Не знаю, как я представляла себе тетин дом. Обычно так и бывает, что представления и фантазии совершенно не совпадают с реальностью и очень скоро вытесняются ею. Наверное, я воображала себе этакий старинный дом с почтовой открытки – романтичный, крытый соломой, утопающий в цветах – огромные чайные розы на изгороди, сирень, достающая чуть ли не до дымовой трубы. Одним словом, живописную картинку из своего раннего детства.
На деле все, конечно, оказалось не так. Как я узнала, когда-то этот дом был частью огромного поместья и принадлежал управляющему. В нескольких милях от него находилась деревня, построенная для работников комиссии по лесному хозяйству, выращивавших на нескольких акрах купленной комиссией земли хвойные деревья. Две длинные дороги прорезали лес до самого центра и в самом центре упирались в господский дом – теперь всего лишь груду развалин. Широкие каменные ступени вели в пустоту, к дверному проему, за которым ничего не было. Две сохранившиеся стены зияли отверстиями окон, широкий мощеный двор густо зарос травой. Запустение и забвение царили теперь в этом некогда процветающем викторианском поместье. Все указывало на то, что последний отпрыск рода, владеющего этой землей, скончался много лет тому назад. Кроме этих развалин и деревни лесничих, которая называлась Уэстермейн, сохранились дом привратника, разделенный аркой ворот на две части, и дом управляющего, который в свое время купила тетя Джейлис.
В первый раз я увидела его дождливым сентябрьским днем, почти через месяц после смерти отца. Все было улажено – мебель я частично продала, частично оставила новым жильцам, зная, что дом тети Джейлис перешел ко мне вместе со всей обстановкой. Несколько любимых вещей отца я упаковала и оставила, с тем чтобы забрать сразу же после обустройства на новом месте.
До Сейнт-Торна я доехала на поезде. Нашу старую машину я продала в первую очередь – слишком много времени уходило на ремонт и бензин, который раньше поставлялся отцу бесплатно. Кроме того, я была уверена, что у тети Джейлис была своя машина, которой я смогу теперь пользоваться. Впрочем, это уже мелочи. Главное, мне хотелось как можно быстрее уехать. Распродажа имущества моих родителей заняла на удивление мало времени, поэтому меньше чем через месяц после смерти отца я уже стояла с двумя чемоданами на вокзале в Сейнт-Торне. В кармане лежала связка ключей от дома, присланная поверенными из Солсбери. Оставалось только найти таксиста, который знал дорогу до Торнихолда.
Искать пришлось недолго: такси стояло прямо у вокзала. Услышав адрес, водитель остановился, держа в руках мои чемоданы.
– Торнихолд, я не ошибся? Дом мисс Саксон? Пожилой леди, умершей несколько недель тому назад?
– Да.
Он уложил сначала один, потом другой чемодан в багажник и открыл передо мной заднюю дверцу машины.
– Ваша родственница? Примите мои соболезнования.
– Тетя. Сестра моей матери. Вы ее знали? Можно мне сесть спереди, рядом с вами?
– Конечно. Но сзади вам было бы удобнее. – Он открыл переднюю дверцу, закрыл ее за мной, после чего сел за руль, и мы поехали. – Нет, не могу сказать, что я ее знал. Скорее, был знаком. Она всегда брала мое такси, когда возвращалась из очередного путешествия. Она много путешествовала, правда? Даже объехала вокруг света! Да, есть люди, которые могут себе это позволить. Впрочем, дома, наверное, все равно лучше.
Взгляд в сторону, нарочито безразличный взгляд.
– Право, не знаю.
Я понимала любопытство водителя. Конечно, тетя не оставила мне баснословное наследство, но с несколькими сотнями фунтов моего отца оно дало бы мне возможность скромно прожить какое-то время не работая. Это было все, чего я хотела. Тем временем последние дома Сейнт-Торна остались позади, и дорога пошла между двумя крутыми склонами, густо поросшими плющом и остролистом. Мокрая листва блестела после недавнего дождя. Сквозь переплетенные ветви ломоноса здесь и там мелькали красные ягоды жимолости. Я молчала. Однако я собиралась здесь жить, здесь теперь был мой новый дом, а рано или поздно люди все равно узнают о своих соседях абсолютно все.
– Я уже много лет не видела мисс Саксон. С тех пор как была ребенком. Но в Англии других родственников у нее нет, поэтому она оставила дом мне. Я собираюсь здесь поселиться.
– Ну что ж, – сказал водитель, и я почувствовала, что в его словах есть какой-то скрытый смысл. – Это не самое плохое место для жизни. Может быть, немного уединенное. Но у вас, я полагаю, есть машина?
– Сейчас нет. А у мисс Саксон была машина?
– Никогда не видел. Я встречал мисс Саксон всего несколько раз, когда отвозил ее домой с вокзала. Все живущие с той стороны леса отовариваются в Арнсайде. Но если вы решите купить машину, я могу помочь вам найти хороший подержанный автомобиль. Спросите гараж Ханнакера, что напротив кинотеатра, возле «Белого оленя».
– Спасибо. Это зависит от того, где я смогу покупать бензин.
