ТРЕТЬЯ АРКА ОТ ПЕРЕКРЁСТКА
ГЛАВА 1.
Профессор Редфилд сидела на самом верхнем ряду аудитории и внимательно слушала лекцию по магии вуду.
Читала этот предмет приглашённая «звезда», профессор из Нувель-Орлеанской Школы магии мадам Мари Лаво. В своём городе она по праву носила титул некоронованной королевы вуду.
Читала мадам Лаво хорошо, увлекательно. Показателем было уже то, что все студенты после первых двух или трёх занятий перебрались на первые ряды, ни один из двадцати двух не обосновался на верхнем ярусе, чтобы там втихаря вздремнуть или почитать учебник к следующей паре.
Да, курс по магии вуду слушали всего лишь двадцать два студентов пятого курса. А уж сколько было сомнений, споров и доводов против введения этой дисциплины! Ну в самом-то деле, говорили противники, что такое вуду? Частный случай некромантии, сложно обставленные простейшие действия, шаманство какое-то все эти барабаны, пение, травы, горящие в костерке. Зачем всё это хорошо натасканному боевому магу? Если случится нападение, так у защитников и времени не будет всё это проделать! Лавиния Редфилд слушала и посмеивалась. А когда хор голосов против зазвучал особенно мощно, предложила пари: лично она готова выйти против трёх магов равной ей квалификации с единственным условием – противники могут использовать любые заклинания и щиты, а Лавиния то же самое плюс вуду.
Отчего-то желающих не нашлось, и разговоры о бесполезности нового предмета среди коллег-преподавателей увяли сами собой.
Студенты… В конце марта на лекции по нестандартному использованию небоевых заклинаний профессор Редфилд объявила о том, что для желающих из числа боевиков будет дан курс магии вуду. Боевики шушукались между собой, словно базарные кумушки, замолкая каждый раз при приближении преподавателей, на записываться на этот курс не спешили. Зато в первых числах у Лавинии, в её кабинете декана боевого факультета, появились неожиданные посетители, две целителей и девушка-артефактор. Твёрдым голосом артефакторша сказала, что они с друзьями желают прослушать курс, участвовать в практических работах и вообще… тут голос её дрогнул, и она посмотрела на Лавинию умоляюще.
– Госпожа профессор, вы сами подумайте, ведь вуду – это почти та же самая артефакторика, только под нестандартным углом зрения! И целительство…
– И целительство тоже, – неожиданным басом поддержал подругу тощий и длинный парень-целитель. – Любой дополнительный навык даёт лишний шанс больному или раненому. Да я бы и к орочьим шаманам поехал учиться, только не зовёт пока никто.
– Не горюйте, студент, может, ещё позовут. Вам ещё три года учиться, кто знает, что будет? – рассеянно отозвалась госпожа Редфилд. – Вот вам листок, пишите в список свои фамилии, номер группы, специальность и личные пожелания?
– Личные пожелания? – пробормотала оторопело девушка.
Целитель же, глядя на лист бумаги, сказал:
– Это что, мы первые? Боевики трусят?
Никому не известно, каким образом студенты третьего тогда курса факультета боевой магии узнали о сказанном, но факт остаётся фактом. К вечеру того же дня обе стороны того самого листка были заполнены фамилиями. Оставаться в числе трусов не пожелал никто, так что к прибытию мадам Лаво у неё был богатый выбор будущих слушателей.
Профессор так глубоко задумалась, вспоминая весенние события, что и не заметила, как закончилась лекция и как студенты покинули аудиторию. Очнулась она лишь тогда, когда до её руки дотронулись и нежный голос произнёс:
– Лавиния, ты решила тут пустить корни?
Глубоко вздохнув, госпожа Редфилд подняла взгляд на мадам Лаво.
– Прости, Мари, что-то отвлеклась. Пропустила последние минут двадцать.
– А, ничего страшного! – Мари Лаво махнула рукой, и в воздухе сверкнули многочисленные перстни. – Всё, что я говорила, ты уже знаешь. Это последнее занятие перед зачётом, поэтому я просто повторяла основные правила и исключения.
– То есть, я ничего не пропустила?
– Абсолютно!
