Обещанный переезд настолько затянулся, что уже настала зима, а мы все еще сидела на старой базе, и никто никуда не переезжал. Уроков тоже не было. Медицинскими тестами нас больше не терзали, но крови брали много. Но мы с Кирой были рады – по крайней мере, из нас больше не выкачивали костный мозг.
Кормили нас теперь по-разному. Мое меню было прямо-таки роскошным: свежие экзотические фрукты, всякая рыба, морепродукты. Пришлось даже научиться орудовать щипцами и вилками для крабов.
Делиться всеми этими разносолами с Кирой не разрешалось. Правда, ее тоже кормили очень хорошо.
Меня удивляло, что нам не запрещали общаться, и по-прежнему разрешали ей оставаться в моей комнате на ночь. Ведь она заражена. И не просто заражена, а болеет – ведь ей каждый день приходится принимать лекарство. Но нас не разлучали, и это было хорошо.
Жизнь стала более монотонной и скучной. А, может быть, мы просто стали привыкать? Или были слишком сыты? Кормили нас на убой и заставляли съедать все без остатка. Я даже боялась, что мы начнем жиреть, но нам поставили в комнаты по беговой дорожке, и каждый день нужно было пробегать заданную дистанцию.
Все это становилось похоже на жизнь двух мартышек ценной породы в зоопарке.
Новый год мы отметили скромно, хотя и получили небольшие подарки. А на базе произошли небольшие изменения.
После того как с базы убрали психолога-Айболита, на его место поставили женщину. Разговаривала она с сильным акцентом, звали ее Гиртдж Готфридовна Дийкстра.
Судя по имени, она была голландкой (интересно, остались ли еще разные страны, или после эпидемии их уже нет и все глобализовалось?). Лет ей было, наверное, под 60 (молодые женщины почти все погибли во время разгула гнилушки, основные выжившие были из старшего поколения), а внешность у нее была в высшей степени оригинальная.
Первое, что бросалось в глаза при взгляде на Гиртдж Готфридовну, это ее необъятные размеры. Лицо ее было похоже на огромную розовую грушу, в которую какой-то злобный шутник вставил круглые синие глаза, носик-пятачок и прорезал огромный жабий рот. Если бы не туго натянутая на подушках кожа, она бы была похожа на Джаббу Хата из «Звездных Войн».
Душеспасительные беседы с психологом были обязательной частью моей жизни на базе. И может быть, они могли бы быть полезны, если бы не оригинальные личности этих психологов: первый оказался «Айболитом», коллекционировавшим высокохудожественные кубки из человеческих черепов, а второй – Джаббой Хаттом. Иногда мне казалось, что гнилушка по какой нелепой случайности сгноила всех нормальных психологов, и оставила вот этих.
Беседы с Гиртдж Готфридовной Дийкстра давались мне нелегко. Она так невыносимо коверкала слова, что ее трудно было понимать. Не знаю, в самом ли деле ей настолько не давалось русское произношение, или она нарочно искажала звуки и старалась сделать их как можно более нелепыми.
После первых нескольких сеансов бесед Гиртдж Готфридовна переключилась на выполнение тестов. Мне приходилось рисовать какие-то глупые картинки, заполнять таблицы и анкеты. Некоторые из них были мне хорошо знакомы. Моя подруга Нина собиралась стать психологом и очень увлекалась всякими тестами. Она выискивала их в Интернете, и мы часто вместе их делали, проверяли результаты, а потом смеялись до слез, читая наши «психологические портреты» и рекомендации, которые выдавала программа.
Нину это занятие настолько увлекало, что она выполняла один и тот же психологический тест несколько раз, вводя разные ответы, до тех пор, пока не получала «хорошую» оценку. Довольно быстро мы научились с ней разгадывать эти подобия кроссвордов так, чтобы программа выдавала нам сообщение, что наше психологическое состояние стабильное.
Многие из этих тестов, или очень похожие, теперь мне предлагала высококвалифицированная, многоопытная, выжившая в ужасной эпидемии профессионалка. Бьюсь об заклад, она когда-то набрала их с тех же ресурсов, что и Нина.
Все это время я считала Гиртдж Готфридовну достаточно безобидной, хотя и неприятной особой. Мне даже было немного совестно из-за того, что я отношусь враждебно (хотя и скрываю это самым тщательным образом) к человеку, который просто выполняет свою работу. В конце концов, она, как и я, выжила в эпидемии. Значит, вся ее семья, скорей всего, погибла ужасной, мучительной смертью.
Судьба забросила ее в далекую, чужую страну. Ее тело изуродовано ожирением и диабетом (ведь гнилушка не отменила «обычные» болезни). Наверняка она сама нуждается в психологической помощи, ей вообще не до меня. Но она выполняет свой профессиональный долг, как умеет. Нельзя смотреть на нее букой.
К тому же она не держит на полках кубков из человеческих черепов. Нужно быть с ней приветливей, хоть и почему-то не хочется.
И все же, несмотря на все эти размышления, я не могла отделаться от ощущения, что психологи кормятся моим несчастьем. Ведь счастливым людям не нужна помощь психолога, верно? К психологам обращаются только те, кто попал в беду, или у кого неприятности. А они проводят беседы и получают за это деньги. То есть их благополучие непосредственно строится из несчастья других.
Но сейчас все это просто досужие домыслы. Сейчас мы все в одной лодке, и все – жертвы одних и тех же обстоятельств и одной большой беды.
Так я размышляла до нового года. Потом все изменилось.
