Загородная резиденция премьер-министра.
Лидия и ее министры
Лидия: Наша сегодняшняя встреча происходит в критической обстановке. Пограничники сопредельной державы схватили двух наших соотечественников, юную пару, оказавшуюся на территории Кривых Бугров. Она, как известно, является спорной. Мало того, что наши соседи бесцеремонно на ней хозяйничают, они еще с вызовом квалифицируют появление молодых людей не как досадную случайность, а как намеренную провокацию. Требование освободить наших граждан не встретило должного понимания.
Керн: Это действительно случайность?
Лидия: Наши компетентные органы меня заверили: так и есть.
Чекан: А если не случайность, тем лучше. Значит – осознанный протест. Двое молодых патриотов считают Кривые Бугры своей родиной.
Варвара: Как занесло туда этих олухов?
Лидия: Спросили бы что-нибудь полегче. Прежде всего я бы хотела, чтобы министр иностранных дел нам осветил всю ситуацию.
Диомидов: Не было бы, как говорится, несчастья… Я полагаю, давно пора всем нам повернуться лицом к этой кровоточащей ране. Вспомнить об исторической миссии. Кривые Бугры – это наша боль, наша священная корова. Ну, пусть одна из священных коров. Мы ее приняли как эстафету из ослабевших рук предшественников, можно сказать, она нам завещана. В самые сложные периоды она канализирует страсти и консолидирует население. Думаю, больше того – убежден: для сопредельного государства наличие спорной территории играет аналогичную роль.
Чекан: Да, но в отличие от нас они сохраняют над ней контроль.
Керн: Песчаник вперемешку с болотом.
Чекан: Нет, есть и лес.
Керн: Анекдот, а не лес.
Лидия: Тем не менее в этом лесу их и взяли. Местность достаточно романтическая.
Чекан: Прежде всего это наша местность. Шеф дипломатии очень красиво рассказывал нам о Кривых Буграх. Но он их рассматривает как средство, а я их рассматриваю как цель.
Диомидов: Я уважаю жар ветерана, однако кто это вам сказал, что для меня Кривые Бугры – это лишь средство?
Чекан: Сами сказали. “Канализируют, консолидируют”. Дело не в том, чтобы выпустить пар. Пора уже исполнить свой долг.
Лидия: Что вы имеете в виду?
Чекан: Необходимо вернуть народу национальную святыню.
Керн: Это Кривые Бугры – святыня?
Чекан: Именно. Кривые Бугры. Они укрепляют народный дух и пробуждают от долгой спячки наши вооруженные силы. Бездействие армию разлагает.
Варвара: Насколько я поняла генерала, он предлагает нам на обед маленькую победоносную?
Чекан: Вы меня правильно понимаете.
Лидия: Что скажет нам министр финансов?
Керн: Маленькая для нас разорительна. Победоносная – исключена.
Лидия: Убеждены?
Керн: Дефицит ликвидности.
Чекан: Старая надоевшая песня.
Керн: Малайский кризис.
Чекан: А мы при чем?
Керн: При чем.
Чекан: Я полгода слушаю про малайский кризис. Министр финансов – пораженец.
Керн: Тотальная неуплата налогов. В нормальных странах за это сажают. На триста лет. Иногда – на четыреста.
Диомидов: За это время можно исправиться.
Варвара: Все-то у нас не на должном месте.
Керн: Мое место – электрический стул.
Лидия: Я тоже от своего – не в восторге. По-моему, все здесь недооценивают сложности нынешней ситуации. Коллеги отгородились от улицы. Но улица может вас потревожить.
Чекан: Вторично обращаюсь к премьеру с настойчивой просьбой переименовать вверенное мне министерство. Что значит “министр обороны”? Само это слово “оборона” парализует личный состав. Дает неверную установку.
Керн: Переименование – затратное дело.
Чекан: Заметьте, что министр финансов играет роль пятой колонны.
Лидия: Господа, не переходите на личности. Я обдумаю высказанные суждения. Выражаю вам свою благодарность за то, что вы приехали за́ город. Я себя чувствую нынче скверно, а встречу нельзя было откладывать. Все свободны.