– Тогда ладно. Тогда предлагаю завершить день достойным образом и пойти куда-нибудь выпить.
Возражений не последовало, и две солидные дамы-профессора отправились в ближайшую таверну, где можно было спросить бутылку вина и какой-нибудь подходящей закуски. Ближайшая находилась прямо напротив главных ворот Академии, и рассчитывала в первую очередь на студентов и тех преподавателей, кто работал на полную ставку и проводил в стенах учебного заведения целый день.
Была, конечно, и столовая, и неплохая, но очень уж однообразную в ней подавали еду, а выпивки, скажем прямо, не давали никакой. Так что таверна, называвшаяся нейтрально «У дядюшки Жильбера», процветала.
Лавиния подумала, что всяко предпочла бы отправиться в любимый «Старый гоблин», что на улице Кота-Рыболова, но отчего-то хозяйка того заведения, мадам Мари Шарро, невзлюбила заокеанскую гостью с первого взгляда. Так что пришлось отложить посещение любимого места ради беседы с мадам Лаво.
Когда говядина по-бургундски была съедена, бутылка вина выпита, дядюшка Жильбер отправился на кухню за десертом, а мадам Лаво спросила лениво:
– Слушай, а почему дядюшка? Парню от силы года двадцать два – двадцать три, ни живота не нарастил, ни седых усов. Я-то себе представляла…
– Имя владельца переходит по наследству вместе с таверной, вот и всё, – так же лениво ответила Лавиния. – Жил себе Пьер или Жак, унаследовал таверну после смерти отца, пришлось принимать имя вместе с правами и обязанностями. Старого владельца я помню, у него как раз было и пузо, и усы, и громкий хохот. Ну, и у этого будет через каких-то лет тридцать…
– Будет… – Мари Лаво лениво ковырнула ложечкой поставленный перед ней мусс и спросила: – ты экзамены в этом году принимаешь?
– Не-а, пусть молодые стараются. А я буду иногда заглядывать и выхватывать из толпы сдающих одну-две жертвы.
– Между прочим, я подслушала, что они предпочитают сдавать как раз тебе. Кто-то из твоих четверокурсников говорил, что ты задаёшь нестандартные вопросы, зато не требуешь зубрить учебник и отвечать слово в слово.
Лавиния пожала плечами.
– Пусть привыкают к трудностям. Кстати о моих студентах: мне показалось, что сегодня кого-то не было на лекции?
– Не было. Этот парень из Спаньи, как его… Энрике Перес де Сандоваль и Уэскар, четырнадцатый герцог Медина, отсутствовал.
– Герцог… – хмыкнула Лавиния. – Знаешь, как его зовут сокурсники?
– Как? Медина? Ваша светлость? Или что-нибудь насмешливое?
– Нет! Всего-навсего Лонго.
– Почему?
– Да потому что он длинный! Два с лишним метра роста – не жук начхал, а когда ты строишь, например, щит на всю группу, рост-то надо учитывать! Ладно, так и куда девался сиятельный герцог?
– Толком никто не знает, вроде бы у него что-то случилось дома, и он рванул туда. А у тебя вчера он был?
– Нет, – покачала головой Лавиния. – Не был. И учитывая то, что за первые три курса Лонго не пропустил ни одного занятия, мне это не нравится. Ну да ладно, к экзаменам должен появиться, и я откручу ему голову.
Следующий разговор двух профессоров состоялся на следующий день. Ректорское совещание по подведению итогов полугодия обещало быть невыносимо скучным, поэтому они уселись рядом и не без яда комментировали все доклады. Сама Лавиния сообщение сделала в своём незабываемом стиле, то есть, с места. Не вставая, она произнесла единственную фразу:
– После сессии поговорим, а пока не о чем.
Ректор поперхнулся заготовленным мягким укором и совещание свернул. Госпожа Редфилд дождалась, пока остальные преподаватели разойдутся и подошла к ректору.
– Жорж, ну что за ерунда? К чему сейчас тратить время на эту говорильню? Затребовал от каждого факультета краткий письменный отчёт, и довольно.
– Ты, дорогая, может и не заметила, но в углу сидел представитель министерства, который и пожелал собрать преподавателей и послушать их мнения по итогам семестра, – ответил Жорж де Кайонн.
