1. Такой неудачный день



Мне в глаза бьёт свет прожекторов. Я ничего не вижу, слышу только, как нетерпеливо шумят зрители, пришедшие на наш концерт. Группа разогрева уже закругляется. Внезапно из динамиков доносится такой рык, что у меня сердце уходит в пятки.


Леди и джентльмены!

На сцене БЕШЕНАЯ ЧЕТВЁРРРКА-А-А-А!!!

Крутая и офигенная!!!


Это объявление тонет в пронзительном визге, а по глухому грохоту я догадываюсь, что наши фанаты уже подпрыгивают на месте. С ума сойти! Но отвлекаться нельзя – моё гитарное соло открывает наш рок-гиг. Если я классно сыграю, зрители у нас в кармане. Ну а если нет, тогда… Об этом сейчас лучше не думать. Всё! Полная концентрация!

Мои пальцы скользят по струнам, гладят их, дёргают, щиплют, всё быстрее и быстрее. Я заставляю гитару петь, рычать, стонать и плакать. Звук то нарастает, гремит, то снижается до шёпота – и я словно пьянею от пения струн. Рядом со мной стоят Ким, Миа и Алекс. Если поначалу я чувствовала себя чуточку скованно и сжимала гитарный гриф вспотевшей от волнения рукой, то после первых же тактов соло вся моя робость улетучилась, и я уже скачу с гитарой по всей сцене. Мои дикие прыжки под музыку заводят публику, я ощущаю энергию, она мечется словно эхо между мной и залом. Моё сердце бешено колотится, но не от страха, а от счастья. Я, Тесса Нойманн, богиня гитары!

– Тесса?

Ещё один гитарный рефрен… Гитара вибрирует под моими пальцами и…

– Тесса! Нам пора выходить! Пошли!

Что? Как? Выходить? Почему выходить? Ведь я не закончила! И кто это вообще говорит со мной? Мой импресарио? Менеджер? Промоутер? Я с удивлением оглядываюсь – кто-то вдруг погасил яркие прожектора, и вокруг меня стало темно.

– Эй, Нойманн, ты провалишься на прослушивании ещё до того, как войдёшь в зал.

Голос другой, не моего импресарио, это точно. Потому что у меня нет импресарио. Это голос Бейзы Актан, и его обладательница дёргает меня за рукав. Оказывается, мы едем в электричке.

– Вставай! Бери гитару! Мы выходим!

– Я… э-э… – бормочу я и оглядываюсь по сторонам. Действительно – на синем сиденье рядом со мной я вижу мою гитару. Я вскакиваю, беру сумку и вешаю её на плечо. Хватаю гитару и бегу следом за Бейзой к двери вагона. Пик-пик-пик – три пронзительных сигнала сообщают, что двери вот-вот закроются. Я шагаю на платформу, вернее, хочу это сделать, но вдруг слышу чей-то голос. На этот раз совершенно незнакомый!

«Помогите! Помогите! Ты должна задержать поезд! Помогите!» Я озадаченно кручу головой, но никого не вижу, хотя голос звучит прямо рядом со мной. Или, скорее, подо мной. Но и там я никого не вижу. Двери вот-вот закроются. Бейза уже стоит на платформе и теперь поворачивается ко мне.

– Тесса! – кричит она. – ТЕССА! – Подбегает ко мне и снова тянет меня за руку.

– Помогите! – слышу я снова и, всё ещё глядя вниз, выхожу из дверей. Зря я была такой невнимательной и не заметила, что моя сумка зацепилась ремнём за поручень. Я теряю равновесие, ударяюсь обо что-то головой и вываливаюсь из вагона. Двери закрываются с глухим стуком.

Теперь я, словно кукла, болтаюсь на закрывшихся дверях. Ремень, зацепившийся внутри вагона, слишком короткий, и я не могу снять его.

Состав вздрагивает. Проклятие! Неужели он трогается? Бейза отчаянно орёт что-то машинисту, другие люди бегут по платформе и машут ему рукой. Из приоткрытой верхней створки вагонного окна до меня доносятся испуганные крики пассажиров. Целую вечность ничего не происходит, но и электричка стоит на месте, чему я очень рада. Наконец двери раздвигаются, и я падаю вниз. Прямо в щель между вагоном и платформой. Вот уж не подозревала, что я такая стройная. Моё дальнейшее падение остановила гитара. С ума сойти можно! Я застряла между вагоном электрички и платформой. Что за дурацкий день! Хуже не бывает.

