Пока мы перекуривали, освободился генеральный директор, и Сергей проводил меня бочком – бочком по «тропинке», образованной выгруженным товаром, в его кабинет. Этот кабинет – обыкновенная выгородка из гипсокартона, смастерённая местным самоделкиным – завхозом. Таких «кабинетов» в административной секции, отделённой от производственного помещения склада, несколько. Заняты они бухгалтерией и прочим секретариатом. Вместе с боссом в этой коммуналке ютятся ещё трое обитателей. Я их не вижу, но очень хорошо слышу.
Сама директорская коморка красноречиво говорит за своего хозяина. На стенах и шкафах расставлены макеты кораблей и прочая морская атрибутика, вплоть до андреевского стяга. Ну, и для души – мотоциклетный шлем с крагами.
Анатольевич – генеральный директор фирмы. Все его зовут просто босс. Он к этому, как я понял сразу, привык и не обижается. Ну, и я в дальнейшем буду его величать боссом. Едва познакомились, сразу же перешли к делу. Мне даже не пришлось долго его изучать – вполне характерный персонаж из сериалов о бандитах. Матёрый кабан. Является яркой иллюстрацией понятия «русский бизнесмен из лихих девяностых». Я понял, чего не хватает в общем антураже его кабинета – биты! Обыкновенной бейсбольной биты, которая вписалась бы в обстановку идеально и естественно. И ни у кого из посетителей кабинета даже и в мыслях не возник бы вопрос, а, собственно, зачем? Ответ сидит в директорском кресле, собственной персоной, по – ленински прищурившись. Кажется, что сам ещё не осознал, что на дворе новое тысячелетие. Повадки в поведении, манера вести дела, осуществлять руководство и стилевые «тонкости» в общении с кем бы то ни было – всё говорит о том, что он пребывает в счастливом осознании самого себя в качестве отрыжки эпохи малиновых пиджаков. Считает, что он не обязан быть психологом, и «рулит» в директорском кресле так, словно казак в седле шашкой машет. В коллективе считается, как выразился Сергей на предварительном перекуре, что он обоснованно пользуется авторитетом, скажем так. Характер подобен весеннему ветерку – хрен поймёшь, что будет через минуту.
С одной стороны, такой тип директора удачно сочетается со складской и торговой спецификой конторы, где требуется пробиваемость, жёсткость с хамоватостью, но с другой – сотрудники пребывают в постоянном стрессе. Это нужно будет учесть… Ёлки – палки! Тут на каждом шагу нужно постоянно что-то учитывать… Минное поле какое-то…
Как и было предсказано, ни мой диплом, ни личные предпочтения, хотя и вежливо отмечены, но в расчёт не приняты. Грубо говоря, жизнь начинается с чистого листа. Больше я ничего не говорил, а только слушал. А босс поговорить любил и, пользуясь своим служебным положением, активно этим пользовался. Мне было много чего рассказано, объяснено, втолковано…
Босс неоднократно упомянул, что все те несколько лет, что фирма функционировала на этой территории, она всё время находилась под перманентной угрозой переезда. Это обстоятельство (фактически, полноценный пожар!) не добавляло оптимизма никому из сотрудников фирмы. Каждый год их пугают владельцы земли возможным переездом и каждый год… продлевают договор. Это обстоятельство не могло меня не насторожить. Склад – не иголка, если переезд состоится (жилые массивы подступают всё ближе), то явно не в Москву. А к путешествиям за тридевять земель я был точно не предрасположен. Блин… Босс продолжал вещать.
Фирма занимается реализацией автозапчастей на рынке страны. Необходимо упомянуть, что она является разросшимся филиалом головного офиса, расположенного в другом, далёком городе. Именно в этом городе живёт человек, который имеет полное право называться Боссом с большой буквы. Наш босс – его наёмный работник (для общего развития). Оттуда периодически наведываются делегации разной степени представительности для ревизии и сверки планов с их последующей корректировкой. Настроение у «делегатов» может быть разным и шанс получить «пистон» в задницу рассчитать невозможно.
Для достижения главной цели фирмы имеются многочисленные собственные магазины, разбросанные по ближайшим областям. Задача склада – принять купленный товар, разместить его в соответствии со спецификацией и выдать в свои магазины или сторонним заказчикам в соответствии с их запросом в виде накладной.
Обычный рабочий день кладовщиков состоит из сбора нужного товара (для этого используются магазинные тележки, добытые разными способами, где только можно и нельзя). Их добыча носит полукриминальный характер, а ломаются они часто. Так, что время от времени на складе возникают «тележечные кризисы». Кроме формирования заказов кладовщики занимаются приёмкой новых поступлений, разносом их по складу и периодическими инвентаризациями разной степени масштабности.
Дежурства по складу (задержка после рабочего дня на неопределённое время в ожидании прибытия последней машины) осуществляются по графику. Равно, как и выход на работу по субботам. Год делится примерно поровну на «сезон» и «не сезон» с соответствующей скачкообразной оплатой труда.
Босс отдельно выделил и подчеркнул своё личное отношение к проявлению активной позиции рядовыми сотрудниками. У меня этот, постоянно педалируемый, постулат вызвал непонимание. Но я счёл за лучшее промолчать. Любые поползновения кладовщика оптимизировать рабочий процесс с соответствующей надеждой на увеличение зарплаты натыкаются на глухое непонимание дирекции. Её политика: ты можешь лечь костьми, сколь угодно много перерабатывать, но зарплату тебе не повысят, ни при каких обстоятельствах. Не доволен – увольняйся. По всем прикидкам выходило, что сотрудников здесь не особенно сильно ценят.
