Президент Рафаэль Корреа стоял в одиночестве на балконе Президентского дворца и улыбался сверху вниз группе людей, которые постепенно собирались на площади Независимости в столице Эквадора Кито. Они махали ему и направляли на него камеры своих мобильных телефонов. Меньше чем через год он завершит свой второй президентский срок и, согласно эквадорскому законодательству, покинет свой пост в 2017 году. Он уйдет с осознанием того, что одержал важную победу. Он встретился с президентом Китая Си Цзиньпином и подписал соглашение века. Он побил американских экономических убийц в их же собственной игре.
Всю свою жизнь Корреа чувствовал влияние политики США. Все началось, когда ему было пять лет и его отец исчез за стенами американской тюрьмы, осужденный за наркоторговлю, – он поставлял наркотики в Америку, чтобы прокормить свою семью. Вскоре после того как Рафаэлю исполнилось одиннадцать, государственный переворот, организованный ЦРУ, привел к гибели одного из его героев, избранного на демократических выборах чилийского президента Сальвадора Альенде. В подростковом возрасте на него сильно повлияли два моих клиента, президент Эквадора Хайме Рольдос и президент Панамы Омар Торрихос. Он восхищался тем, как они оба противостояли братству корпоративных, правительственных и банковских лидеров США, желавших эксплуатировать ресурсы их стран. Особенно его впечатлило стремление Рольдоса положить конец противоправной деятельности крупнейших нефтяных компаний (так называемой Большой нефти) и решимость Торрихоса вернуть стране Панамский канал. Оба воспротивились моим личным попыткам подкупить их и отказались подчиниться, даже несмотря на угрозы расправы со стороны шакалов, которые вступили в игру, когда я и другие ЭУ не сумели совратить их. Обоих ненавидели Рональд Рейган и могущественные американские генеральные директора. В тот год, когда Корреа исполнилось 18 лет и Рейган вступил в Белый дом, Рольдос и Торрихос погибли в авиакатастрофах, имевших все признаки покушения, о чем будет подробно рассказано в последующих главах.
Суд и приговор над отцом Корреа, тень ЦРУ, висевшая над гибелью трех героических лидеров, война во Вьетнаме, а также расовые и социальные беспорядки в Соединенных Штатах побудили молодого человека изучить систему, обслуживающую интересы белых американцев и их корпораций. Он хорошо учился и получил стипендию эквадорского колледжа, затем степень магистра бельгийского университета и, наконец, доктора экономики Иллинойского университета. На собственном опыте он столкнулся с унижениями, развращенностью нравов и эксплуатацией. Это мотивировало его стать экспертом по глобальной системе, которую продвигали ЭУ, называя ее капитализмом.
– Я узнал, – рассказывал мне позже президент Корреа, – что цель игры ваших экономических убийц заключается в порабощении стран через кредиты. Чтобы мы продались вам с потрохами.
Он прекрасно понимал стратегию американских ЭУ. И он хотел сделать свою страну частью более справедливого и эгалитарного глобального экономического движения. Прочитав «Исповедь экономического убийцы», он написал мне: «Хочу поблагодарить вас за весомый вклад в новый, благотворный для всего человечества способ поиска инновационных и более эффективных методов сосуществования». Под его руководством Эквадор принял новую конституцию, первым в мире легализовав неотъемлемые права природы, и учредил Министерство Buen Vivir (хорошей жизни), чтобы привнести социально-экономический и экологический баланс во все аспекты эквадорской жизни.
Госсекретарь Buen Vivir Фредди Элерс подвел такой итог, когда мы с ним гуляли по чудесному парку Эль-Эхидо в Кито:
– Этот президент понимает, что происходит в мире, – сказал Фредди. – Он также знает, что наше положение незавидное и систему нужно менять. Рафаэль хочет принести пользу своей стране и ее экологии и при этом сделать Эквадор примером для остальных.
