, вглядываясь в бесконечные стрелочки между помещениями. Кирилл изобразил передвижения всех людей в особняке, помечая уровень опасности.
Дверь отворилась.
Кирилл зашел в кабинет с подносом в руках. На подносе стояла тарелка с бутербродами, питьевые йогурты, мюсли и каша с не аппетитной застывшей корочкой.
– Ты очень голодный, – протянула Полина.
– Не успел позавтракать, – ответил он, ставя поднос на стол рядом с планом. – Присоединяйся.
– И тебе просто всё это дали?
Кирилл не ответил, лишь дернул плечом, как бы говоря: “ничего сложного”.
– Ешь.
Полина знала, что это очень даже сложно. Сотрудники НИИО не зря шутили, что если получится вынести из столовой хотя бы банан, то грядет конец времён.
Впрочем, Кирилл всегда был таким. Правила на него никогда не распространялись, он словно был тем самым исключением, подтверждающим все правила.
Они знакомы уже полгода, и Полина никогда не видела его на общих собраниях, строго обязательных для всех. И окружающие словно бы не замечали его вольностей, просто безропотно принимая его условия. И в противовес этому, так как они с Кириллом были командой, с нее-то спрашивали за двоих.
Желудок сжался от голода, и Полина не стала дожидаться повторного приглашения, выцепила с тарелки бутерброды и взяла йогурт.
– Пока ты спала, я успел разобраться с планом здания. Сегодня мы закончим с этим отражением, – проговорил Кирилл, поднимая на Полину взгляд, и почти сразу посмотрел на ее лоб. – У тебя синяк.
Полина удивленно посмотрела на него. Кирилл рассматривал ее шишку с интересом, не свойственным ему.
– Да ну! Неужели, – саркастично сморщилась она. – Я-то и не заметила.
Полина откусила от бутерброда, уверенная, что на этом вопрос будет исчерпан. Кирилл вообще никогда не интересовался делами других людей. Ей даже иногда казалось, что он робот, функционирующий только на работе, а после ее окончания он выключается, и его ставят на зарядку.
Полина заглянула в план, продолжая жевать, когда поняла, что Кирилл все ещё смотрит на нее.
– Ты хочешь узнать, как я его получила? – произнесла Полина с легким удивлением.
Кирилл кивнул. Полина пожала плечами и начала пересказывать сон. Он впервые проявил к ней нерабочий интерес, и ей не хотелось его терять, поэтому она, несмотря на нежелание вспоминать сон, передала его во всевозможных подробностях.
– … и потом я ударилась о стену и проснулась, – закончив на столь драматичной ноте, Полина посмотрела на Кирилла с предвкушением, ожидая его живой реакции.
– Понятно, – кивнул Кирилл. – Тогда к делу.
Полина нахмурилась. Нет, она, конечно, не ожидала, что он бросится ее жалеть или дуть на шишку, гладить по голове, но хоть какую-то реакцию мог бы и выдать. Его же лицо вновь было привычно-равнодушным.
Полина мстительно взяла последний бутерброд. Если он не способен на сочувствие, то она съест его еду. Интереса к еде, впрочем, Кирилл тоже не проявил.
– Так, план такой, – Кирилл указал карандашом на комнату, куда перемещалась Полина. – Выходишь как обычно. Дворецкого убей.
– Убить? – резко перебила Полина.
Кирилл поднял брови.
– Марионетка, – напомнил он.
– Он – марионетка? – удивилась Полина.
Марионетка – осмысленная пешка. Большинство людей в отражениях в момент убийство ключа напоминали зомби. Они вроде бы и двигались, как обычно, и говорили, но у них была всего одна цель: убить ключ. Они бездумно ненавидели ключ и жаждали его смерти. Марионетки были другими. Они умели думать, адаптироваться, могли устроить ловушку – оставлять таких за спиной было крайне нежелательно. Реже них бывали только глитчи, на которых воздействия мира не распространялось вообще.
– Это беспокоит тебя? – Кирилл непонимающе приподнял брови.
Полина уже давно заметила: он не видел никакой проблемы в убийствах, если те были необходимы ради цели.
