Вошкины жили в двухэтажном деревянном доме в поселке Никольское, неподалеку от Гатчины. Местечко было так себе. Никаких красот или достопримечательностей в самом поселке не наблюдалось. На улицах было убого, грязно, и лишь зеленеющие за покосившимися заборами сады приятно радовали глаз.
Но возле дома Вошкиных и сада не было. И вообще, это не был лично их дом. Вошкины занимали лишь одну из трех имеющихся тут квартир. Правда, квартира у них, честно говоря, была большая. Четыре или даже пять жилых комнат. А еще кладовки, кухня и разные чуланчики. Расплодившись, Вошкины завладели всем вторым этажом деревянного, но все еще крепкого дома. И все бы ничего, вот только вода и туалет были на улице.
– Зимой это должно вызывать определенные трудности, – рискнула заметить Кира.
– Ничего, мы привыкшие, – отозвалась младшая девочка.
Родителей Алены, а эти Вошкины в самом деле были ее родной семьей, дома не оказалось. Они уехали куда-то по делам общины. Что это за община такая, подруги решили пока не уточнять. И сосредоточили свое внимание на младших Вошкиных, оставленных дома под присмотром полуслепой и совершенно глухой старушки – их бабушки.
Эти Вошкины производили странное впечатление. Прежде всего одеждой – очень скромной, если не сказать, бедной. Но при этом очень и очень чистой. Дырки на чулочках у младшей девочки лет десяти-двенадцати были аккуратно заштопаны. Прорехи на платьях и свитерах были также починены. Но все равно было видно, что дети одеты в лохмотья.
Штанишки у мальчика представляли собой творение из лоскутов – так много было на них заплаток. С обувью было не лучше. Потрескавшиеся и потерявшие всякую форму и цвет туфли на ногах шестнадцати – и восемнадцатилетних девушек производили впечатление бутафории в каком-то спектакле о нищенках.
И обстановка в доме тоже поражала убогостью. Допотопная мебель была отполирована до блеска. А потрескавшийся стол и доски пола были выскоблены почти добела.
– Чисто у вас, – одобрительно заметила Кира, чтобы хоть что-то сказать.
– Чистота духа порождает чистоту помыслов и самого бытия, – вполне серьезно ответил ей младший мальчик.
– Тебе сколько лет? – изумилась Леся.
– Двенадцать.
– Сколько?
Мальчик выглядел от силы лет на девять – тощенький, бледненький и маленький. Остальные дети тоже выглядели заморышами. И когда подруги выложили на стол свои нехитрые гостинцы, купленные тут же, в сельском магазине, – карамельки и леденцы для младших, шоколад для тех, кто постарше, и для родителей, и, наконец, мягкий зефир и мармелад для бабушки, – у всех детей на лицах появилось странное выражение.
С одной стороны, и подруги это ясно видели, им до смерти хотелось наброситься на угощение. У них на лицах было это написано. Но с другой… С другой – их что-то удерживало.
– Угощайтесь! – сказала Кира. – Что же вы?
– Это же мы специально для вас купили! Кушайте!
Младшие сделали шаг вперед, но старшие вовремя перехватили их. Так, понятно, хорошее воспитание и манеры тут были явно ни при чем.
– В чем дело? – спросила Кира у детей.
– Нам нельзя, – прошептал младший мальчик, чуть ли не со слезами глядя на яркий леденец на палочке. – Вера запрещает.
– Ваша религия запрещает детям есть сладкое?
– Сладости – это искушение, а искушение – суть грех, – тоскливо сообщил ей ребенок.
– Не согрешишь, не покаешься, – заверила его Кира.
Судя по всему, эта нехитрая истина до сих пор не проникала в умы ребятишек. Они заколебались. Но старшая девушка снова нашла аргумент.
– А как накажут? – спросила она у остальных. – Забыли? Отец за ослушание на горох ставит.
Подруги переглянулись.
– Что же, теперь, по крайней мере, ясно, почему Алена из отчего дома сбежала, – произнесла Кира.
Имя сестры вызвало настоящее смятение среди старших. Они возбужденно загомонили и придвинулись поближе к Кире.
– А ну-ка! – прикрикнула старшая девушка на младших ребятишек. – Ступайте к себе! Или на улицу! Не для ваших ушей разговор!
