Глеб.
Руки трясутся, как у обдолбанного наркомана, а сердце гулко ухает в груди. Наверное, она слышит его стук… Точно слышит, потому что ее щека плотно прижимается к моей тяжело вздымающейся груди. Каролина даже уйти не успела… Стоило ей скрыться за поворотом, душу скрутил вязкий страх. Тревога, подозрение, предчувствие – называйте это как угодно – я поверил своей интуиции и не прогадал. И Свирепый здесь ни при чем. Я сам решил следить за ней. И уговорил Брыкалова ехать за такси. Не понимаю, разве такое бывает? Эта маленькая лживая дрянь не отпускает меня… Тянет невидимыми нитями, не позволяя освободиться.
– Как ты себя чувствуешь? – шепчу хрипло, опуская на нее взгляд.
Кожу предплечья обжигает липкая кровь. Кажется, место, где голова Каролины меня касается, выжигают клеймом…
– У меня кровь на затылке… Может, правда, в больницу? Я не знаю, как лучше, Глеб. Давай спросим Свирепого, я так боюсь, что готова слушаться кого угодно, – вымученно протягивает она.
– Поживешь пока у меня, Кара. Свирепый скоро подъедет. Поделится своими находками. Одно мне понятно – тебе опасно оставаться одной. Будешь под моей защитой – никто не посмеет тебя тронуть.
– А… А тебя? Тебя они посмеют… – мнется она, пытаясь увернуться из моих рук.
Возвращаюсь в реальность, осознавая, что сижу на заднем сидении с ней в руках. Ловлю ее нежное, как дуновение летнего ветра дыхание. Жадно впитываю все – касания, запах, блеск глаз… Всю ее хочу сожрать, как желанную добычу. А Брыкалов делает вид, что не замечает этого. Молчит, хотя мог бы предложить мне просто уложить раненую на покрывало.
– А тебе что же, не все равно? Ты радоваться должна, если меня прихлопнут. Или ты изменила мнение, Каролина?
– Нет, не изменила. Если следовать твоей логике, с тобой мне тоже угрожает опасность. Ты сам опасность, Вяземский… Ходячая и… горячая…
Стоп! Разве она бы так сказала? Конечно, нет. Кара меня терпеть не может. Значит, ей гораздо хуже, чем она хочет показать.
– Боже мой, Кара… Голова кружится? – прикладываю ладонь к ее прохладному липкому лбу.
Предательница… Лживая и похотливая девка, перепробовавшая десяток мужиков и родившая неизвестно от кого – ярость совсем недавно кипела внутри, затмевая разум. А что сейчас? Я захлёбываюсь от волнения за эту… За некогда любимую девушку, странным образом вернувшуюся в мою жизнь…
– Нет, просто я устала. Хочу закрыть глаза, можно?
Каролина засыпает, пока Брыкалов везет нас домой. Звоню знакомому врачу и требую срочного приезда. Не знаю, что убеждает его выехать немедленно – тон моего голоса и обещанный гонорар? Скорее второе, потому что Семен Аркадьевич обещает приехать через десять минут.
– Шеф, вы ее разбудите, еще в кому впадет, прости господи… – бурчит Брыкалов, паркуясь перед воротами. – Не сносить вам тогда головы.
– Захлопни пасть, Брыкалов! Твое дело рулить, вот и рули.
– Простите, шеф, не хотел вас накручивать, случайно получилось.
– Случайно…
Остервенело толкаю дверь и осторожно выбираюсь из машины. Кара медленно разлепляет глаза и осматривается, пока я несу ее к входу в дом. Жмурится от ярких солнечных лучей и плотнее прижимается ко мне. Невесомая как пушинка… Ничего не изменилось за эти шесть лет – они и грамма не набрала, разве что в нужных местах «подросла» – грудь и попа стали аппетитнее… При мысли о ее прелестях перед глазами красными вспышками мелькают кадры со всеми ее мужиками. Представляю, как они трахали ее… Мяли груди, выкручивали соски, брали ее, толкаясь внутрь по самые яйца. Сука… Правильно тогда мать сказала – провинциальная голодная девчонка мне не пара. Она уже тогда легла под Харина… У того папаша богаче и влияния больше. Предпочла мне другого, наплевав на мои чувства и…
– Глеб, мне лучше. Я очень долго не спала нормально. Забыла, каково это – высыпаться, – грустно улыбается она, возвращая меня в реальность.
