Утро двадцать первого мая выдалось неожиданно прохладным, хоть и солнечным. Еще вчера москвичи изнемогали от жары, а сегодня кутались в ветровки и куртки, досадно морщась при каждом порыве ветра.
Григорий Мезенцев, интеллигентного вида молодой человек, аккуратно подстриженный, хорошо, хоть и просто, одетый к капризам погоды привык и относился к ним философски. Не то чтобы он соглашался с известной в народе фразой, что у природы не бывает плохой погоды, но пытался найти положительные моменты в любом ее, погоды, проявлении. И это у него практически всегда получалось. Исключением становились те дни, когда Григорий по непонятно каким причинам терял всякое настроение и пребывал в состоянии, которое можно было описать термином сна наяву. Странное это было состояние. Мало на что похожее. Человек вроде бы и не спал, делал дела, общался с окружающими, но при этом практически не испытывал никаких эмоций, пребывая в абсолютном равнодушии к миру вокруг.
И сегодня в жизни двадцатипятилетнего Мезенцева как раз наступил такой день. Впервые молодой человек ощутил подобные в себе перемены семь лет назад, когда отдыхал с друзьями в Крыму. Во время одной из горных прогулок ему вдруг стало очень холодно, а потом внезапно наступило чувство одиночества, которое не проходило несколько дней. После этого его организм первый раз в жизни испытал на себе апатию, причем довольно жестокую. Григорий ничего не хотел делать, не ел, не пил, не общался с друзьями, просто сидел в комнате на съемной квартире, уставившись пред собой немигающим взором. Тогда он еще не знал, почему с ним происходили такие метаморфозы. По правде сказать, он и сейчас не до конца понимал, что же с ним творится, но обо всем по порядку.
Мезенцев оказался человеком неординарным. Он не был психом, он не умел играть на двух струнах сложнейшие концерты, подобно гению Николы Паганини, ему не снились ночью научные открытия, и он не был выдающимся спортсменом современности. Он был обычным московским парнем, учился в стандартной общеобразовательной школе, потом в не самом плохом высшем учебном заведении технического направления, которое закончил абсолютно средне. И работа у него была не такая уж и престижная, хотя стабильная заработная плата в посткризисное время многое значила. Он был обычным инженером. Занимался проектированием вентиляционных систем, и все в его жизни казалось обыденным и монотонным. Работа-дом, дом-работа.
Иногда он встречался с девушками, с которыми у него отчего-то не ладилось, хотя Гриша отнюдь не был глупым парнем, знал два языка, много читал, имел неплохое чувство юмора, был всегда опрятно одет, ухожен и внешне выглядел достойно. Спорту в своей жизни он уделял какое-то количество времени, старался пить как можно реже, не курил, наркотиками и прочими психотропными средствами не баловался и другим не рекомендовал. Парень средней комплекции, высокий, за метр восемьдесят, за восемьдесят килограммов веса, коротко стриженный, с нормальной развитой мускулатурой. Вроде бы все при нем и все в его пользу, но противоположный пол это, видимо, как-то не совсем устраивало. Нет, он не был обделен женским вниманием, но как это часто бывало, те, кто нравился ему, больше чем дружбу не предлагали, и наоборот. Однако по поводу отсутствия у себя девушки Григорий не комплексовал, считая, что всему свое время, и его вторая половинка от него никуда не убежит.
В общем и целом – среднестатистический гражданин Российской Федерации. Тогда где же та самая неординарность? А вся соль заключалась в том, что наряду с человеком донельзя обычным, в теле Григория присутствовал и другой человек, отличавшийся от «основного Мезенцева» одной маленькой, но весьма существенной опцией: он способен был к телепатии и прочим фокусам из паранормального репертуара, правда подобное у него получалось не всегда, далеко не всегда. Нет, разумеется, Григорий Мезенцев, не страдал раздвоением личности, в него не вселялись никакие потусторонние сущности, и о двоякости натуры молодого человека можно было бы не писать, если б не одно но, заключавшееся в полном преображении личности Григория во время проявления необычных способностей. То, что Мезенцев-1 никогда бы не совершил, с легкостью бы сделал Мезенцев-2.
Гриша устало зевнул, отсутствующим взглядом проводил проехавшую мимо него маршрутку. До работы он добирался порядка сорока минут. Автомобилем не пользовался, хотя водить умел и права у него имелись, но загруженность улиц и бесконечные пробки отбивали всю охоту управлять личным транспортом.
