Потеплело в груди, оттаяло,
Предвкушая жизни печаль,
Где-то виолончель усталая
Мне поёт про дальнюю даль.
Отступила зима угрюмая,
Растопила весна небосклон,
Отдыхает дорога безлюдная,
Лишь вдали бубенцов лёгкий звон.
Путь свой начал я спозаранку
А теперь вот смотрю в окно.
Я смотрю, а герань в синей склянке
Мне дарѝт своих листьев тепло.
Подошёл ко мне старый хозяин,
И завёл со мной разговор,
Расспросил, чем я с юности занят
И что в жизни менялось с тех пор.
Сам поведал, что уж три года,
Как вдвоём они с дочкой живут,
И что реже по этой дороге
Ямщики свои тройки ведут.
«Был я молод и счастлив на свете, —
Обронил мне старик между дел, —
Но разъехались старшие дети,
А три года назад овдовел».
И живут они с дочкой тихо:
Она ходит к обедне в село.
Ну, а он мастерит утварь лихо
И везёт продавать на паром…
…Вот и вечер. Усталые лошади
По кормушкам овсом шуршат,
И кибитки моей профиль чёрный
Отразил на земле закат.
Клонит в сон после травного чая
И путь дальний дает себя знать,
Но рассказ старика вспоминая,
Я не мог уже крепко спать.
И, укрывшись плотней одеялом,
Я всё думаю: «Почему
Свою душу открыть тем, кто рядом,
Тяжелей, чем далёкому?»
Завтра снова пущусь в дорогу,
Только солнце выйдет в дозор,
За окном меркнет день понемногу,
И луна заглянула во двор.
11.02.96.