Дымящийся окурок сигареты,
Бокал вина, ожесточенный дух…
Наверно, так врываются поэты
В слова, когда за полночь больше двух?
Что бесконечно спать? Что будет сниться?
Подвалы, горы мрака, миражи?
Или чужие мраморные лица,
Давно закостеневшие во лжи?
Их не разбить, они уже в осколках,
Себя в ночи укравшие для дня.
Их, не смолкая, вырывает колокол
Играть чужие роли для меня.
А я и так уже лечу над безднами,
Срывая пену желтых фонарей,
Молясь за них, за сирых и растерзанных,
Улыбками оскаленных зверей.
Их каждый день дверей глотают лопасти
Автобусов, метро и дискотек.
Как страшно им! Им места нет на глобусе
Средь игровых притонов и аптек…
Мы сладко ждем, когда качнется маятник
И будет тишь на выжженной земле.
Все наши толпы слабых и отчаянных
Утонут в этой синеватой мгле.
Лишь только птицам будет жить повелено,
Чтоб от полета все начать с нуля,
Лететь и знать, что, тихо и растерянно,
Внизу одна вращается Земля.