Мэгги Грин очень хотелось, чтобы провидение дало ей хоть какую-то подсказку тем октябрьским утром, когда, перепрыгивая через ступеньки, она мчалась на пронзительный звук пейджера, сообщающего о чрезвычайной ситуации, хотя бы намекнуло, что все в ее жизни перевернется с ног на голову. Но ничего подобного она не чувствовала, когда резкий звук эхом пронесся через цементный лабиринт пожарного выхода больницы. Казалось, что просто начинается очередной день в детской больнице Брисбейна.
Она и подозревать не могла, когда ворвалась в отделение реанимации, о том, какое впечатление произведет на нее доктор Нэш Рис. О, разумеется, она слышала о нем. А кто ж не слышал? Слухи так и бурлили вокруг этого провинциального сердцееда, и все женщины, от уборщицы до старшей медсестры, едва не падали в обморок от его манящей походки.
Но она была не из тех, кто падает в обмороки. Любовь или влечение с первого взгляда были, по ее убеждению, присущи подросткам. А она старше на целых два десятка лет.
Нэш оторвал взгляд от борющегося за жизнь ребенка и посмотрел на медсестру, которая только что подоспела на помощь. Она слегка запыхалась, ее пышная грудь тяжело поднималась и опускалась под футболкой поло синего цвета. Несмотря на неровное дыхание, от нее исходила спокойная уверенность, и он улыбнулся ей.
– Вы как раз вовремя. Уверен, малышке понадобится интубация.
Доктор снова перевел взгляд на ребенка. Лекарства, которые дали новорожденной, чтобы остановить судороги, нарушили дыхательную деятельность, и она не дышала так, как он хотел. Он держал ручной респиратор у маленького личика девочки, поддерживая ее слабые дыхательные усилия.
Мэгги посмотрела в самые голубые глаза, которые когда-либо видела. Мужественная линия подбородка, покрытого щетиной, волнистые темно-русые волосы зачесаны назад над загорелым лбом. Она почувствовала, что и в самом деле готова упасть в обморок.
Мэгги забыла о царящей вокруг нее суматохе, трелях сирены и всхлипываниях расстроенной женщины; ее желудок сделал сальто.
Нэш с любопытством посмотрел на медсестру, которая стояла неподвижно, и почувствовал, как уголки его губ поползли вверх, несмотря на серьезность ситуации. Он знал этот взгляд. Женщины смотрели на него так с тех пор, как он себя помнил. Но на ее лице читалось удивление, и это было самым интригующим.
– Вы медсестра из отделения интенсивной терапии?
Мэгги с отсутствующим видом кивнула, чувствуя, как рассудок полностью покинул ее, когда его медленная, ленивая, самодовольная улыбка попала в цель. Она не помнила, чтобы когда-либо теряла дар речи от одного лишь присутствия мужчины.
– Думаю, вам нужно подойти ближе, сестра. Мне понадобится помощь, и вряд ли вы сможете оказать ее издалека.
Мэгги заморгала, возвращаясь на землю. Точно. Она медсестра отделения интенсивной терапии и поэтому сейчас здесь. Она отвечает за дыхательные трубки. Это ее работа. Тем не менее чувственный голос доктора обволакивал ее, как расплавленный шоколад, и на один безумный момент ей захотелось с головой окунуться в него.
Наконец, ее мозг заработал. Она сделала два шага вперед и оказалась у изголовья детской кроватки, глядя в голубые-преголубые глаза Нэша Риса.
Нэш улыбнулся. На расстоянии сестра выглядела хорошо, но вблизи была еще лучше.
– Где ваш врач? – спросил он.
– Он осматривает пациента в другом крыле больницы.
Она произнесла это с придыханием, ненавидя себя за кокетство. Господи, она ведь старше его на целых десять лет. Она ничуть не увлечена им. А даже если б и была, с какой стати ему интересоваться ею? Сорокалетней разведенной женщиной, у которой так давно не было отношений с мужчиной, что она совсем забыла, что для этого нужно?
Судя по репутации Нэша, Мэгги была не в его вкусе. Она давно пережила время ночных клубов и вечеринок. Она работала, добровольно помогала на радио «Смешинка», ухаживала за садом, взахлеб читала и спала.
О боже… Она превращалась в отшельницу. Отшельницу, добровольно уединившуюся в собственном жилище. Оставалось завести пару кошек, и тогда она точно будет безнадежна. Мэгги прочистила горло:
– Он скоро придет.
Она выглядела немного взволнованной, и Нэш не мог не поддразнить ее:
– Вы в порядке? Сможете это сделать?