Офис компании, в которой трудился молодой человек, располагался на третьем этаже делового комплекса, построенного пару лет назад по проекту какого-то голландского архитектора, который сумел преобразовать банальный стеклобетон в нечто большее. Достаточно высокое, по московским меркам, здание, плавные изгибы фасада, отсутствие квадратных форм невольно притягивали взгляды проходящих мимо людей, заставляли всматриваться в архитектурное творение, искать в нем какую-то изюминку.
Мило улыбнувшись девушкам на ресепшн, поздоровавшись с бугаем-охранником, Григорий поднялся на лифте, вышел на третьем этаже, прошел метров двадцать до стеклянной двери с магнитным замком и, прислонив к нему персональную идентификационную карту, вошел внутрь. Он практически всегда приходил первым, минут за пятнадцать до официального начала рабочего дня, включал компьютер, набирал из кулера стакан воды и, наслаждаясь ее вкусом, изучал новости в интернете. И сегодня чисто автоматически Мезенцев проделал все те же манипуляции, которые повторял уже не одну сотню раз.
Плюхнувшись на свое кресло, он пригубил воду, вошел в интернет и тут же наткнулся на новость об удачно обезвреженном маньяке. Возвращавшееся было по крупицам настроение, тут же угасло. Вода потеряла всякий вкус, мир вокруг померк, посерел, словно бы выцвел.
Как назло «услужливая» память предоставила воспоминания двухдневной давности, причем во всех подробностях. Итак, Мезенцев был неординарным человеком, хоть и жил, по большому счету, как среднестатистический гражданин России. Рано или поздно его паранормальные способности должны были кому-то пригодиться, и как здорово, что их пришлось использовать во благо.
На выходных Григорий договорился встретиться с очередной девушкой, с которой познакомился прямо во время работы. Отвозя бухгалтерские документы своей конторы в другую фирму, там он встретил премилую секретаршу, которой (как ему казалось) приглянулся. Найдя девушку в одной популярной в России соцсети, он продолжил с ней углубленное общение и вскоре пригласил Яну на прогулку в Царицыно. Девушка моментально согласилась, и в воскресенье вечером романтическое свидание состоялось. Молодые люди наслаждались потрясающими видами облагороженного человеческими руками природного ландшафта, веселой игрой фонтанов под дивную музыку, беззаботным поведением пернатых и радостными визгами детворы, коих повсюду было не просто много, а очень много. Яночка Мезенцеву очень понравилась, а вот он ей… – здесь, как говорится, возможны были варианты. После свидания Григорий так и не смог определить, пришелся ли он девушке по душе или нет.
Они обещали созвониться и как-нибудь еще раз встретиться. Подобное могло означать все что угодно, и по дороге домой Мезенцев пытался проанализировать сложившиеся обстоятельства и сделать соответствующие выводы, но очень скоро ему пришлось отвлечься, потому что в вагон метро, в котором ехал молодой человек, зашел очень неприятный субъект. С виду он был обычным неприметным гражданином слегка за пятьдесят. Среднего роста, средней комплекции, с небольшим животиком, лысоватый, с маслянистыми, постоянно бегающими глазками; он не вызывал отталкивающего впечатления, но и задерживать на себе взгляды не заставлял. Незнакомец был одет в потертую выцветшую серую ветровку, явно не первой свежести джинсы, поношенные тупоносые ботинки, на которые постоянно кидал взгляд. В общем, ничего негативного в нем не было, и даже какую-то неопрятность внешнего вида можно было бы не считать.
Ничего негативного… Внешнего, но не внутреннего. Мезенцев же, в отличие от большинства людей, мог видеть то, что другим было попросту недоступно. В данном конкретном случае Григорий ясно и отчетливо созерцал ауру человека, которая была, мягко говоря, грязной. В глазах Мезенцева физические тела людей обладали дополнительным свечением. У кого-то оно было больше, у кого-то меньше, но оно было всегда и у всех. Некоторые люди светились золотистым, салатовым, в аурах других преобладали розовые и красные тона. Ни одна аура не выглядела монотонно, хотя и не походила на лоскутное одеяло. Рассматривая энергетические отпечатки человеческого тела, Григорий мог понять, что за человек стоит перед ним, каким обладает характером, жизненными приоритетами, как у него обстоят дела со здоровьем и тому подобное. Одни ауры виделись более цельными, здоровыми, другие, наоборот, выглядели деформированными или даже разорванными. Чаще всего в подобных случаях в ее цвета вкрадывались грязные, темные, сероватые или резко контрастирующие тона, свидетельствующие об энергетическом дисбалансе человека.