Дети покорно ушли, бросив на прощание долгий печальный взгляд на конфеты, но уже полностью смирившись со своей судьбой. Выставив младших из комнаты, девушка развернулась к подругам.
– У нас нет сестры с таким именем! – отрезала она. – И не было!
– Документы говорят об обратном!
– Для нас ее больше не существует! Отец ее проклял! И навсегда изгнал из дома!
– Что же она натворила?
– А то вы не знаете?! – прищурилась девушка. – Она продала душу Сатане! Польстилась на неправедное золото и вышла замуж за басурманина! Отец даже в молитвах запретил нам упоминать ее имя! Ее для нас больше нет!
– И если бы она приползла к вашему дому лютой зимой, умирая от голода и холода, надо понимать, он бы не дал ей приюта?
– Разве что на одну ночь, – серьезно ответила девушка. – В свинарнике. Рядом со свиньями. Где ей и место!
Да уж, ради такой перспективы торопиться в отчий дом Алене не стоило. Это подруги поняли. Как и то, почему на свадьбе не было ни одного родственника невесты. Оставалось только выяснить, какая причина побудила ее уйти из дома и навлечь на себя гнев семьи. Любовь? Она встретила Саида и до того его полюбила, что пошла на такой риск? Но оказалось, что из семьи Алена ушла почти на два года раньше, чем встретила и полюбила Саида.
– А что же тогда случилось? – удивилась Кира. – Или это был юношеский бунт?
– Это у вас дети бунтуют против родителей, а у нас воспитываются в почтении к старшим, – хмуро ответил старший брат, который до сих пор не произнес ни слова. – Алене была оказана большая честь. Но она всегда была немного странная. И предпочла уйти от нас в другой мир, где только грех, боль и грязь.
– Большая честь? Была оказана Алене? А ей она не пришлась по душе? И в чем она заключалась эта самая честь?
– Ее захотел взять в жены сам Апостол.
– Только один? И какой же из двенадцати? – блеснула Кира знанием Библии.
– В мире есть только один живой – Апостол Иисус, – наставительно произнес юноша. – Это его духовное звание в нашей общине. Ему была нужна новая жена. И он обратил внимание на Алену.
– Новая жена? А что случилось со старой?
– Она состарилась.
– И умерла?
– Нет, первая просто состарилась. И не могла уже выполнять свою женскую функцию деторождения. Поэтому Апостол Иисус просил разрешения у своего отца небесного взять новую жену, которая могла бы подарить новых отпрысков его рода.
– И его выбор пал на Алену, так?
– Да. В тот раз да.
– В тот раз… м-м-м… И сколько же лет этому вашему Апостолу?
– Его земное существование насчитывает шестьдесят три года.
– Ага, земное, значит. Интересно.
Выходит, Алена сбежала от своих чокнутых родителей, которые, похоже, состоят в какой-то религиозной секте и принуждали ее выйти замуж за похотливого старикашку – их руководителя. Наверное, для юной девушки шестидесятитрехлетний старец казался настоящей развалиной. И брак с ним был таким кошмаром, что она согласна была ночевать на улице, лишь бы не ложиться в одну постель с ним.
Продолжать разговор на столь щекотливую тему подруги не стали. Им хотелось теперь выяснить одно: не приложила ли семейка Алены или даже сам отвергнутый и наверняка оскорбленный Апостол руку к кончине девушки?
– Алена общалась с вами в последнее время? – спросила Кира. – Или с родителями? Они виделись?
Старшая девушка дернулась при этом вопросе. Но брат опередил ее, сказав:
– После языческого обряда, когда наша сестра подарила свое тело Сатане, мы не могли с ней больше общаться. И если вы пришли к нам по ее просьбе, то я вам скажу…
– Не трудись понапрасну, – перебила его Кира. – Ничего мы ей передать не сможем. Ваша сестра Алена вас больше не побеспокоит.
– Она умерла, – тихо произнесла Леся. – Убита.
В комнате повисло молчание. В глазах двух старших девушек и младшего юноши блеснули слезы. И лица у них сморщились. Но старший оставался невозмутимым.
– Что же, – произнес он, – это было лучшее, что могло с ней случиться. Отец наш небесный не захотел больше видеть, как она катится вниз под гору в самый ад. И забрал нашу бедную заблудшую сестру к себе.
