Дома я попыталась отвлечься от всей той тяжести, что накинулась на мою душу. Я села на диван в гостиной, Яст оставил меня. Играло радио. Снова классика, снова спешащая унести меня вдаль собственных мыслей.
Думать о чем-то больше не хотелось. Казалось, словно все, что я вспомнила, нужно выплакать, и я дала волю эмоциям.
Я подтянула колени к груди и закрыла лицо руками. Слезы хлынули из меня потоком, словно кто-то открыл кран. Со слезами уходила боль.
– Хлошечка, – в гостиную влетела Лариса Петровна, и я стала тщательно вытирать слезы.
Лицо отекло и покраснело. Скрыть то, что я все же рыдала, было невозможно. Я глубоко вдохнула через рот, понимая, что разговора с женщиной не избежать.
– Милая, что у тебя случилось? – тихо спросила Лариса Петровна.
– Все нормально, ничего страшного, – ответила я, отворачиваясь, чтобы женщина не видела моего лица.
– Ты можешь довериться мне, – ответила женщина.
– Меня мучает мое прошлое, – ответила я.
– Что же такое ужасное случилось в твоей жизни?
– Я никому не рассказываю, – я увела взгляд, вспомнив слова Яста. Мои глаза выдают мою боль.
– Это другой мужчина, – с уверенностью проговорила женщина.
Я молча кивнула.
– Он принес тебе боль?
Я снова кивнула.
– Насколько давно вы разошлись?
– Мы познакомились, когда мне было четырнадцать, а в шестнадцать я его оставила.
– Ты была еще ребенком! – от ужаса у женщины перехватило дыхание, и она упала на диван рядом со мной, схватившись за сердце.
– Ему было девятнадцать, когда мы познакомились, он даже не был моим ровесником, – я шептала.
– Бог ты мой! Девочка моя, что ж тебе пришлось пережить, – Лариса Петровна в ужасе раскрыла глаза, продолжая руками сжимать свое сердце.
– Поэтому я никому ничего не рассказываю, – я махнула головой в сторону ее рук, дав понять, что она не первая, кто начинает в пустую жалеть меня.
– Хлоя, – голос женщины был тверд, и я подняла глаза на нее, – это прошлое, вся боль в воспоминаниях, а ты, судя по всему, любишь к ним возвращаться!
– А Вы сами? Вы так же живете прошлым! – я перевела взгляд в сторону радио.
– Ты можешь потерять Яста, если будешь вспоминать то, что должно кануть в небытие. Не повторяй моих ошибок, отпусти прошлое.
– Мы можем исправить все вместе! – прошептала я.
– Что для тебя Яст?
– Спасение, – глаза зажгло, и я стала чаще моргать, – свет. Он мой ангел.
– Яст сейчас здесь и с тобой! Не уходи в прошлое! Думай о настоящем! – Лариса Петровна поднялась с дивана и прошла к комоду. – Постоянно возвращаясь в прошлое, ты не живешь, ты существуешь. Это касается и меня.
Я сидела на диване и наблюдала, как Лариса Петровна отключила радио от сети.
– Что осталось у тебя после отношений с этим парнем? – Лариса Петровна стояла ко мне спиной.
– Только шрам на ноге, – ответила я.
– А мне досталось радио, – она взяла его в руки и развернулась ко мне лицом, – и я хочу его разбить!
– Почему?
– Потому что это прошлое, из-за которого я не могу жить в настоящем!
Лариса Петровна разжала руки, и радио упало на пол. Раздался треск пластика, и задняя крышка корпуса отвалилась.
– В таком состоянии оно все ровно будет работать! – недовольно протянула женщина. Она смогла решить эту проблему, широко раскрыв окно и вышвырнув в него радио.
– Почему Вы не сделали этого раньше? – я не понимала, что происходит.
Казалось, действительность вокруг меня быстро и уверенно сходит с ума.
– Потому что только сейчас поняла, что наши воспоминания убивают нас, – она заговорчески улыбнулась.
– Яст хочет знать, кого я вспоминаю, – я уже не шептала, – но я обещала себе, что он никогда не узнает.
– Ему важно это, – Лариса Петровна заглянула мне в глаза, – расскажи ему. Тогда вам обоим станет проще.