Кайонн был довольно слабым магом, отчётливо это сознавал, и свою ректорскую должность ценил. Поэтому старался с чиновниками не ссориться.
– Действительно не заметила, – пожала она плечами. – Ну да ладно, вот у нас с мадам Лаво к тебе вопрос.
Королева вуду подошла к ним и ласково улыбнулась ректору.
– Да? – спросил тот. – И какой же? Имейте в виду, до конца периода сдачи годового отчёта амулеты и артефакты закупаться не будут!
– Очень интересная информация, но речь не об этом. Скажи, тебе не поступало заявление от моего студента четвёртого курса об академическом отпуске?
– Совершенно точно нет, – твёрдо ответил Кайонн. – Какой академический отпуск перед самой сессией? А что, почему ты спрашиваешь?
– Вот и мне показалось, что академку он не брал, – тихо сказала Лавиния.
Мари Лаво продолжила:
– Один из студентов не появился вчера на моей лекции, последней перед сессией.
– Ну-у… бывает с ними такое, пропустить лекцию – дело святое, – заулыбался Кайонн. – А кто именно?
– Энрике Перес де Сандоваль и Уэскар, четырнадцатый герцог Медина.
Ректор присвистнул.
– И мне неспокойно, – добавила госпожа Редфилд.
– А что говорят его одногруппники? Он жил где, не в общежитии же?
– Пока не знаем, – дамы переглянулись, и мадам Лаво добавила. – Но выясним, разумеется.
– Не сочтите за труд, держите меня в курсе!
– Да, господин ректор, – ответили они хором.
Здание студенческого общежития располагалось в глубине парка, и было разумным образом соединено переходами со столовой и с главным корпусом. Высокое крыльцо, украшенное скульптурными символами Академии, совой и грифоном, вело к резным дубовым дверям. Лавиния вспомнила некоторые особенности этих дверей и внутренне ухмыльнулась: Мари Лаво это должно понравиться.
Начищенная круглая ручка находилась посередине дверного полотна. Королева вуду уже почти взялась за неё, когда вся дверь вдруг пошла волной, и стало понятно, что резьба изображает лицо: распахнулись глаза, нахмурились брови, ручка оказалась носом, а под нею раскрылся рот, произнесший неприятным тоном:
– И кто это к нам пожаловал?
Не будем врать, сохранить хладнокровие мадам Лаво не удалось. Хоть на мгновение, но она отдёрнула руку и отшатнулась. Да и в самом деле, вот так запросто хвататься за чужой нос… Будь ты хоть профессором, хоть академиком, всё равно как-то неловко становится!
Существо, жившее в двери, тем временем продолжало:
– Вход в студенческое общежитие разрешён только проживающим в нём и обслуживающему персоналу, а также гостям с пропуском за подписью ректора.
– А преподавателям? – с улыбкой спросила Лавиния.
– А чем вы докажете, что вы – преподаватели?
– Удостоверением, разумеется, – протянув руку вперёд, госпожа Редфилд повернула её к двери тыльной стороной и активировала печать, загоревшуюся зелёным.
Помедлив, то же самое сделала и мадам Лаво.
– Хм, – проговорил дверной страж. – И в самом деле, аж целые профессора. Боевик, понятно, и это что за пометка? Никогда такой не видал.
– Магия вуду, – ответила Мари, начавшая получать удовольствие от этой сцены.
– Вуду? Впервые встречаю. На обратном пути расскажете, – распорядился страж. – А пока – милости прошу!
И дверь распахнулась.
Холл был небольшим и каким-то уютным. Может быть, этому способствовала печь-голландка, выложенная классическими кобальтовыми делфтскими изразцами? Зев печи был открыт, и туда подкладывал дрова смотритель в зелёной форменной куртке. Его коллега в длинном строгом платье такого же тёмно-зелёного цвета сидела в одном из двух кресел у столика, на котором посетители увидели нехитрый набор маленьких радостей: заварочный фарфоровый чайник и пару больших кружек, явно того же происхождения, что и изразцы; накрытую салфеткой тарелку, от которой пахло выпечкой; вазочку с вареньем и, наконец, колоду карт.
