В полицейском участке эксперт – молодая женщина с доброй улыбкой – поскребла под ногтями Лоры, взяла мазок с внутренней стороны щеки, а потом медленно, осторожно расчесала ей волосы. Это оказало на Лору такое умиротворяющее воздействие и так сильно напомнило детство, что на глаза невольно навернулись слезы.
В голове у нее снова зазвучал голос Дейдры. У тебя нет чувства собственного достоинства – вот в чем твоя проблема, Лора. Дейдра, худосочная женщина с суровым лицом, в объятиях которой отец Лоры искал утешения после ухода матери, разбившей ему сердце, могла при необходимости перечислить целый ворох проблем Лоры. Но особое значение она придавала ее низкой самооценке, считая это главным недостатком. Ты недостаточно себя ценишь, Лора. По сути, твоя проблема именно в этом. Если бы ты ценила себя хоть немного больше, то не пошла бы с первым встречным, обратившим на тебя внимание.
Через несколько дней после того, как Лоре исполнилось тринадцать, она пошла на вечеринку к подруге. Отец поймал ее, когда она тайком пробиралась домой в шесть утра. Он схватил ее за плечи и принялся с силой трясти: «Где тебя носило? Я с ума сходил, думал, что-то случилось! Ты не можешь со мной так поступать, цыпленок. Пожалуйста, никогда больше так не делай!» Он прижал ее к себе, а она, прижавшись головой к его широкой груди, снова почувствовала себя ребенком, снова почувствовала себя нормальной.
«Прости меня, папа, – тихо сказала она. – Мне правда очень жаль».
«Ей ни капельки не жаль, – заявила Дейдра примерно через час, когда они сидели за столом и завтракали. – Посмотри на нее. Просто посмотри на нее, Филип. Совсем как кошка, полакомившаяся сливками».
Лора с вызовом улыбнулась ей и склонилась над тарелкой с хлопьями.
«Ты только посмотри на выражение ее лица, – не успокаивалась Дейдра, скривившись от отвращения. – Разве не похожа? С кем ты была вчера вечером?»
Позже она слышала, как отец и мачеха спорили.
«У нее нет чувства собственного достоинства, – говорила Дейдра. – И в этом ее проблема. Говорю тебе, Фил, что она забеременеет еще до того, как ей стукнет пятнадцать. Ты должен что-то сделать. Должен на нее повлиять».
Голос ее отца звучал умоляюще: «Но это не ее вина, Дейдра, и ты это знаешь. Это не ее вина».
«О, это не ее вина! Верно. Лора никогда ни в чем не виновата!»
Позже, поднявшись наверх в комнату падчерицы, чтобы позвать ее на ужин, Дейдра спросила: «Ты хотя бы предохранялась? Пожалуйста, скажи мне, что ты не настолько глупа, чтобы делать это без презерватива».
Лора лежала на кровати, уставившись в потолок. Не глядя, она взяла с прикроватной тумбочки расческу и швырнула ее в сторону мачехи.
«Отвали, Дейдра!» – огрызнулась она.
«Просто чудесно! Держу пари, что твой поганый язык тоже не твоя вина. – Она повернулась, чтобы уйти, но задержалась: – Ты знаешь, Лора, в чем твоя проблема? Ты недостаточно себя ценишь».
Низкая самооценка действительно была одной из проблем Лоры, но не единственной. У нее имелось множество других, включая гиперсексуальность, неумение себя контролировать, антиобщественное поведение, приступы агрессии, кратковременные провалы памяти и выраженную хромоту.
– Ну вот, – сказала эксперт, закончив. – Теперь все. – Увидев, что Лора плачет, она сжала ей руку. – Все будет хорошо, милая.
– Я хочу позвонить маме, – сказала Лора. – Можно мне позвонить маме?
Мать на ее звонок не ответила.
– А можно мне позвонить еще раз? – спросила Лора.
Сидевшая рядом женщина-полицейский покачала головой, но, увидев ее отчаяние, сжалилась и, оглянувшись по сторонам, кивнула:
– Давай, только быстро.
Лора позвонила отцу. После нескольких гудков трубку взяли, и она было обрадовалась, но тут же сникла, услышав голос Дейдры:
– Алло? Алло? Кто это?
Лора повесила трубку и, отвечая на вопросительный взгляд женщины-полицейского, пояснила:
– Ошиблась номером.
Женщина-полицейский отвела Лору в крохотную душную комнату со столом посередине. Там она дала ей стакан воды и сказала, что через минуту кто-нибудь принесет чаю, но чай так и не появился. В комнате было жарко и пахло чем-то странным, химическим; кожа у Лоры начала чесаться, а голова от усталости плохо соображала. Положив руки на стол и опустив на них голову, Лора попыталась заснуть, но в ушах зазвучали голоса матери, Дейдры, Дэниела. Она сглотнула и почувствовала во рту привкус металла и гниения.
– Чего мы ждем? – не выдержав, спросила она у сопровождающей. Та наклонила голову и пожала плечами.
– Думаю, дежурного адвоката. Иногда на это требуется время.
Лора подумала о продуктах – замороженной пицце и полуфабрикатах с карри, на которые потратила последнюю десятку. Сейчас они благополучно размораживались у нее на кухне.
Минут через десять, которые показались ей долгими часами, наконец-то появились детективы, но без адвоката.
– Как вы думаете, сколько на это потребуется времени? – поинтересовалась Лора. – Мне завтра целый день работать, а я измоталась вусмерть.
Лысый долго и пристально смотрел на нее, потом вздохнул, будто она его разочаровала.