Впрочем, нет. Могло быть и хуже. Бейза сидит на корточках возле меня, и я вижу по её лицу, что она охотно врезала бы мне, но сдерживает себя, потому что неприлично бить лежачих, хотя я в данной ситуации не совсем лежачая, а скорее висящая в неудобной позе в щели. И в это время, пока Бейза испепеляет меня взглядом, к нам приближается широким шагом тот, чью походку я узнаю и на расстоянии двух километров. Тимо Эрхард из десятого «В» собственной персоной. Сам Тимо Эрхард! Спикер нашего школьного совета и главный редактор школьной газеты «Монитор». Моя тайная любовь уже три года, после того как я увидела его в первый раз в школьной столовой. Тимо Эрхард такой красивый, что я боюсь заглянуть ему в глаза. Хотя сейчас я гляжу на него, потому что он схватил меня за руки и вытаскивает на платформу. И это самый досадный момент за все мои тринадцать лет жизни. Ох, нет! Почему я не встретилась с Тимо в другое время, когда у меня красиво уложены волосы? Почему это случилось именно сейчас?

– Эй, Актан, – кричит Тимо, – что ты сидишь как варёная? Помоги мне вытащить Тессу!

Он знает моё имя! Господи! Обычно моё сердце бьётся учащённо от восторга. Но не на этот раз. Сейчас оно колотится так от тревоги. Мне уже ясно, что теперь у Тимо Эрхарда моё имя будет навеки связано в памяти с нелепой восьмиклассницей, которая ухитрилась у него на глазах выпасть из дверей электрички.

Мощным рывком Тимо выдёргивает меня из щели. И вот я уже сижу рядом с Бейзой и потираю плечо, которое болит довольно сильно.

– Всё нормально? – заботливо спрашивает Тимо.

– Угу, конечно! – торопливо заверяю я. – Всё ОК.

Тимо глядит на меня с сомнением.

– Выглядишь ты не совсем так. На твоём лбу вырос довольно большой рог.

– Тесса теперь у нас единорог, – хихикает Бейза. Прикольно – у моей подруги сохранилось чувство юмора!

– Нет, всё в порядке, правда! – говорю я со всем жаром, какой мне удаётся наскрести в моей душе. – Сейчас я возьму гитару и, надеюсь, ещё успею попасть на прослушивание.

С этими словами я вскакиваю – вернее, пытаюсь это сделать, но стоять у меня не получается, потому что силы покинули меня, и я тут же сажусь. Тимо качает головой.

– Слушай, Тесса. Не спеши! По-моему, кто-то уже вызвал «Скорую». Или пожарных. Ты лучше дождись их, чтобы они проверили твоё состояние.

Бейза встаёт.

– Тесса, слушай, ничего, если я пойду? Здесь я всё равно ничем не смогу тебе помочь. Мне хочется хотя бы самой не опоздать на прослушивание.

Я трясу головой.

– Не-е, конечно, иди и не волнуйся.

Ясно, что Бейзе надо идти. В нашей школе она входит в группу технической поддержки школьных мероприятий и сегодня отвечает за то, чтобы в актовом зале нормально работали звуковая система и свет. Спасибо ей, что вообще рассказала мне о прослушивании. Хотя, по-моему, она уже пожалела о своём решении.

Только она скрылась из вида, как на платформе появляются два санитара. Тимо машет им.

– Мы здесь!

Они идут к нам и останавливаются прямо передо мной. Младший из них ставит возле меня свой чемоданчик.

– Как это случилось, ребята? – спрашивает он. Я пожимаю плечами.

– Сама не знаю, глупо споткнулась. – О том, что я слышала чей-то голос, я благоразумно молчу.

– По телефону всё звучало драматично – падение на пути! – Санитар наклоняется ко мне и светит в лицо фонариком. Я жмурю глаза.

– Болит что-нибудь? Ну, кроме шишки на лбу?

– Плечо болит. И голова чуточку кружится, больше ничего, – честно отвечаю я.

– Можешь радоваться, что легко отделалась! – говорит второй санитар, тот, что постарше. Он стоит рядом с Тимо. – Там, внизу, проходят силовые кабели, 1200 вольт – пшик и всё! Обугленная тушка!

– А что теперь? – интересуется Тимо. Сочувствия в его голосе я не слышу. Скорее любопытство.

– Мы заберём твою подружку на всякий случай в больницу, – отвечает ему младший. – Возможно, она останется там до утра. Я не исключаю, что у неё сотрясение мозга.

Тимо кивает, а я радуюсь, что никто из троих не смотрит на меня. Иначе они бы заметили, как я густо покраснела при слове «подружка». Хотя, конечно, имелось в виду «школьная подружка», но этого слова хватило, чтобы вся моя кровь прихлынула мне в голову.

