– Спасибо, – незнакомец провожает официантов, которые накрыли столик на двоих на террасе президентского люкса, а я несколько секунд смотрю им вслед, а потом оборачиваюсь к периллам и впиваюсь взглядом вдаль.
Вид из этого номера и правда шикарен. Абсолютная безграничность огней ночного города на горизонте смешивается с россыпью звезд на небе. Кажется, что ты находишься внутри стеклянного шара, который наполнен блестками. Красиво до дрожи.
Вздрагиваю, когда на кожу падает капля воды. Поднимаю глаза вверх и замечаю едва различимую тучку, которая даже не стоит того, чтобы на нее тратить время. Но за первой падает вторая капля. Потом третья. И я слышу раскат грома над самой головой. В детстве я боялась грозы, но сейчас испытываю лишь обреченное спокойствие и безразличие. Капли все падают. Чувствую, как лицо ими покрывается, и уже не различаю, слезы это или дождь.
На плечи опускается тяжелый пиджак, и я прихожу в себя, опускаю подбородок, давай каплям стечь на шею.
– Пожалуй, нам лучше перебраться в номер, – незнакомец встает рядом со мной и смотрит куда-то вдаль. Он не поворачивается ко мне, и я могу рассмотреть его профиль. А смотреть хочется. Хочется рассматривать это произведение искусства, каждую линию его прямого носа, волевого подбородка, пухлых в меру губ. Его глаза по прежнему скрыты маской, но и с ней мне удается рассмотреть, какие длинные у него ресницы, и как красиво на его лоб падает пара черных прядей. Я всегда избегала привлекательных мужчин. Считала Рому эталоном, лучше которого и не встретить, но сейчас обида и горечь затмевают здравый смысл, и я позволяю себе наконец признать простую истину. Рома не самый красивый мужчина из встречаемых мной. Сегодня ночью его сместили с пьедестала.
– Дождь сейчас кончится… – произношу спокойно. Отворачиваюсь к горизонту, слышу, как упругие тяжелые капли ударяют по металлическим крышкам блюд, по фарфоровой посуде, по плитке на полу террасы. Белая рубашка на плечах гостя стремительно темнеет, становится прозрачной, прилипает к его загорелой коже. А меня спасает его пиджак, в объятиях которого так тепло и сухо. Спокойно и слишком уютно. И мне не хочется снимать его с себя. – Небо почти чистое.
– Кто он, что сумел разбить ваше сердце? – спрашивает так внезапно, что меня коротит. Как оголенный провод вздрагиваю и поворачиваюсь к незнакомцу, не зная, наорать на него или выплакаться.
– С чего вы взяли, что…
– Ваши глаза, – перебивает просто. Не поворачивается, создавая иллюзию, что мое личное пространство не нарушено. – Они пустые и красноватые. Вы будто плакали. При этом знаки моего внимания напрочь игнорируете, как делали бы это, если бы у вас был мужчина. Мужчина, с которым вы уже довольно долго. Настолько, что привыкли к такой модели поведения. Игнорируете других мужчин, обращаете на них внимания не больше, чем на предметы мебели.
Затих, я тоже молчу, потому что он попал не просто в десятку, а в самый ее центр. Сейчас мне не следует оставаться с ним, когда мы оба признали реальность, и Рома будто появился тут с нами на террасе. Третьим лишним.
– Я не хотел лезть не в свое дело.
– Но вы это сделали, – отзываюсь холодно.
– Тогда зачем вы пошли со мной?
– Вы правы, не стоило, – стряхиваю пиджак с плеч, кожу тут же пронзают сотни ледяных игл, бархатное платье промокает насквозь, пелена дождя все плотнее. Волосы прилипли к щекам, шее, плечам. Маска отяжелела и начала сползать. Сдергиваю и ее. – Спасибо за вечер!
Произношу неискренне и решительно направляюсь к дверям террасы, но меня ловят на полпути. Всего лишь обхватывают запястье, но ощущение такое, что на ноги накидывают аркан, и я не могу даже сдвинуться.
– Если вы так категоричны, – одна его рука на запястье, вторая уже на моей талии, и мне следует отпрянуть, но прикосновение настолько властное и горячее, что я не сразу нахожу в себе силы его прервать. Делает шаг, я отступаю и чувствую шероховатость стены лопатками. Бретелька соскальзывает с плеча, обезоруживая меня наполовину. – Зачем согласились на ужин?
Запястье оставлено в покое, вторая его рука уже на моем подбородке, обхватывает его снизу, пальцы, как каст, удерживающий бриллиант на кольце, ложатся на мои щеки. Мне трудно дышать от его близости. Чувствую себя обнаженной без маски. Тянусь и срываю черный шелк с его лица и отбрасываю на промокший пол. В том, чтобы прятать лицо больше нет смысла. Время срывать маски.
Он медлит. Зачем-то ждет ответа, хотя я не уверена, этим ли вызвана заминка. Выдыхает мне в губы, но не касается их. Ждет чего-то, но я не понимаю, чего. Мозг вообще отказывается думать.
Его веки тяжелые, он даже не пытается заглянуть мне в глаза, смотрит на мокрые от дождя губы.
А потом целует.