Смотрительница общежития строго поглядела на посетительниц и спросила:
– Вы к кому?
– Для начала – к вам, госпожа Гранвиль, – улыбнулась Лавиния.
– Ой! Госпожа Редфилд, я вас и не узнала! А с вами кто, не представите?
– Конечно! Это мадам Мари Лаво, профессор из Нувель-Орлеана. В этом году она согласилась прочитать нашим оболтусам курс магии вуду.
– Ву-уду? Интересно… И много народу набрали?
– Двадцать два слушателя, – вежливо ответила Мари. – Но вот вчера один из них не появился на лекции, и нас это встревожило.
– Вот, значит, как? – смотрительница обернулась к своему коллеге, продолжавшему возиться с печью, и гаркнула голосом, который трудно было предположить в таком тщедушном теле. – Гранвиль! А ну, брось это всё!
Тот повернулся, распрямился и подслеповато заморгал, обнаружив неожиданно у себя за спиной двух посетительниц. Его жена продолжала тем же громовым голосом:
– Вытаскивай из ушей воск и послушай, о чём тебя спросят! – тут она хлопнула в ладоши и что-то пробормотала; на столике появилась дополнительная пара кружек и ещё одна вазочка с вареньем, выросли ещё два кресла, да и сам стол слегка подрос и расширился. – Присаживайтесь, госпожа профессор, и вы, госпожа профессор, выпейте с нами чаю и поговорим.
Мари Лаво такой напиток, как чай, не любила и не понимала, но послушно села в кресло и взяла в руки кружку. Госпожа Гранвиль посмотрела на неё, хмыкнула и перевела взгляд на вазочку с вареньем. Ложка зачерпнула солидную порцию с горкой ягод, аккуратно отнесла всё это в кружку мадам Лаво и размешала.
Госпожа смотрительница пояснила:
– Я сама-то из Царства Русь родом. Хоть и живу тут, в Лютеции, уже не первый десяток лет, а вот без варенья обходиться не научилась, так что варю потихоньку. А вот так, в чашку, я в детстве любила пить, чтобы ягодки клубничные светились, и чай летом пах. Вы пейте, пейте, госпожа профессор, и рассказывайте, а уж мы с Гранвилем постараемся ответить.
– Хорошо… Итак, один из студентов не появился на занятиях, – начала Мари. – Я понимаю, что это совершенно нормально для студента, прогулять лекцию, но тут есть несколько «но». Во-первых, этот студент ни разу не позволял себе пропусков. Во-вторых, он староста курса. В-третьих…
– В-третьих, это герцог Медина, среди своих именуемый Лонго, – перебила её Лавиния. – Мне это кажется важным.
– Почему?
– Потому что молодой человек унаследовал герцогский титул в день первого совершеннолетия, когда ему четырнадцать исполнилось. И на протяжении четырёх лет, до поступления к нам, исполнял обязанности главы провинции Уэскар, со всем тщанием. Вполне успешно исполнял. Уезжая, оставил нескольких заместителей, деятельность которых контролировал как по отчётам, там и благодаря частым коротким визитам, благо личный портальный амулет у него имелся. То есть, мы знаем этого студента как абсолютно ответственного и обязательного. Не мог он просто так пропустить занятия, сорваться с места, никого не предупредив, или загулять, не мог! – госпожа Редфилд выдохнула и залпом выпила чай.
– Ну что ж, здесь этот юноша не жил, могу сказал вам точно, – смотритель мужского общежития говорил густым басом. – Но бывал, хотя и нечасто.
– У кого?
– Сейчас посмотрим…
Гранвиль вытащил из кармана своей форменной куртки небольшой блокнотик, провёл по нему пальцами, и блокнот этот неожиданно увеличился до размеров солидного тома энциклопедии. Раскрыв его – Мари Лаво обратила внимание, что записи велись совершенно неизвестными ей значками, да ещё и столбиками, сверху вниз, – смотритель перелистнул несколько страниц и воскликнул:
– Ага, вот! Чаще всего пропуск на вашего Энрике Уэскара заказывали Аластер Холлинсон, Поль и Пьер Санду, Этьен де Грийе и Антонио Морено-Муньос.