Корреа поднял руки к толпе, собравшейся на площади. Его популярность росла с каждым днем, по мере того как люди осознавали, что американскому доминированию пришел конец. Чтобы освободиться от этого доминирования, он принял единственное, на его взгляд, разумное решение – обратился к Китаю.
В 2006 году, став президентом в результате демократических выборов, Корреа сразу же принялся изучать стратегию ЭУ, которую я помог внедрить. Он назначил комиссию по анализу займов Всемирного банка, выданных военным диктаторам, которых никто не избирал. Экономическое образование Корреа подсказывало ему, что американская стратегия ЭУ, направленная на доминирование, опирается на долговую ловушку. Комиссия задалась вопросом: разве жители Эквадора обязаны выплачивать проценты и основную часть кредита, на который они не соглашались и который принес пользу только диктаторам, а не им? Ознакомившись с выводами комиссии, Корреа заявил, что большая часть долга Эквадора в размере 10 миллиардов долларов незаконна[4]. Министр энергетики и горнодобывающей промышленности Альберто Акоста объяснил это мне, когда мы сидели в его офисе вскоре после того, как было объявлено решение Корреа.
– Банки, выдающие займы неизбранным диктаторам, – сказал он, – зная, что они пойдут на финансирование проектов, выгодных богатому меньшинству и причиняющих вред бедному большинству, должны принять на себя вину за многие проблемы Эквадора и других стран. После проведения по-настоящему демократических выборов должностные лица должны встать на сторону большинства[5].
Акоста получил диплом экономиста в Кельнском университете (Германия); как и Корреа, он понимал, насколько важно вырваться из ловушки стратегии ЭУ.
В ответ на действия Корреа агентства Standard and Poor’s и Fitch Ratings урезали кредитный рейтинг Эквадора. Тем самым они дали понять, что любая страна, отказывающаяся выполнять долговые требования Всемирного банка и других американских учреждений и идти на поводу у экономических убийц, будет наказана. Эквадор нужно поставить на колени.
Но Корреа не собирался сдаваться. Он понимал, что современный капитализм опирается на стратегию ЭУ в своем стремлении обойти конкурентов и добиться монополистической власти. Раньше, чем многие другие, он увидел, что положение Соединенных Штатов как неоспоримого лидера пошатнулось. Американская монополия и империя демонстрируют признаки упадка. «Китайский дракон» пробудился, и ему наплевать на рейтинговые агентства.
Китай пришел на помощь Эквадору с займом в размере одного миллиарда долларов, за которым вскоре последовал еще один миллиард[6]. Кредитный рейтинг Эквадора тут же подскочил. Корреа отверг неолиберализм и Вашингтонский консенсус; он обратился к китайским банкирам с их обещанием расширить торговлю со всей Латинской Америкой и остальным миром. Чтобы извлечь выгоду из этого Нового шелкового пути, стране предстояло построить электрические системы, автомагистрали, порты и аэропорты. Все это наряду с новыми школами и больницами определит наследие Корреа как лидера, который использовал море нефти, хранящейся под дождевыми лесами Эквадора, как залог, чтобы вывести свой народ из бедности и дать надежду другим странам.
Корреа облокотился на перила балкона и принялся рассматривать растущую толпу зевак; они махали ему, улыбались, выкрикивали приветствия и продолжали фотографировать. Он потрудился на славу. Помимо новой конституции и Министерства Buen Vivir он принес беспрецедентную политическую стабильность стране, которая за 10 лет до него сменила семь президентов и пострадала от многочисленных переворотов и военных диктаторов. Во время своего первого срока Корреа пошел по стопам своего героя, президента Рольдоса, ограничив деятельность иностранных нефтяных компаний. Во время второго срока он построил инфраструктуру и создал социальные учреждения, необходимые для благополучия его народа. Эквадор переживал непрерывный экономический рост даже в период международного финансового кризиса 2008–2009 годов. Минимальная оплата труда в стране увеличилась более чем в 2 раза, став одной из самых высоких в Латинской Америке. Более миллиона человек вышли из бедности. И все это под его руководством[7]. Он простер руку к людям на площади и поднял большой палец вверх. Китайско-эквадорское сотрудничество оправдало себя.