Субъект, стоявший пред Григорием, все это имел, причем в пугающем количестве. Его аура была рваной, и ничего светлого в ней не было и в помине. Грязно-коричневые тона, с вкраплениями яростных фиолетовых, зеленых и рыжих пятен, какие-то серые полосы вперемешку с черными – все это выдавало в незнакомце человека с целым букетом серьезных психических расстройств и затаенной злобой на весь мир. Подобного типа люди могли принести очень много горя всем окружающим, и следовало принять незамедлительные меры по устранению возможных действий деструктивного характера в отношении мирных граждан со стороны незнакомца. Но вот как это сделать? Мезенцев не мог обратиться в полицию, не мог никому ничего рассказать, ведь у него были доказательства (точнее, пока их еще не было), мягко говоря, очень даже специфического содержания. Ему бы попросту никто не поверил, и это в лучшем случае. Оставалось только одно – действовать на свой страх и риск и попытаться самостоятельно разрешить сею проблему.
От Дьявола ли, от Бога были способности Мезенцева, но коль уж они присутствовали в его арсенале, их следовало задействовать на полную катушку. Для начала Григорий попытался прочесть ближайшие намерения незнакомца и едва не потерял сознание от увиденного. Контакт прошел очень легко, а вот то, что предстало внутреннему взору молодого человека, явилось крайне неприятным для его восприятия. Мезенцев не имел долгой практики по использованию своих нетрадиционных навыков, поэтому многое из того, чем пользовался, попросту не знал. Чтение человеческих мыслей являлось процессом отличным от чтения книги или просмотра фильма. Прежде всего, различия крылись в глубине восприятия получаемой информации и в глубине погружения в сознание читаемого человека. Естественно, Григорий этого всего не знал, так же как и не знал всей мощи собственной телепатии, поэтому «провалился» в сознание незнакомца довольно глубоко, а когда вылез, почувствовал себя искупавшимся в навозной жиже. Неизвестный оказался самым настоящим маньяком в полном смысле этого слова. Его глазами Мезенцев видел страдания всех его многочисленных жертв, видел изуверские смерти, видел то, от чего даже подготовленному человеку стало бы плохо.
Понадобилось несколько минут, чтобы более-менее прийти в себя. Мезенцев так увлекся этим делом, что едва не потерял маньяка из виду. Тот в предвкушении новой порции дьявольского наслаждения отправлялся в свое логово, где его уже дожидалась очередная жертва. Ее лицо Григорий отчего-то видел смутно. Вроде бы молодая девушка, кажется русоволосая, среднего роста…, больше молодой человек пока ничего не мог сказать о новой жертве зверя в человечьей шкуре.
Стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, Мезенцев двинулся следом за незнакомцем. Тот совершил пересадку с одной линии метро на другую, проехал пару остановок, вышел из вагона. Григорий сильно рисковал, следя за ним, ведь было очевидно, что маньяк старался применять некоторые меры предосторожности и выявить возможную слежку. Несколько минут он гулял по станции, делая вид, что любуется местной архитектурой, после чего вдруг вскочил на готовый уже отбыть поезд. Григорий не мог последовать за ним, так как этим действием выдал бы себя с потрохами.
Однако не в его планах было сдаваться, хоть положение и становилось критическим. Вечером в выходные дни поезда ходили не с такой интенсивностью как в будни в часы пик, поэтому пришлось ждать следующего поезда целых три минуты и верить в то, что удастся почувствовать грязный ментальный след незнакомца на расстоянии. Мезенцев очень надеялся, что малое количество народа на станциях не сможет до конца заглушить отпечатки ауры маньяка, и он сможет ее почувствовать. Сейчас Григорий напоминал служебно-поисковую собаку, которая должна была взять след подозреваемого и вести за собой поисковую группу, правда, в случае с молодым человеком за его спиной никто не стоял. Он действовал самостоятельно со всеми вытекающими из этого последствиями.
