Сказки
Три медведя
Одна девочка ушла из дома в лес. В лесу она заблудилась и стала искать дорогу домой, да не нашла, а пришла в лесу к домику.
Дверь была отворена; она посмотрела в дверь, видит – в домике никого нет, и вошла. В домике этом жили три медведя. Один медведь был отец, звали его Михаил Иваныч. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше, и звали её Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок, и звали его Мишутка. Медведей не было дома, они ушли гулять по лесу.
В домике было две комнаты: одна столовая, другая спальня. Девочка вошла в столовую и увидела на столе три чашки с похлёбкой. Первая чашка, очень большая, была Михайлы Иванычева. Вторая чашка, поменьше, была Настасьи Петровнина; третья, синенькая чашечка, была Мишуткина. Подле каждой чашки лежала ложка: большая, средняя и маленькая.
Девочка взяла самую большую ложку и похлебала из самой большой чашки; потом взяла среднюю ложку и похлебала из средней чашки; потом взяла маленькую ложечку и похлебала из синенькой чашечки. И Мишуткина похлёбка ей показалась лучше всех.
Девочка захотела сесть и видит – у стола три стула: один большой, Михайлы Иванычев, другой поменьше, Настасьи Петровнин, и третий маленький, с синенькой подушечкой – Мишуткин.
Она полезла на большой стул и упала; потом села на средний стул, на нём было неловко; потом села на маленький стульчик и засмеялась – так было хорошо. Она взяла синенькую чашечку на колени и стала есть. Поела всю похлёбку и стала качаться на стуле.
Стульчик проломился, и она упала на пол. Она встала, подняла стульчик и пошла в другую горницу. Там стояли три кровати: одна большая – Михайлы Иванычева, другая средняя – Настасьи Петровнина, третья маленькая – Мишенькина. Девочка легла в большую, ей было слишком просторно; легла в среднюю – было слишком высоко; легла в маленькую – кроватка пришлась ей как раз впору, и она заснула.
А медведи пришли домой голодные и захотели обедать. Большой медведь взял свою чашку, взглянул и заревел страшным голосом:
– Кто хлебал в моей чашке?
Настасья Петровна посмотрела свою чашку и зарычала не так громко:
– Кто хлебал в моей чашке?
А Мишутка увидел свою пустую чашечку и запищал тонким голосом:
– Кто хлебал в моей чашке и всё выхлебал?
Михайло Иваныч взглянул на свой стул и зарычал страшным голосом:
– Кто сидел на моём стуле и сдвинул его с места?
Настасья Петровна взглянула на свой стул и зарычала не так громко:
– Кто сидел на моём стуле и сдвинул его с места?
Мишутка взглянул на свой сломанный стульчик и пропищал:
– Кто сидел на моём стуле и сломал его?
Медведи пришли в другую горни-цу.
– Кто ложился в мою постель и смял её? – заревел Михайло Иваныч страшным голосом.
– Кто ложился в мою постель и смял её? – зарычала Настасья Петровна не так громко.
А Мишенька подставил скамеечку, полез в свою кроватку и запищал тонким голосом:
– Кто ложился в мою постель?
И вдруг он увидел девочку и завизжал так, как будто его режут:
– Вот она! Держи, держи! Вот она! Вот она! Ай-я-яй! Держи!
Он хотел её укусить. Девочка открыла глаза, увидела медведей и бросилась к окну. Окно было открыто, она выскочила в окно и убежала. И медведи не догнали её.
Липунюшка
Жил старик со старухою. У них не было детей. Старик поехал в поле пахать, а старуха осталась дома блины печь. Старуха напекла блинов и говорит:
– Если бы был у нас сын, он бы отцу блинов отнёс; а теперь с кем я пошлю?
Вдруг из хлопка вылез маленький сыночек и говорит:
– Здравствуй, матушка!..
А старуха и говорит:
– Откуда ты, сыночек, взялся и как тебя звать?
А сыночек и говорит:
– Ты, матушка, отпряла хлопочек и положила в столбочек, я там и вывелся. А звать меня Липунюшкой. Дай, матушка, я отнесу блинов батюшке.