Керн: Скорей поправляйтесь.
Чекан: Честь имею.
Лидия: Прошу министра здравоохранения и демографии задержаться. (Прощание. Министры, кроме Варвары, уходят.) Ну и страной досталось рулить. Никак не поймешь, чего она хочет. Не то разогнуться и распрямиться, не то надраться, как Четвергов. Горбатишься, как ломовая кляча. И все – без толку. Одни неожиданности. Из-за каких-то двух байстрюков стоит на ушах все государство.
Варвара: Не первая на волка зима. Прорвемся. А что ты хандришь? Пожалуйся. Я все-таки врач.
Лидия: Не бери себе в голову. Просто критические дни.
Варвара: Я думала – за державу обидно. Скажи Четвергову, чтоб был аккуратен. И бережен.
Лидия: От него дождешься! Вот уж сосватала мне сокровище.
Варвара: Ты же сама меня просила.
Лидия: Знала я разве, что он – тунеядец?
Варвара: Ну почему? Он пишет комедию.
Лидия: Ой, не смеши. Лежит на тахте.
Варвара Творческий кризис.
Лидия: Ну, спасибо. Мало мне малайского кризиса.
Варвара Поставь-ка себя на его место. Баба – в тузах, а муж – валет. Стало быть, прояви терпение.
Лидия: Оно мне нужно для государства.
Варвара (оглядывая ее): У Глеба шила?
Лидия: А у кого же?
Варвара Смотришься. Смени только пуговки.
Лидия: Ты полагаешь?
Варвара Убеждена. И пряжку на пояс – другую. Поменьше. Не кисни, подруга. (Смотрит на часы.) Пора – в министерство. Через часок у меня – “круглый стол”.
Лидия: Удачи. Позвони вечерком. (Варвара уходит. Появляется Дора – рослая девица со скорбно сжатыми губами.) В чем дело, Дора? Такое лицо обычно носят на панихиде.
Дора: Лидия Павловна! Прошу извинить меня, но ваш супруг меня шлепнул по тазу.
Лидия: Таз цел?
Дора: Он цел, но дело тут глубже.
Лидия: Ах, даже так?
Дора: Ваш муж задел не только мой таз. Мое достоинство.
Лидия: Бесспорно. Твой таз – твое достоинство. Поэтому он его и задел. Ладно, я с ним поговорю. И кто еще на тебя посягал?
Дора: Ваш сын.
Лидия: Это новость! И он – туда же?
Дора: Лидия Павловна! Я понимаю, он юноша, он ищет себя, в нем молодая кровь играет…
Лидия: Он тоже шлепнул ниже спины?
Дора: Лидия Павловна! Есть еще сердце. Есть и душа, в конце концов.
Лидия: Дора, душа – не в конце концов. Наоборот – в начале начал. Кстати, я вижу, ты клеишь Антона. Трудное дело. Но если уж клеишь – не ной, не дергайся, не шурши. Побольше стали.
Дора: О, как вы правы. Необходимо взять себя в руки.
Лидия: И крепче сжать ноги.
Дора: Это ужасно. В чем вы меня подозреваете?
Лидия: В вечно женственном. Не подозреваю, а знаю. Но ничего ужасного нет. Все, что естественно, – не ужасно.
Дора: Какая гениальная формула.
Лидия: Общее место. Не лизоблюдничай.
Дора: Поверьте, я от чистого сердца.
Лидия: Само собой. Что у тебя еще?
Дора: Лидия Павловна! Ваш супруг спаивает вашего сына.
Лидия: Новое дело. Послушай, милая, ради Христа, не морочь мне голову ни своим тазом, ни моим мужем. Ни Антоном, ни своей мерехлюндией. У меня и без вас забот выше крыши.
Дора: Простите меня, я виновата. Вас домогается посол.
Лидия: Дора, между нами есть разница. Меня мужчины не домогаются, а посещают. Запомни на будущее. С посла и надо было начать. Ясно тебе? С иностранного гостя, а не с твоей потерпевшей задницы. Пригласи его.
Дора: Простите меня (выходит).