На первой же станции Мезенцев постарался «включить» свое внечувствительное восприятие на максимум, однако это не возымело должного эффекта. Либо маньяк здесь не выходил, либо Григорий оказался не способен его засечь. Отказываясь верить в последнее, молодой человек продолжил свои потуги найти убийцу, но станция за станцией приносили ему лишь разочарование. Следов не было, Мезенцев ничего не чувствовал.
Собравшись уже плюнуть на все и отправиться домой (в самом деле, кто он такой, чтобы заниматься ловлей преступных элементов различного калибра?), Григорий совершенно случайно вышел на одном из пересадочных узлов и к своему удивлению почувствовал едва заметный след, сохранившийся на лавке в углу зала станции. Желание проверить, идет ли за ним кто или нет, сыграло с извергом злую шутку. За ним действительно шли, но не обычные люди, а этого расчетливый психопат учесть не мог. Любое его промедление играло на руку тому, кто, подобно гончей, шел за ним с единственной целью – обезвредить мерзавца, избавить человеческое общество от зверя.
Убедиться в том, что след был оставлен нужным человеком, Мезенцеву не составило большого труда и, самое главное, времени. Григорий достаточно быстро сумел обнаружить след маньяка и припустился за ним. С каждой минутой расстояние между ними могло увеличиться, ведь пока молодой человек вел преследование на метро, маньяк мог выйти из подземки и пересесть на общественный транспорт или, вообще, взять машину. В последнем случае без собственных колес вычислить логово зверя было бы практически невозможно.
Однако, видимо, судьба все же помогает героям. Мучитель и душегуб проследовал до конечной станции на метро, чувствуя себя в относительной безопасности, не спеша вышел на поверхность и зашагал вдоль по улице спального района на юге Москвы. Григорий отставал от него минуты на три, но за это время омерзительный след еще не успевал до конца раствориться в окружающем пространстве, позволяя пользоваться собой словно нитью Ариадны.
Минут через двадцать Мезенцев понял, что маньяк направляется в глухую местность, где кроме старых ржавых гаражей да вплотную прилегавшего к ним лесного массива больше ничего не было. В психологии больных на голову людей Григорий мало что понимал, но даже он сообразил, что местность для логова подходила как нельзя лучше. До ближайших высоток метров восемьсот, дорог вблизи нет, до трассы порядка двух километров, гаражи давным-давно заброшены, некоторые из них вовсю заросли бурьяном, посторонние люди должны сильно постараться, чтобы заставить себя отправиться в такое место; рядом лес, в случае чего можно в нем скрыться, но лес таков, что никакой грибник там шастать не станет (трасса все же рядом, грибочков с канцерогенами никому в здравом уме употреблять не захочется) – в общем, устраивайся поудобней, обустраивай себе берлогу и твори там зло себе на потеху.
Ни с того, ни с сего Григорий обнаружил в себе настоящий охотничий азарт. Мезенцев даже остановился на минуту, чтобы перевести дыхание и угомонить колотящееся сердце. Не хватало еще самому стать маньяком, охотящимся на маньяков…
Собравшись с мыслями, молодой человек продолжил преследование. Чувствуя, что его цель близка, он старался производить как можно меньше шума, для чего пришлось красться, скрючившись в три погибели. Мезенцев не задумывался над тем, что он будет делать, когда застукает мучителя за своим черным делом. Физически он был сильнее маньяка, но отсутствие опыта в подобного рода делах могло все поставить с ног на голову.
Одиноко стоящий не то гараж, не то маленький ангар, запертый деревянными двустворчатыми воротами, возник на пути Григория совершенно неожиданно. Репей позади него сильно разросся; крапива достигла в высоту полтора человеческих роста. Неприметное строение утопало в этой растительности по самую крышу.
Рядом с запертыми воротами никого не было, но след маньяка отчетливо указывал на ангар. Тот скрылся в нем всего-то пару минут назад.
Со стороны Мезенцева было форменной глупостью лезть в помещение, о котором он ровным счетом ничего не знал. Маньяк мог поджидать его за дверью, мало ли, может быть, тому все же удалось почувствовать, что за ним следят? Кроме того, зверь мог быть вооружен не только холодным оружием, которого в пыточной насчитывалось неимоверное количество, но и огнестрельным. По хорошему, Григорию нужно было вызывать сюда СОБР или вооруженную группу ОМОНа, а лучше и тех и других, и, наверное, будь у Мезенцева чуть больше времени, он так бы и поступил, но времени как раз таки у него и не было. Молодой человек очень хорошо запомнил то предвкушение человеческих мук и страданий, которое испытывал маньяк – значит, он уже подготовил себе новую жертву, и действовать нужно здесь и сейчас.