Но сомнения не давали покоя Корреа. Репортеры постоянно спрашивали его: «Вы думаете, что китайцы не будут эксплуатировать нас, как американцы?» Репортеры напоминали о жестоком обращении с народом уйгуров, беспорядках в Гонконге и Тибете, расширении империалистической деятельности Пекина в Южно-Китайском море и по отношению к Тайваню, а также о неутешительной ситуации, связанной со свободой слова, гендерными вопросами и правами человека. И эти вопросы задавали не только репортеры. Оппозиционные политики тоже. Советники самого Корреа задавали их. Он сам их себе задавал. Однако ему хотелось верить в заявленное Китаем стремление к расширению глобальной торговли. Концепция Нового шелкового пути резко контрастировала с нацеленностью Вашингтона на двусторонние американо-эквадорские проекты и торговлю. Кроме того, президент Китая Си заверил его, что не станет использовать долги, чтобы навязывать Эквадору волю Пекина. К тому же обратной дороги нет. Корреа твердо решил переломить проамериканскую политику своих предшественников.
К концу 2015 года Корреа получил от Китая почти 6 миллиардов долларов, около 30% внешнего долга Эквадора[8]. И долги росли. Газета New York Times писала:
Китайские банки обсуждают возможность займа в размере 7 миллиардов долларов на строительство нефтеперерабатывающего завода, который сделает Эквадор глобальным игроком на рынке бензина, дизеля и других нефтепродуктов.
По всей стране, в деревнях и городах, на китайские деньги будут построены дороги, автомагистрали, мосты, больницы, даже сеть камер видеонаблюдения до Галапагосских островов. Государственные китайские банки уже вложили почти 11 миллиардов долларов в страну, и эквадорское правительство просит еще.
Эквадор с населением всего 16 миллионов человек играет более чем скромную роль на глобальной арене. Но стремительно расширяющееся присутствие Китая в стране явно указывает на то, что мировой порядок меняется, – Пекин вырвался вперед, в то время как Вашингтон постепенно сдает позиции[9].
Один из кредитов Китая пошел на оплату услуг китайской корпорации Sinohydro за строительство крупной плотины для гидроэлектростанции, которая обеспечит более трети электричества, необходимого Эквадору, стимулирует бизнес и промышленность, даст сотни тысяч рабочих мест и расширит международную торговлю. Корреа понимал, что электричество – ключ к будущему развитию Эквадора. Поэтому эта сделка была настоящей вишенкой на торте президента.
Но расходы росли. Китай выделил Эквадору дополнительные средства. А потом еще и еще. Долги накапливались.
И вдруг все рухнуло – в одночасье.
Накануне Рождества 2018 года New York Times написала о проекте Sinohydro следующее:
Гигантская плотина в джунглях, которую финансирует и строит Китай, должна была стать благословением для смелых амбиций Эквадора, обеспечить энергетические потребности и помочь вывести эту небольшую южноамериканскую страну из бедности. Вместо этого она вызвала национальный скандал, погрузив страну в коррупцию и взвалив на нее губительное количество долгов, обрекая тем самым на будущее, неразрывно связанное с Китаем[10].
Прочитав эту статью, я постарался представить, какое потрясение сейчас переживает Корреа, эмоциональное и политическое. С вершины своего триумфа он свалился в настоящую бездну.
Визит президента Си в Эквадор двумя годами ранее казался как раз тем моментом, когда Корреа сможет расквитаться с Соединенными Штатами за злодеяния против его отца, его семьи, его героев, его страны и всего континента. Отказ выплачивать кредиты Всемирного банка стал смелым и решительным шагом. Еще решительнее было согласиться на китайские займы, восстановить финансовый статус Эквадора, развивать промышленность и заняться переработкой нефти, не ограничиваясь экспортом сырца. Но последняя сделка, которую Корреа заключил с Си, считалась серьезным скачком в новую эпоху, новое тысячелетие.