* * *

Целую вечность я лежала вместе с моей гитарой на каталке в коридоре больницы, но потом меня всё-таки отвезли в палату, где я оказалась совершенно одна. Мама с папой как раз уехали в Берлин. Правда, узнав о случившемся, они тут же решили вернуться, но до Гамбурга им добираться не меньше двух часов. Моя старшая сестра на год уехала по обмену в Австралию. Дедушка живёт в Кёльне, а других родственников у меня нет. Впрочем, есть ещё тётя Ирис. Но в нынешней ситуации она не в счёт. Конечно, я очень люблю её, но она, к сожалению, такая странная, что, скорее, сама создаёт проблемы, чем их улаживает.

Вообще-то, я нормально обхожусь и без помощи семьи. А сейчас чувствую себя так, будто по мне проехал паровой каток. Надо поспать. Медсестра приносит мне ночную рубашку и полотенце и задёргивает на окне занавески. Я снова остаюсь одна. Думаю, не переодеться ли мне, но усталость берёт своё. Я просто закрываю глаза.

– Наконец-то мы одни, да?

Я тут же сажусь на койке. Опять он, тот голос!

– Тогда я снова отправлюсь в путь. Но, конечно, перед этим должен поблагодарить тебя совершенно официально и от всего сердца!

Гитарный чехол! Со мной говорит чехол моей гитары! Боже мой! Я чокнулась! Точно! Может, причина в том, что я сильно треснулась головой при падении? Хотя этот голос я определённо слышала и до этого. Значит, я свихнулась сама по себе раньше. Не из-за удара. Офигеть!

Гитарный чехол, только что мирно лежавший на одеяле у меня в ногах, вдруг зашевелился. Помогите! Сестра! Меня охватывает паника! Я лихорадочно шарю глазами в поисках кнопки вызова и нахожу её. Она висит на шнурке возле меня, и я хочу позвать кого-нибудь, но тут из наружного кармана чехла вылезает маленький пушистый зверёк и улыбается мне.

– Привет, Тесса Нойманн! Позволь мне представиться! Я Гектор. Чингисийн Гектор.

Сомнений нет! На моей койке сидит рыжевато-бурая мышь и с любопытством меня разглядывает.

– Эй, ты что, язык проглотила? – спрашивает мышь.

Я ничего не понимаю. Говорящая мышь. Нет, у меня уж точно поехала крыша! Моя рука хватает верёвочку звонка, но, прежде чем я успеваю нажать на кнопку, мышь прыгает мне на руку.

– Тише, тише! Ты хочешь вызвать сестру? И ты расскажешь ей, что только что разговаривала с мышью? Вернее, что с тобой говорила мышь, а ты, к сожалению, молчала как рыба.

Вместо ответа я лишь медленно-премедленно киваю. Мышь качает маленькой головкой.

– Це-це-це – не слишком удачная идея! Или ты хочешь срочно попасть в психушку?

– Я… хмм… – Я кашляю и вздыхаю, сглатывая огромный ком, выросший в горле. – Я одна могу тебя видеть? Только одна я? Тебя на самом деле нет? Ты моя галлюцинация или как?

Мышь мрачно глядит на меня. Во всяком случае, так мне кажется.

– Что ты сказала? Я галлюцинация? – Она презрительно фыркает. – Нет, разумеется. Просто многие люди слишком толстокожие и невосприимчивые, чтобы беседовать со мной. В отличие от тебя. Если ты расскажешь обо мне медсестре, даю гарантию в тысячу процентов, что она тебе не поверит. Так что и не пытайся. Ещё раз представлюсь: я Гектор.

Что ж, я нахожу в его словах логику и отпускаю шнурок с кнопкой вызова. Он болтается на стене. А я обдумываю ситуацию.

– Что ты делал под платформой, Гектор? – спрашиваю я.

– Я не понимаю твой вопрос.

– Ну, если бы ты не закричал «помогите», я бы сейчас находилась не тут, а в школе на прослушивании.

– Что я там делал, не имеет значения. Главное, ты спасла меня. За это я невероятно тебе благодарен! Ну, мне пора. До свидания!

Мышь хочет соскочить с моей койки, но я хватаю её за хвост.

– Минуточку, Гектор! Мы ещё не закончили наш разговор.

– А? Что такое? – В голосе мыши звучит нотка неуверенности.

– Ты только что нарушил все мои планы, лишив меня хорошего шанса в моей жизни. Поэтому я хочу знать, зачем говорящая мышь оказалась на железнодорожных путях, откуда мне пришлось её спасать! – Несмотря на моё плачевное состояние, говорю я чертовски энергично, потому что успела разозлиться.