Весь дрожа от переполнявшего его адреналина, Мезенцев сделал один шаг по направлению к заброшенному ангару, другой, третий, искренне желая сейчас увидеть, что же происходит за этими ржавыми, покрытыми густым слоем гудрона и растительности стенами, и, вдруг, обнаружил себя внутри. Сказать, что Григорий при этом испытал шок, значит ничего не сказать. Молодой человек от проделанного едва не лишился дара речи, однако спустя несколько секунд он понял, что никакой телепортации не произошло, зато с ним случилась такая ерунда, которую в научных (и псевдонаучных тоже) кругах называют внетелесным перемещением. Об этом явлении Григорий прочтет чуть позже, в интернете, когда все закончится, а пока он бесплотным, не идимым ни для кого призраком парил внутри темного, сырого, холодного ангара, от которого так и веяло злом, человеческими страданиями и обреченностью. Много молодых, сильных, здоровых людей здесь было замучено, очень много, и Мезенцев вдруг понял, что просто обязан прекратить эту адскую вакханалию, во что бы то ему это ни стало.
Находясь в астральном теле (о нем Мезенцев тоже узнает несколько позже), мир ему виделся в сероватых, затуманенных тонах. Вроде бы молодой человек мог различать цвета, ему даже казалось, что он способен к обонянию, но все чувства были словно подернуты пеленой, смазаны и не имели никакой конкретики. Зато Григорий мог свободно перемещаться в любых направлениях, проникать сквозь стены и, самое главное, быть по-настоящему незаметным.
Внутреннее убранство ангара оказалось донельзя пресным. В дальнем углу, напротив входной двери, стоял самодельный верстак с банкой давно затвердевшей краски, посредине помещения валялось какое-то тряпье, а прямо у входа были разбросаны ржавая фомка и молоток. Более в ангаре не удалось обнаружить ничего кроме… люка в полу, железного, массивного с налетом ржавчины, как и все вокруг.
Воспользовавшись тем, что Мезенцев теперь был способен проникать сквозь стены, он просочился сквозь люк и оказался в тускло освещенном подвале. Горели здесь всего две лампочки, которых едва хватало, чтобы разогнать поселившийся в этом месте мрак. Григорий осмотрелся, с каждой секундой испытывая к окружающему пространству все большее отвращение. Подвал оказался довольно низким, во всяком случае, Мезенцеву, присутствуй он тут в своем физическом воплощении, пришлось бы немного наклонять голову, чтобы свободно перемещаться. Слева в углу хозяином этого помещения были оборудованы две глубокие ямы, закрытые сверху стальными решетками. В ямах на данный момент никого не было, зато в углу, у стены располагался металлический стол высотой около полутора метров, на котором лежало обнаженное женское тело. Девушке, может быть даже девочке, было от силы лет семнадцать, хотя современные дамы внешне выглядели и в пятнадцать на двадцать пять, и в двадцать пять на пятнадцать. Ее руки и ноги были прикованы металлическими оковами к поверхности пыточного стола, на котором присутствовало несколько застарелых багровых пятен крови. Пленница находилась в полуобморочном состоянии, признаков активности не проявляла, однако Григорий точно знал, что она жива и пока еще невредима.
Маньяк, деловито расхаживая вокруг стола, что-то азартно бормотал себе под нос, пытался напевать какую-то веселую мелодию и с вожделением глазел на очередную жертву. На верстаке, рядом со столом, примостился богатый арсенал щипцов, ножниц, ножей, скальпелей, бритв и прочего пыточного оборудования, способного повергнуть в шок любого человека с неподготовленной психикой. Зверь несколько раз кидал маслянистый взгляд на свою коллекцию, видимо обдумывая собственные дальнейшие действия.
Мезенцев совершенно не сомневался, какого рода действия это будут. Пока еще был шанс спасти девушку, нужно было что-то предпринимать. В принципе, Григорий физически был более развит, к тому же он был куда моложе своего противника. Кроме того, эффект неожиданности (а маньяк совершенно точно никого к себе в гости не ждал) оказывался на стороне молодого человека и мог сыграть в противостоянии решающую роль.