А ведь и пешки, и марионетки на самом деле обычные люди, как Кирилл и Полина. Просто в момент, когда мир сходил с ума и пытался схлопнуться, все они теряли рассудок. Поэтому Полина никак не могла отпустить мысль, что это убийство, и найдутся люди, которые будут по ним горевать.
Каждый день в течении полугода она приходила на работу, отправлялась в другую реальность, и так или иначе спасала чью-то жизнь, ей приходилось ежедневно сражаться и иногда (часто) даже убивать, но все-таки ее коробило от того, насколько легким вопросом находил это Кирилл.
– Да, беспокоит, – твердо сказала Полина. – Мне не все равно, убиваю я людей или нет. Там они умирают по-настоящему.
– Тогда выруби его, – спокойно продолжил Кирилл после некоторой паузы. – В этот раз пойдешь другим путем. Вот видишь? Это комната родителей, тебе нужно добраться до нее. Воспользуйся служебной лестницей. И, Полина, помни. Ты должна добраться туда живой.
Полина недовольно поморщилась. Он так говорил, будто ей так уж нравилось умирать. Тело может и было чужим, но воспринималось оно как свое, и боль была настоящей.
– Поняла, – сказала Полина, решив не огрызаться. – А потом куда?
– Выберешься через окно.
– Окно? Это, кажется, второй или третий этаж? – Полина нагнулась к самодельному плану особняка.
– Да, но выйдешь через него и будешь в безопасности.
– Хорошо, третий этаж, никаких проблем, выйду через окно и буду в безопасности, – язвительно заметила она.
– Дальше импровизируй, – Кирилл не заметил или, скорее, проигнорировал сарказм, – и скоро будешь за пределами имения.
Выдав указания, Кирилл поднялся с места и вернулся к компьютеру, настраивая координаты и давая понять, что с разговорами покончено.
Полина еще раз внимательно посмотрела на план, запоминая направление, после чего подняла взгляд на родную спину Кирилла. Странно. Кирилл вел себя как обычно, но его спина… была напряжена? Плечи слегка опущены, словно он горевал о чем-то. Полину эта мысль заворожила, потому что она еще не видела от него эмоции, которые были бы настолько его и относились бы лично к нему, а не к ее поступкам.
– Поторопимся, – произнес Кирилл, и Полина направилась к кушетке. Запустив программу, Кирилл подошел к Полине и начал пристегивать ее ремнями к кушетке. Она внимательно разглядывала его лицо: под глазами залегли тени, меж бровей пролегла едва заметная морщинка, уголки губ удлинились. Кирилл выглядел усталым. Вероятно, она усталость перепутала с горем.
Кирилл подключил электроды к ее вискам, после чего поднес кислородную маску к лицу. Полина привычно сделала несколько вдохов, теряя ощущение реальности где-то на третьем и погружаясь в темноту.
Повседневная рутина перемещений во времени и пространстве. Несколько секунд после перемещения напоминают пробуждение от кошмара, сложно понять, кто ты и где ты находишься.
Растерянно оглядываясь, Полина поймала свое белокурое отражение в зеркале. Она замерла, всматриваясь в чужеродные тонкие черты лица. Полина коснулась пальцами лица, после чего протянула руку вперед, касаясь отражения. Холодная поверхность стекла сработала триггером, память вернулась.
Из зеркала на нее смотрела маркграфиня Карлин, молодая девушка, ключ Отражения семнадцать-семнадцать, и ее жизнь следовало спасти. А значит, Полина всего лишь на работе.
Не теряя времени, Полина переоделась в мужской костюм, отойдя подальше от окна, чтобы шальной арбалетный болт не задел ее.
Как и в прошлый раз, болт залетел в комнату только для того, чтобы вонзиться в стену. Полина наклонилась к нему и задумчиво его оглядела. Она не слишком хорошо разбиралась в средневековом оружии, но болт был качественно выполнен.
На выходе из комнаты ждал дворецкий с любезной улыбкой подлого хорька. Полина ответила ему точно такой же сладенькой улыбкой, после чего с наслаждением ему "объяснила", что нехорошо предавать людей, даже если делаешь это под влиянием взбесившегося мира.