Когда Си и его супруга сошли со своего самолета на эквадорскую землю в ноябре 2016 года, президент Эквадора и многие его жители радовались этому дню как исторически значимому моменту. Эквадор покончил с рабскими отношениями с Соединенными Штатами, тянущимися с 1823 года, когда президент Джеймс Монро провозгласил свою Доктрину – декларацию, которую с тех пор используют для оправдания американского вторжения во всем Западном полушарии. Китай исправил кредитный рейтинг Эквадора, заниженный усилиями Соединенных Штатов. Кроме того, во время визита Си два лидера подписали соглашение о сотрудничестве по важным энергетическим, транспортным, сельскохозяйственным и производственным проектам. Доктрина Монро отправилась в геополитический шредер[11].
И то, что Си встретился с Корреа задолго до того, как он встретился с президентом США, доставляло особое наслаждение. По сути, к тому времени как Си наконец пожал руку президенту Дональду Трампу в 2017 году, он посетил не только Эквадор, но и Аргентину, Бразилию, Чили, Коста-Рику, Кубу, Мексику, Панаму, Перу, Тринидад и Тобаго и Венесуэлу. Он заключил ряд соглашений, схожих с китайско-эквадорским. Для сравнения: за четыре года своего президентства Трамп посетил только одну страну Латинской Америки и Карибского бассейна, когда приехал на саммит G20 в Аргентину. Корреа и президенты других стран Латинской Америки и Карибского бассейна поняли намек: Китай обратил на них внимание, и его совершенно не пугает ни Доктрина Монро, ни Соединенные Штаты; он позиционирует себя как новый спаситель региона. И он действует через торговлю вместо неолиберальной политики.
Тот факт, что в 2014 году цены на нефть упали и оставались на низкой отметке, мог остудить пыл Китая и поставить точку в сделках, которые он намеревался заключить. В конце концов, эти сделки опирались на ценность нефти как обеспечение долга. Однако Эквадор, как и большинство соседних стран, имел и другие природные ресурсы. Для Пекина это открывало новые возможности для увеличения кредитов, строительных проектов, эксплуатации минеральных богатств Эквадора и расширения торговли. Китайская газета South China Morning Post писала:
Проект «Мирадор», гигантский открытый рудник стоимостью в 1,4 миллиарда долларов, предназначенный для добычи в основном меди, а также серебра и золота… строится под руководством EcuaCorriente S.A., филиала государственного китайского консорциума CRCC-Tongguan Investment Co…
Эквадор никогда не был горнодобывающей страной, однако эта отрасль стала играть значимую роль при администрации Корреа…
Хотя «Мирадор» считается самым важным для страны горнодобывающим проектом, в последние годы было выдано несколько концессий на крупные проекты, многие из них китайским компаниям[12].
Я хорошо знал тот регион горных работ. Он расположен в Амазонских дождевых лесах, где я служил волонтером Корпуса мира в конце 1960-х годов, и считается одной из самых биологически разнообразных и хрупких местностей на планете. Регион называется Ориенте, поскольку расположен к востоку от Андских гор и является исторической территорией проживания шуаров и других коренных народов. Его реки, берущие начало в ледниках и высокогорных озерах Анд, через эквадорские джунгли попадают в Перу, а дальше спускаются по Амазонке и, пересекая Бразилию, устремляются в Атлантический океан.
Китай возвел свою исполинскую плотину и принялся за освоение месторождений в регионе, настолько важном с экологической точки зрения, что специалисты называют его Священным истоком Амазонки. И Китай совершал чудовищные ошибки.
Во-первых, он допустил катастрофу с плотиной.