Я нехотя оставляю ревущих в душе демонов и отвечаю, тупо уставившись на нее:
– Так это был не обморок? Я вызывал врача, он приедет с минуты на минуту. Завтра мы съездим в клинику на обследование, – произношу, поймав ее благодарный взгляд. – Не думай, что ты так уж важна для меня. Я заинтересован в бизнесе. Не хочу отбиваться от твоих юристов, если ты помрешь.
– Понимаю, – бесцветно протягивает она. – Я и не жду другого отношения. Но все равно… спасибо. За ночлег и врача.
Укладываю Кару на постель и спускаюсь. Может, стоит отменить все визиты? Забить на Свирепого и просто лечь с ней рядом? Слушать дыхание, смотреть на подрагивающие веки и биться в агонии воспоминаний?
Семен Аркадьевич обнаруживает признаки черепно-мозговой травмы. Водит жирными лапами по ее голове, стучит молоточком по коленкам, заставляет достать пальцем до кончика носа. Проводит какие-то пробы, назначает лечение. Берет с меня обещание завтра же сделать компьютерную томографию головного мозга.
Неповоротливо ходит по комнате, монотонно рассказывая о последствиях нелеченной травмы. Каролина слезно обещает выполнить все необходимые процедуры и снова проваливается в короткий, болезненный сон.
– Успокоительное будет действовать пару часов, – шепчет Семен, облизывая губы в предвкушении гонорара.
– Спасибо. Я буду наблюдать за ней. Постараюсь не ложиться сегодня ночью.
Уже в дверях замечаю подъехавшую машину Свирепого. Он здоровается с врачом и нетерпеливо стаскивает с ног обувь. Проходит в гостиную, коротко поинтересовавшись самочувствием Кары – я успел рассказать ему о нападении – и раскладывает на журнальном столе бумаги.
– Мои ребятки увеличили морды похитителей девочки. Оба есть в судебной базе. Фамилии их я тоже выяснил, но вы должны понимать, что эти люди, исполнители. За похищением стоит кто-то другой.
– Я это понимаю. Вы можете узнать их местоположение?
– Сложно, но я постараюсь. Хочу дождаться, когда Каролина проснётся. Может, она кого-то из них знает или видела раньше?
– Она получила серьезную травму. Сейчас спит. Предлагаю перенести визит на завтра.
Свирепый недовольно качает головой. Вскидывает на меня пристальный взгляд и отвечает:
– Ситуация не терпит отлагательства, Глеб Андреевич. Родственники няни обратились в полицию. Уже завтра информация о похищении девочки просочится в прессу. Ваши с Каролиной имена будут полоскать везде, где только можно. Чацкая рассказала мне о своем прошлом, я уверен, ей бы не хотелось, чтобы все узнали…
– Что она Лера? И я уверен. Она меня водила за нос и не собиралась открываться.
Сжимаю челюсти так, что напрягаются желваки. Дрянь… Маленькая и лживая… Интересно, когда она собиралась обчистить меня? Или уже это сделала? Не удивлюсь, если завтра ее юристы выгонят меня из офиса, как постороннего.
– Это ее право, Глеб. Я понимаю ее. И вам советую отнестись с пониманием к ее поступку, – парирует Всеволод Иванович. – Я должен заниматься расследованием. Вынужден просить вас разбудить Каролину.
– Хорошо, – нехотя соглашаюсь и поднимаюсь в комнату.
Она безмятежно спит. Беззащитная, маленькая, знакомая незнакомка… Потираю руки и осторожно сажусь на край постели, пьянея от ощущения власти над ней. Приближаю лицо, жадно вдыхая ее частое тихое дыхание, наблюдая за подрагивающими веками в опушке длинных темных ресниц. Я сейчас все могу… Смотреть на нее, касаться пальцами гладкой тонкой кожи щек, гладить ее шею, плечи, трогать волосы… А могу и задушить эту лживую сучку… Исполнить давнее, спящее в душе желание отомстить за измену… Она ведь не дала мне возможности отомстить… Уехала, скрылась из виду, а потом погибла…
– Кара… – зову ее, изгоняя страшные мысли. Сейчас не время мстить.
– Ах… – вскакивает она, морщась от боли в затылке. – Что случилось?
– Свирепый приехал. Они раздобыли записи с камер возле твоего дома. Увеличили лица преступников и установили их личности.
– Так он знает, где моя малышка? – Каролина приподнимается на предплечьях. Спускает ноги, собираясь встать. Порывисто встает с постели и тотчас валится на нее, не в силах совладать со слабостью. – Ох…
– Иди сюда, Кара, – подхватываю ее на руки и прижимаю к груди. – Так и быть – поработаю сегодня твоим личным носильщиком.