Одним из самых простых способов оглушить человека – это нанести ему удар со всей силы в подбородок, а затем с левой руки в челюсть. После такого удара никто не выстоит.
Дворецкий упал, руку защипало. Полина посмотрела на костяшки: нежная кожа содрана. Если маркграфиня запомнит этот удар, то в будущем он ей очень пригодится.
Нагнувшись к дворецкому, Полина уверенными движениями ощупала беспамятное тело, однако ничего полезного не нашла.
Комната родителей маркграфини была этажом выше. Подняться Полина решила, как и рекомендовал Кирилл, по лестнице для горничных. Та была проверенной, и она знала, что выше никого не будет, ведь засада ждет внизу. Бесшумно поднявшись на пролет, Полина прислонилась к двери и прислушалась: за дверью раздавались голоса. Она смогла различить как минимум два мужских голоса.
Полина недовольно вздохнула. Дойти живой до комнаты родителей только звучит легко, а в реальности – тяжелый труд. Даже с двумя будет справиться непросто, а если мужчин больше, то это превращалось в непосильную задачу.
План созрел сам собой, не идеальный, но давал Полине некоторую фору.
Она отошла назад на несколько ступенек, скрылась за поворотом, после чего достала из кармана трофейный болт и кинула его в деревянную дверь. Она затаила дыхание. Несколько секунд стояла тишина, а потом скрипнула открывающаяся дверь.
– Что там?
– Да, кажись, никого?
– Так иди и проверь, олух.
Шаги начали приближаться, и Полина вся подобралась. Все должно пройти идеально, иначе это будет стоить ей жизни. Когда враг почти дошел до Полины, она выскочила к нему навстречу и нанесла удар открытыми ладонями по ушам, вызывая разрыв ушных перепонок. Мужчина тут же свалился кулем, шокированный болью.
Полина тихо поднялась на несколько ступенек выше и затаилась за дверью.
– Эй, ты там? Что за шум? – крикнул второй мужчина.
Полина выжидала момента, когда мужчина решится выглянуть на пролет.
– Чего молчишь? – со страхом в голосе спросил мужчина.
На некоторое время он замолчал, а затем начал молиться. Молитва начала удаляться, значит, он уходил. Неожиданно, но удобно!
Полина аккуратно выглянула из-за двери и увидела удаляющуюся спину, и пол, перемазанный в крови. Что ж, иногда и ей могло повезти.
И вот так-то, Кирилл, выкуси! Она выжила, никого не убивая. Разве что немного покалечила.
Полина быстро проскользнула в спальню "ее" родителей, закрыла за собой дверь и подперла стулом. Нежданные гости были ни к чему.
Прямо за окном росло высокое дерево, толстые ветви которого находились в паре метров от стены. Перебраться на дерево, а затем спуститься на землю было для Полины плёвым делом. Неудивительно, что Кирилл не стал подробно вдаваться в эту часть плана.
Настроение приподнялось, и Полина приступила к делу. Забравшись на подоконник, она прыгнула вперед, хватаясь руками за ветку выше. Ноги быстро нашли опору на еще одной ветке. Полина посмотрела вниз, проверяя расстояние.
Ладони резко вспотели. Девушка вспомнила, что именно в этом плане побега смущало ее. Она предлагала этот вариант Кириллу еще при подготовке к первому перемещению, но он тогда категорически отверг вариант, напомнив, что под окном маркграфа всегда дежурят стражники.
Словно в замедленной съемке Полина увидела, как один из наемников внизу вскидывает арбалет, нажимает на спусковой механизм, и ей в лоб летит болт.
Полина упала на землю и совсем не ударилась. Только свет изменился: из теплого солнечного он стал неприятно белым и больничным. Полина попыталась оглядеться, но не смогла повернуть голову, та была зафиксирована в одном положении. Она испуганно заметалась: беспомощность была ее самым большим страхом. Полина могла защитить себя почти в любой ситуации, но если только не была обездвижена.
Над ней склонилось худое скуластое мужское лицо. Серые глаза внимательно смотрели на нее. Неприятно, въедливо, они всматривались в нее. Бездушный взгляд.
– Полина, это Кирилл.