– Значит, вы считаете, что смерть для Алены была бы благом?
– Да.
– И ваши родители тоже так считают?
– Конечно!
Над ответом юноши следовало призадуматься. А ну как Алену убили именно ее родственнички? А что? Могли, вполне даже могли. Психические расстройства даже у младших детей были очевидны. Что уж там говорить о старших и прочих членах общины! Наверняка шизофреник на шизофренике сидит и параноиком погоняет.
Уж точно, что психически здоровые люди ни за что не согласились бы жить в таких жутких условиях, да еще плодить таких же несчастных, как они сами, детей.
Правда, было не вполне понятно, почему бы членам общины не убить заблудшую еще до свадьбы с Саидом. И не допустить таким образом их общего позора и гибели Алениной души. Тем более что родня Алены была осведомлена о грядущем замужестве старшей дочери.
– Да, – подтвердил юноша. – Алена имела наглость сообщить об этом маме.
Ага, они все знали о бракосочетании. Но тем не менее тогда, в день своей свадьбы, Алена осталась цела и невредима. Родители не пожелали наказать блудную дщерь. Так что могло случиться такого сейчас, когда Алена уже и без того наказана. Ведь ее муж погиб. Понятно, что вернуться в общину после всего она уже не могла. Но…
– И родители заранее знали, что Алена выходит замуж за мусульманина? – спросила Кира у старших братьев и сестер Алены.
Те помертвели. Но кивнули.
– И давно знали?
– Когда Алена сообщила нам, что выходит замуж, она еще и призналась, что собирается поменять веру.
– Отец после этого отказался от нее?
– Он не мог одобрить подобный брак! – подтвердил старший юноша. – Особенно он был возмущен ее отступничеством.
Понятно. Значит, реакция родителей Алены свелась к тому, что они ее прокляли. Прокляли и на этом успокоились? Так кто же в таком случае убил Алену? Кому еще она успела насолить за свою недолгую жизнь?
Однако разговаривать с семьей Алены больше было не о чем. Отец и мать вряд ли смогли бы что-то добавить о жизни своей дочери. И, незаметно прихватив с собой несколько леденцов, они ушли.
На крыльце понуро сидели младшие братик и сестричка. Сунув им в руки по паре конфет, подруги ушли, сопровождаемые удивленно-благодарными взглядами детей.
– Какими жестокими бывают люди к самим себе, – посетовала Кира, когда они отошли шагов на двадцать от дома родителей Алены.
– И к своим близким.
– И ведь действуют, как сами уверены, из лучших побуждений! А что получается?
– Получается не очень хорошо, – согласилась с ней Леся. – Из лучших побуждений родители делают так, что их младшие дети ходят в лохмотьях и даже на праздники не видят сладкого, потому что это, видите ли, грех. А старшая удирает из дома, потому что родители собираются подложить ее под мерзкого старикашку. И при этом опять же уверены, что действуют исключительно во благо своей дочери.
– Кстати, интересно было бы взглянуть на него.
– На кого?
– На этого Апостола Иисуса. Так сказать, жениха Алены.
– А мне совсем не хочется, – фыркнула Кира. – Уверена, это хитрая корыстная сволочь, которая водит за нос простых людей. И, прикрываясь своим саном и верой, отнимает у них деньги, а у их детей – нормальное детство!
Подруги уже почти дошли до Кириной «десятки», на которой приехали в Никольское, как вдруг позади них послышались шаги и чей-то голос окликнул их. Оглянувшись, они увидели одну из сестер. Ту самую, которая так строго говорила про Алену.
– Подождите, – сказала она им. – Мне нужно с вами поговорить!
Выглядела девушка крайне взволнованной. И, видимо, бежала за подругами, потому что запыхалась и дышала с трудом.
– Я вас обманула! Я вовсе не думаю так плохо про Алену. И я видела ее всего неделю назад! – выпалила она, едва переведя дух.
– Да? И где? Она приезжала сюда к вам?
– Что вы! – воскликнула девушка. – Она бы побоялась. Нет, мы встретились с ней совершенно случайно.
Ира, так звали девушку, работает в Питере. Ничего особенного. Работа как работа. Она стоит за прилавком в книжном магазине. Религиозную агитацию не ведет, это не ее послушание. Но две трети заработанных денег отдает на нужды общины. Нельзя сказать, чтобы Иру подобное положение вещей устраивало и она не мечтала о другой жизни. Но Алениной отваги она не имеет. И уйти от родителей, сбросив ярмо, тоже не смеет.
