А на следующий день, в выходной, я поехал в Саларьево и просто сел на ту самую скамейку, куда два дня назад поставил её коробку. Я сливал свою жизнь в бесконечный поток глупости, тщеславия и одиночества, какими забиты все ленты всех социальных сетей мира, когда на меня упала тень.
– Что вы здесь делаете? – спросила она, и опять в глазах ни капли тепла.
– Вас жду, – честно ответил я.
– Зачем?
Хороший вопрос. Я на самом деле не знал. Так и сказал.
– Не знаю. У вас бывает так, увидел человека, и очень хочется встретиться с ним снова?
– Нет. Зато бывает, что встречаешь человека, и очень хочется никогда его больше не видеть.
И снова в глазах ни капли симпатии, абсолютный ноль. Что я вообще тут делаю? Кровь бросилась мне в лицо. Как сталкер, обнаруженный объектом наблюдения, я вскочил и сказал:
– Извините, больше не увидите.
– Вы, наверное, очень хороший, но мне это не нужно, – стукнулось мне в спину.
– Что “это”? – развернулся я на полушаге.
– Ничего… Ничего не нужно, не обижайтесь. Спасибо, что помогли, но больше не приходите… – и добавила чуть слышно: – Пожалуйста.
И опять я ушёл, не оглядываясь, и с твёрдым решением выкинуть её из головы.
А она вернулась в свою квартиру на втором этаже. Возле кухонного окна стояла бабушка.
– Хороший парень, зачем ты так?
– Как “так”?
Бабушка сокрушённо покачала головой.
– Слышу я плохо, а вижу хорошо.
Она со вздохом опустилась на табуретку, уткнулась лбом в руки.
– Потому что хороший, ба. Не хочу никому портить жизнь. – Сказала она устало кухонному линолеуму под ногами.
– А мне?
– Ты привыкла.
Бабушка со вздохом пригладила её короткие волосы и поцеловала в макушку:
– Когда-нибудь я выгоню тебя на улицу и сменю замки, потому что слишком сильно люблю.