Китайская корпорация Sinohydro построила дамбу рядом с Ревентадором, активно действующим вулканом в дождевом лесу, подверженном землетрясениям. Почти тысяча китайских рабочих прибыли в страну на строительство объекта, включая подземный туннель протяженностью 15 миль и восемь турбогенераторных установок, чем вызвали недовольство эквадорских специалистов, которые могли бы выполнить львиную долю работы самостоятельно. Через два года помещение для генератора покрылось трещинами. Водохранилище было засорено илом, деревьями и другим мусором из джунглей. Земля как выше, так и ниже по течению подверглась страшной эрозии. Прекрасный и экологически важный водопад, который должен был привлекать туристов, был уничтожен. Трубы были повреждены, лопнули и выплеснули нефть в джунгли. Когда операторы включили генераторы, в электросети произошло короткое замыкание.
Я часто ездил в Эквадор перед пандемией, посещая те части страны, которые напрямую затронули китайские проекты, и общаясь с лидерами коренного населения, студентами, государственными деятелями и жителями на городских улицах и на фермерских рынках. Меня сильно расстроило то, что я увидел и услышал. Вопреки намерениям Корреа, Эквадор стал жертвой той же стратегии ЭУ, которую применяли мы, американцы. Только на этот раз ее внедряли китайцы.
К тому времени как Корреа покинул свой пост и переехал в Бельгию (на родину своей супруги), проект строительства плотины превратился в национальную катастрофу.
New York Times писала в 2018 году:
Практически все высокопоставленные чиновники Эквадора, вовлеченные в строительство плотины, либо сидят в тюрьме, либо осуждены за получение взяток…
Расходы зашкаливают: около 19 миллиардов долларов китайских кредитов не только за эту плотину, известную как Coca Codo Sinclair Dam, но и за мосты, автострады, ирригацию, школы, медицинские клиники и полдюжины других плотин, которые правительство торопится возвести.
И неважно, что все это не по карману Эквадору.
Китай в любом случае получит выгоду.
Чтобы расплатиться по счетам, Эквадор передаст Китаю 80% своего самого ценного экспортного ресурса – нефти…
«Китай перехитрил Эквадор, – говорит министр энергетики Эквадора Карлос Перес. – Стратегия Китая ясна. Он стремится к экономическому контролю над странами»[13].
Самого Корреа заочно осудили за коррупцию, признали виновным и приговорили к восьми годам заключения.
За катастрофой со строительством плотины последовали сокрушительные разоблачения, связанные с китайскими рудниками, о которых вы прочитаете в следующей главе. Мечта о спасителе обернулась кошмаром.
South China Morning Post писала о китайском горнодобывающем проекте «Мирадор»:
Горы региона разрушаются, идет активная вырубка леса, а реки обесцвечиваются из-за отходов с рудника…
Договор между правительством Эквадора и китайской компанией EcuaCorriente был подписан в 2012 году… Многие помнят, с каким оптимизмом было воспринято это событие. Обещания о новых дорогах, школах и больницах…
По подсчетам группы защитников окружающей среды Amazon Watch, в общей сложности с 2010 по конец 2017 года в регионе, где проводились горнодобывающие работы, было вырублено 1307 гектаров леса.
Дэвид Дин и Хулио Прието, эксперты из группы ООН «Гармония с природой», считают, что нынешняя конструкция хвостохранилищ не соответствует природным условиям региона и существует высокая вероятность разрушения[14].
Британский журнал Ecologist предостерегал:
Начиная с 2007 года эксперты говорят, что предлагаемая конструкция дамб для хранения отходов неизбежно рухнет, как недавно произошло в Бразилии, где погибли сотни человек, и это только первые последствия.
Разрушение плотины приведет… к настоящему цунами токсичных отходов в сотни миллионов метрических тонн, с содержанием ртути, мышьяка, цианида, кислот и тяжелых металлов, которые пронесутся по крутонаклоненной речной системе и достигнут Амазонки[15].
Перед нами классический пример безрассудных, безответственных и разрушительных действий, предпринятых во имя прогресса одной страной, стремящейся доминировать над ресурсами другой страны. Хотя пандемия ковида помешала мне поехать в Эквадор, я связался с лидерами коренного населения, живущего в глубине Амазонских дождевых лесов, через современную волшебную спутниковую технологию. Я также побеседовал со многими экспертами и наблюдателями. Одним из самых осведомленных был Дэвид Дин, которого цитировала South China Morning Post.