Мэгги хотела рассердиться. И едва сдержалась, чтобы не сказать: «Послушай, сынок, я помогала с интубациями, когда ты еще носил подгузники». Однако просто кивнула и спросила:
– Какой размер?
Он снова медленно, лениво улыбнулся ей:
– Четвертый.
Мэгги опустила взгляд, чувствуя волнение; это было не похоже на нее. Она сотни раз оказывала неотложную помощь и всегда была беспристрастной и рациональной. И этот случай не будет отличаться от других.
Она повернулась к каталке, которая находилась позади нее, и вытащила из коробки необходимую интубационную трубку. Вскрыла упаковку и выдавила немного смазки на конец узкой изогнутой трубки.
Частота сердечных сокращений ребенка стала затухать. Они тут же встревожились, забыв о забавном влечении между ними.
– Давление падает, – сказала Мэгги, посмотрев на зеленую кривую, мерцающую на экране прибора позади головы Нэша. – Сто.
Они посмотрели на грудь ребенка, когда показатель упал еще больше.
– Девяносто два, – сообщила Мэгги, наблюдая, как значение на жидкокристаллическом экране уменьшается и уменьшается.
– У нас нет времени ждать врача из реанимации. Давайте сделаем все сами.
Мэгги не могла не согласиться. Обычно, работая с врачом, которого не знала, она жутко волновалась в таких чрезвычайных ситуациях. Но, как ни странно, сейчас Мэгги не чувствовала ничего подобного. Она совсем не знала Нэша – кроме его репутации сердцееда, – но его уверенность внушала спокойствие.
– Давай дадим ей немного векурония, Зо, – сказал Нэш одной из медсестер реанимации. – У нас есть атропин?
Мэгги удивленно заморгала: мужчина с ленивой обольстительной улыбкой исчез и появился виртуозный профессионал. Она последовала его примеру, игнорируя прилив влечения и становясь опытной медсестрой детского отделения интенсивной терапии, спокойной и уравновешенной.
– Векуроний ввели. – Зо добавила лекарство в капельницу ребенка. – Атропин готов, если понадобится.
Нэш кивнул и стал управлять дыханием ребенка, когда лекарство подействовало, вызвав полную релаксацию мышц.
– Хорошо, – вскоре пробормотал он.
На мониторе снова загорелось «100».
– Так. – Нэш отбросил респиратор. – Начнем.
Мэгги передала ему ларингоскоп, и все затаили дыхание, когда он со знанием дела ввел его в рот ребенка и распорядился:
– Трубку!
Нэш протянул руку, пока другой давил на ручку прибора, чтобы держать рот маленькой пациентки открытым. Он был похож на хирурга, который просил инструмент, его глаза не отрывались от цели.
Мэгги вложила в его руку трубку таким образом, чтобы он мог просунуть ее по стенке ларингоскопа и протолкнуть в горло одним плавным движением.
– Давление сто пятьдесят девять. Кислород – девяносто восемь, – тихо сказала она.
Нэш кивнул, расположив трубку под углом. Он сам собирался спросить об этом, так как стоял спиной к мониторам и не мог видеть цифры. Он точно знал, что на время, пока делают интубацию, лекарство, которое ввели, остановило дыхание пациентки. И чем дольше он возился, тем больше лишал ее организм жизненно необходимого кислорода.
– Прием Селлика, – пробормотал он.
Мэгги автоматически потянулась к шее ребенка.
Нэш был изумлен быстрой, уверенной техникой медсестры.
– Частота пульса – шестьдесят пять. Кислород – девяноста два.
Нэш кивнул, закончив процедуру:
– Я внутри.
Он держал трубку на месте, пока Мэгги присоединила респиратор и сделала пару осторожных вдохов. Крошечная грудь девочки поднялась и опустилась. Поднялась и опустилась.
– Хотите послушать? – спросила Мэгги.
Нэш кивнул. Он стоял неподвижно, когда сестра осторожно сняла стетоскоп с его шеи и вставила в уши. Ее взгляд скользнул по его лицу, пока она это делала, а затем застыл. Ее щеки мило порозовели, и, хотя часть его сознания слушала свистящий звук дыхания, пока она водила стетоскопом по груди ребенка, другая часть заметила ее бархатные карие глаза, высокие скулы, полные сочные губы.
– Какой красивый нос, – пробормотал он, не отрывая от нее взгляда.
