Мой рассказ был окончен, как и наш с Корнелией разговор. Она инстинктивно отвела от меня взгляд и не знала, стоит ли продолжать беседу, после чего проверила свои наручные часы.
– На этом, полагаю, всё, – отчеканила девушка. – Мои люди проводят вас в камеру.
Я глубоко вздохнул, заметив, что буря за стенами участка уже утихла.
– В итоге, вы мне не поверили? Хотя… я бы и сам себе не поверил. Приехать в Траумферг на похороны сестры, найти её живую в горах, потерять за пару часов и самому умереть… И вот я тут, осуждённый за убийство Эбигейл.
Ответа не последовало. Я решил продолжить мысль, невольно усмехнувшись:
– Для вас я – просто очередной чокнувшийся маньяк, убивший очередного человека. Не исключено, что в отчёте будут предположения о наркотических веществах или шизофрении, но с этим я уже ничего не поделаю.
Корнелия молча встала, забрав с собой диктофон, и подошла к двери. Но я решил спросить ещё кое-что…
– Это… наверняка, держится в тайне, но… никто ведь не пропадал без вести?
Служитель порядка остановилась и, задержав дыхание, наконец отреагировала:
– О чём ты?
– Вы нашли тела, не так ли? Но не афишировали. Все эти люди пропали лишь для глаз общественности. Дай-ка угадаю. Все жертвы были убиты немыслимыми способами, о которых даже говорить нельзя без отвращения.
Корнелия резко развернулась и посмотрела прямо мне в глаза. В тот момент в ней что-то заискрилось. Но что конкретно, я пока не понимал.
– Всего тебе… Вам хорошего, мистер Вивенс, – попрощалась она, захлопнув за собой дверь.
Меня отвели обратно в камеру. Это была небольшая комнатушка с двумя койками и унитазом. От грязно-зелёных стен меня тошнило, но кто я такой, чтобы выбирать цвет своей клетки? Я остался в одиночестве и решил прилечь, чтобы как-то скоротать время. Холод пробирал до костей. Благо, на мне была моя верная зимняя куртка. Но даже она помогала лишь отчасти. Голова раскалывалась, казалось, что я вот-вот сойду с ума.
– Неужели…
Лёжа на спине, я выставил перед собой трясущиеся руки, стараясь прийти к осознанию произошедшего. Неужели я мог убить человека? Убить свою сестру! В ту ночь произошло столько всего… Я уже начал думать, что и правда умер, а всё это – лишь наказание, божественная кара за мои грехи.
– Пустите!
Тишину прервал знакомый голос и громкая возня у входной двери в тюрьму. Кто-то резко распахнул её и уверенными шагами направился ко мне. За решёткой показалась Джил. Она резко остановилось, как только наши взгляды встретились.
– Такая… неловкая ситуация, – попытался я заговорить с ней.
Объяснять всё прямо сейчас было глупо, учитывая то, что я и сам ничего не понимал. Официальная версия не включала в себя монстров-теней, поэтому было сразу понятно, как закончится наш разговор.
– Как ты мог?
Это были её единственные слова. Она уставилась на меня, готовая в любую секунду заплакать. Внутри всё сжалось. Можно сказать, что за один день я потерял всю свою семью. Эбигейл погибла, а Джил теперь за человека меня не считает.
Я отвёл взгляд, не зная, как себя вести и что делать. Дверь снова распахнулась. В этот раз показалось двое охранников.
– Идёмте, мисс, – сказал один из них, слегка подтолкнув Джил к выходу.
Джил не хотела уходить, желая сказать что-то ещё, но её всё же заставили покинуть помещение. Спустя минуту, в комнате вновь воцарилась тишина. Я решил немного отдохнуть. Но это продлилось недолго.
– Не думал, что ты способен на такое, – услышал я знакомый мужской голос.
На этот раз по ту сторону решётки стоял Ричард. Он единственный, кто смотрел на меня не с ненавистью в глазах, а с жалостью и удивлением.
– Я тоже не думал, – устало ответил я.
Мой голос прозвучал странно. Почти инородно. Словно моими устами говорил кто-то другой. Наверное, мне и самому было сложно во всё это поверить, а уж вот так признавать перед старым другом…
– Судя по отчёту…
– Знаю, – перебил я его. – И понимаю, как это всё выглядит, но ты просто знай, что я тут не причём.
Ричард подошёл ближе и, прикусив губу, спросил:
– Помнишь, как в детстве мы играли в войнушку? Я был бесстрашным рыцарем, “хранителем справедливости”, а ты любил исполнять роль злого мага. Не потому, что тебе нравилось играть плохого парня, а потому что ты хотел дать мне побыть тем самым рыцарем. Но нам было весело. Наше противостояние было ожесточённым и…