– Все из его группы, – кивнула госпожа Редфилд. – Кто-то ещё, заслуживающий внимания был?
– Ещё две подружки – неразлей-вода, – ответила госпожа Гранвиль. – Эрмина де Грийе и Дениза Дзукетти. Но с девушками он встречался, как и положено, в гостиных, к ним в комнаты мальчикам хода нет. Да-да, госпожа профессор, не надо так улыбаться! Я сама лично ослабляла плющ, вьющийся по стенам, чтобы по нему нельзя было подняться больше чем на полтора метра!
– Простите, госпожа Гранвиль, – Лавиния честно пыталась подавить смех. – Я уверена, что на каждую их хитрость вы найдёте два противодействия. Мы можем с профессором Лаво обосноваться в той же гостиной и поговорить с названными студентами?
– С теми, кто сейчас в своих комнатах – да, – кивнула смотрительница. – Холлинсон и Морено-Муньос, насколько мне известно, сейчас в библиотеке. Погодите минуту, я проверю, – женщина сосредоточилась, даже глаза чуть прикрыла, потом кивнула. – Да, оба там. В читальном зале. Гранвиль!
– А?
– Вызови сюда остальных.
– Сейчас вызову, – он разгладил усы. – Госпожа профессор, а говорить им, зачем зовём?
Лавиния минуту подумала и переглянулась с мадам Лаво.
– Скажите. Вполне возможно, что сведения есть у кого-то ещё, не попавшего в ваш список.
Гостиная располагалась справа от уже знакомого нам холла, была она рассчитала примерно на пятнадцать-двадцать гостей. Здесь всё было отделано в синих и золотистых тонах. Дамы уселись в удобные кресла, и Мари спросила:
– Ты этих студентов знаешь?
– Кроме братьев Санду, они целители. А остальные ведь все и у тебя занимаются?
– Не все. Мне незнакома Эрмина де Грийе, – ответила Мари.
– Хорошая девочка, но брат её слегка… задавил. Он старше на двадцать минут, и, по слухам, характером пошёл в отца.
– А отец у нас?..
Госпожа Редфилд улыбнулась.
– А отец у нас королевский контролёр финансов. С ним не спорю даже я.
Дверь гостиной отворилась, и вошли студенты. Вразнобой поздоровавшись, они остановились перед профессорами и уставились на них.
– Садитесь, – Лавиния повела рукой, указывая на кресла и диваны. – Я не вижу Эрмины де Грийе. Этьен, пожалуйста, позови сестру.
– Госпожа профессор, она плохо себя чувствует.
– Настолько плохо, что не может спуститься на два этажа? Тогда нужно немедленно отправить её в лазарет! Или уж сразу в госпиталь?
Госпожа Редфилд в упор смотрела на парня, и тот опустил взгляд.
– Да, госпожа профессор, сейчас я за ней схожу.
– Нет надобности, я попрошу мадам Гранвиль.
Пока ждали Эрмину, профессор разглядывала студентов. Она знала их неплохо, всё-таки середина четвёртого курса, и почти все учились на её факультете. Впрочем, с целителями Полем и Пьером Санду она тоже была знакома, поскольку близнецы после получения диплома собирались служить в Легионе, а значит, не чужды были боевых наук.
Поль и Пьер, все всегда так и говорили, не разделяя. Высокие, широкоплечие, с рыжевато-каштановыми волосами и серо-зелёными глазами. Немногословные, основательные, очень сильные маги. В принципе, могли поступить с равным успехом не только на целительский, но и на боевой, и на стихийный факультеты, их основным направлением были вода, воздух и жизнь.
Этьен де Грийе, огневик. Вспыльчивый, злопамятный, обаятельный, в первую минуту знакомства поражающий девушек словно удар молнии. Правда, ни с одной он не встречался больше пары недель, и Лавиния подозревала, что дело тут вовсе не в его легкомыслии. Среднего роста, светловолосый, с тёмными, глубоко посаженными глазами.
Эрмина де Грийе, его сестра, только вошедшая в комнату. Очень похожая на Этьена внешне, но при этом, в отличие от него, не слишком хороша собой. Уровень магии у неё не меньше, чем у брата, но пока она подчиняется его решениям. «Ненадолго, готова поспорить», – решила для себя Лавиния, и перевела взгляд её подругу.