– О, это совсем несложно. Я объясню вам, где получить талоны. Думаю, проблем у вас не будет.
– Спасибо еще раз, – сказала я. – Кстати, меня зовут Джил Рэмси. А вы – мистер Ханнакер?
– Да. Зовите меня просто Тед.
Я снова посмотрела в окно.
– Вы говорили об Уэстермейнском лесе. Это уже он?
– Еще нет, но скоро вы его увидите.
Я знала, что очень часто «лесом» называли не настоящий лес, а просто неогороженную необработанную землю, на которой некогда рос лес. Сейчас все изгороди и фермы остались далеко позади. Узкая белая дорога пересекала широкое поле, на котором папоротник цвета ржавчины перемежался с вереском и тростником и паслись коровы. На голубом осеннем небе выделялись темные верхушки елей, над которыми, словно дымок, вились грачи. Водитель указал пальцем налево. Я повернулась и примерно в полумиле от дороги увидела хрупкий и стройный силуэт оленя. То тут, то там я замечала кроликов, при виде машины в испуге бросавшихся в заросли утесника. Золотые листья берез напоминали старинные монеты. И ни одного дома, ни одной фермы. Затем дорога плавно пошла вниз, к горбатому мостику через небольшую спокойную речку.
– Это Арн, – сказал мистер Ханнакер.
– А там, за деревьями, – Арнсайд? Мне показалось, я видела какие-то строения.
– Нет, Арнсайд в нескольких милях отсюда, за Уэстермейном. Вы видели старое аббатство, Сейнт-Торн. Уже, правда, давно не аббатство, а только развалины. Несколько колонн, одна стена и, может быть, пара рухнувших арок. – Произнеся последние слова, он улыбнулся. – Никакой исторической ценности, но когда-то, наверное, было необыкновенно красивое место. Вот мы и въехали в Уэстермейн.
После моста дорога стала подниматься. С обеих сторон ее плотно обступали дубы, березы и вязы, кое-где мелькали заросли остролиста. Упавшие на землю стволы и ветки никто не убирал, и они постепенно превратились в естественную изгородь из веток, плюща и папоротника. Приблизительно в пятидесяти ярдах от дороги лес становился таким же непроходимым, как африканские джунгли. Через одну или две мили я заметила, как среди листьев плюща мелькнула старая серая стена, в проломах которой росли деревья.
– Торнихолд, – объявил водитель.
Машина сбавила ход, повернула и въехала под массивную арку главного входа.
По обе стороны от него стояли два совершенно одинаковых домика. Очевидно, любовь архитекторов семнадцатого века к симметрии отразилась на этом архитектурном сооружении. На окнах колыхались нарядные кружевные шторы, выглядевшие в такой глуши не совсем уместно. Вот одна штора приподнялась, словно кто-то хотел выглянуть из окна, потом снова опустилась. Я перевела взгляд на второй домик. Оттуда никто не выглядывал, но за шторой одного из окон угадывалось смутное движение, будто кто-то качался в кресле туда-сюда, туда-сюда.
Набирая скорость, такси устремилось вперед по аллее.
– Странные домики, ничего не скажешь, – сказал мистер Ханнакер. – Похоже, что в каждом из них всего по одной комнате. Наверное, старые хозяева решили подшутить и построили два дома вместо одного. Как вы думаете, может, у них спальня в одном доме, а гостиная – в другом?
– Даже не знаю. А кто там живет?
– Вдова Трапп. Это все, что сказала мне ваша тетушка. А люди здесь, знаете ли, держат свое при себе.
– Какая длинная аллея. Еще долго ехать?
– Еще с четверть мили. Дорога заканчивается совершенно неожиданно. Никогда бы не сказал, если бы не знал заранее… Смотрите-ка! Ну, что скажете?
– Да, если бы вы не предупредили…
Машина остановилась. Водитель вышел, открыл мне дверцу и кивнул куда-то в сторону.
– Я имею в виду, видите, там – дымок над трубой?
– Где?
Я резко повернулась и посмотрела, куда он указывал.
Дорога здесь заканчивалась небольшой круглой площадкой, чтобы машина могла развернуться. Однако сейчас она так густо заросла травой, что было похоже, что, кроме нашей машины, здесь никто никогда не ездил. К площадке, окруженной высокой терновой изгородью, вплотную подступал густой лес. В изгороди можно было различить некогда белую калитку, над которой возвышались колючие заросли. Их ветки были подрезаны так, что образовывали некое подобие арки. Над изгородью виднелась только серая черепица крыши, покрытая тут и там желто-зелеными пятнами лишайника и розоватыми пучками живучки, уютно устроившимися за дымовой трубой.
Над ней поднимался даже не дымок, а едва заметно дрожащий теплый воздух.
– Наверное, поверенные договорились, чтобы кто-то встречал меня, – сказала я.
– Ну, тогда все в порядке, – ответил мистер Ханнакер. – Но я вас все-таки провожу. Ваш основной багаж придет позже, я полагаю?
– Да. Спасибо вам большое. Вы так любезны.