Через пару дней, после того как мы с Кирой развернули свои подарки, Гиртдж Готфридовна во время очередного сеанса огорошила меня вопросом:
– Льеноочш-ш-ш-ка-а-а, а по-о-отшему ти нье с собооой? – она так напирала на звук «р», произвоня его на французский манер, что казалось, что она звонко полощет горло, издавая противное бульканье «г-р-р-р!!!»
– Откуда вы знаете… – начала было я и осеклась.
Что за идиотский вопрос: «Откуда вы знаете?»! Я же нахожусь на военной базе, да еще и во время всепланетного бедствия и войны всех со всеми. Конечно же, здесь ведется круглосуточное наблюдение за каждым квадратным сантиметром пространства.
И все же – какая гадость! Мир рушится, сотни миллионов гибнут, гниют заживо, а в еще оставшемся на плаву «Титанике» цивилизации кучка выживших военных круглосуточно сидит, прильнув к мониторам видеонаблюдения, и неотрывно следит за тем, как Лена и Кира справляют большую нужду, подтирают задницы, меняют прокладки, сморкаются, ковыряются в носу, чешутся, пускают газы…
И за всем этим следят не только люди в погонах – полученные видеозаписи еще и анализируются при помощи искусственного интеллекта, по ним составляются отчеты и прогнозы, а затем их сдают в архив, чтобы даже через тысячу лет эти данные можно было поднять и опять проанализировать.
Весь этот вуайеризм называется «обеспечение безопасности» и «сбор научных статистических данных». Видите ли, если хоть раз Лена или Кира приватно справят большую нужду и подотрутся без свидетелей, то это подорвет национальную безопасность и лишит науку бесценной статистики.
От этих раздумий мены оторвал булькающий голос Гиртдж Готфридовны:
– Каждая девушка твоего возраста должна следить за своим ментальным здоровьем. Это было всегда важно, а в условиях пандемии – особенно. Сексуальная гигиена укрепляет ментальное здоровье. У тебя есть какие-то психологические проблемы после изнасилования?
Я не успела придумать никакой отговорки и выпалила:
– Я просто не хочу!
Лицо Гиртдж Готфридовны расплылось в такой сальной улыбке, что мне стало жутко.
– Ах, прости, это мой недосмотр! Я совершенно забыла, что ты из того поколения молодежи, которое не получало адекватного сексуального образования. Видишь ли, в цивилизованных странах (она произносила это слово как «сиф-ф-филис-с-сованных») культуре самоудовлетворения детей учат уже в начальной школе. Для цивилизованного человека это так же естественно, как чистить зубы. Сейчас я тебе покажу, как это делается.
Услышав эти слова, я буквально оцепенела от ужаса. Я решила, что сейчас эта терзаемая диабетом туша распнет меня на гинекологическом кресле и начнет тыкать в самые чувствительные места мерзкими пальцами или какими-нибудь вибрирующими секс-игрушками.
Но, к счастью, ничего такого не произошло. Гиртдж Готфридовна всего лишь достала из ящика своего огромного стола высокореалистичный силиконовый муляж вульвы, затем вибратор, и пустилась в длинные объяснения, сопровождая их наглядной демонстрацией.
Я смотрела на эти манипуляции, с трудом подавляя позыв на рвоту. Мясистое лицо Гиртдж Готфридовны раскраснелось и теперь лоснилось в свете флуоресцентных ламп, как кусок сала. Лекция, очевидно, доставляла ей огромное чувственное наслаждение.
– Обязательно попробуй это сегодня же, – пророкотала, пробулькала Гиртдж Готфридовна. – А завтра утром напиши небольшое эссе о своих ощущениях, и мы его осудим. Ты не получала правильного сексуального просвещения, это нужно срочно исправлять. Ведь перед тобой блестящее будущее. Ты даже себе не представляешь какое! Ты особенная!
Действительно, не такое будущее я представляла себе пару лет тому назад. Я представляла себе поступление в МГУ на Факультет фундаментальной физико-химической инженерии или на Факультет иностранных языков и регионоведения.
Я никак не могла определиться между этими двумя, и усиленно готовилась по всем программам. Но гнилушка свела мое «блестящее будущее» к бесконечной сдаче крови, а теперь вот еще нужно будет изнасиловать себя вибратором под неусыпным наблюдением службы безопасности и написать эссе о своих ощущениях.
– Халлоу! Халлоу! Земля вызывает Леночку! – рокочущий голос Гиртдж Готфридовны опять оторвал меня от мрачных мыслей.
– Хартелик данк! (Hartelijk dank – «спасибо») – брякнула я.
Я немного знала нидерландский, так как интересовалась языками. К тому же моя подруга Нина ездила с родителями на каникулы в Амстердам, и вернувшись оттуда, гордо обучала меня фразам из разговорника с видом бывалого путешественника.
Слова родного языка, пусть и сказанные с акцентом, как-то странно повлияли на Гиртдж Готфридовну. С ее лица внезапно сползла вся сальная мерзость, и оно стало человеческим: удивленным и бесконечно печальным.
– Хэц ис мэенхенухе! (Het is mij een genoegen! – «Не стоит благодарности») – пробормотала она, и ее глаза наполнились слезами. Теперь ее лицо можно было даже назвать красивым.
Но наше трогательное прощание ничуть не изменило ситуацию. Если я не хотела привлекать к себе дополнительного нездорового внимания, нужно было выполнить «домашнее задание» с вибратором, который мне любезно “подарила” психолог. И ведь я даже соврать не могла, что, мол, все сделала. Озабоченная моим сексуальным просвещением туша, наблюдала за мной через секретную видеокамеру.