По пути назад, в свое физическое тело, Григорий предусмотрительно исследовал сначала люк в полу ангара, а потом и сам вход в ангар. Если бы они оказались заперты, пришлось бы обдумывать какой-то запасной вариант противодействия убийце. Впрочем, насчет двери Мезенцев особо не беспокоился. Она не была железной, и если бы даже оказалась заперта, то сломать ее не стало такой уж большой проблемой. Насчет шума в этом случае молодой человек тоже не беспокоился, поскольку помещение подвала и пол ангара разделяло прядка полутора метров грунта. Другое дело – закрытый люк. Он мог осложнить Мезенцеву жизнь, но по счастливой случайности оказался не на замке.
Теперь осталось только просчитать свои действия там, внизу, и можно было претворять план в жизнь. Вернувшись в свое тело, Мезенцев вмиг ощутил надвинувшуюся на него усталость и апатию. Руки налились свинцом, сознание замутилось. Ничего паранормального он уже не способен был продемонстрировать, а идти в атаку на психопата, без козырей в рукаве, очень не хотелось.
Но медлить, действуя через силу, было нельзя. Действуя через силу, Мезенцев попытался отыскать в округе хотя бы какой-то намек на оружие, пока наконец не вспомнил о ржавой фомке, валявшейся на полу в ангаре. Аккуратно приоткрыв входную дверь, которая пару раз едва не скрипнула ржавыми петлями, Григорий подобрал инструмент, повертел им из стороны в сторону, проверяя, как фомка держится в его руке, и приготовился к штурму.
Предстояла крайне непростая работа, и Мезенцев это прекрасно понимал. Во-первых, он был не в должной физической форме. Специфическая разведка забрала слишком много сил, и времени восстановиться у него не было. Во-вторых, молодой человек не имел совершенно никакого опыта в освобождении заложников, да и маньяка он ловил впервые в жизни. В-третьих, достигнуть того необходимого эффекта неожиданности, на который Мезенцев изначально рассчитывал, никак не получалось. Маньяк в любом случае успевал среагировать на появление в подвале постороннего лица, да еще и агрессивно настроенного по отношению к его драгоценной персоне. А это, в свою очередь, означало, что угроза жизни невинной девушки многократно возрастала.
И все же ждать больше было нельзя. Там внизу находился человек, как никогда в жизни нуждающийся сейчас в его помощи. Три раза глубоко вздохнув и выдохнув, Григорий влажной от пота рукой ухватился за люк в полу и с криком «лечь на землю, милиция», разбавленным изрядной долей отборной матершины, дернул его на себя. На тот факт, что милиции в России не существовало уже года три, Григорий, попросту не обратил внимания.
Люк поддался с неожиданной легкостью, словно весил всего пару килограммов. В образовавшемся проходе квадратной формы в тусклом свечении лампочек мелькнули добротно сделанные бетонные лестницы. Видимо хозяин с большой любовью творил свое логово и обладал некоторыми навыками строителя.
Григорий нырнул в люк, держа свое оружие перед собой, впопыхах попал подошвой ботинка на угол лестницы и едва не полетел головой вниз. К счастью, ему удалось удержаться, и уже спустя пару секунд он стоял на полу злополучного подвала. Не переставая сквернословить (скорее, чтобы подбодрить себя, нежели кого-то напугать), Мезенцев бросился в сторону оторопевшего маньяка, в руке которого были зажаты кусачки. Неизвестно, кого больше Григорию удалось напугать своим появлением, маньяка, беспрестанно хлопавшего глазами или девушку, наконец пришедшею в себя и начавшую орать по чем зря, но его психическая атака сработала. С трудом осознавая, что он делает, Григорий сблизился с противником на дистанцию эффективной атаки и от всей души угостил того монтировкой куда-то в район ключицы.
Да попал неудачно, для маньяка, разумеется. Удар был нанесен не тупой поверхностью, а стальным клином, поэтому с большой легкостью вошел в человеческое тело по самое закругление. Дико взвыв, маньяк шлепнулся на пол, выронил кусачки, используемые им исключительно в садистских целях, и попытался ладонью зажать обильно кровоточащую рану. Не останавливаясь, Мезенцев со всей силы пнул того ногой прямо в лицо и, по всей видимости, послал садиста-убийцу в глубокий продолжительный нокаут.