– Вот и приходится отдавать в общину почти все деньги. А того, что остается, едва хватает на еду для младших, которые еще не работают.
– Ваш Апостол просто рабовладелец!
– Он наш руководитель. И деньги он, наверное, берет не себе.
В голосе Иры при этих словах прозвучало сомнение. Но она справилась с собой и продолжила:
– Считается, что деньги копятся на новый молельный дом. Старый уже не вмещает в себя всех верующих.
– Прекрасно, ряды наивных дураков успешно пополняются, но ты-то должна понимать, что этот Апостол просто грабит вас?
Ира отвела глаза.
– Я хотела не жаловаться, а рассказать вам про Алену.
– Да! – спохватились подруги. – Конечно. Рассказывай!
– Ну вот, я как раз шла с работы и вдруг прямо на улице увидела Алену.
Ира хотела окликнуть сестру. Но та так торопилась, что не услышала. Она переходила дорогу в недозволенном месте. И все внимание Алены было приковано к несущимся вдоль по дороге машинам.
– Наконец она перешла дорогу, и я увидела, как она подошла к высокому светловолосому мужчине. К своему любовнику.
– К любовнику? Почему к любовнику?
– Это было ясно.
– Ты не преувеличиваешь?
– Ничуть! Они целовались, как могут целоваться очень близкие люди. Ну, в любовном плане близкие, понимаете? В губы и очень долго.
Наивную и воспитанную в строгости Иру подобная картина шокировала. О том, что Алена овдовела, девушка не знала. В семье тема Алены была запретной. И говорить о блудной сестре и дочери никто не смел. Уйдя из дома, она умерла для семьи.
Тем не менее Ира знала, что Аленин муж – азербайджанец. А этот мужчина был блондином и русским. Поняв, что у ее сестры, помимо мужа-мусульманина, есть еще и любовник, Ира ужаснулась. И впервые подумала о том, что, пожалуй, отец и мать не так уж не правы, не допуская общения Алены с остальными своими детьми. От нее исходит зараза вольнодумства и греховности.
– Но все же она моя сестра. И я решила, что нужно поговорить с ней. Убедить в том, что она ведет неправедный образ жизни. Что так делать нельзя.
Ира подождала. Потом Алена получила от мужчины какой-то сверток. Они снова поцеловались. А затем он сел в свою машину и уехал. Алена осталась. Она осталась на проезжей части и подняла руку, чтобы поймать такси. И Ира поняла, что сестра сейчас укатит. Поток машин на дороге в эту минуту уменьшился. И Ира тоже перебежала через дорогу к Алене.
Та особой радости при виде младшенькой не проявила. О себе рассказывала неохотно. И про смерть мужа ни словом не обмолвилась. Даже когда Ира начала стыдить ее, замужнюю женщину, за шашни с другим мужчиной.
– Грех это, сестра, – втолковывала она Алене. – Не тому тебя наши родители учили.
– Мои родители?! – вспыхнула Алена. – Мои родители вели себя как последние эгоисты! И по отношению ко мне, и ко всем вам! Так что не учи меня жизни, соплячка! После того как родители пытались отдать меня этому старому козлу, нашему Апостолу, мне пришлось делать такое, по сравнению с чем измена… это просто смешно! И вообще, если бы ты знала, чем наш главарь промышляет, ты бы не так про грех заговорила!
После этого разгневанная Алена снова взмахнула рукой. И возле нее остановилась старая «Волга» с «шашечками». Уже садясь в такси, Алена повернулась к сестре и сказала:
– И если будешь рассказывать родителям о том, что видела меня, не забудь передать им: мне теперь все известно, что на самом деле случилось с Митенькой, как он и его брат разбогатели. И пусть подумают об этом и Апостолу передадут. А где меня найти, я им сообщу позже.
И это были последние слова, которые услышала Ира от своей сестры.
– А что за история с Митенькой? Кто он такой? – спросила Кира.
– Не знаю. Честное слово, не знаю, кого имела в виду сестра!
Но придя домой, Ира тем же вечером честно рассказала родителям, что сегодня случайно встретила Алену на улице. И передала им весь разговор. И с удивлением увидела, как те перепугались.