Старуха и говорит:
– Ты донесёшь ли, Липунюшка?
– Донесу, матушка…
Старуха завязала блины в узелок и дала сыночку. Липунюшка взял узел и побежал в поле.
В поле попалась ему на дороге кочка; он и кричит:
– Батюшка, батюшка, пересади меня через кочку! Я тебе блинов принёс.
Старик услыхал с поля, кто-то его зовёт, пошёл к сыну навстречу, пересадил его через кочку и говорит:
– Откуда ты, сынок?
А мальчик говорит:
– Я, батюшка, в хлопочке вывелся, – и подал отцу блинов.
Старик сел завтракать, а мальчик говорит:
– Дай, батюшка, я буду пахать.
А старик говорит:
– У тебя силы недостанет пахать.
А Липунюшка взялся за соху и стал пахать. Сам пашет и сам песни поёт.
Ехал мимо этого поля барин и увидал, что старик сидит завтракает, а лошадь одна пашет. Барин вышел из кареты и говорит старику:
– Как это у тебя, старик, лошадь одна пашет?
А старик говорит:
– У меня там мальчик пашет, он и песни поёт.
Барин подошёл ближе, услыхал песни и увидал Липунюшку.
Барин и говорит:
– Старик! Продай мне мальчика.
А старик говорит:
– Нет, мне нельзя продать, у меня один только и есть.
А Липунюшка говорит старику:
– Продай, батюшка, я убегу от него.
Мужик и продал мальчика за сто рублей. Барин отдал деньги, взял мальчика, завернул его в платочек и положил в карман. Барин приехал домой и говорит жене:
– Я тебе радость привёз.
А жена говорит:
– Покажи, что такое?
Барин достал платочек из кармана, развернул его, а в платочке ничего нету. Липунюшка уж давно к отцу убежал.
Как мужик гусей делил
У одного бедного мужика не стало хлеба. Вот он и задумал попросить хлеба у барина. Чтобы было с чем идти к барину, он поймал гуся, изжарил его и понёс.
Барин принял гуся и говорит мужику:
– Спасибо, мужик, тебе за гуся, только не знаю, как мы твоего гуся делить будем. Вот у меня жена, два сына и две дочери. Как бы нам разделить гуся без обиды?
Мужик говорит:
– Я разделю.
Взял ножик, отрезал голову и говорит барину:
– Ты всему дому голова, тебе голову.
Потом отрезал задок, подаёт барыне:
– Тебе, – говорит, – дома сидеть, за домом смотреть, тебе задок.
Потом отрезал лапки и подаёт сыновьям:
– Вам, – говорит, – ножки – топтать отцовские дорожки.
А дочерям дал крылья:
– Вы, – говорит, – скоро из дома улетите, вот вам по крылышку. А остаточки себе возьму! – И взял себе всего гуся.
Барин посмеялся, дал мужику хлеба и денег.
Услыхал богатый мужик, что барин за гуся наградил бедного мужика хлебом и деньгами, зажарил пять гусей и понёс к барину.
Барин говорит:
– Спасибо за гусей. Да вот у меня жена, два сына, две дочери, всех шестеро, – как бы нам поровну разделить твоих гусей?
Стал богатый мужик думать и ничего не придумал.
Послал барин за бедным мужиком и велел делить.
Бедный мужик взял одного гуся – дал барину с барыней и говорит:
– Вот вас трое с гусем.
Одного дал сыновьям:
– И вас, – говорит, – трое.
Одного дал дочерям:
– И вас трое.
А себе взял двух гусей:
– Вот, – говорит, – и нас трое с гусями, – всё поровну.
Барин посмеялся и дал бедному мужику ещё денег и хлеба, а богатого прогнал.
Работник Емельян и пустой барабан
Жил Емельян у хозяина в работниках. Идёт раз Емельян по лугу на работу, глядь – прыгает перед ним лягушка; чуть-чуть не наступил на неё. Перешагнул через неё Емельян. Вдруг слышит, кличет его кто-то сзади. Оглянулся Емельян, видит – стоит красавица девица и говорит ему:
– Что ты, Емельян, не женишься?
