У великих цивилизаций, как и у больших городов, есть общая черта. В них формируются жизненно важные для их процветания и развития особые неформальные общественные места для встреч. Эти места становятся в равной степени частью городского ландшафта и частью повседневной жизни граждан и неизменно начинают доминировать в образе города. Таким образом, многочисленные кафе на тротуарах, кажется, и есть Париж, так же как форум – доминанта нашего мысленного образа классического Рима. Душа Лондона живет в его многочисленных пабах; душа Флоренции – на ее многолюдных площадях. Обаяние Вены больше всего заметно и ощутимо в ее вечных кофейнях, сконцентрированных в кольце Рингштрассе. Продуктовый магазин, он же паб, где проводят время ирландские семьи; пивной сад, прародитель более формальных немецких организаций; японский чайный домик, чьи церемонии стали моделью целого образа жизни, – все это воплощения фундаментальных институций, опосредующих связь между индивидом и обществом.
В городах, которым повезло иметь собственную характерную форму третьих мест, незнакомец чувствует себя как дома – нет, он и есть там у себя дома, тогда как в городах, где таких мест нет, даже коренной житель чувствует себя не совсем уютно. Там, где город растет без местной версии общественного места встреч, которое непременно появлялось бы в новых районах и становилось неотъемлемой частью жизни людей, там город обманывает ожидания своих жителей. Без таких мест городская зона не может подпитывать те отношения и разнообразие человеческого общения, которые являются сущностью города. Лишенные этой среды жители остаются одинокими, каждый – в своей толпе незнакомцев. Единственное предсказуемое социальное последствие технологического прогресса состоит в том, что люди будут еще больше отдаляться друг от друга.
Америка занимает невысокую позицию по части неформальной общественной жизни, и сейчас эта позиция еще ниже, чем в прошлом. Все чаще американцев призывают искать расслабление, развлечение, компанию, даже безопасность почти исключительно в уединении собственного дома, который превратился скорее в убежище от общества, чем в связующее звено с ним.
В Америке произошло заметное сокращение (как по количеству, так и по разнообразию) общественных мест, расположенных настолько близко к домам людей, чтобы места эти были легкодостижимы и привлекали жителей соседних улиц, что и является условием жизнеспособной неформальной общественной жизни. Курс городского развития в Америке подводит индивида к черте, после которой гордая независимость превращается в жалкую изоляцию, поскольку он предоставляет недостаточно возможностей и стимулов для добровольного человеческого общения. Повседневная жизнь в новых городских районах – это как учеба без каникул, как травматичная и болезненная игра в софтбол без удовольствия совместного посещения пивного бара после матча. И радость расслабления в компании, и появляющаяся в результате этого социальная солидарность исчезают за неимением мест, где они могли бы существовать.
По своей структуре, как и по стилю, данная книга представляет собой попытку защитить те «ключевые точки» неформальной общественной жизни, которые являются неотъемлемой частью хороших городков и великих городов. Первая глава посвящена проблеме дефицита неформальной общественной жизни и защите тезиса о том, что развитие третьих мест – решение этой проблемы. Дальнейшее обсуждение поделено на три большие части, посвященные, соответственно, сущности третьего места, примерам третьего места и, наконец, вопросам, окружающим эту слабеющую и впадающую в забвение институцию.
В первой части предпринимается попытка решить увлекательную и достойную задачу. Я задался вопросом, что общего у культурно и исторически разных версий многочисленных и популярных неформальных общественных мест для встреч. Переходя от сцены к действию, которое на ней происходит, я описываю социальные, психологические и политические последствия, связанные с регулярным участием в неформальной общественной жизни общества. Опять же, меня поражают сходства, которые сохраняются, несмотря на смену эпох и культур, и я укрепляюсь в убеждении, что «места действия» неформальной общественной жизни настолько же повсеместно едины по своей внутренней сути, насколько они разнообразны по внешнему виду.
Вторая часть предлагает примеры третьих мест, созданных нашей и другими культурами. Сначала я рассматриваю немецко-американский пивной сад девятнадцатого столетия, эту модель мирного сосуществования и радостного общения, которая была нужна Америке, но от которой она в конце концов отказалась. Глава «Мейн-стрит» описывает активную неформальную общественную жизнь в маленьком городке довоенной Америки – наиболее успешный выращенный на местной почве экземпляр. В этот раздел также включено детальное описание английского паба, французского бистро, американской таверны и кофеен Англии и Вены. Каждый конкретный пример служит подтверждением работоспособности модели третьего места и обогащает ее характерными для данного случая деталями.
Последняя часть посвящена тенденциям, негативно влияющим на характер и судьбу неформальной общественной жизни в нашем обществе. В главе 11 анализируется городская среда, которая либо благоволит неформальной общественной жизни, либо выталкивает ее. Вскрываются многие факторы, ответственные за парадоксальное состояние, которое лишает нас веры в собственные силы: городское развитие сегодня разрушительно влияет на город. Глава 12 начинается с признания того факта, что третьи места поддерживают и всегда поддерживали традицию разделения полов; в ней анализируется неформальная общественная жизнь в контексте отношений между полами. Глава 13 посвящена детям, которые в итоге больше всех могут пострадать от мира, лишенного опыта и прелестей безопасной, насыщенной, красочной и интересной неформальной общественной жизни.
Оптимизм последней главы основывается на некоторых уроках, которые усваивают жители американских городов по мере того, как они учатся приспосабливаться к среде, настолько же мало приспособленной для хорошей жизни, как и для хороших отношений между теми, для кого она является общей. Вся надежда сегодня не на экспертов и не на чиновников, а на тех, кто использует построенную для них среду и недоволен ее состоянием.