Кирилл. Полина не знала ни одного Кирилла. Она знала маму, знала бабушку, даже Галину Ивановну знала, та была ее классной руководительницей. Еще она училась в университете и знала тоже там кого-то. Только это немного странно. Университет? Разве он мог быть в средневековой Германии?
– Либеро, – произнес мужчина над ней.
Полина несколько раз моргнула. Воспоминания вернулись. Она Полина, а это Кирилл. Заметив в ее глазах проблески сознания, он принялся развязывать ее.
У всех рабочих групп был набор определенных кодов. Мозг был специально обучен реагировать на них согласно условному рефлексу и мгновенно возвращал все воспоминания.
Кирилл развязал ее руку, и Полина тут же перехватила его ладонь.
– Посмотри на меня, – попросила она.
Кирилл послушно посмотрел, его взгляд излучал спокойствие и невозмутимость. Все-таки обычный Кирилл, без изменений. Полина отпустила его руку и позволила себя развязать.
– Там была засада.
Кирилл кивнул.
– Ты это знал, – обвиняюще сказала Полина.
– Я не знал, но, признаю, я ошибся.
– Нет, ты не ошибся, ты точно знал! Ты предупреждал меня о стражниках в первый раз!
Кирилл бросил на нее быстрый взгляд, в котором ей почудилась насмешка, однако он лишь пожал плечами.
– Я проверил все выходы, которыми ты могла бы покинуть особняк. Повторять вчерашний путь бессмысленно, и этот путь – последний возможный вариант.
– Но ты бы напомнил мне! Я бы вела себя аккуратнее.
– Полина, – Кирилл сел на стул и строго посмотрел на нее. – Я лишь саппорт, просто слежу за тем, чтобы в процессе перемещения с тобой ничего не случилось, и ты вернулась в полном порядке. Я не могу помнить всего.
Полина открыла было рот и тут же закрыла. Он был прав. Работа саппортов была следить за состоянием здоровья движенца, контролировать ситуацию. Однако Кирилл с самого первого дня взял роль лидера, и ей никогда не приходило в голову ослушаться его. У них была слаженная команда, в которой зачастую именно Кирилл делал всю подготовительную работу. И он всегда все помнил.
– Обсудим это завтра, – Кирилл поднялся со стула. – Сейчас я должен идти. И, Полина, не говори никому о своем сне. Иначе тебя скорее всего отстранят на неопределенный срок, решив, что ты переработала. Расскажи, что расстроена проваленным заданием. Или ссорой с коллегами.
Полины было кивнула, а потом нервно дернулась.
– Ты знаешь о ссоре?
Кирилл развел небывалую деятельность, собирая сумку, вместо того, чтобы привычно вернуться к компьютеру.
– В столовой это обсуждали.
Полина уязвлено посмотрела на него. Ей не хотелось, чтобы Кирилл знал об этой стороне ее жизни. Ко взглядам коллег она привыкла, но Кирилл все это время оставался островком безмятежности, вдали от слухов о ней.
И он услышал в столовой? Значит, люди обсуждают ее?
Полина почувствовала, как краснеют щеки от негодования.
– Мы с Димой не встречаемся, – резко сказала она.
Кирилл никак не отреагировал на это заявление, только закинул блокнот и другую мелочевку со стола в сумку.
– Он просто хочет подставить меня. За что он так со мной?
– Видимо, ты ему действительно не нравишься.
– Он мне тоже действительно не нравится.
Кирилл прервал сборы и посмотрел на нее. В его взгляде промелькнуло раздражение.
– И вы оба потрясающе взаимны в этом.
Кирилл закинул в сумку телефон и вышел из кабинета, оставляя Полину в смятении. Обида переполнила ее чашу терпения и начала переливаться через край, превращаясь в злость.
Что сделала не так она? Да ничего! У них с Димой не было проблем, они были только у него.
В отвратительном настроении Полина зашла к психиатру, и тот на протяжении часа выслушивал ее личные проблемы. Полина впервые заговорила о Диме, и об их отношениях. Ее так прорвало, что она совершенно забыла о провале в работе и сон.
– Поговорите с Димой, Полина. Вы удивитесь, как много проблем можно решить простым честным разговором.