– Отец побагровел. А мать, наоборот, побледнела.
– И что? Ты не спросила у них, в чем дело?
– Нет. У нас так не принято.
Но сами родители пытали Иру еще долго, заставляя раз за разом пересказывать слова Алены. И дотошно расспрашивали про мужчину, с которым Алена разговаривала. И даже номер его машины заставили припомнить.
– И ты вспомнила? А сейчас смогла бы вспомнить?
– Смогла бы. У меня всегда была хорошая память на цифры. Но тут машина стояла слишком далеко. Я не могла рассмотреть ее номер.
– А сама машина? Что за марка?
– Машина была светлая. Большая такая, на высоких колесах. Но марка… нет, это я не посмотрела.
– Та-а-ак! – задумчиво протянула Кира. – А все-таки, кто такой этот Митенька?
– Не знаю я!
– Что у вас в общине нет мужчин с именем Дмитрий? Митя – это ведь то же, что и Дмитрий?
– Да-а-а. Конечно, мужчины с таким именем есть. И много.
– Много, – пробормотала Кира. – И про кого из них говорила Алена?
– Не знаю!
– Может быть, с кем-то из них в последнее время случались странные вещи? Может быть, поведение изменилось? Или кто-то повел себя просто неадекватно?
– Чего? – вытаращилась на нее Ира.
– Говорю, странностей ни за кем из этих Мить в последнее время не наблюдалось?
– Не знаю, – пожала плечами Ира. – Они же мужчины.
– Ну и что?
– Нам с ними разговаривать запрещено. Таков устав.
– И что, девушкам ни с кем из мужчин нельзя говорить?
– Только с отцом или братьями. Ну и еще с Апостолом, конечно.
Вот это да! Молодец Апостол! Строго паству в руках держит. Значит, молоденькие симпатичные девочки только для его личного пользования. А остальные мужчины подождут объедков со стола главы общины.
– Слушай, а как к вам попасть можно?
– Куда?
– В общину.
– Что?!
Ира, казалось, оторопела. Видно, нечасто люди по собственному почину изъявляли желание вступить в ряды последователей Апостола. Но не меньше, а даже еще больше Иры была поражена Леся. Она вообще не понимала, какого черта затевает Кира. Она же и в обычную церковь только по большим праздникам ходит. Так чего ее в эту мутотень с их сомнительным Апостолом потянуло? Денег или квартиры приспичило лишиться?
– Ну, запись какая-нибудь у вас есть? – продолжала допытываться Кира. – Или нужно личное собеседование пройти у Апостола?
Оказалось, что примерно так. К Апостолу приводили всех неофитов, которых удавалось навербовать специальному отряду сестер и братьев, направленному в город. Апостол лично беседовал с новичками. Кому-то вежливо отказывал, а другим позволял посещать молитвенные собрания и вообще понемногу участвовать в делах общины.
– А как насчет имущества? – деловито осведомилась Кира. – Принимают только богатых или обеспеченных?
– Нет. У нас живет несколько стариков. Их собственные дети на улицу выгнали. Они к нам пришли. Апостол их принял. И другие люди есть. Кто помоложе или у кого силы есть, те работают на благо общины.
– Ну да. Ваши родители тоже не богатые люди.
Лицо Иры потемнело.
– Мы не всегда жили в этом месте, – сказала она. – Раньше мы в Питере жили. Но потом родители решили, что в большом городе слишком много соблазнов и жизнь дорога, поэтому перебрались сюда, в этот дом.
– А квартиру продали?
– Разумеется. Я понимаю, что вы хотите у меня спросить. Да, почти все оставшиеся деньги родители отдали на строительство нового молельного дома.
– И вы не протестовали?
– Младшие еще совсем маленькие были. А мы с Аленой пытались возражать, но кто же нас слушать будет.
– А братья?
– Братья у нас сильно верующие, – вздохнула Ира. – Тяжело с ними. Еще тяжелее, чем с родителями.
Кира выжидательно помолчала, посматривая на девушку.
– Так что с нашей просьбой?
– Ладно, – снова вздохнула Ира. – Если вам это очень нужно, то я помогу вам попасть к Апостолу. А там уж вы сами думайте, как его заинтересовать, чтобы он вам разрешил остаться в общине. Только объясните сначала, зачем вам это нужно?