Мэгги сглотнула. Нэш был очень красив. Цвет его глаз был невероятным. Ясные, голубые, как тропические воды, или, в зависимости от его настроения, как арктический лед. Кожа его золотилась от загара, морщинки в уголках глаз говорили о том, что ему нравилось смеяться так же, как и бывать под австралийским солнцем.
Мэгги поняла, что опять уставилась на Нэша, и резко одернула себя.
– Закрепить трубку пластырем? – спросила она.
– Хорошая идея, – пробормотал Нэш.
Мэгги отвела взгляд в сторону. Хорошо, что появилась работа. Она взяла первую ленту пластыря, не обращая внимания на загорелые пальцы доктора, крепко удерживающие трубку на месте, когда в палату наконец вошел врач интенсивной терапии.
– Мак, – поприветствовал его Нэш, – ты немного опоздал.
– Извини, – задыхаясь, ответил Мак Колдвел; он согнулся, держась за бок. – Я всю дорогу бежал.
– Присаживайся, – засмеялся Нэш. – Кризис миновал.
Мэгги обнаружила, что ей трудно справляться с трубкой и пластырем, когда так близко Нэш. Тепло его тела в сочетании с опьяняющим запахом лосьона после бритья действовало гипнотически.
Она опустила взгляд на его брюки и плоский живот под небрежной клетчатой рубашкой. Она была расстегнута у шеи, а рукава закатаны до локтей, обнажая загорелые предплечья.
Мэгги слушала, как Нэш вводил Мака в курс дела, а потом успокаивал взволнованную маму ребенка.
– Давайте подключим девочку к переносному аппарату, – предложил Нэш, когда последняя лента пластыря была закреплена вокруг трубки. – Сделаем рентген и проверим расположение трубки.
– Я сообщу врачу-консультанту, что у нас появился еще один пациент, – сказал Мак, извинился и пошел за телефоном.
Мэгги суетилась с пластырем, укорачивая один конец у крошечного ушка ребенка, очень хорошо зная, что Нэш по-прежнему стоит близко.
– Спасибо, сестра… – Нэш посмотрел на беджик, прикрепленный к воротнику футболки ассистентки. Над ее фотографией был приклеен смайлик, а красное сердечко закрывало фамилию. – Мэгги. Спасибо, Мэгги.
Руки Мэгги застыли, когда его голос омыл ее теплой волной.
Она осмелилась посмотреть на него и тут же пожалела об этом. На его лице была одна из его фирменных игривых улыбок. Волнение боролось в ней с раздражением. Раздражение взяло верх.
Демонстрируя безразличие, она пожала плечами:
– Я лишь выполняю свою работу.
– У вас так хорошо получается!
Мэгги почувствовала холодок внутри от его красивого голоса и нахмурилась. Этот мужчина был слишком молод и слишком уверен в себе.
– Разумеется. Я очень давно этим занимаюсь.
Нэш тихо рассмеялся. Он понял: Мэгги не нравится, что он флиртует с женщиной ее возраста.
– Я люблю опытных женщин.
Мэгги отказывалась верить в такую виртуозную лесть. Она вскинула брови.
– Только опытных женщин?
Он улыбнулся:
– Вы меня поняли.
– Нэш?
Доктор с неохотой отвел взгляд от Мэгги.
– Да, Зо?
– Можете осмотреть ребенка во второй палате?
– Конечно, сейчас приду. – Нэш снова повернулся к Мэгги. – Увидимся, Мэгги.
Она напряженно ему улыбнулась. Просто не могла удержаться.
Мэгги удалось перекусить только в два часа. День выдался сумасшедшим, и всем пришлось передвинуть обеденный перерыв. Она нашла незанятый столик в полупустой столовой, радуясь, что ей не пришлось тратить свои полчаса на праздную болтовню с кем-либо. Она открыла банку газированного напитка и откусила аппетитно пахнущий горячий мясной пирог.
Ей совсем некстати вспомнились дерзкие голубые глаза, и она покачала головой, прогоняя видение. Этим утром у нее не нашлось времени подумать о своей странной реакции на Нэша Риса, и будь она проклята, если решит потратить драгоценный перерыв на мысли о нем.
– Вот это замечательный здоровый обед.
Иногда Вселенная делает все, чтобы достать вас.
Мэгги напряглась, когда голос, прозвучавший позади нее, обрел реальную форму. Реальную и весьма привлекательную форму.
– Можно к вам присоединиться?
Мэгги посмотрела на пустые соседние столы.
– Здесь полно места, – язвительно ответила она.