– Спасибо, Глеб. Обещаю совсем скоро исчезнуть из твоей жизни. Я найду свою дочь и уеду… Подальше отсюда. Я давно хотела, только…
– Только сначала хотела обчистить меня? Думаешь, я бы сильно расстроился? Ты плохо меня знаешь, Кара. У человека можно забрать все – отнять деньги, бизнес, сжечь машину или дом, но невозможно отнять талант, – рассуждаю, неторопливо ступая по коридору.
– А ты, значит, талантлив? Считаешь, что способен все вернуть?
– Я могу считать твои слова признанием? Твои юристы уже успели все…
– Нет, конечно. Я слишком умна, чтобы действовать так мелко. Ты скоро будешь позади меня, Вяземский. Я лучше… И моя команда профессиональней.
– Ах так?
Вхожу в гостиную и кладу Кару на холодный кожаный диван. Она морщится и вжимается в подушку, ощущая неприкрытое стеснение.
– Простите, Каролина Дмитриевна. Как вы себя чувствуете? – интересуется Свирепый.
– Неважно, но это не имеет значения.
– Мне так жаль, что приходится вас беспокоить, но… Дело не терпит промедления. Взгляните на фотографии этих людей, – Свирепый протягивает Каре распечатанные на бумаге кадры. Мои ребята пробили этих мордоворотов. Они есть в судебной базе. Вот этого зовут Сергей Пупков, а этого Вадим Федоровский. Вспомните, может, вы знаете этих людей?
Кара прищуривается и внимательно смотрит на фотографии. Неуверенно качает головой и вздыхает:
– Нет, Всеволод Иванович. Я никого из них не знаю. Никогда не видела эти лица. Вы можете пробить их местоположение по номеру телефона?
– Конечно. Этим уже занимаются. Предположу, что заказчик преступления непрофессионал. Он нанял людей, пользующихся своими телефонными номерами. Не номерами, оформленными на кого-то другого или левыми симкартами, а своими! Это… на голову не оденешь!
– То есть они такие… тупые? – недоумевает Каролина. – Или самоуверенные?
– Скорее, второе. Пробить телефонный номер без судебного решения трудно, – вздыхает Свирепый. – Похитители случайно попали в камеры маленького магазинчика на углу улицы. Это сыграло нам на руку, позволив выяснить их личности.
– Они прописаны здесь? Есть их адреса? – спрашиваю я, поглядывая на Кару. Она выглядит измученной и бледной.
– Да, прописаны в городе, но по месту прописки не живут. Мои ребятки под видом сотрудников газовой службы постучались в их квартиры – Пупков и Федоровский сдают жилье. Где они фактически обитают, нам пока неизвестно. Простите, я должен ответить на звонок, – произносит Свирепый, нашаривая в кармане звонящий смартфон. – Да, Миша… Точно? Понял, принял.
– Всеволод Иванович, не молчите, – надломленно произносит Кара.
– Ребятки пробили местоположение похитителей. Не буду грузить вас подробностями, но было сложно… Сыграли роль мои давние связи и хорошая репутация у коллег по цеху. Похитители находятся на Старомарьевском шоссе, в трех километрах от выезда из города. Предположу, что они прячутся в одном из помещений производственной базы по этому адресу.
– Там еще есть старый пряничный завод, – дрожащим шепотом говорит Кара. – Значит, надо ехать прямо сейчас?
– Ты остаешься дома, Каролина, – решительно отрезаю я. – Или у твоей дочери есть вторая мать, кроме тебя? Врач ясно сказал, чтобы ты лежала…
– Мне плевать на него! Я сейчас же хочу поехать на чертов завод пряников и спасти Милану.
– А если случится кровоизлияние в мозг? Всеволод Иванович сделает это лучше, чем ты. Если позволишь, я поеду с ними. Буду все контролировать и…
– Я знаю, чего ты добиваешься, Вяземский! Хочешь получить свою плату, так? Я же обещала тебе за спасение моей девочки дать… – пылко бросает она.
– Помолчи, Кара… Или ты хочешь выяснить отношения? Ты серьезно?
– Ладно… Ты оставляешь меня одну?
– Погодите, не спорьте, – вмешивается Свирепый. Поправляет толстую золотую цепь на шее и чуть помедлив, добавляет, – Глеб поедет с нами, а Каролина остается. Простите, я не могу подвергать мать ребенка опасности.