(прошлое)
Уже давно разошлись, а у Алёны по-прежнему всё внутри кипело и булькало, словно в жерле вулкана перед страшным извержением. Она даже ночью почти не спала, только забывалась на недолго, наверное, максимум на полчаса, и опять просыпалась, и только с одной мыслью: ну нельзя так всё оставлять! Лилечка обязательно должна поплатиться за пережитое Алёной унижение, за то, что легко разгадала не доверяемую никому тайну, ещё и поизмывалась над ней. Только вот – что бы такое сделать в ответ, чтобы противник почувствовал себя на Алёнин месте и пережил бы всё то же самое? А ещё бы лучше – не пережил.
Утром она специально пораньше из дома вышла, чтобы уж точно опередить Шарицкого и отловить того ещё по дороге. Увидела его издалека, устремилась навстречу, а когда поравнялись, ухватила и нетерпеливо дёрнула за рукав:
– Пойдём!
– Так я и так иду, – откликнулся Шарицкий.
– Не туда, – коротко пояснила Алёна и потянула его с привычной дороги в сторону. – Есть разговор.
– А школа? – разумно напомнил он.
Алёна застыла на месте, возмущённо глянула на друга.
– Школа – подождёт! В конце концов, тебе что важнее – она или я?
Шарицкий задумался. Вот реально задумался! Потом пожал плечами и сообщил совершенно серьёзно:
– Трудно сказать. Я в таком ключе ещё ни разу не рассматривал.
А-а-а-а! Жутко захотелось ударить его по голове, сумкой. Алёна так бы и сделала, если бы не рассчитывала. Не на сумку, конечно, а на Андрюхину голову. Та ей нужна. Чтобы слушала и, возможно даже, высказала что-нибудь более полезное и умное, чем вот это, которое прозвучало пару секунд назад.
Далеко его Алёна не потащила, через пару дворов к детскому саду. Если войти на его территорию и устроиться на веранде углового участка, получится достаточно уединённо. Пока малышня не высыпала на прогулку, точно никто не побеспокоит, ну и какое-никакое укрытие от довольно холодного ветра, беспорядочно мечущегося между домами и высокими старыми деревьями.
Там Алёна и поведала Шарицкому о вчерашнем разговоре с Лилей, кое о чём умолчав, местами чуток приврав и сгустив краски. Андрюха как последний бесчувственный пенёк особого сострадания не высказал, просто протянул вопросительно:
– И-и?
– Что «и»? – рассердилась Алёна. – Ты, что, не понимаешь? Я же не могу всё так оставить.
– Хочешь отомстить? – деловито уточнил Шарицкий.
– А что ж я, по-твоему, вот так молча проглотить должна всё, что она мне вчера наговорила? – Алёна громко выдохнула. – Ну и не совсем отомстить. Показать. Какая она на самом деле. Чтобы все узнали. И Глеб.
– Придумала что-нибудь? – поинтересовался Андрюха. Правда особого энтузиазма ни на его лице, ни в голосе она не заметила.
– Ну-у, – протянула с сомнением. – Можно номер её телефона написать. На стене в автомате.
И не только номер, а ещё и подходящую подпись, чтобы точно знали, зачем и к кому обращаться.
– А смысл? – Шарицкий озадаченно поморщился.
С какой Луны он вообще свалился? Такого известного прикола не знает.
– Чтобы все подряд ей звонили.
Андрюха кивнул, типа, уяснил, но тут же задал новый вопрос:
– А откуда ты её номер возьмёшь?
– В справочнике поищу.
– Так там же вряд ли она написана. Наверняка кто-нибудь из родителей. И фамилия не одна такая.
– Ну можно же проверить. Позвонить по всем номерам и попросить позвать Лилю. Имя-то редкое. Вряд ли с кем ещё совпадает.
Алёна раздражалась, правда совсем немного, оттого что Андрюха прикапывается, оттого что раз за разом приходится искать объяснения. Но ведь это даже хорошо, что он сейчас все эти вопросы задаёт, значит, потом над ними думать не придётся. И, пожалуй, обзванивать владельцев телефонов с одинаковой фамилией тоже лучше Шарицкому, чтобы Лиля, если вдруг сама поднимет трубку, не узнала Алёнин голос.
– Ну и как тебе? – под конец поинтересовалась она. – Что думаешь?
– Думаю, – Шарицкий сделал короткую паузу, а после выдал невозмутимо и твёрдо: – что это глупо. И даже – подло.
Ну, подло, да, подло. Так разве Лиля подобное не заслужила? Разве не она вчера самым коварным образом била Алёну в наиболее уязвимое место? И явно ж не испытывала при этом ни угрызений совести, ни раскаяния. Вот пусть и получает назад.
Хотя, Андрюха прав, глупо намного больше. Но ничего же другого в голову не приходит!
Швырнуть в её окно камнем? М-да, тоже ничуть не умнее. Сказать Глебу якобы по секрету, что видела её с другим, и они не просто рядом стояли, а целовались. Только вряд ли Глеб в это поверит. Лилечка для него – бе-зу-преч-на-я.
– А что ты тогда предлагаешь?
– Я? – Шарицкий свёл брови, закусил губу. Словно действительно задумался. Точнее, Алёна так решила, что он задумался, а на самом деле… На самом деле, фиг его поймёшь, для чего были все эти гримасы, если потом прозвучало: – Я предлагаю – успокоиться и забыть. – А пока задохнувшаяся от негодования Алёна ловила ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, он ещё и добавил: – Дело ведь не только в Лиле. Это ж твой Глеб сам её выбрал.
Ещё один! Настолько же наивный и легковерный. Ну почему все парни такие?
– Да в том-то и дело, что именно в ней! – возмущённо воскликнула Алёна. – Она же… она же… да она же Глебу просто мозги запудрила. Он и не видит, какая она на самом деле. А она в него вцепилась и не отпускает. Сама к нему постоянно таскается, и звать не надо. И даже… даже спать с ним сразу согласилась.
Шарицкий опять нахмурился.
– Думаешь, именно это всё решает?
– А нет что ли? – выдохнула Алёна, на что Андрюха уверенно возразил, мотнув головой:
– Нет. А если твой Глеб именно такой…
– Он не такой! – Алёна не позволила ему договорить, выкрикнула в отчаянии: – Это она! – Голос дрогнул и в глазах защипало: – А ты… ты просто ничего не понимаешь. Потому что – маленький ещё. И глупый.
– Ну да, – Шарицкий хмыкнул. – А ты очень взрослая. Но ничего умнее не придумала, только номер в телефонной будке написать?
Подобного Алёна не ожидала. Вот никак не ожидала.
Ладно Лиля, но Шарицкий! Тот самый Андрюха Шарицкий, которого она уже восемь лет считала лучшим другом. И, похоже, ошибалась. Жестоко ошибалась. Потому что не потешно и не прикольно. Потому что сейчас точно не время для таких вот подначек, не время для того, чтобы любоваться, какая она смешная, когда злится. Потому что она не злится и не бесится из-за ерунды. Ей реально плохо. И в душе даже не кошки сгребут, а тигры, безжалостно раздирая всё в клочья. И сердце, и душу. А он…