Лидия (берет трубку): Антон, не уходи. Ты мне нужен. (Входит посол, статный мужчина представительной внешности. Похоже, он о ней высокого мнения.)
Посол: Приветствую вас, госпожа премьер. Рад видеть вас в столь блистательной форме.
Лидия: Я также рада тому, что вы рады. И сожалею, что мне приходится внести диссонирующую ноту в ваше мажорное настроение.
Посол: Ноты неизменно присутствуют в дипломатической повседневности. Мало-помалу я к ним привык.
Лидия: Я все же попытаюсь нарушить ваш столь надежный иммунитет. Мне кажется, что ваше правительство не представляет масштаба кризиса. Моя страна никогда не бросит своих детей, попавших в беду.
Посол: Позволю себе восстановить объективную картину событий. Они оказались на территории, куда их никто не приглашал. Их появление непонятно, и цели его вызывают вопросы.
Лидия: И вы постараетесь получить необходимые вам ответы. Все это началось не вчера. Суть дела не в судьбах двух юных существ, а в отношениях двух государств. Они ненормальны и драматичны. Если хотите – кровоточат. Наше терпение не беспредельно.
Посол: Я с сожалением должен заметить: эта позиция неконструктивна.
Лидия: Напротив, ваше превосходительство. У нас есть четкие предложения. И есть возможность раз навсегда покончить с источником противоречий. В конце концов, спорная территория может управляться совместно.
Посол: Два замечания. Территория, которую вы объявили спорной, в наших глазах таковой не является. Что же касается кондоминиума, то это конструкция архаическая.
Лидия: Ничуть не более архаическая, нежели военный конфликт.
Посол: Позвольте мне быть вполне откровенным. Я понимаю, что вы обязаны сказать мне несколько резких слов. Это нисколько не уменьшает не только моего восхищения вашими превосходными качествами, но и надежды, что чувство реальности удержит вас от неверного шага.
Лидия: Благодарю вас от всей души за эти столь лестные оценки. Но вам ли не знать: в народной душе может в рубежный момент истории скопиться критическая масса. Она становится неуправляемой.
Посол: Я понял. Народная душа – субстанция странная и загадочная. Она возбуждается в нужное время и в нужном месте.
Лидия: Отлично сказано. Нужное место вам известно. Его называют Кривые Бугры. А нужное время известно мне. О нем вы узнаете позднее. Пусть это будет не слишком поздно.
Посол: Это угроза?
Лидия: Избави Бог. Просто делюсь своими мыслями.
Посол: Я непременно их доведу до сведения моего правительства.
Лидия: Мои пожелания благополучия и всяческих радостей вашей супруге.
Посол: Я передам их, хотя и рискую. Моя супруга убеждена, что я слишком ревностный ваш почитатель.
Лидия: Что делать, где ревностность, там и ревность. Желаю вам мира в вашей семье.
Посол: Такого же, как и нашим странам. (Уходит. Сразу же входит Дора.)
Лидия: Кто еще?
Дора: Лидер оппозиции.
Лидия: Да, верно. Скажи, что я ее жду. (Дора уходит. Лидия берет трубку.) Четвергов, приведи себя в порядок. Освобожусь через четверть часа.
(Входит Гусева. Сухопара, подтянута. Резкая энергичная пластика.)
Здравствуйте, Надежда Петровна. Приятно, что вы не поленились приехать за город. Я нынче – не в форме.
Гусева: Прошу простить мне мою настойчивость. Недопустимые действия мэра…
Лидия: Чем провинился наш городничий?
Гусева: Он воспрепятствовал нашему шествию.
Лидия: Но ведь не митингу.
Гусева: В этом и было его изощренное иезуитство. Можете надрывать свои глотки, но улицы города – не для вас. Они – для избранных. Вы здесь – парии.
Лидия: Надежда Петровна, нам не по возрасту ложноклассицистский надрыв. Мы – избранные, в этом вы правы. Но – не фортуной, а населением. Дождитесь, чтоб оно выбрало вас.
Гусева: Лидия Павловна, это случится гораздо быстрее, чем вы рассчитываете. Нельзя быть бесстрастной, когда сограждане томятся в чужеземных застенках.
Лидия