– Я… я держу путь во Внутреннюю Монголию. По семейным делам. Срочно. Поэтому я сел на S1, чтобы добраться до аэропорта. К сожалению, я слишком поздно сообразил, что в аэропорт идут первые вагоны, а хвост состава отцепляют, и он следует в Поппенбюттель. Поэтому мне пришлось пересаживаться. Тогда-то всё и случилось. Я просто не сумел допрыгнуть.

– Внутренняя Монголия? – повторяю я. – Семейные дела на краю света? Почему? Почему не Падерборн или Ганновер? Или просто соседний квартал города – Бланкензе?

Гектор качает головой. Неодобрительно.

– Я тебя умоляю, Тесса! Ведь я не какая-нибудь там простая немецкая мышь-полёвка. Я монгольская мышь – когтистая песчанка. Или беговая мышь, так нас тоже называют, в том числе и в Германии. Моя семья когда-то жила в аристократическом районе Улан-Батора. – Он вздыхает и смотрит на часы над дверью. – И поэтому мне пора. У меня в 20 часов самолёт, и я должен торопиться, чтобы не опоздать. В общем, отпусти меня!

Теперь уже я качаю головой. Потому что в этот момент мне приходит в голову клёвая идея.

– Нет. Ты сломал мои планы и теперь должен всё исправить. Я отпущу тебя только после прослушивания.

– Что? Что именно я должен исправить? – Гектор возмущённо пищит и прыгает по одеялу, мне с трудом удаётся держать его за хвост. – Я всего лишь мышь, а не великий волшебник Гудини! Ты сама виновата во всём. Но когда-нибудь у тебя снова появится возможность показать своё умение.

– Нет, – сухо заявляю я. – Ты остаёшься. И я объясню тебе причину. Этот шанс, пожалуй, больше не представится. Речь идёт о месте гитаристки в «Бешеной четвёрке». Это самая крутая школьная рок-группа в Германии с… э-э… – Я умолкаю и задумываюсь, но никакое сравнение не приходит мне в голову, потому что я не знаю никаких других немецких школьных рок-групп. – Короче, неважно. Во всяком случае, Миа, Алекс, Элла и Ким – легендарные рок-исполнительницы не только в нашей школе, но и вообще в Европе. На их странице в Сети миллион подписчиков, они имеют право ездить в турне даже во время учёбы, и я готова на всё, чтобы к ним попасть. Я была бы счастлива даже наняться к ним уборщицей. Но теперь у меня появился шанс играть у них на гитаре, потому что от них уходит Элла. Она уезжает с родителями за границу. И поэтому сегодня состоится… – Я вздыхаю и поправляю себя: – И поэтому сегодня состоялось прослушивание. Секретное. Если бы Бейза не замолвила за меня словечко, они никогда бы меня не пригласили. Но мы с ней знакомы с детского сада, и она знает, как я хорошо играю. Вот она и сказала им про меня.

– Вау! А почему тебе так важно попасть к ним? – удивляется Гектор.

– Очень просто. Потому что я самая некрутая в нашей школе. Ах, да что там – на всей планете! У меня нет вкуса, я не умею стильно одеваться. Я на голову выше всех девчонок в нашем классе. Но, несмотря на мой рост, меня просто не замечают. Даже учителя не могут с пятого класса запомнить мою фамилию! А тут появилась уникальная возможность всё изменить! Если бы меня взяли в рок-группу, меня бы наконец заметили.

– ОК, печальная история, согласен. Но я-то тут при чём? Шанс упущен, и я ничего не смогу изменить.

Я мрачно качаю головой и крепче сжимаю хвост Гектора, так что он дёргается.

– Я читала, что Ким, Элла, Алекс и Миа ужасно любят животных. Например, они отправляют каждый год крутую сумму в приют для животных. Поэтому, как только меня отпустят из больницы, я схвачу гитару. И тебя. И тогда объясню им, что я опоздала на прослушивание, потому что спасала тебя. Тебя, милую, пушистую ручную мышку, которая едва не попала под колёса электрички. И я очень надеюсь, что после этого они послушают мою игру, потому решат, что это круто, когда человек рискует ради мыши своей карьерой. А если они не поймут этого сразу, я буду просто появляться там вместе с тобой каждый день, пока у меня не появится шанс. Понятно тебе?

Гектор кивает.

– И что ты скажешь?

– Во-первых, я не ручная мышка. Во-вторых, ты абсолютно чокнутая.

Загрузка...