Он открыл передо мной калитку, потом взял оба чемодана и последовал за мной во двор. Вымощенная кирпичом дорожка, всего около десяти ярдов длиной, шла прямо к дому. Мы подъехали с северной стороны и сейчас пересекали участок сада, который почти всегда находился в тени. Но ни это обстоятельство, ни тот факт, что перед смертью тетя Джейлис долго болела, не избавили меня от чувства горечи при виде этого сада. Конечно, в это время года достаточно нескольких недель, чтобы аккуратная мощеная дорожка превратилась в поросшую скользким мхом тропку, проторенную среди буйных зарослей сорняков. Но что самое печальное, дом тоже носил отпечаток заброшенности и упадка. Наверное, недавно здесь была гроза, потому что к окнам прилипли первые желтые листочки, водосточный желоб прогибался под тяжестью нападавших в него веток и сучьев, отовсюду капала вода. Начинался листопад, и все вокруг было усыпано опавшей листвой. Занавески на окнах висели как-то косо, словно их отдернула чья-то безразличная рука, а на первом этаже (скорее всего, на кухне) на подоконнике стояли засохшие цветы.
Но, конечно, это все были мелочи. Очень скоро заботливые руки новой хозяйки приведут все в порядок. Атмосфера запустения и неухоженности не помешала мне заметить, что дом был очень красив.
Пропорциональный, хоть и не очень большой, сложенный из серого камня, с нарядной деревянной дверью и высокими поднимающимися окнами. Без сомнения, южный фасад будет еще лучше – ведь на ту сторону выходят самые хорошие комнаты, а деревья растут чуть поодаль, пропуская в дом солнечный свет.
На двери была ручка в виде головы льва, держащей во рту кольцо. Наверное, когда-то медь сияла на солнце как золото, а теперь была тускло-зеленого оттенка. Я вытащила ключи, но засомневалась. Раз кто-то растопил камин, значит меня там ждут? Я взялась за кольцо, и в этот момент дверь распахнулась сама.
На пороге стояла женщина, лет на десять старше меня, мне же в ту пору исполнилось двадцать семь. Не очень высокая, с прекрасным цветом лица, голубоглазая и светловолосая. Щеки женщины были гладко-розовыми, а ямочки делали ее еще более привлекательной. Даже несмотря на полноватую фигуру и чересчур толстые яркие губы, ее можно было назвать очень хорошенькой.
Сейчас, впрочем, она выглядела озабоченной. Она мельком взглянула на меня, на водителя, затем – на открытую калитку и такси за ней.
– Добрый день, – сказала я.
– Добрый день, мисс. – Ее голос, и без того приятный, был смягчен деревенским акцентом. – Мисс Рэмси, не так ли?
– Да. А вы?..
– Агнес Трапп, из дома у ворот. Я убирала здесь и не думала, что вы приедете сегодня. – Она выглядела растерянной, ее взгляд все время перебегал с меня на водителя, на такси, на мои чемоданы на крыльце, снова на меня. – Они сказали, то есть поверенные сказали, что мисс Рэмси скоро приедет, но они не назвали мне дату. И они никогда не говорили, что приедут две леди. Она осталась в машине, да? Пожилая леди, я имею в виду. Я приготовила пока только одну комнату, но уборка во второй не займет много времени. Если бы я только знала… Но все-таки лучше пригласите ее в дом, не заставляйте ее ждать так долго в машине…
– Пожалуйста, не беспокойтесь, – поспешно вставила я. – Все в порядке. Речь идет обо мне. Я и есть Джейлис Рэмси, наследница мисс Саксон. Второй леди нет.
– Но я думала… Они не говорили, и я просто решила, что…
Она запнулась и сглотнула. Ее руки нервно перебирали передник. Вдруг она начала краснеть – сначала шея, потом щеки и лоб, так быстро, словно ее захлестнуло невидимой волной.
– Извините, – смутившись, начала я. – Поверенные не написали мне, что собираются попросить кого-то подготовить дом к моему приезду, а я не знала точно, в какой день смогу приехать, в противном случае я бы обязательно их предупредила. Они просто переслали мне ключи, поэтому я приехала, как только смогла.
Наверное, я говорила слишком торопливо и бессвязно. Я разволновалась так, будто застала эту женщину за каким-то предосудительным занятием и теперь сама стеснялась этого. Со мной частенько такое случалось. Чувство было знакомо, и с уже привычной просительной интонацией я произнесла:
– Так что, пожалуйста, миссис Трапп, не беспокойтесь. Все замечательно, я так благодарна вам за помощь.
– Ну что же, – улыбнулась та совершенно очаровательной улыбкой. В голосе ее почувствовалось облегчение. Краска схлынула с ее лица так же быстро, как и появилась. – Я действительно вела себя глупо. Видите ли, я решила, что наследница мисс Саксон будет постарше, чем вы. Добро пожаловать, мисс. Это хорошо, что вы приехали. Без соседей здесь, в Торнихолде, очень одиноко. Разрешите помочь?
И прежде чем я успела возразить, она подхватила оба чемодана и вошла в дом. Я заплатила мистеру Ханнакеру. Он попрощался, повторил свое обещание насчет машины и направился к калитке. Я вошла в дом вслед за миссис Трапп.