– Мы хотим найти убийцу твоей сестры, – откровенно призналась ей Кира. – И нам кажется, что твои родители, или Апостол, или другие члены общины могли бы многое порассказать о ее жизни, а возможно, и о смерти.
– Нет! – Ира даже пошатнулась. – Они не могли причинить вреда Алене.
– Ну да, ты нам уже сказала, что они ограничились только тем, что изгнали и прокляли ее.
– Да, так. Вернее, сначала Алена сама сбежала. А вот уже когда стало известно, что она приняла ислам, то ее…
– И откуда стало известно?
– Что?
– Что она приняла ислам. Могла ведь выйти замуж, а вероисповедание оставить прежнее.
– А-а-а, – протянула Ира. – Ее наша мама видела. Когда Алена как раз из мечети выходила. Тогда и узнала. Вернулась домой, весь вечер плакала. Отцу все рассказала. А он уже Апостолу. Ну и пошло-поехало.
– Да ты что? И когда это было?
– Около полугода назад.
– И с тех пор Алена проклята?
– Вроде того, – вздохнула Ира. – Во всяком случае, теперь, вздумай она вернуться, покаяние на нее наложили бы куда более суровое, чем просто за непослушание.
Итак, как минимум полгода члены религиозной общины и семья Алены знали о том, что она сменила веру. Значит, если бы ее хотели наказать за отступничество, то наказали бы еще полгода назад.
– Но все равно мы должны, просто обязаны поговорить с вашим Апостолом, – произнесла Кира.
– И с другими членами общины тоже.
Ира вздохнула и пообещала, что поможет подругам. Потом они обменялись телефонами. И Ира дала слово, что перезвонит и скажет, куда и когда им можно будет подъехать, чтобы лично познакомиться с духовным лидером общины.
– Ушам своим не верю! – воскликнула Леся, как только они сели в машину. – Ты совсем с ума сошла?!
– Почему?
– Как ты можешь так рисковать?
– Как?
– Так!
– Не убьют же они меня, – легкомысленно отмахнулась Кира.
– После случившегося с Аленой у меня есть сомнения на этот счет.
– Во всяком случае, сразу же точно не убьют. И у меня будет время, чтобы побольше разузнать, что там за темная история с Митенькой, одно упоминание о котором стоило Алене жизни.
– Думаешь, это из-за него?..
– Очень похоже. Неделю назад она бросила эти слова. За эту неделю у них было время, чтобы выяснить, где и у кого она живет. Выследить и убить бедную девушку.
Леся содрогнулась.
– Какие страшные люди! Ты это понимаешь?
– Религиозные общины вообще славятся беспощадностью.
– И ты собираешься проникнуть в их логово? В самое пекло?
– Ну, не так все страшно.
– Не знаю, про этих людей рассказывают настоящие ужасы! Они и зомбируют, и обманывают, и квартир лишают. Кира!
– Что?
– Твоя квартира!! Ты ее лишишься!
– Что за глупости? – раздраженно буркнула Кира, в душе которой тем не менее зашевелился червячок сомнения.
Прописана в квартире она была одна-одинешенька. Сама себе хозяйка. Раньше ей это нравилось. Но сейчас заставило призадуматься.
– Вот что мы сделаем. Я свою квартиру завещаю тебе. Тогда, если меня убьют, то она им не достанется.
Лесе эта идея не показалась стоящей.
– Если тебя убьют, то почему меня должны оставить в живых? Мы же вместе пойдем.
– Куда?
– Ну, как куда? К этому ихнему Апостолу!
Некоторое время Кира растроганно смотрела на подругу. В голове не укладывается, как эта маленькая тихая Леся, когда приходит время, становится такой отчаянной?
– Леся! Ты что, в самом деле идешь со мной?
– А то нет! – проворчала Леся, отворачиваясь и стараясь, чтобы подруга не заметила, как у нее на глаза наворачиваются слезы злости за свой несносный героизм.
И почему они с Кирой всегда влипают в самые немыслимые истории и ситуации? Вот и теперь, ну кто их тянул влезать в это расследование и особенно в эту общину? Ведь ясно же, что ничего хорошего они там не найдут. И если Алену убили именно сектанты, то подруги еще и жизнью рискуют. Не только имуществом, но и собой. И зачем оно им?