Блеснули фары, показался облепленный ливнем пикап, бежевая «Тойота». Она вызывающе соперничала с великолепным Гелендвагеном Залмана. Оба, японка и немец, непримиримы к бездорожью, выносливы и дерзки. Оба настолько уверены в себе, что многие годы оставались утилитарными моделями. Но я опростоволосился, Залманом здесь и не пахло.
Дождь прекратился внезапно, как и начался. И, слава Богу. Я, как говорится, протёр глаза, но это был не мираж. Из «Тойоты», блистая улыбкой, выскочила Даночка Битон. Фантастика! Внучка старого Бенциона почтила присутствием фамильное прибежище!
— Детка… Даночка! — не скрывая чувств, закричал я, торопясь к машине.
В нимбе радуги она выглядела потрясающе. Джинсы-скинни — как возможно без них! Белая в обтяжку футболка. Волосы, разделённые на две симметричные половины, обрамляя лоб, ниспадали на плечи. Природная блондинка, потрясающее сочетание — глаза. Они, огромные, голубые, ни намёка на серый отлив, залихватски блестели.
Я раскрыл объятия и она, восхитительно взвизгнув, повисла на моей шее.
— Дядя Надав… Наконец-то! Так рада видеть тебя!
— Взаимно, моя девочка. Какими судьбами?
Она наклонилась к моему уху и прошептала:
— Взгляни на минуточку… У меня новый мальчик…
— Вот оно что. Познакомишь?
— Без проблем… Как раз поэтому мы здесь. Познакомлю его со всеми… Томер! Надо же! Он до сих пор в машине… Томер! — крикнула она, помахав ладошкой, — а ведь знаешь, я пошла по твоим стопам.
— Неужто поступила? Что учишь?
— Ничего сверхестественного…
— Значит, криминологию в Хайфском университете?
— Вот именно. Точно в цель.
Из кабины Тойоты показалась спина мужчины. Он доставал поклажу.
— Предполагаешь остаться подольше? — спросил я.
— На зимние каникулы… Если не разругаемся…
— Понимаю… Швабы, — сокрушённо развёл я руки, — вы случайно Залмана на дороге не встретили?
— Такой дождище, дядя Надав… Вроде, пролетел кто-то.
— Именно, пролетел. Выскочил, как бешеный гризли, и по газам!
— С него станется, — глаза девушки потемнели. Мужчина возле пикапа наконец-то справился. Выставил на тротуар багаж.
Меня интересовало всё, что касалось Даны. Знал девоньку с младенчества. Итак, у неё новый мальчик. Ничего выдающегося. «Пляжный костюм» — каскетка «Найк» с прямым козырьком, белые шорты под футболкой с короткими рукавами, мускулистые руки. Лет тридцати, не меньше. Высокий, худой, атлетичный. Лицо узкое, вытянутое к носу. Кожа смуглая, почти чёрная, парень вполне тянул на марокканца. То-то оскалятся Швабы. Нарочитая, если не врождённая неряшливость, нравилась восторженным девочкам, но не их близким.
Гость дёрнул плечом, забросив на спину сумку, и выпрямился. Именно в этом движении я его узнал. Он меня тоже, судя по изумлённому лицу. Мы стали сходиться одновременно, как два бретера по отмашке секунданта.
— Ого, да вы знакомы! — воскликнула Дана со странной интонацией, замешанной на недоверии.
Мы остановились, непринуждённо разглядывая друг друга. И я спросил, хотя многое и без того было ясно:
— Значит… чуда не произошло?