Мероприятия по сплочению коллектива в единую команду ограничены поздравлением с днём рождения и ежегодным всеобщим корпоративом в одном из ресторанов.
Не знаю, какие у начальника с психологией отношения на самом деле, но при разговоре со мной он явно отошёл от шаблона в поведении «начальник – подчинённый» и использовал метод «от противного». Наговорил столько противоречивой информации, что не сразу разберёшься, а где тут, собственно, правда и нужно ли сразу же убегать сломя голову. Я был смущён, обескуражен, но и заинтересован, одновременно. Странное ощущение, когда ты понимаешь, что подвох есть, но чтобы его определить, нужно непременно устроиться на работу и искать этот подвох в поте лица своего, корячась с коробками, на благо любимой конторы.
– Хватит болтать! Остальное узнаешь на складе, – очевидно босс счёл свою задачу по вводу меня в курс дела выполненной и закруглил «беседу».
– Когда мне приступать к работе? – сегодня была трудная пятница и появилась потребность перевести дух и на досуге обмозговать вышесказанное.
– Оформляйся в бухгалтерии и выходи в понедельник к восьми утра.
Зашёл в соседнюю коморку, передал «привет» от директора вместе с документами и вышел из ворот склада, словно, только что сам перекидал всю эту кучу коробок. Знакомство с будущими коллегами решил отложить до понедельника. Однозначно, требовался продолжительный покой для «переваривания» сказанного командиром и Сергеем. Принципиальное решение уже принято – осталось для самого себя принять и, по возможности, понять кое-какие нюансы, смириться с уже проглядываемыми неудобствами… И ребятам мешать не стоит – разбирать такие кучи, я ещё не обучен.
Знакомой дорогой с ворохом впечатлений и смутных ожиданий отправился я в обратном направлении. Разговор с директором всё не отпускал меня. Что-то осталось не прояснённым, пока не пойму, что именно… В голову лезли стародавние исторические аллюзии… Что-то мне это напоминает. И подходя к мосту, я, наконец, сообразил, какой эпизод меня тормошил всё это время! Он совсем не по теме нашего с директором разговора, но осадок в душе оставил примерно, такой же, двусмысленный.
Не знаю, почему вспомнил, очевидно, неслабо меня в своё время эта информация перепахала. Ночами спать не мог! Никак не мог понять почему именно так сложились обстоятельства, почему действовали так, как было изложено в том стародавнем донесении времён Второй мировой войны, а не иначе. Я и после первого прочтения надолго погружался в размышления, правда, немного с другим оттенком… Так и не определился я окончательно со своим отношением к тем удивительным фактам. И забыл об этом письме…
Какие всё-таки выкидывает фортели история! Как так получается, что номинальные враги имеют гораздо больше общего, чем номинальные союзники!? Вроде, как подрались родные братья, и тут в их кучу ввязывается совершенно незнакомый человек. И половина братьев эту «помощь» принимает, а незнакомого человека называет «союзником». Все потом быстро разобрались, что к чему, но… Чудны дела твои, Господи…
И вот, совсем недавно, то ли разговор произошёл неприятный, то ли в газете прочитал ерунду, но в памяти опять всплыло воспоминание о давным-давно прочитанном документе. Я не поленился и снова открыл этот сборник донесений, размышлений, писем, собранных одним американским историком о действиях союзных армий в Северной Африке в самый разгар войны. Эта книжка хороша тем, что в ней не могло быть даже намёка на «холодную» войну и прочие конъюнктурные идеологические вмешательства. Только «голая» констатация фактов без современных на тот момент комментариев ни автора, ни издателя (издано в СССР). Читается тяжело, но смысл уловить можно.
Дело, как я уже сказал, было во время Второй мировой войны в Африке. Не помню точно, то ли в Тунисе, то ли в Ливии. Глубоко в пустыне американская дивизия окружила немецкий батальон в одном из оазисов. Понятно, что даже небольшая группа хорошо обученных солдат под умелым руководством способна поставить неразрешимую задачу перед многократно превосходящими силами противника. Но здесь мы имеем совсем несоизмеримое соотношение сил и географию, не позволяющую применить «правило 300 спартанцев». Итак, немецкий островок окружен морем американцев. Ничто не мешает «погрузить его в пучину вод».
Что делает командование американской дивизии? Оно запрашивает свой, не знаю, как правильно он называется, самый главный штаб в Вашингтоне! С вопросом, что делать дальше. А на дворе 1942 год и ещё ничего не ясно. И любая заминка на одном участке фронта может нехорошо аукнуться на другом.
Мне, воспитанному на героических примерах из действий наших полководцев в подобных ситуациях, подобная, мягко говоря, нерешительность показалась невообразимой дичью, граничащей с трусостью и профнепригодностью. Во время своего первого прочтения этого документа я даже немного позволил себе возмутиться – и эти вояки всерьёз считают себя победителями в войне! Каким образом они вообще смогли себе позволить, чтобы в их головах могла укорениться сама мысль, чтобы поставить себя на одну доску с нами! Неужели это так просто сделать!?