– Вы бы не узнали ту область, где вы работали волонтером Корпуса мира, – сказал он мне из Испании во время одного из наших многочисленных телефонных разговоров с 2020 по 2021 год. – Сейчас вы бы увидели широкие дороги, тяжелую строительную и горнодобывающую технику, китайские трудовые лагеря и разоренную местность. Никаких шуаров. Никаких коренных жителей. Ни животных. Ни леса. Этот рудник возглавляет список основных угроз всей экосистеме бассейна Амазонки. Непригодная конструкция защитных сооружений для целых озер полужидкого токсичного материала, так называемых хвостов, – это же катастрофа эпического масштаба. Сейчас строятся две плотины – одна высотой 63 метра, а другая – 260 метров. Обе плотины китайцы строят без соблюдения директив по оценке воздействия на окружающую среду и под таким углом, который исключает какой-либо запас прочности. С инженерно-технической точки зрения они находятся на грани разрушения и могут рухнуть под воздействием самых различных причин, включая землетрясения, внутреннюю эрозию, оползни, разрушение фундамента из-за строительства на слабом грунте.
Я пересказал Дэвиду свой разговор с бывшим президентом Корреа, когда тот звонил мне из Бельгии.
– Корреа сказал мне, что Эквадор нуждается в иностранном финансировании и строительных проектах для стимулирования экономического развития.
– Так считают политики, – ответил Дэвид. – «Мирадор» называют жемчужиной в короне десятилетнего горнодобывающего плана Эквадора. Эквадор надеется получить роялти в размере 4,5 миллиарда долларов. Но, по некоторым подсчетам, китайские горнодобывающие компании заработают около 69 миллиардов долларов. Как вам такой экспорт национального достояния? Кроме того, Эквадор получит миллионы тонн токсичных отходов, загрязнение рек и все соответствующие социальные проблемы, связанные с падением качества жизни. К этому неисчислимому урону добавим экологическую катастрофу в Бразилии, Перу, соседних странах и даже в Атлантическом океане. – Он перевел дыхание. – Обман. Это хлеб насущный для эксплуататоров. Вы и сами это прекрасно знаете.
После нашего разговора я задумался о том, какую роль играл обман в те времена, когда я был экономическим убийцей. Один случай запомнился мне особенно. Продвигая американскую стратегию ЭУ в 1970-е годы, мы утверждали, что Советский Союз превращает Латинскую Америку в коммунистический сателлит. Куба, как мы заявляли, была советской марионеткой, заполонившей весь континент армиями террористов под предводительством Че Гевары.
Эти утверждения были чистой воды выдумкой. Если у Москвы и были подобные масштабные планы, они завершились с Карибским кризисом 1962 года. Когда оперативный сотрудник ЦРУ Феликс Родригес организовал казнь Че в джунглях Боливии в 1967 году, оказалось, что его «Кубинская армия» представляет собой разношерстную группу всего в несколько дюжин плохо вооруженных идеалистов, которых никто не поддерживал. Совершенно очевидно, что «красный прилив коммунизма» был выдуман, чтобы запугать страны и навязать им неолиберальную политику Соединенных Штатов. Однако, поскольку эту ложь продвигала машина пропаганды и она служила интересам влиятельных международных корпораций, местных семей и Вашингтона, она разрасталась и укреплялась.
А теперь, как мне казалось, политики и эксперты стремились навязать новые небылицы, сравнивая экспансию Китая с советской стратегией во времена «холодной войны». Однако эта ложь не сработала – ни в Эквадоре, ни в большинстве стран Латинской Америки. Жители этих стран видели колоссальную разницу. Советская модель имела мало достоинств. В отличие от Китая Советский Союз не предложил никаких технологий, продукции и услуг и не стал примером экономического развития, которому другие захотели бы подражать. Его усилия по привлечению иностранных инвестиций и расширению торговли оказались малоэффективны и в целом безуспешны. А главное, советское руководство так и не поняло всю важность критического фактора стратегии ЭУ: убеждений. Единственным философским обоснованием, которое оно предложило, была марксистская теория, сильно искаженная Сталиным. Внутренние попытки страны реформировать эту философию – перестройка – привели к распаду Советского Союза. Китай, напротив, полностью преобразился после разрушительной культурной революции. Он мог похвастаться внушительным списком достижений и прогресса.