Мертвое радио молчало. Оно лежало на улице под окном. Солнечные лучи били в металлические части корпуса и в разные стороны разлетались бликами. Я шла медленно, и каждый шаг словно был разрывом с чем-то из прошлого. Я вышла из гостиной и шагнула на ковер в коридоре. Я услышала треск ткани, но он был где-то глубоко в голове. В действительности все было целым. В голове я услышала голос, крик воспоминаний, что не хотели кануть в прошлое, и моего воображения: "Я принес слишком много боли, ты не сможешь меня забыть и поделиться переживаниями".
В этот момент я уже уверена в своих силах. Я сделала следующий шаг.
"Хлоя, а, может, внутри души ты скучаешь?".
Вот уж нет!
Ответ мне захотелось закричать на весь дом, но я решила душевное оставить своим душевным.
Не скучаю! Ты отвратительное прошлое!
Я зашагала быстрее, игнорируя оскорбления в своей голове. Все, что когда-то давно он говорил, вспомнилось до мелочей. Злость внутри меня заставила биться сердце ускоренно.
"ТЫ НИКОМУ НИКОГДА НЕ БУДЕШЬ НУЖНА!"
Я замерла на третьей ступени лестницы.
"Вот так-то Хлоя! Мы оба знаем, что ты никто, и ты никому не нужна"
Ты не прав! Яст был рядом всегда, даже когда мне было очень плохо. Я нужна ему!
Я шла вверх очень медленно, рассматривая узор ковра, которым была обита лестница. Каждый мой шаг давался с трудом, словно штанины джинс сшили нитками. С каждым шагом приходилось прикладывать все больше усилий.
Передо мной предстал коридор второго этажа. Казалось, словно меня покинули силы.
Боль? Страдания? Мучения? На самом деле не они убивают нас. Нас убивают воспоминания. Воспоминания, которые вечно и бессмысленно бороздят наши мысли. Тот, кто вспомнит, проанализирует и скажет спасибо за все, ведь благодаря пережитому я стал таким, какой я есть сейчас, воскреснет. Оторвется от всего ужасного, и не будет топтаться на одном месте, а будет жить дальше.
И вот, я стою в коридоре второго этажа. Напротив меня в конце коридора стоит Яст, он смотрит на меня. Чего-то ждет, так же, как и я.
Глубокий вдох, и я иду ему навстречу.
– Ты многое хочешь знать, – говорю я, когда он уже близко ко мне.
– Ты готова поделиться задушевным? – спрашивает он, в голосе чувствуется неуверенность.
– Да, – я киваю, – поделиться и забыть.
– Ты ведь никогда это не забудешь, – Яст медленно качает головой.
– Я это, наконец, смогу отпустить.
Я медленно в подробностях стала рассказать Ясту свои те два года. Он слушает, и его лицо с каждой секундой становится мрачнее: брови сдвигаются к переносице, губы кривятся, все лицо пошло глубокими морщинами. В глазах печаль.
Зато теперь я не буду жить прошлым!
– Прекрати, – вдруг останавливает меня он, – я не могу это слушать.
Но ведь я должна рассказать! Я должна прогнать прошлое!
– Ладно, – я не вижу смысла давить на него, но и в этот момент что-то внутри меня растаяло.
Я выдохнула, пытаясь скрыть печаль. Яст молчал.
– В любом случае, я рад, что ты выговорилась.
Я промолчала. Ох, Яст, знал бы ты, что я рассказала только цветочки. Ягодки были впереди.
– Тебе легче?
– Ну да, – ложь. И я не смотрела на него.
– Я рад.
Я развернулась и направилась вон по коридору.
– Ты куда? – вдруг Яст развернулся от окна и направился ко мне. – Все это рассказала, чтобы оставить меня? – в глазах его мелькнула злость. – Хлоя!
Он прижался ко мне. Жар его тела ударил меня волной. Уже знакомые ощущения нахлынули на меня. Внутри живота приятно сжалось, и я поняла, чего хочет мое тело. Я прильнула к Ясту с поцелуем, тот ответил мне взаимностью.
Вдруг я остановилась. Что-то странное было сдавленно внутри меня, и сейчас я не могла расслабиться. Яст заметил это и отстранился от меня. Внутри меня уколола совесть.
– Не сейчас, Яст, – я уперлась ему в грудь рукой, чтобы он не имел возможности пододвинуться ко мне.
– Объясни мне, что не так? – в его глазах я увидела тревогу и обиду.
– Не сейчас, – я опустила взгляд.
– Я не могу понять, что не так?
– Просто не сейчас, – я выпуталась из его объятий и направилась вниз по лестнице. Неужели мои откровения сделали только хуже.
– Хлоя! Остановись! – Яст догнал меня и схватил за руку. – Может, ты все же скажешь, что тебе не нравится?