– Как мне, девица милая, жениться? Я весь тут, нет у меня ничего, никто за меня не пойдёт.
И говорит девица:
– Возьми меня замуж!
Полюбилась Емельяну девица.
– Я, – говорит, – с радостью, да где мы жить будем?
– Есть, – говорит девица, – о чём думать! Только бы побольше работать да поменьше спать – а то везде и одеты и сыты будем.
– Ну что ж, – говорит, – ладно. Женимся. Куда ж пойдём?
– Пойдём в город.
Пошёл Емельян с девицей в город. Свела его девица в домишко небольшой, на краю. Женились и стали жить.
Ехал раз царь за город. Проезжает мимо Емельянова двора, и вышла Емельянова жена посмотреть царя. Увидал её царь, удивился: «Где такая красавица родилась?» Остановил царь коляску, подозвал жену Емельяна, стал её спрашивать:
– Кто, – говорит, – ты?
– Мужика Емельяна жена, – говорит.
– Зачем ты, – говорит, – такая красавица, за мужика пошла? Тебе бы царицей быть.
– Благодарю, – говорит, – на ласковом слове. Мне и за мужиком хорошо.
Поговорил с ней царь и поехал дальше. Вернулся во дворец. Не идёт у него из головы Емельянова жена. Всю ночь не спал, всё думал он, как бы ему у Емельяна жену отнять. Не мог придумать, как сделать. Позвал своих слуг, велел им придумать. И сказали слуги царские царю:
– Возьми ты, – говорят, – Емельяна к себе во дворец в работники. Мы его работой замучаем, жена вдовой останется, тогда её взять можно будет.
Сделал так царь, послал за Емельяном, чтобы шёл к нему в царский дворец, в дворники, и у него во дворе с женой жил.
Пришли послы, сказали Емельяну. Жена и говорит мужу:
– Что ж, – говорит, – иди. День работай, а ночью ко мне приходи.
Пошёл Емельян. Приходит во дворец; царский приказчик и спрашивает его:
– Что ж ты один пришёл, без жены?
– Что ж мне, – говорит, – её водить: у неё дом есть.
Задали Емельяну на царском дворе работу такую, что двоим впору. Взялся Емельян за работу и не чаял всё кончить. Глядь, раньше вечера всё кончил. Увидал приказчик, что кончил, задал ему на завтра вчетверо.
Пришёл Емельян домой. А дома у него всё выметено, прибрано, печка истоплена, всего напечено, наварено. Жена сидит за станом, ткёт, мужа ждёт. Встретила жена мужа; собрала ужинать, накормила, напоила; стала его про работу спрашивать.
– Да что, – говорит, – плохо: не по силам уроки задают, замучают они меня работой.
– А ты, – говорит, – не думай об работе и назад не оглядывайся, и вперёд не гляди, много ли сделал и много ли осталось. Только работай. Всё вовремя поспеет.
Лёг спать Емельян. Наутро опять пошёл. Взялся за работу, ни разу не оглянулся. Глядь – к вечеру всё готово, засветло пришёл домой ночевать.
Стали ещё и ещё набавлять работу Емельяну, и всё к сроку кончает Емельян, ходит домой ночевать. Прошла неделя. Видят слуги царские, что не могут они чёрной работой донять мужика; стали ему хитрые работы задавать. И тем не могут донять. И плотницкую, и каменную, и кровельную работу – что ни зададут – всё делает к сроку Емельян, к жене ночевать идёт. Прошла другая неделя. Позвал царь своих слуг и говорит:
– Или я вас задаром хлебом кормлю? Две недели прошло, а всё ничего я от вас не вижу. Хотели вы Емельяна работой замучить, а я из окна вижу, как он каждый день идёт домой, песни поёт. Или вы надо мной смеяться вздумали?
Стали царские слуги оправдываться.