Что бы мы, в Соединенных Штатах, ни думали о Китае и несмотря на провал отдельных строительных проектов, многие считают, что успехи Китая внушают надежду. Журнал Time писал в феврале 2021 года:
В то время как страны региона [Южной Америки] борются с многочисленными проблемами, стоящими перед их развивающейся экономикой, они все чаще смотрят не на Север, а на Восток. Сегодня Китай является основным торговым партнером Южной Америки. В 2019 году китайские компании вложили 12,8 миллиарда долларов в Латинскую Америку, что на 16,5% больше, чем в 2018 году, в основном занимаясь региональной инфраструктурой, такой как порты, автострады, плотины и железные дороги. Китайские закупки минералов и сельскохозяйственных товаров позволили Южной Америке избежать самых тяжелых последствий финансового кризиса 2008 года[16].
Несмотря на промахи, результаты китайской стратегии ЭУ превзошли ожидания его лидеров. В 2015 году президент Си наметил цель обогнать Соединенные Штаты, увеличив общий объем торговли между Китаем и Латинской Америкой и странами Карибского бассейна до 500 миллиардов долларов к 2025 году. В 2019 году торговые обороты уже достигли 315 миллиардов долларов. Китай выигрывает экономическую войну практически на заднем дворе Вашингтона[17].
Пентагон понимал, как и мы, американские экономические убийцы, в мое время, что ключ к доминированию над экономикой страны – контроль ее электроэнергетических систем. И военные Соединенных Штатов были серьезно обеспокоены тем, что Китай стремительно захватывает энергетику Латинской Америки. Военный колледж Армии США составил подробный список всех китайских проектов. Отчет 2021 года начинается так:
31 марта чилийские регулирующие органы единодушно одобрили сделку по продаже чилийской Compañía General de Electricidad (CGE) китайской государственной электроэнергетической компании State Grid за 3 миллиарда долларов. Эта сделка последовала за покупкой в 2018 году компанией China Southern Power Grid доли в 27,7% в компании Transelec за 1,3 миллиарда долларов; покупкой компанией China Water and Electric (CWE) компании Atiaia Energy и приобретением компанией State Grid за 2,23 миллиарда долларов компании Chilquinta Energia, в результате чего китайские компании контролируют 57% общего объема передачи электроэнергии в стране.
Далее в отчете подробно описывается «широкое многообразие гидроэнергетических, ветровых, солнечных и атомных проектов в регионе», от северных границ Центральной Америки до южной оконечности Аргентины. Отчет завершается предостережением:
Пожалуй, наибольшую озабоченность вызывает то, что переход КНР к доминирующему положению в сфере производства и передачи электроэнергии, включая новые экологически чистые технологии, способствует его коммерческим достижениям в других странах и захвату значительной доли добавленной стоимости в целом ряде стратегических секторов региона… по мере того как Китай использует свое доминирующее положение на рынке в некоторых отраслях, чтобы стимулировать глобальную экспансию китайских компаний. Роль Китая как основного регионального поставщика электричества содействует будущему росту китайских компаний, позволяя Китаю вознаграждать сторонников и подрывать противников и конкурентов, принимая стратегические решения относительно поставки электричества и строительства критически важной инфраструктуры[18].
Эквадор и Чили стали символами того, что происходило во всей Латинской Америке, которая, в свою очередь, стала символом того, что происходило во всем мире. Особенно ярко это проявилось на другой стороне Атлантического океана. Прямые инвестиции Китая в Африку взлетели с 75 миллионов долларов в 2003 году до 2,7 миллиарда долларов в 2019 году, значительно превзойдя инвестиции США и других стран. Так Китай стал крупнейшим торговым партнером Африки, обогнав США и Европейский союз[19].