– Я просто хочу… хочу отвлечь от всего, что сейчас навалилось на мои плечи.
– Я навалился на твои плечи? От меня отвлечься хочешь?
Я замерла. Неужели у нас сейчас будет первая серьезная ссора?
– Нет, с чего ты взял!?
– Ты никогда раньше не отказывалась! – заметил Яст.
– Что-то когда-нибудь случается первый раз, – я глубоко вдохнула, – и это тоже.
– Я боюсь…, – он отпустил мою руку, – боюсь…
– Ястислав, Хлоя, – в коридоре первого этажа послышался голос Ларисы Петровны, – у вас что-то случилось?
– Чего боишься? – шепнула я.
– Что ты однажды просто скажешь, что не любишь меня, – Яст отшагнул от меня.
– Дурак! – вдруг крикнула я. – Как я смогу такое сказать!?
Я стояла, а его слова пытались пробить мою защиту слезами. Не плакать!
Внутри, в груди зародилась обида. Как он мог такое сказать!?
– Ястислав! Хлоя! – на первом этаже за нас беспокоились.
– Все хорошо, не волнуйтесь, – крикнула я, почувствовав, что на последнем слоге мой голос сорвался.
– Хлоя, – Яст сделал мне шаг навстречу, – прости. Я не хотел тебя обидеть! Просто я люблю тебя и очень боюсь тебя потерять!
– Ага, – только и смогла сказать я, и, развернувшись, сбежала вниз по лестнице.
– Хлоя! – крикнул мне вслед Яст, но я уже была на улице.
На улице было холодно. В конце концов, январь месяц. На ногах только тонкие носки, джинсы да белая облегающая майка. Ледяной ветер моментально поспешил ударить меня по каждому оголенному участку кожи. Я двинулась по улице. Я не бежала, я быстро шла. Я не оборачивалась, но я знала, что Яст не бежит за мной. Вдруг я услышала, как хлопнула где-то позади двери.
"Хлоя!" – как из тумана доносилось до меня.
Я остановилась как вкопанная.
…красная кровь на белом снегу… Как красиво!
Небо черное, ночное. Мне шестнадцать. Я бегу из дома, наполненного ужасами. Кровь стекает по моему подбородку и шее.
"Хлоя!" – разносится откуда-то из далека.
…красная кровь на белом снегу… Как красиво!
Я медленно обернулась. По улице ко мне навстречу бежал Яст. Растрепанный, он держал в руках мои сапоги и дафлкот.
Я попыталась сдержать улыбку, ведь в конце-то концов, я обижена.
– И далеко ты собралась? – спросил он, когда оказался рядом со мной.
Я пожала плечами.
– На, одевай, на улице холодно, – Яст поставил передо мной сапоги.
– Не буду, – я сложила руки на груди.
Яст взял мою первую ногу. Я не сопротивлялась, и вскоре она была в сапоге.
– Не хватало, чтобы ты еще заболела, – выдохнул Яст, одевая мне второй сапог.
– Половинчатые вампиры не болеют, – сообщила я, и Яст поднял на меня недовольный взгляд.
Вскоре и дафлкот был на мне.
– Так-то лучше, – выдохнул он, когда последняя пуговица была застегнута, – теперь можешь идти куда шла.
Он развернулся и направился к дому.
Я улыбнулась, ведь улыбку эту он не видел.
Я последовала за ним, догнала и взяла за руку:
– Куда пойдем?
– Я домой, – он кинул на меня взгляд.
– Не, давай погуляем? – спросила я.
– Давай, ты не будешь так больше от меня убегать? Хорошо?
– Хорошо, – я кивнула, почувствовав, как внутри уколола совесть.
– Ну, так куда пойдем гулять? – спросил Яст, улыбнувшись.
– Я бы посидела в кафе, на улице холодно, – ответила я.
– Правда? Когда ты убежала из дома голая, холодно тебе не было!
– Прекрати, – я усмехнулась.
– Скажи еще, что я зануда.
– Зануда, – протянула я и засмеялась.
– Дурочка моя, – Яст остановил меня, обнял и поцеловал.
Я не сопротивлялась, я хотела, чтобы он поцеловал меня.
– Я люблю тебя! – произнесла я.
– И я тебя люблю! – Яст слегка чмокнул меня в губы.
И как такому сказать, что я его не люблю!?
Вот же он дурак!
Я улыбнулась мыслям.
– Что? – Яст.
– Ничего, – я покачала головой и снова поцеловала его.