– Мы, – говорят, – всеми силами старались его сперва чёрной работой замучить, да ничем не возьмёшь его. Всякое дело как метлою метёт, и у́стали в нём нет. Стали мы ему хитрые работы задавать, думали, у него ума не достанет; тоже не можем донять. Откуда что берётся! До всего доходит, всё делает. Не иначе как либо в нём самом, либо в жене его колдовство есть. Он нам и самим надоел. Хотим мы теперь ему такое дело задать, чтобы нельзя было ему сделать. Придумали мы ему велеть в один день собор построить. Призови ты Емельяна и вели ему в один день против дворца собор построить. А не построит он, тогда можно ему за ослушание голову отрубить.
Послал царь за Емельяном.
– Ну, – говорит, – вот тебе мой приказ: построй ты мне новый собор против дворца на площади, чтоб к завтрему к вечеру готово было. Построишь – я тебя награжу, а не построишь – казню.
Отслушал Емельян речи царские, повернулся, пошёл домой. «Ну, – думает, – пришёл мой конец теперь». Пришёл домой к жене и говорит:
– Ну, – говорит, – собирайся, жена: бежать надо куда попало, а то ни за что пропадём.
– Что ж, – говорит, – так заробел, что бежать хочешь?
– Как же, – говорит, – не заробеть? Велел мне царь завтра в один день собор построить. А если не построю, грозится голову отрубить. Одно остаётся – бежать, пока время.
Не приняла жена этих речей.
– У царя солдат много, повсюду поймают. От него не уйдёшь. А пока сила есть, слушаться надо.
– Да как же слушаться, когда не по силам?
– И… батюшка! Не тужи, поужинай да ложись: наутро вставай пораньше, всё успеешь.
Лёг Емельян спать. Разбудила его жена.
– Ступай, – говорит, – скорей достраивай собор; вот тебе гвозди и молоток: там тебе на день работы осталось.
Пошёл Емельян в город, приходит – точно, новый собор посередь площади стоит. Немного не кончен. Стал доделывать Емельян где надо: к вечеру всё исправил.
Проснулся царь, посмотрел из дворца, видит – собор стоит. Емельян похаживает, кое-где гвоздики приколачивает. И не рад царь собору, досадно ему, что не за что Емельяна казнить, нельзя его жену отнять.
Опять призывает царь своих слуг:
– Исполнил Емельян и эту задачу, не за что его казнить. Мала, – говорит, – и эта ему задача. Надо что похитрей выдумать. Придумайте, а то я вас прежде его расказню.
И придумали ему слуги, чтобы заказал он Емельяну реку сделать, чтобы текла река вокруг дворца, а по ней бы корабли плавали.
Призвал царь Емельяна, приказал ему новое дело.
– Если ты, – говорит, – в одну ночь мог собор построить, так можешь ты и это дело сделать. Чтобы завтра было всё по моему приказу готово. А не будет готово, голову отрублю.
Опечалился ещё пуще Емельян, пришёл к жене сумрачный.
– Что, – говорит жена, – опечалился, или ещё новое что царь заказал?
Рассказал ей Емельян.
– Надо, – говорит, – бежать.
А жена говорит:
– Не убежишь от солдат, везде поймают. Надо слушаться.
– Да как слушаться-то?
– И… – говорит, – батюшка, ни о чём не тужи. Поужинай да спать ложись. А вставай пораньше, всё будет к поре.
Лёг Емельян спать. Поутру разбудила его жена.
– Иди, – говорит, – ко дворцу, всё готово. Только у пристани, против дворца, бугорок остался; возьми заступ, сровняй.
Пошёл Емельян; приходит в город – вокруг дворца река, корабли плавают. Подошёл Емельян к пристани против дворца, видит – неровное место, стал ровнять.
Проснулся царь, видит – река, где не было; по реке корабли плавают, и Емельян бугорок заступом ровняет. Ужаснулся царь; не рад он и реке и кораблям, а досадно ему, что нельзя Емельяна казнить. Думает себе: «Нет такой задачи, чтоб он не сделал. Как теперь быть?»
Призвал он слуг своих, стал с ними думать.