Полина неопределенно пожала плечами. Разговор может помочь, если обе стороны готовы к диалогу, Дима же получает удовольствие от ее унижения.
На тренировку идти не хотелось, но пропускать тренировки после перемещений было нельзя категорически. Телу необходимо выплеснуть энергию, чтобы физическое напряжение соответствовало умственному. Отсутствие тренировки после перемещения очень напоминало острое желание чихнуть, когда чихнуть не получалось, и это ощущение не отпускало почти сутки.
По средам тренировка была на выносливость: интервальный бег, отжимания с подтягиваниями, прыжки вокруг скамейки, прыжки через козла, подтягивания. Коллеги называли это по-простому – круги ада. Полине же нравилась среда, потому что такая тренировка не требовала никакой мозговой активности. Просто механически выполняешь задания, а мысли могут витать где угодно.
Полина зашла в зал, и желудок тут же скрутило от тревоги. Все “утренние” были здесь, включая Диму и Марину.
Полина помедлила у входа, но развернуться и уйти было бы глупо. Тряхнув раздраженно головой, она направилась в противоположную сторону.
– Полинка! Привет!
Дима радостно замахал ей рукой. Полина скривила лицо. Ей не нравилось быть в центре внимания, в отличие от него, так же как и не нравилось обращение "Полинка". Проигнорировав приветствие, Полина хотела встать в стороне от него, однако занимающиеся в зале стажеры стеснили всех утренних в один угол, и Полине пришлось встать со своей группой.
Редко бывало, чтобы на тренировку собиралось одновременно столько людей, потому что обычно они начинали и заканчивали работу в немного разное время, но сегодня был почти полный состав. Семь человек, включая ее. Грандиозно. Полина заподозрила, что они все явились, чтобы лично стать свидетелями развивающейся драмы.
Полина заняла позицию у старта. Она просто быстро закончит с тренировкой и уйдет.
Раздался свисток, и все сорвались с места. Каждый начал в удобном темпе: неторопливом, среднем или быстрым. Полина же выбрала сверхбыстрый. Нужно было сделать десять повторений, и она намеревалась покончить с ними как можно скорее. Вместе с ней ускорился и Дима. На первом препятствии нужно было отжиматься, и Полина, делавшая это со скоростью профессионала, заметила, что Дима ей не уступает. Она бросила на него короткий взгляд и поняла, что это соревнование только между ними, и оно несёт в себе большое значение. Если ей удастся победить, оставит ли он ее в покое? Ставки внезапно поднялись очень высоко.
Полина добежала до прыжков вокруг скамейки, в этом упражнении она всегда замедлялась, а потому Дима ее обогнал. Полина приложила усилия, и вот они опять наравне. Краем глаза Полина отметила, что не только они вдвоем пытаются вытянуть сумасшедший темп, но и все остальные тоже.
Полина и Дима закончили одновременно, и следом закончили и все остальные. Все выглядели выбитыми из сил, многие упали там же, где стояли.
Полина бросила взгляд на Диму, и тот выглядел отвратительно хорошо. Полина покраснела, стекал пот и волосы прилипли тонкими прядями к лицу, Дима же словно собирался сняться в рекламе спортивных товаров. Под футболкой были четко обозначены мышцы, а волосы он изящно зачесал пятерней назад.
– Бессовестная, – услышала Полина злой шепот.
Полина повернулась в сторону коллег. Поймав враждебный взгляд Марины и довольный Димы, Полина внезапно осознала свою ошибку. Только для нее только что случилась битва характеров, со стороны их с Димой “битва” выглядела как дружеское соревнование. Как в старые добрые времена, когда они любили соревноваться друг с другом.
Полина опустила глаза. Она больше не могла это выносить. Было так несправедливо, что ее поступки часто толковались совершенно не так, как она видела их сама. Она же не виновата, что она не мегамозг, который может планировать поступки так, чтобы не вызвать недопонимания.
– Было весело. Спасибо, – кинул ей Дима, направляясь в сторону раздевалок.
– Слушай, ты! – злость поднялась в Полине, требуя выхода.
Она догнала его и раздраженно толкнула в грудь, но смогла быстро овладеть собой. Устраивать прилюдные разборки точно не пошло бы ей на руку.