Нэш подавил улыбку. Ему нравились женщины, которые умеют стоять на своем. Мэгги напомнила ему женщин, с которыми он вырос. Пять его сестер, мать, кузины. Деревенские женщины не были пугливыми, и, хоть пришлось потратить годы, оттачивая свое умение обвести их вокруг пальца, он восхищался их духом.
– Конечно, однако это мой любимый столик, – улыбнулся Нэш и отодвинул стул.
– Вот это да. Мне повезло.
– Мы знакомы лишь формально. – Он протянул руку. – Нэш Рис.
Мэгги ни за что не захотела прикасаться к нему. Если он сумел выбить ее из колеи лишь своим присутствием, одному Богу известно, что может случиться, если она позволит себе прикоснуться к его коже. Она откусила еще кусочек пирога.
– Я знаю, кто вы.
Нэш рассмеялся от ее намеренного пренебрежения:
– Репутация идет впереди меня, понятно.
Она посмотрела в его совершенно не выражающее раскаяния лицо.
– Постарайтесь хотя бы выглядеть так, словно вас это огорчает, – насмешливо проговорила она.
Нэш вновь улыбнулся ей. У нее были самые глубокие карие глаза, которые он когда-либо видел. Они напомнили ему о двойных шоколадных пирожных его бабушки. И ему внезапно захотелось их.
– Итак… Мэгги? А фамилия?
Она отпила из своего стаканчика.
– Мэгги из интенсивной терапии.
Он изогнул бровь. Мэгги строила из себя недотрогу. Что ж, все когда-то бывает в первый раз.
– Итак, Мэгги из интенсивной терапии, что вы делаете сегодня вечером? Не хотите ли перекусить со мной?
Мэгги почти вдохнула свой напиток в легкие – так поразил ее вопрос Нэша. Она закашлялась, Нэш потянулся к ней и похлопал по спине, а потом положил руку ей на плечо и улыбнулся:
– Вы в порядке?
Ничуть. Она стряхнула его руку:
– В полном.
Он выдержал паузу и снова спросил:
– Итак?
Он серьезно? Она посмотрела на него: да. Последний раз она была на свидании три года назад. И десять лет назад была с мужчиной, которому только исполнилось тридцать.
– Нет.
– Завтра вечером?
– Нет.
Нэш пожал плечами:
– Ну, я легко…
– Понятно, – прервала она.
Нэш улыбнулся и продолжил:
– Я могу подстроиться под вас.
Мэгги покачала головой, раздраженная его настойчивостью. Нэш поставил локти на стол, и это только подчеркнуло ширину плеч. Он был большой и нависал над ней, занимая все пространство.
– Вам не нравится принимать «нет» за ответ, не так ли?
– Зачем игнорировать то, что происходит между нами, Мэгги? Меня влечет к тебе. – Он посмотрел, как ее большие темно-карие глаза увеличились почти вдвое. – Уверен, что и я тебе не безразличен. Зачем нам притворяться, что это не так?
Мэгги уставилась на него. Он сошел с ума? Он напомнил ей ребенка, который в своей детской эгоцентричной манере ждет немедленного удовольствия. Но они не дети. Они взрослые, а взрослые должны быть немного осторожнее. Есть же правила и этикет.
– Сколько тебе лет, Нэш?
– Мне плевать на разницу в возрасте.
– Сколько? – настаивала она.
– Целых тридцать.
Мэгги кивнула: как она и ожидала. Но на короткое мгновение она захотела, чтобы и ей снова стало тридцать. Но затем реальность взяла верх. Она была глупа в тридцать. Переживала – и очень мучительно – трагедию бесплодия, и чернила были еще свежими на ее свидетельстве о разводе. Сейчас она в гораздо лучшем положении.
– И как ты думаешь, сколько мне лет?
Нэш в упор посмотрел на нее:
– Двадцать шесть.
Мэгги рассмеялась. Надо отдать ему должное, он даже глазом не моргнул. Она знала, что хорошо выглядит для сорокалетней женщины, но никто никогда не принимал ее за двадцатишестилетнюю.
– Это работает со всеми?
Нэш тоже рассмеялся:
– Не приходилось пробовать раньше. Никто никогда мне не отказывал.
В уголках его глаз появились морщинки, и это было очень-очень привлекательно.
– О боже! Думаешь, твое эго сможет вынести это?
– Оно довольно крепкое.
Мэгги невольно улыбнулась. Она не хотела быть очарованной им, но его яркая харизма и самокритичность создавали неотразимое сочетание.
– Держу пари, что так и есть.