Дениза Дзукетти. За этой девочкой тянулся довольно длинный шлейф историй, большая часть которых так останется нерассказанными. Хватило бы и одного того, что она была приёмной дочерью Пьетро Дзукетти по прозвищу Ризардоло, Ящерица, ночного короля венецианского района Джудекка. *)
________
*) История знакомства коммандера Редфилд и Ризардоло рассказывается в романе «Суперинтендант и его заботы».
Помимо всего прочего, у Денизы не было школьного аттестата, зато имелся скверный характер, привычка орудовать стилетом, особо не задумываясь, изрядная самоуверенность и большой магический потенциал. Лавинии стоило немалого труда настоять на своём, заставив девушку сдать экзамены за среднюю школу экстерном, а приёмную комиссию – счесть это достаточным. «Сейчас уже ясно, что всё это было не зря…» – мелькнула у Лавинии мысль, и она посмотрела на последних двоих из пришедших, учившихся на других факультетах.
– Мануэль Октавио де Рибера, четвёртый курс, артефакторика, – представился один, жгучий брюнет с неожиданно синими глазами.
– Свен Юханссон, четвёртый курс, стихийник, магическое строительство, – поклонился второй, черноглазый блондин.
– Рассаживайтесь, господа, кому где удобно, – предложила госпожа Редфилд и повернулась к коллеге. – Прошу вас, профессор.
Мари Лаво внимательно посмотрела на каждого, и не было среди студентов ни одного, кто бы не поёжился под этим изучающим взглядом. Но вот голос её, когда она заговорила, был мягкий, обволакивающий, словно говорит не преподаватель магии вуду в ранге профессора, а добрая женщина, протягивающая тебе пирожок и стакан молока.
– Как вы уже знаете, мы с госпожой Редфилд обеспокоены тем, что на занятиях уже два дня отсутствует ваш соученик и, смею надеяться, друг. Тот, кого вы называли Лонго.
Невнятный, но, несомненно, одобрительный шум был ей ответом.
– В таком случае, прошу вас рассказать, что именно вам известно о его местонахождении, о том, что произошло и чего нам всем ждать.
– Или не ждать, а действовать, – добавила Лавиния.
Студенты попереглядывались, и Мануэль Рибера повернулся к Эрмине.
– Говори ты. Ближе тебя у него никого не было.
С губ её брата сорвался возглас досады, но госпожа Редфилд подняла ладонь, и Этьен замолчал. Девушка облизала губы, посмотрела на брата и задрала повыше подбородок.
– Ладно. Анри просил никому не говорить, но я понимаю, ситуация вышла из-под контроля. Да, ты прав, Ману, мы действительно близкие люди. Но всех подробностей о том, что произошло в семье Сандоваль и Уэскар, я не знаю. И не очень представляю себе, с чего начать.
– Начните сначала, Эрмина, – улыбнулась мадам Лаво.
– Так в том-то и дело, что непонятно, где начало. Ладно, попробую. Какие-то неприятности там, в провинции, которой управлял Анри, происходили всё время, но это же естественно – большая территория, несколько городов, население немаленькое и… как бы сказать… разнообразное. И хомо живут, и орки, и полукровки, и даже эльфийский посёлок есть, они селекционируют и выращивают цветы и фрукты. Несколько раз он срывался среди недели, потому что разбираться нужно было срочно, а так, в нормальном режиме, уезжал на выходные два раза в месяц. Проверка работы управляющих, герцогский суд, встречи с гильдиями или там с лекарями…
– Понятно, – кивнула мадам Лаво. – И когда же начали происходить изменения?
– Две недели назад, – Эрмина поморщилась. – Заметила я две недели назад, а надо было раньше, наверное. Но перед сессией…
– Мы всё понимаем, девочка, никто ни в чём тебя не винит. Продолжай. Что изменилось?