– Быстро вряд ли получится, Лора, – сказал он. – Дело в том… что все выглядит не лучшим образом, правда? И к тому же у вас уже были похожие прецеденты, не так ли?
– Ни черта подобного! Какие еще прецеденты? О чем вы говорите? Я не разгуливаю, тыкая в людей ножом, я…
– Вы нанесли рану Уоррену Лейси, – вмешалась Бровастая.
– Вилкой. В руку. Черт возьми, это совсем не одно и то же, – сказала Лора и засмеялась, потому что, если честно, это действительно было смеху подобно. Это как яблоко и апельсин: при одинаковой форме между ними нет ничего общего. Но вообще-то ей было не до смеха и хотелось плакать.
– Интересно, – произнесла Бровастая, – мне бы очень хотелось знать, Лора, что именно вы находите столь забавным. Потому что большинству людей – я имею в виду, в вашей ситуации, – думаю, что большинству людей все это не показалось бы смешным…
– Мне тоже. Мне тоже не кажется это забавным. Я не… – Лора вздохнула в отчаянии. – У меня не всегда получается, – пояснила она, – вести себя адекватно моему эмоциональному состоянию. Мне не кажется это забавным, – повторила она еще раз, но все же не могла сдержать улыбки, и Бровастая зловеще улыбнулась ей в ответ.
Она собиралась добавить что-то еще, но помешало появление долгожданного дежурного адвоката. Им оказался нервный на вид мужчина с серым лицом. От него пахло кофе. Доверия он точно не внушал. Когда все расселись и были представлены друг другу, когда все формальности были соблюдены, Бровастая продолжила:
– Минуту назад мы говорили о том, что вам трудно вести себя адекватно вашему эмоциональному состоянию. Это то, что вы сказали, верно?
Лора кивнула.
– Лора, ведется запись беседы, и вы должны отвечать вслух.
Лора что-то пробормотала, выражая согласие.
– Итак, справедливым ли будет утверждение, что вы не всегда можете себя контролировать? У вас бывают эмоциональные вспышки, которые вы не можете контролировать?
Лора ответила, что такое бывало.
– И это из-за аварии, в которую вы попали в детстве? Это так?
Лора снова ответила утвердительно.
– Не могли бы вы немного рассказать об этой аварии, Лора? – ласково попросила Бровастая, и Лора подложила руки под бедра, чтобы не влепить ей пощечину. – Не могли бы вы рассказать о том, как эта авария на вас повлияла? Я имею в виду физически.
Лора посмотрела на адвоката с немым вопросом, желая узнать, обязана ли она отвечать. Но тот, судя по всему, не понял ее взгляда, и она, тяжело вздохнув, принялась монотонно перечислять свои травмы:
– Перелом черепа, перелом таза, сложный перелом дистального отдела бедренной кости. Порезы, синяки. Двенадцать дней в коме. Три месяца в больнице.
– Вы получили черепно-мозговую травму, не так ли, Лора? Не могли бы вы немного рассказать нам об этом?
Лаура надула щеки и закатила глаза.
– А не проще, мать вашу, погуглить все это в Интернете? Господи! Скажите, мы здесь сидим, чтобы поговорить об этом? О том, что случилось со мной в десять лет? Думаю, мне лучше пойти домой, потому что, честно говоря, вы ни хрена не нарыли, не так ли? У вас на меня ничего нет.
Детективы бесстрастно наблюдали за ней – ее взрыв эмоций не произвел на них никакого впечатления.
– Не могли бы вы рассказать о характере вашей травмы головы? – нарочито вежливо попросил Лысый, что взбесило ее еще больше.
Лора снова вздохнула.
– Я получила черепно-мозговую травму. Это временно негативно повлияло на мою способность говорить и на мои воспоминания…
– Вашу память? – уточнила Бровастая.
– Да, мою память.
Бровастая выждала паузу – как показалось Лоре, для большего эффекта.
– У травм подобного рода имеются определенные эмоциональные и поведенческие последствия, не так ли?
Лора сильно закусила губу.
– Когда я была младше, я не всегда могла справиться с гневом, – сказала она, пристально глядя в глаза Бровастой: пусть попробует назвать ее лгуньей. – У меня была депрессия. И еще расторможенность, а это значит, что иногда я говорю неуместные или обидные вещи, как, например, в тот раз, когда я назвала вас уродиной.
Улыбнувшись, Бровастая пропустила это мимо ушей и продолжила:
– У вас проблемы с контролем импульсного поведения, не так ли, Лора? Вы ничего не можете с собой поделать, набрасываетесь на людей, пытаетесь причинить им боль. Вы хотите это сказать, не так ли?
– Ну, я…
– Итак, на барже в пятницу вечером, когда мистер Сазерленд отверг вас – когда он стал, как вы выразились, «холодным и грубым», – вы вышли из себя, не так ли? Вы набросились на него, верно? Ранее вы сказали, что ударили его. Вы действительно хотели причинить ему боль?
– Мне хотелось перерезать ему его гребаное горло, – услышала себя Лора. И почувствовала, как вздрогнул сидевший рядом адвокат. Вот оно: она сказала, что полицейские «ни хрена не нарыли», а это было не так, потому что, конечно же, у них была она. У них была Лора. Им не нужно было оружие, не так ли? Им не нужен был дымящийся пистолет. У них имелся подозреваемый, у которого были и мотив, и возможность совершить преступление. Этим подозреваемым являлась Лора, которая, как они рассчитывали, рано или поздно обязательно ляпнет какую-нибудь глупость.