– Давай поговорим, – уже спокойнее произнесла она.
Полина направилась к выходу из спортзала, почти физически ощущая тишину, которая опустилась на зал, и взгляды, что были направлены на них двоих.
Когда они вышли за пределы зала на улицу, она остановилась и обернулась. Дима шел за ней, всем своим видом выражая насмешливое внимание.
Она попытается поговорить и решить недопонимание. Может, Полина действительно как-то сильно задела Диму и не заметила этого.
– Дима… Я бы хотела покончить с этим раз и навсегда. В чем твоя проблема? Что тебе от меня нужно?
– Я не понимаю, о чем ты. Я просто живу своей жизнью.
Дима сложил руки на груди, невинно смотря на нее. Полина с трудом удержалась, чтобы не закричать. Она на секунду прикрыла глаза, взяла себя в руки и попробовала еще раз.
– Дима, мы оба знаем, что это не так. Пожалуйста, помоги мне разобраться.
Дима сделал шаг назад, и посмотрел куда-то поверх ее плеча. Когда он вернул взгляд ей, тот стал неприятным и колким, и Полина сразу занервничала.
– Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь? Я всего лишь пытаюсь быть с тобой любезным.
Полине показалось, что у нее в голове взорвался фейерверк от злости.
– Любезным?! В жопу мне такие твои любезности! От нее у меня только проблемы каждый раз!
– Так, может, дело в тебе, а не во мне?
– Во мне?! Зачем ты запостил наши фото?! Я не хочу никаких ассоциаций с тобой, ты можешь это понять?
Кроме Арины никто не знал, как болезненно Полине далось их расставание. Вся группа, включая Диму, вела себя как ни в чем не бывало, и даже винили ее. Тогда Полина чувствовала себя ничтожной, не имеющий значения. Ей понадобился почти год, чтобы вот сейчас продолжить жить свою жизнь. И Дима словно бы почувствовал это и начал по новой.
– Я выложил дружеское фото, – Дима наклонил голову, – Ты следишь за моими соцсетями, от которых якобы отписалась, а теперь винишь меня в своем сталкерстве? Просто вау, Полина. Ты пробила новое дно.
Полина задохнулась от ярости, не находя слов. Она хмуро посмотрела на него. Он пытался убедить ее, что ей все мерещится, и выглядел чертовски убедительным при этом.
– Не пытайся меня запута…
– Постой, позволь мне рассказать твою жизнь. Ты жила с мамой, да? Так вот, ты ходила в спортивные секции, и все говорили, что тебе легко дается спорт, – Диму внезапно понесло, – Легко, но недостаточно хорошо, чтобы добиться каких-то высот, не так ли? Поэтому вместо того, чтобы действительно профессионально заниматься спортом, ты просто поступила на факультет физической культуры. Потому что кто-то тебе сказал, что у тебя это точно получится. Я прав?
Полина хотела покачать головой. Все было не так. Она любила спорт! Дима сделал шаг к ней ближе, нависая над ней. Ей пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза.
– Потом к тебе пришли с предложением от НИИО, и ты решила, что раз говорят, то надо пробовать. А теперь ты пытаешься спасать отражения.
На его губах заиграла презрительная улыбочка, и Полина невольно вся сжалась.
– Кирилл говорит тебе, что делать, ты следуешь поручениям, порой проваливаешь задания. Я ведь прав?
Полине внезапно стало очень стыдно. Что, если она правда просто набросилась на Диму на пустом месте? Она хотела потребовать, чтобы он отстал от нее, но теперь начала сомневаться в своей позиции.
– И ищешь виноватых. Я удобная мишень мальчика для битья? Прежде чем разбираться со мной, разберись с собой. Меня раздражает то, как ты стоишь, хлопаешь глазками, и все вокруг делают всю работу за тебя. И ты, наверное, забыла, потому что плохое думать о себе неудобно, но ты первая решила объявить мне войну.
– О чем ты говоришь вообще? – Полина почувствовала, как лицо покрывается красными пятнами. Она не ожидала подобного разбора ее жизни. – С каких это пор в нашем мире можно вот так запросто что-то получить? Поступить не так просто, к этому нужно готовиться. Учиться тоже непросто. Да даже находиться здесь дельце не из простых. Не знаю в каких иллюзиях ты пребываешь, но все чего я достигла – я достигла своим трудом.