Нэш смотрел на Мэгги, которая вновь приступила к еде. Она доела пирог и, когда на губах остались крошки, слизнула их языком. Это не должно выглядеть эротичным – ради бога, она всего лишь ела! – но было именно таким. Видит бог, он сам хотел слизнуть их.
Ради собственного спокойствия он перевел взгляд выше. Ее короткие каштановые волосы со светлыми прядками выглядели потрясающе. Уложенная челка аккуратно лежала на лбу, пушистые завитки мило топорщились на затылке.
Мэгги вытерла губы салфеткой. Если бы эта женщина так явно не замечала его реакции, он подумал бы, что она намеренно пытается его провоцировать.
– Итак?
Мэгги пыталась игнорировать его, пока ела, но теперь пристальный взгляд голубых глаз сделал это невозможным. Она вздохнула:
– Мне сорок, Нэш.
Он пожал плечами:
– И что?
– А то, что я на целых десять лет старше тебя.
– И что?
– Я училась в средней школе, когда ты бегал в памперсах.
– И что?
– Я вышла замуж, пока ты еще ходил в начальную школу.
Нэш мельком взглянул на ее левую руку. Кольца нет. И следа от него тоже.
– И что?
– Я развелась еще до того, как ты стал врачом.
Он улыбнулся ей:
– Тогда ты свободна, так?
Она раздраженно посмотрела на него:
– Нэш, тебе не кажется, что лучше заигрывать с женщинами своего возраста?
Он потянулся через стол и взял ее за руку.
– Мэгги из интенсивной терапии, ты выглядишь лучше, чем какая-либо другая женщина, из тех, что я встречал.
Мэгги чувствовала, как краснеет от его пристального взгляда. Она тонула в тропической теплоте его глаз, и ее сердце учащенно забилось, когда он стал рисовать пальцем круги на ее запястье.
Черт побери, она не польстится на его легкомысленные слова. Она не собиралась заводить интрижку с мужчиной, который на десять лет младше ее. Особенно с тем, кто встречался ради спортивного интереса и от одного взгляда которого у нее захватывает дух. Это просто глупо. К тому же она не так уж сильно страдает от одиночества.
Мэгги убрала руку:
– Я окажу тебе услугу, Нэш Рис. Я тебе откажу. И ты должен быть благодарным. Мужчинам вроде тебя нужна женщина вроде меня…
– Это то, что я пытаюсь сказать тебе, – перебил он.
Она улыбнулась:
– Женщина, которая скажет «нет». Слишком много женщин, говорящих «да», портят маленького Нэша. Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо.
– Сомневаюсь, – тихо рассмеялся он.
Мэгги смяла пустой бумажный пакет и встала.
– Твоя жена точно будет благодарна.
Тогда Нэш откровенно рассмеялся. Он не собирался жениться. А женщины пытались его окрутить. Да, они в самом деле пытались. Деревенские девушки, страстно желающие вырваться из провинции, городские девушки, мечтающие заполучить доктора… Но он четко разработал карьерный план, который не включал в себя свадьбу.
– Жена? Нет. Я уже женат. На карьере. И я на верном пути.
Мэгги удивилась, увидев совсем иным любителя пофлиртовать, который преспокойно уселся на место напротив. Он снова был серьезным доктором, которого она видела утром. Интересно, скольким женщинам удалось разглядеть под маской плейбоя целеустремленного мужчину?
– И все же у тебя есть время на свидания?
Нэш снова улыбнулся:
– Я позволяю себе немного развлечься. Да ладно, Мэгги. Ты же знаешь, что хочешь этого.
Она покачала головой, несмотря на то что он был прав. Она очень хотела. Это было безумно, но она хотела. И знала о Нэше Рисе достаточно, чтобы понять, что одного свидания будет мало.
– Отказ хорош для души.
– Отказ ужасен.
Он снова напомнил ей ребенка, ищущего немедленного удовольствия, и она рассмеялась.
– До свидания, доктор Рис.
– Я буду постоянно спрашивать! – крикнул он ей вслед.
Мэгги остановилась и оглянулась, когда вкрадчивое обещание заставило все внутри ее сжаться.
– Я шокирована.
Нэш рассмеялся:
– Увидимся, Мэгги из интенсивной терапии.
Эти же слова он сказал и сегодня утром, и они оказались сверхъестественным предзнаменованием для обоих.
– Не рассчитывай на это.
Он работал в секторах А и Е. Она – двумя этажами выше – в отделении интенсивной терапии. В больнице это совершенно разные миры. И она не собиралась впускать его в свой мир. Никогда.