– Кто, а не что. Сам Анри. Он почти перестал со мной говорить, очень нервничал всё время. И к себе не приглашал ни меня, ни остальных. Ну, насколько мне известно. А позавчера…
– Не позавчера, – перебил её Мануэль. – Днём раньше, вернее, очень поздним вечером шестнадцатого декабря, мы сидели в таверне, ужинали и трепались. Вечер субботы, в воскресенье хоть поспать подольше можно, понимаете? Энрике упало в руки письмо, магвестник. Он прочитал и… Вот читаешь иногда, что кто-то переменился в лице, да? Я всегда думал, что это пишут просто для красоты слога. А тут просто увидел своими глазами, как он помрачнел, сдвинул брови, зубы сжал до скрипа. Потом выругался, ни слова больше не говоря, бросил на стол несколько дукатов и вышел. Я за ним, и только и успел увидел гаснущее окно портала.
– Вы считаете, он отправился к себе, в поместье или дворец, где его резиденция?
– Нет, госпожа профессор, – нить рассказа снова подхватила Эрмина. – Он перешёл в свой дом, который арендует здесь, в Лютеции. Я это знаю точно, потому что он прислал мне магвестник. И ещё оставил распоряжения слугам.
– Я тоже получил магвестник, – кивнул Мануэль. – И Тони Морено.
– Покажите, – Лавиния протянула руку.
Но студенты неожиданно для неё замотали головами.
– Ничего не выйдет, госпожа профессор, текст вестника исчез после прочтения.
– Хм. Тогда изложите своими словами.
Эрмина вздохнула.
– Мне он написал, что ему пришлось срочно отбыть в провинцию Уэскар в связи с чрезвычайными обстоятельствами. И чтобы я не волновалась. И что мне лучше пока пожить в общежитии, под присмотром. Будто я нуждаюсь в няньках! – воскликнула она с обидой.
– Нечего было вообще туда переезжать, – ответил ей брат.
Разумеется, Дениза Дзукетти не могла не вмешаться, она и так слишком долго молчала; Лавиния нет-нет, да посматривала на неё, ожидая взрыва.
– Эрмина взрослая юридически самостоятельная женщина, несущая полную ответственность за свои поступки и решения, – выпалила Дениза. – И не тебе указывать ей, где жить, понял?
– Уж кто бы говорил, – ухмыльнулся Этьен. – Ты даже школу не закончила, жила в какой-то дыре, откуда тебе знать что-то о законах и юридической самостоятельности? Недоучка!
– Тебе лучше заткнуться, Грийе, – встал молчаливый Юханссон. – Мало ты получал?..
– Стоп, – мадам Лаво посмотрела на каждого из спорщиков.
Дениза задрала нос и отвернулась, Свен Юханссон взял её за руку, Этьен фыркнул и уставился на сестру тяжёлым взглядом. Мари Лаво покачала головой и договорила:
– У вашего товарища случилась беда, а вы тут… собачью свару устраиваете. Помалкивайте, молодые люди, пока вам не задали вопрос, или я буду вынуждена наложить на ваши рты печать молчания. Ясно? Отлично. Теперь скажите, Эрмина, вы сможете провести нас в тот дом?
– Да, – кивнула девушка.
– Очень хорошо. Сейчас окончим беседу и отправимся. Господин Рибера, попрошу вас нас сопровождать, – она повернулась к Лавинии. – Побеседуешь с теми, кто в библиотеке?
– Скажи уж честно, – госпожа Редфилд усмехнулась с нескрываемым злорадством, – ты просто боишься Хранителя Либера.
– Не боюсь, а разумно опасаюсь, – парировала Мари с достоинством. – И думаю, не я одна, не так ли, господа студенты.
Кто-то из господ печально хмыкнул.
– Хорошо, – Лавиния кивнула и встала. – Я найду Аластера Холлинсона и Антонио Морено, и свяжусь с тобой, когда закончу.
– Госпожа профессор! – Дениза смотрела таким невинным взглядом, что невозможно было не заподозрить какой-то пакости.
– Слушаю вас, Дзукетти.
– Пожалуйста, оставьте в целости и сохранности левую руку Холлинсона.
– Поясни.
– Он отлично записывает лекции!
Остальные студенты сдавленно рассмеялись; Лавиния подождала, пока смех стихнет и спросила:
– Почему ж левую?
– Он амбидекстер!