Почему он отчитывал ее? Ведь это он изменил ей, и это он продолжал возвращаться в ее жизнь, хотя она пыталась держаться от него подальше.
– И уж точно не я это начала! Смею напомнить, что именно ты был тем, кто использовал меня ради лёгких оценок!
– И ты всегда считала себя лучше меня! Не переставала напоминать, что я учусь за счет твоих домашек. А теперь смеетесь вдвоем с Кириллом надо мной, все такие особенные.
Причем здесь Кирилл? Что это за логика вообще?
– Я… никогда! Такого не делала!
Развернувшись на пятках, Полина поняла, что ей нужно срочно оказаться дома. Забежав в раздевалку, она проигнорировала душ, не стала даже переодеваться, просто взяла все свои вещи и, не мешкая, отправилась домой.
Всю дорогу до дома она не могла перестать думать о разговоре. Так вот, что он думает о ней? Что она просто какая-то размазня, за которую делают всю работу? Что, если все думают о ней также? Ей ведь никто никогда не помогал, она всего добилась сама. И, говорить, что она первая начала? Это он ее первой использовал, он ее бросил… Мстит ли он ей за то, что она рассказала правду подругам? А чего он ждал, что она просто простит ему измену и погладит по головке? И она никогда не кичилась своей домашкой, она просто любила его и хотела облегчить его жизнь.
Вернувшись в свою комнату, Полина так громко хлопнула дверью, словно бы Дима мог услышать. Наскоро помывшись, она включила компьютер и достала приставку, чтобы снять напряжение в шутере.
Спустя несколько часов она закончила играть, убрала джойстик и, вздохнув, посмотрела в окно.
Ей никогда не хватало решимости вступать в открытую конфронтацию. В отличие от той же Арины, которая легко могла поставить всех в неловкую ситуацию одной фразой, Полина смертельно не любила, когда окружающие посвящали ей много внимания. И Полина знала, что может просто положиться на Арину, та просто выдаст Марине и остальным на орехи, если Полина попросит. Однако пора было научиться сражаться в своих битвах самостоятельно. Завтра же она объяснит все Вике и Марине, а в какую версию они решат верить – это их дело.
А что касается Димы… Да, Полина очень сильно любила его. В ее глазах он сиял ярче солнца, рядом с ним она почти все время пребывала в эйфории. Не считая, конечно, тех дней, когда он злился или был расстроен, тогда их отношения превращались в ад. Прекратив их роман, Полина думала, что все, наконец, решится, и все эти удушающие эмоции абсолютной беспомощности перед ним останутся в прошлом. Однако прошел год, и ничего не решалось.
Все это время Полина думала, что он знает, что они расстались из-за его поступков, но оказывается, он винит ее? Какой же придурок. Его никогда не волновали ее чувства, он просто использовал ее как заплатку в своих эмоциональных дырах.
– Пора бы выкинуть все это из головы и показать всем, чего ты стоишь, Полина.
Произнеся вслух новую установку, Полина почувствовала себя лучше и включила недосмотренный сериал. Сегодня она отдохнет, а завтра выйдет на тропу войны, как амазонка.
На этой воинственной ноте зазвонил телефон и, увидев высветившееся “мама”, Полина взяла трубку. Слишком давно она отмахивалась тем, что занята, и дальше уже было просто неприлично, пусть даже сейчас ей совсем не хотелось ни с кем разговаривать. После предложения мамы отправить посылку с огурцами, как только рядом с почтой закончатся какие-то мятежи, Полина внезапно для себя разревелась.
– Что такое? Что-то случилось? – голос мамы звучал испуганно.
– Просто устала. Тяжелый рабочий день.
– Не сиди тогда долго в телефоне. Ложись спать. Завтра будет день лучше, деточка.
Ну, конечно, что мама еще могла посоветовать. Полина даже невольно улыбнулась от абсурдности ситуации. Не сиди в телефоне, и все сразу наладится. Жаль, это по правде так не работает.