Канал деловых новостей американского телевидения CNBC так описывает эффективность китайской модели:
Китайские компании проявляют наибольшую активность в строительстве портов, автомагистралей и железных дорог, которые станут фундаментом для интеграции и торговли между африканскими народами, – это намерение было продемонстрировано в знаковом Африканском континентальном соглашении о свободной торговле. Недавно начался операционный этап соглашения, и в итоге планируется объединить все 55 стран – членов Африканского союза в крупнейшую в мире зону свободной торговли, охватывающую 1,2 миллиарда человек.
В последние годы торговля между США и Африкой пошла на спад, в то время как Китай стал крупнейшим торговым партнером Африки… Совокупный объем африканской торговли с США в 2017 году составил всего 39 миллиардов долларов… Объем китайско-африканской торговли в 2017 году составил 148 миллиардов долларов[20].
Однажды вечером я сидел в баре, откуда открывался панорамный вид на Кито, и смотрел, как солнце садится за Пичинча, действующим вулканом, грозно нависающим над столицей Эквадора. Мне вспомнилась встреча, на которой я присутствовал в Вашингтоне (округ Колумбия) в конце 1970-х годов, прежде чем меня отправили в этот город в качестве экономического убийцы. Мне поручили убедить президента Рольдоса прекратить кампанию по принуждению американского нефтяного гиганта Texaco выплатить часть прибыли, заработанной на эквадорских скважинах, жителям Эквадора. Официальный представитель Государственного департамента США назвал Эквадор «канарейкой в клетке». Как птицы, которых берут в шахту для обнаружения токсичных газов, Эквадор предостерегал о надвигающейся опасности. «Если Рольдос преуспеет, – сказал сотрудник Госдепартамента, – весь континент обратится к советскому коммунизму» (игнорируя тот факт, что, хотя Рольдос был социалистом, он презирал советский коммунизм, а США на самом деле заботила только нефть, а не идеология). И пока солнце садилось за Пичинча, бросая мрачную тень на город, мне показалось, что Эквадор снова стал канарейкой в клетке.
Как эта тень, Китай стремительно поглощал одну страну за другой – в Африке, Азии, на Ближнем Востоке и в Европе, а также в Латинской Америке. Меня не удивляло, что эти страны с таким энтузиазмом приняли Китай, несмотря на его ошибки в строительных проектах в Эквадоре и десятках других мест. Если подумать, гидроэлектрические плотины и энергетические системы, построенные американскими компаниями еще в мое время, были хорошо спроектированы и до сих пор производили электричество. По сравнению с ними китайские проекты были просто ужасны. Почему же Китай добился такого успеха?
Возможно, ответ следует искать в неспособности США задавать себе другие, критически важные вопросы, например: почему блестяще образованные, интеллигентные люди в Государственном департаменте, ЦРУ, Всемирном банке, Агентстве по международному развитию США, школах бизнеса и научно-исследовательских центрах убедили себя, что стратегия американских ЭУ будет успешна в долгосрочной перспективе? Как они – то есть мы – могли подумать, что люди поверят в идею о том, что всеобщее процветание якобы станет результатом политики, которая снижает налоги для богатых, урезая при этом зарплату и социальную поддержку всем остальным? Почему мы, в отличие от Китая, не сумели развивать партнерские отношения в рамках глобальной торговли? Неужели распад Советского Союза погрузил нас в летаргический сон? Неужели мы настолько зициклились на своих внутренних идейных разногласиях и конфликтах на Ближнем Востоке, что не заметили силу зарождающейся китайской стратегии ЭУ?
Ответы на эти вопросы мы обсудим в следующих главах. Но сначала еще один вопрос: как сын учителя из сельского Нью-Гэмпшира ввязался в такое грязное дело?