День выдался настолько эмоционально выматывающим, что Полина была уверена, что уснет, едва голова коснется подушки. Однако вышло наоборот. Она закрывала глаза, и перед ней мелькали разные неприятные картинки, мысли никак не хотели уходить, будучи слишком громкими, чтобы уснуть. В итоге она, конечно, задремала, но спала все равно плохо. То и дело просыпалась, ворочалась, пока в какой-то момент не завибрировал будильник, оповещая ее, что ночь окончилась.
Полина попыталась посильнее зажмуриться, словно будильник мог увидеть ее страдания и замолчать, но он настойчиво продолжал жужжать. Она обреченно разлепила глаза, больше всего желая подольше поспать, но подняла себя, умыла и привела в порядок.
Боевое настроение вечера утром испарилось. Утреннюю разминку Полина решила пропустить. Она сказала себе, что не сдавалась, просто давала себе передышку перед битвой. И ей будет намного легче воевать, если она, наконец, спасет маркграфиню Карлин. У нее осталась последняя попытка, и ей никак нельзя было облажаться. Не после всего, что случилось в последние дни.
Завтрак она опять пропустила, но в этот раз она запаслась питательными батончиками из дома, поедая их на пути к работе. Чем ближе она подходила к кабинету, тем больше ощущала, как нарастает нервозность, а руки немеют.
Если она провалится, то ее точно ждёт дисциплинарное слушание, и на нем точно начнут разбирать ситуацию в коллективе. Словно ей три года, и это детский садик, а взрослые рассматривают поведение детишек под микроскопом. Это будет ужасно.
Толкнув дверь в кабинет, она зашла внутрь и нашла Кирилла в нетипичной для него активности. Он возился у кушетки с проводками и электродами, двигаясь проворно и уверенно.
– Привет, – поздоровался он первым. – Так, все готово, ложись.
– А как же план? – испуганно спросила Полина, не готовая к такому резкому переходу к делу.
– У меня он есть. Ложись, я введу тебя в курс дела.
Полина стянула легкую куртку, бросила сумку на стул, после чего устроилась на кушетку поудобней. Кирилл начал привычную процедуру привязывания и подключения Полины.
– Когда будешь там, подойди к туалетному столику. Там лежит кинжал. Отрежь волосы. Маркграфине они теперь некоторое время не пригодятся, если она хочет жить. Переодеваешься в мужской костюм, как всегда. Затем откидываешь покрывало на кровати, там лежит арбалет и 10 болтов. Тебе их хватит, чтобы выбраться из поместья.
– Но откуда там…
– Все вопросы, Полина, потом. Последняя попытка, напоминаю. Берешь болты. Убиваешь дворецкого, убиваешь тех двоих. Убиваешь ВСЕХ, кого встретишь, это тебе понятно?
– Зачем? Я могу просто оглушить…
– Твоя маркграфиня последний выживший там ключ. Как только она умрет, мир флопнется.
– Но Дима же спас другого....
– Спас в тот раз, но теперь уже не спасет. Через неделю по их времени он умрет посреди города Халле. У Димы ни за что не получится за час вывести ключ из города. Так что делай, как я говорю, иначе с этим миром можно попрощаться. Ты меня понимаешь? – взгляд серых глаза был очень серьезен. – Тебе нельзя терять ни секунды. И нельзя тащить за собой хвост. Поэтому любой, кто тебе мешает, в этот раз должен умереть.
Полина подавленно кивнула. На какое-то мгновение она обрадовалась грядущему провалу Димы, но проблема теперь стала в разы глобальнее. Сейчас не до мелочной мести.
– Слушай внимательно, – Кирилл взял Полину за подбородок и посмотрел ей в глаза. – Идешь в комнату родителей, как в прошлый раз. Запираешь дверь. Подходишь к книжному шкафу, на верхней полке стоит бюст, поверни ему голову налево и тогда откроется проход в стене. Заходи туда, закрой за собой. Наружу ты выйдешь за пределами особняка. Дальше тебе нужно дойти до реки и найти там большую старую иву. Оставишь маркграфиню там. Понятно?
– Что? Нет! Я ничего…
– Удачи, – сказал он, надевая маску.